КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

покровительству высших государственных чиновников, королевских слуг или

фаворитов. Таким же образом совершалось продвижение по служебной лестнице.

В тюдоровских ордонансах специально оговаривалось, что лица, которые

претендуют на придворные посты, должны быть достойными и состоятельными

людьми, принадлежащими к известным фамилиям, и обладающими незапятнанной

честью. Наличие достаточных денежных средств являлось не средством

получения должности, а гарантом материальной незаинтересованности в

осуществлении ее полномочий.

Переход от одной ступени к другой не был строго обязательным, хотя нечто

подобное сложилось в Департаменте Дворцового Хозяйства.

В Королевском Хаусхолде существовали две системы служебного продвижения.

Как уже отмечалось, все хозяйственные службы двора находились в

определенной административной зависимости. Главными субдепартаментами

считались кухня, кладовая для пряностей, кастелянтская, хлебопекарня,

гофинтендантская контора, птичник, посудомоечная, служба для обеспечения

двора топливом (Woodyard), одна из королевских кондитерских (Pastry). Все

они возглавлялись клерками и находились в иерархической зависимости. Кухня

всегда считалась самым старшим департаментом. Из секретарей кухни, кладовой

для пряностей и кастелянтской рекрутировались клерки Гофмаршальской

конторы. Соответственно, освободившееся место занимал клерк из низшего

субдепартамента. Таким образом, при продвижении всех клерков на одну

ступень по направлении к должности клерка-контроллера Гофмаршальской

конторы освобождалась вакансия клерка в кондитерской, которую занимал один

из его помощников.

Параллельно служебной лестнице клерков существовала лестница продвижения

"гражданских" слуг: паж - грум - йоман - сержант. Это разделение видимо

идет от тех времен, когда должности секретарей находились в руках

священнослужителей. В службах Королевской Палаты вершину "гражданской"

пирамиды составлял пост мастера-распорядителя, а в младших департаментах

Хаусхолда — йомана. С XVII в. в некоторых департаментах появляется

должность в ранге джентльмена, следующая за йоманом. Отличие от лестницы

продвижения клерков состояло в том, что максимумом карьеры мог быть только

старший пост данного субдепартамента. Как правило, за время службы

удавалось преодолеть 1-2 ступеньки лестницы. В начале XVII в. ситуация

несколько изменилась. Продвижение по административной лестнице было

коммерциализированно.

В этой связи, примечательный эпизод произошел в 1615 г.[570] В то время

казначеем-кассиром Хаусхолда был Роберт Вернон. Он был уже человеком

достаточно преклонного возраста. Видимо настолько, что его молодая и

предприимчивая супруга решила побеспокоиться о том, чтобы освободить своего

мужа от обременительных обязанностей и одновременно обеспечить ему и себе

достойное будущее. С этой целью была совершена сделка с Артуром Инграмом,

сыном преуспевающего лондонского торговца, о продаже ему должности казначея-

кассира Хаусхолда. Должность переходила к нему за 2.000 ф., которые он

выплачивал бывшему владельцу, и около 110 ф. — его жене. Плюс к этому

пожизненно Вернон должен был получать от Инграма 500 ф. в год, а после его

смерти 200 ф. в год должна была получать его жена. Сделка обеспечивалась

имуществом Инграма в Линкольншире, которое переходило Вернонам под

опекунство. В свою очередь это имущество гарантировалось долговыми

обязательствами купца на 4.000 ф.

Ингрэм пробыл в должности казначея-кассира всего 3 месяца, с февраля по

апрель, когда в дело вмешался Яков I. Инграм был лишен должности под тем

предлогом, что его “плебейское” происхождение не подходит для столь

почетной службы. В действительности, это была реакция на жалобу сера

Даррелла, гофмейстера Хаусхолда, и еще шести слуг, находящихся ниже его на

служебной лестнице департамента. Все они стремились получить продвижение на

одну ступеньку вверх. Они ссылались на королевское обещание, что должности

в Гофмаршальской конторе будут переходить в порядке преемственности (in

succession). Их сторону заняла королева и принц. Яков I обещал исправить,

но утвердил Инграма, на которого он видимо рассчитывал в деле

реформирования хаусхолда и который был связан с семьей Говардов. Как

сообщает Чемберлен, слуги Гофмаршальской конторы организовали целую

компанию против Инграма, "поскольку они не желают иметь такого позорного

человека над собой". Они подключили всех своих "друзей", в том числе

шотландца Д. Марри из Спальни. В результате, хотя пост за Инграмом

сохранялся до октября, но реально его обязанности выполнял М. Даррел.[571]

