Теория языкознания

----------------------------------------------------------------------------

----

Материалы для студентов-лингвистов

Лингвистическая гостиная

Компоненты языковой системы и их роль в дискурсе

Содержание сайта

Тверской государственный университет

Принципы ареального языкознания

Ареальная (или пространственная) лингвистика исследует территориальное

распределение языковых явлений, принадлежащих разным диалектам одного языка

или ряду граничащих друг с другом языков. Она родилась из диалектологии,

которая в конце 19 - начале 20 вв. пришла к осознанию того факта, что между

говорами нет чётких, однозначных границ и каждое из языковых явлений может

характеризоваться своими особенностями распространения, что на

географической карте фиксируется изоглоссами. Граница между двумя соседними

диалектами представляет собой не просто линию, а пучок изоглос. На границах

диалектов располагаются переходные зоны (зоны вибрации). Впоследствии было

установлено, что и соседствующие языки не отделяются чёткими границами друг

от друга, а как бы постепенно переходят друг в друга, что дало повод

постулировать принцип лингвистической непрерывности.

Ареальное языкознание в качестве своего метода использует лингвистическую

географию. На географические карты наносятся полученные в результате

сплошного или выборочного обследования изоглоссы, характеризующие

распространение явлений звуковых, лексических, грамматических, и лингвисты,

сопоставляя разные карты, интерпретируя их, выносят своё решение о центрах,

где зародились языковые инновации и откуда они иррадиируют, как далеко они

распространяются, что этому способствует и что, напротив, сдерживает

дальнейшее их продвижение. Нередко при этом оказывается необходимым

принимать во внимание не только границы языковых явлениий, но и границы

экономические, политические, этнографические, культурные. Тем самым

открываются возможности более адекватного познания истории данного языка, а

при обращении к территориально соседствующим языкам для лучшего осознания

закономерностей дивергенции и конвергенции языков.

Отдельный язык как множество племенных или территориальных диалектов или

группа географически смежных (родственных и неродственных) языков (вплоть

до такой общности, как языковая семья и языковой союз) образует ту область,

тот ареал, внутри которого ареальная лингвистика устанавливает по показаням

изоглосс устанавливает внутренние пространственные границы и исследует

отношения между соответствующими диалектами и языками. Ареал в целом

трактуется как непрерывное диалектное целое, диалектный континуум. В нём

выделяются следующие зоны: центральная, где зарождаются новообразования

(инновации), маргинальные, где наблюдаемые изоглоссы имеют менее выраженный

характер, и переходные (диффузные зоны, или зоны вибрации).

Постулируются ареальные нормы разного вида:

Норма изолированных областей характеризует более архическую стадию (или

фазу). Например, для обозначении лошади в Сардинии используют слово equa, а

в Тосканской области caballa. Поле в Ладинии называется ager, а в

Тосканской области campus. В Велье голову называют caput, а в Фиуме testa.

'Есть' по-португальски звучит comedere, а в Каталонии manducare. В таких

более изолированных областях, как Сардиния, Ладиния, Португалия и Вель,

сохраняются по существу ещё латинские формы, а в менее изолированных

областях появляются неологизмы.

Норма периферийных областей также предполагает сохранение более архаичной

стадии слов. В Иберии и Дакии сохраняются слова equa 'лошадь', в Галлии оно

сменяется словом caballa.

Много архаизмов отмечается в норме большей области: так, в Галлии, Италии и

Дакии сохраняется frater 'брат', а в Иберии утвердилось germanus.

Архаичные стадии слов сохраняются в зоне более поздней колонизации. В

Италии появилось слово thius 'дядя', тогда как в Галлии стали говорить

avunculus.

Ареальная лингвистика может быть синхронической, но нередко она обращается

и к диахронии. Именно благодаря её приёмам были получены серьёзные

уточнения в наших знаниях о диалектном членении общеиндоевропейского языка

и границах его диалектов на ряде древних стадий, о древнем диалектном

членении современного конкретного языка. Во многом она способствовала также

определению ареалов языковых союзов (балканского, кавказского,

центральноазиатского, волгокамского и т.д.). С её помощью выявляются

результаты влияния исчезнувшего языка-субстрата.

Приёмы ареальной лингвистики сегодня вошли также в состав

исследовательского инструментария сравнительно-исторического языкознания.

С их помощью, например, к середине 20 в. было доказано, что вычленение

германской языковой общности из западного ареала индоевропейских языков

имело место в относительно позднее время, а не в праязыковую эпоху, т.е. не

во 2-м тыс. до н.э., и что отдельные ареалы германской языковой общности

образовались не в 7 в. до н.э., а лишь в последние века до и в первые века

после н.э. Ареальный анализ не только фонетических и грамматических

изоглосс в германских и других индоевропейских языках подтвердил

сызначальное вхождение германских языков в общеевропейскую общность (вместе

с языками италийскимми, кельтскими, балтийскими, куда позднее вошли языки

славянские после распада их связей с языками иранскими и сближения с

языками балтийскими).