Должность была объявлена вакантной за нарушением статута Эдуарда VI о

запрещении продажи должностей. Таким образом, фактически подтверждалось

наличие принципа продвижения по служебной лестнице Хаусхолда по

старшинству. Даррелл занял пост казначея-кассира, другие жалобщики также

продвинулись на одну ступень вверх. То, что этот принцип преемственности в

продвижении по службе начал вытесняться покупкой должностей, говорит тот

факт, что Даррелл и его сторонники, еще до решения короля, добровольно

собрали 2110 ф. и заплатили их Ингрэму. Таким образом, они как бы

откупились от него и фактически сами выкупили должность казначея-кассира у

Вернона. Видимо, этот путь продвижения по службе представлялся им уже более

надежным, чем традиционный.

Восшествие Якова I и новый стиль двора несколько изменили традиционно-

консервативную тюдоровскую систему. Уже в 1605 г. старейшие слуги двора

жаловались, что ими пренебрегают, и они остаются не удел, в то время как

"более молодым с их деньгами позволено покупать продвижение".[572] Джон

Холлз, когда ему было отказано в должности при дворе, принца Карла с

горечью заметил, что "деньги превалируют над всеми обязательствами,

заслугами и происхождением".[573]

В отличие от других придворных структур продвижение в Королевскую Спальню

напрямую зависело от Якова I. Он был привязан к своим старым слугам и

осторожен в приближении к себе новых людей, хотя и мог поддаться

эмоциональному впечатлению, как в случае с Карром. Только Яков I принимал

окончательное решение о включении кого-либо в штат Спальни, несмотря на то,

что об этом могли просить и настаивать многие. Обычно перед продвижением в

камергеры или камер-юнкеры Спальни претендент назначался на какой-либо пост

в Королевской Палате или младший пост в самой Спальне. Карр еще в 1603 г.

был пажом Спальни и только поэтому король его вспомнил. Виллерс, будущий

Бэкингем был виночерпием, Гамильтон был камергером Ближней Палаты. В 1618

г. Чемберлен отмечал главную ошибку тех, кто пытался выдвинуть сера У.

Монсона в качестве нового фаворита в том, что они сразу толкали его вперед

вместо того, чтобы сначала занять более обычное место при дворе.[574] В

тоже время, Яков I не преследовал и не изгонял из Спальни сторонников

бывших фаворитов. Консерватизм Якова I в отношении к его ближайшему

окружению до момента возвышения Бекингема сдерживал использование механизма

наполнения и очищения Спальни как инструмента в политико-фракционной

борьбе, а в конце яковитского правления этот механизм находился под

контролем единственного фаворита.

Для вступления в должность королевские слуги должны были принести клятву,

в которой обязывались быть верными слугами короля и честно выполнять

обязанности связанные с занимаемой должностью. Слуги высшего ранга, а также

те из низ, кто нес военно-полицейские обязанности, клялись в том, что они

откроют и обличат любую измену при дворе.[575]

Владение должностью формализовало положение при дворе отдельных персон и

их политическое влияние, которое в условиях церемониально организованного и

иерархизированного общества наполнялось должностными полномочиями и

привилегиями. В этой связи интересно обратить внимание на соперничество

Эрандела и Бекингема за почетные придворные должности Констебля и Графа-

маршала. Обладание ими стало инструментом в остром соперничестве политиков.

Констебль считался старшим тайным советником. Его суд использовался для

борьбы с политической оппозицией. Когда должность была вакантна, ее

полномочия переходили в распоряжение Графа-маршала, который являлся высшим

арбитром в вопросах чести и титулатуры, контролировал службу герольдов.

Таким образом, Эрандел, заняв пост Графа-маршала, создал серьезную угрозу

официальному первенству Бекингема. Чтобы восстановить лидирующее положение

друзья советовали Бекингему оставить пост Адмирала в обмен на пост Лорда-

стюарда, который, как было показано выше, обладал высшим авторитетом при

дворе.[576] Бекингему стоило больших усилий удалить Эрандела от двора. В

последующем он стремился сократить его влияние через ограничение служебных

полномочий соперника.

Высшие должности являлись титулярными, своего рода нарицательными

именами их владельцев. Главы придворных департаментов и их ближайшие

заместители почти автоматически включались в большинство правительственных

комиссий и комитетов. Ограничение этой возможности рассматривалось как

нарушение должностных привилегий. На этом основании в 1624 г. Лорд-стюард и

Лорд-камергер высказывали свое недовольство, когда под давлением Бэкингема,

они были выведены из состава комиссии по переговорам с Францией. Только

так, через введение формальных, должностных ограничений Бэкингем мог

ограничить политическое влияние своих соперников.

Положение высших слуг, особенно слуг важнейших субдепартаментов

Королевской Палаты, а также входящих в “Белый штат”, было менее надежным и

более рискованным в силу близости к монарху и к политической игре. Но этот

риск, в свою очередь, был оправдан значительно более высокими ставками,

которые стояли на кону в этой игре. В тоже время отмечается резкий рост

числа низших и средних королевских слуг и государственных служащих. Многие

из них были личными заместителями владельцев должностей и даже теоретически

не были королевскими слугами.[577]

В целом королевские слуги имели достаточно стабильное положение. Оно

обеспечивалось разнообразием возможностей для увеличения своего дохода и

гарантированным местоположением в придворной иерархии. Задержки с выплатами

одних форм вознаграждения (например, регулярное жалование) компенсировались

другими (пенсионы, ренты). Особенно привлекательной придворная служба стала

в раннестюартовский период, когда Яков I резко увеличил бюджет двора за

счет пожалований королевским слугам.

Сравнительно низкий доход среднего и низшего звена слуг компенсировался

стабильностью их положения и существования, гарантированным пожизненным

обеспечением. Кроме того, занятие пусть самой незначительно придворной

должности повышало статус ее обладателя как королевского слуги. За счет

престижа королевской службы он всегда занимал несколько более высокую

позицию в обществе, чем ее предоставляло то или иное звание, тот или иной

ранг сам по себе.

В начале XVII в. в обществе термин "слуга" (Servant) понимался в широком

и узком значении. Парламентарии к слугам относили как лиц, находящихся на

иждивении короля, так и людей, находящихся в любом личном услужении.[578] В

первом случае, они подразумевали всех, кто входит в штат государственных и

придворных департаментов или получает жалование короля. В другом случае,

подразумевались лица, состоявшие в свите знатного человека, в том числе и

короля, и выполнявшие лакейские или почетные обязанности. Особенность

положения придворных слуг состола в том, что они сочетали в себе оба

значения.

Профессор Дж.Эйлмер считает, что в начале нового времени в Англии

должность в значительной мере рассматривалась ее владельцем как реальная

собственность, наделенная строго определенным, а если и изменяемым, то

только за соответствующую компенсацию, набором прав и привилегий.[579] Он

считает, что коронная должность рассматривалась в равной мере как личное

право и как гражданская служба. Должность являлась для современников своего

рода "фригольдом", т.е. частью собственности. Поэтому любые изменения в

сложившейся практике владения должностью, в содержании ее прав и привилегий

вызывали поток прошений и петиций с просьбами восстановить прежний порядок.

Выделяя общие особенности владения должностью в раннее новое время, Эйлмер

пренебрегает спецификой королевского хаусхолда, где значение термина

"королевский слуга" по прежнему наполнялось реальным содержанием, в отличие

от других государственных институтов, где на первое место выдвигается не

личное служение государю, а сам факт занимания должности (Officer).

Вместе с тем существовала другая, "официальная" точка зрения,

рассматривавшая должность в качестве условного держания (tenement) и,

соответственно, подтверждавшая право короны на изменение содержания

должностных прав и привилегий.[580]

В целом вопросы связанные с определением статуса королевских слуг и его

соотношения с положением служащих центральных ведомств требуют более

тщательного изучения, которое выходит за рамки данной работы.

Заключение

Яков I унаследовал один из наиболее сложных в институциональном и

церемониальном отношениях дворов Европы. Английский двор с его

репрезентативной системой развивался в течении нескольких веков на основе

как национальных, так и континентальных традиций. Весь комплекс английской

придворной практики сочетал черты, имеющие различные исторические и

географические корни.

Королевский хаусхолд с его слугами, рассматривался в качестве социально-

политического ядра государства, связующего звена между столицей и

провинцией, посредника между отдельными магнатами. В силу этого,

обязательное периодическое присутствие пэров и высшего джентри при

королевском дворе, их назначение на придворные должности утверждало короля

в качестве центра дворянского общества. Блеск, который распространял

королевский двор, был амбивалентен: королю было престижно иметь подобающее

окружение, а избранным подданным было почетно состоять в королевском круге.

По мнению Р. Сматса, быстрый рост двора Якова I отражал его приверженность

к средневековым принципам королевской власти[581].

Многолюдный двор и особенно знатные придворные должны поддерживать

впечатление королевского великолепия, впитывая королевскую милость. Престиж

монарха и блеск двора должны были выражаться через богатые столы, роскошные

одежды, щедрые подарки и пожалования для королевских слуг и придворных. Вне

двора как средства королевской пропаганды были направлены праздники и

маскарады, королевские путешествия и выезды, свадебные церемонии и похороны

членов королевской семьи и его свиты. Но из-за нехватки средств чрезмерное

количество придворных отрицательно сказалось на репутации короля, поскольку

новый монарх оказался не в состоянии обеспечить всех присутствующих своей

милостью. Огромный двор требовал внушительных расходов, а финансовые

возможности короны в раннее новое время были весьма ограничены отсутствием

регулярных налогов. Р. Сесил в 1610 г. утверждал на конференции обоих Палат

парламента, что "щедрость неотделима от короля...и если он не жалует,

то...его подданные живут в дурном климате"[582]. Яков I нашел выход из

данной ситуации в направлении потоков королевской милости прежде всего на

избранный круг королевских слуг.

В предшествующий период в среде высшего и, отчасти, среднего звена

придворных слуг присутствовала тенденция к постепенному девальвированию

служебных обязанностей и превращению должностей в почетное держание,

отделяя их владельцев от остальных слуг двора. Строгая подотчетность и

подконтрольность административно-финансовым службам двора постепенно

разрушалась. Общие богослужения в королевской капелле и совместные трапезы

слуг хаусхолда в Холле становились нерегулярными. Для владельца придворной

должности, особенно в Королевской Палате, определяющим оказывалось не

исполнение служебных обязанностей как таковых, а возможность присутствия

близ монарха и участия в придворном церемониале, патрон-клиентных связях.

Должностные обязанности передавались личной прислуге, заместителям и

секретарям, отрываясь от придворного звания. Средневековая тенденция к

превращению действительных придворных и государственных должностей в

почетные сохраняла свою актуальность на протяжении раннего нового времени.

Она доминировала в позднетюдоровский период, когда Елизавета рассматривала

продвижение по придворной служебной лестнице как заслуженную награду за

долгую преданность. В условиях, когда властные полномочия не зависели от

занимаемой должности расположение в придворной иерархии характеризовало

лишь степень высочайшего расположения и подтверждала социальный статус.

С приходом Якова I ситуация начинает кардинально меняться. Новый король

стремится восстановить двор как инструмент королевского управления. Разрыв

между придворными титулами и их служебными функциями постепенно

ликвидируется. Яков I Стюарт пытается, по крайней мере внешне, восстановить

единство придворного сообщества посредством тщательно организованного

церемониала. Осознавая открывающиеся перспективы, знать стремиться занять

любые придворные посты, дающие хоть какой-то доступ к "источнику" почестей,

доходов и власти. Ранее почетные должности хранителей парков, камергеров,

хранителей гардеробов, управляющих королевскими резиденциями и т.д.

наполняются реальным присутствием, учитывая, что Яков Стюарт значительную

часть времени проводил вне Уайтхолла.

Ведущие службы двора сочетали почетный и действительный статусы. В

ближайшем окружении Якова I наблюдается тенденция, когда только

непосредственное выполнение служебных обязанностей и постоянное присутствие

в Королевской Спальне обеспечивало причастность к отправлению королевской

воли, и в конечном счете к государственному управлению. Близость к монарху

являлась знаком социально-политического статуса и предоставляла источник

опосредованной власти. Ее неформальная природа порождала ревность у

конкурентов и пребывала под постоянной угрозой, требуя официального

закрепления в придворной или государственной иерархии должностей.

Конкуренция обостряла борьбу за придворные посты и их реальные полномочия.

Актуализация служебного потенциала придворных должностей позволяла

превратить неформальное влияние королевских фаворитов и друзей в

официальные властные полномочия, которые в условиях яковитского правления

имели тенденцию к выходу за пределы королевского хаусхолда.

Среди придворных структур ведущую роль играл Департамент Королевской

Палаты, обслуживавший повседневную жизнь монарха и выполнявший различные

репрезентативные, церемониальные и увеселительные функции. С одной стороны,

он был призван обеспечить личные и повседневные потребности государя, а с

другой — способствовать реализации его властных полномочий.

Королевская Палата представляла собой комплекс апартаментов (chambers),

имевших статус отдельных субдепартаментов (offices), каждый из которых имел

собственный церемониал и штат, со специфическим набором функций и

полномочий.

Королевская Палата являлась довольно гибким механизмом, способным

перестраиваться и находить внутренние резервы для распространения

королевского влияния на государственное управление в целом. При Якове I

этим резервом стало выделение департамента Королевской Спальни.

В результате расстановки политических сил, сложившейся после смерти

Елизаветы, Яков I не смог сразу подчинить своему контролю ни Тайный совет,

ни другие властные институты. Неудачная попытка распространить свое влияние

на традиционные правительственные структуры была компенсирована

изменениями, осуществленными в королевском хаусхолде. Ведущей службой

Королевской Палаты, а также социально-политическим и пространственным

центром всего раннестюартовскогo двора стала Королевская Спальня.

Встретив со стороны елизаветинской элиты сопротивление своим планам

продвижения шотландцев в Совет и на государственные посты, Яков I

использовал Спальню как одно из средств для инкорпорирования своих

соотечественников в английские административную и социальную структуры.

Несмотря на то, что некоторые исследователи отвергают какую-либо

значимость придворных реформ Якова I, считая их формальными и

незначительными, я полагаю, что изменение отдельных элементов придворной

машины, в частности организация Королевской Спальни и Экспедиции

церемониальных дел, привело к смещению акцентов в расстановке политических

сил. Эти и другие нововведения ставили своей целью вывести короля и

хаусхолд из-под политико-административного и финансового контроля Тайного

совета, государственных департаментов и даже отчасти парламента.

На первый план в придворных и политических кругах выдвинулись слуги

королевской Спальни, подавляющее большинство которых составили шотландцы.

Их активность выходила за рамки повседневных бытовых функций. Штат Спальни

получал чрезвычайные привилегии, открывавшие свободный доступ к монарху,

стала своеобразной закрытой элитой стюартовского двора, которую монарх

рассматривал как собственную семью. Они получали львиную долю королевской

щедрости.

По мысли Якова I, двор должен был стать пробной моделью для заключения

союза на основе паритетного англо-шотландского представительства в

государственных институтах. Яков I активно использовал репрезентативные и

эстетические возможности двора для пропаганды объединительных настроений в

обществе и продвижения планов союза в парламенте. Несмотря на то, что

Спальня организационно и функционально объединяла английскую и шотландскую

практики, политическая и финансовая активность ее шотландских слуг стала

одной из причин провала униатской политики Якова I. Так, критика в их

адрес, раздававшаяся со стороны парламента, неоднократно оказывалась

поводом для роспуска этого представительного органа. В действительности же,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30