Вовлечение в ареальный анализ лексики (корнеслова) позволило более

доказательно разграничивать факты древней локальной общности и факты более

поздней временной ареальной общности. В системе германского словаря при

учёте тематически организованных групп лексики, кроме исконно

общеиндоевропейского пласта, были выделены пласты общеевропейский, германо-

балтийский, германо-славянский, германо-италийский, германо-кельтский

(отчасти германо-итало-кельтский).

Материал показал, что членение индоевропейской языковой общности в разные

исторические эпохи было различным. Одни и те же языки могли включаться в

границы разных языковых ареалов. Более ранним для германских диалектов

явилось вхождение в один ареал с диалектами, которые легли в основу

балтийских языков. Позднее предки германцев оказались частью ареала, общего

с италийскими племенами, а также, возможно, с иллирийцами и венетами (на

территории Центральной Европы). После ухода италиков на территорию Аппенин

германцы оказались в тесном и длительном соседстве с кельтами,

подвергшимися в первые века н.э. романизации.

В результате в древних германских диалектах формировались черты, которые

сближали их и с восточными, и с западными европейскими диалектами.

Германские языки заняти промежуточное положение между балтийскими (и

отчасти славянскими) на востоке и италийскими кельтскими языками на юге и

на западе. В целом же германские языки всегда входили в европейскую

языковую общность, которая, как некое единство, сложилась после распада

общеиндоевропейского единства в результате тесных контактов обособившихся

диалектов, противостояло юго-восточному ареалу индоевропейских языков. Об

этом давнем противостоянии свидетельствует, в частности, значительно

меньшее число лексических параллелей между германскими языками, с одной

стороны, и греческим, индо-иранскими, армянским и другими языками юго-

восточного ареала, с другой стороны. Совпадающие слова не образуют

семантических и словообразовыательных групп. Германо-индийские, германо-

греческие, германо-армянские, германо-тохарские, германо-хеттские, германо-

албанские лексические совпадения выступают рудиментами наиболее древних,

первичных диалектных индоевропейских связей, которые прекратились в очень

давнее время.

Общегерманский язык выделился из западного ареала индоевропейской языковой

общности (раннегерманский период). В пределах германского ареала (в

позднегерманский период) появились такие пучки изоглосс, которые позволили

конституироваться отдельным группам германских диалектов. Их удаление друг

от друга и их сближение друг с другом в рамках других диалектных ареалов

привело к образованию сперва южногерманской (континентальной) и

северногерманской (скандинавской) общностей, а затем к формированию

восточногерманской общности, к противостоянию общностей западногерманской,

северногерманской и восточногерманской.

----------------------------------------------------------------------------

----

Принципы типологического языкознания

Из всех подходов, направленных на изучение языков в их соотношении друг с

другом, типологический подход в наибольшей степени принадлежит общему

языкознанию. Он предполагает сопоставление разных языков независимо от

того, являются ли они родственными или нет, соседствуют ли они друг с

другом географически или нет, относятся ли они к одной исторической эпохе

или нет. Он не ограничивается языками одной семьи или одного ареала. Для

типологического сопоставления и поисков общих и различных структурных черт

могут привлекаться все языки мира. Лингвистика исходит при типологическом

изучении языков из некоей идеальной, гипотетической модели человеческого

языка вообще, которая строится в теории языковых универсалий, и ищет пути,

какими конкретные языки реализуют общие закономерности построения своих

систем. Соответственно этому они и группируются в структурные типы, классы

и т.п. Целью лингвистической типологии как раз и является построение

типологической классификации. Каждому языку приписывается тот или иной

типологический статус.

Интерес к типологии языков по сути дела начал проявляться в ту же пору,

когда начал формироваться генетический взгляд на языки. Складывающийся в

конце 18 - начале 19 вв. лингвистический компаративизм включал в себя и

сравнительно-исторический, и типологический подходы.

Впервые типологические идеи с достаточной чёткостью были сформулированы в

работах Р. Декарта, Г.В. Лейбница, А. Смита, И.Г. Гердера. У истоков

лингвистического компаративизма стояли братья Фридрих фон Шлегель и Август

Вильгельм фон Шлегель. Они и предложили первые опыты типологической (а

именно морфологической) классификации языков.

Фр. Шлегель ввёл понятие флективных языков, применив его по отношению к

санскриту, греческому и латинскому, где при словоизменении наблюдается

внутренняя флексия, т.е. грамматикализованные чередования звуков в корне.

Языки флективного типа были объявлены эстетически совершенными. Низшая

ступень в иерархии языков отводилась китайскому. Между этими двумя крайними

ступенями он расположил аффиксальные языки. По его мнению, в развитиии

языков наблюдается "стачивание" древних совершенных форм. Была отмечена

тенденция перехода от синтетизма к аналитизму.

А.В. фон Шлегель ввёл понятие языков, лишённых грамматической структуры

(впоследствии их назвали аморфными или изолирующими), и противопоставил им

языки аффиксальные и языки флективные. Были введены термины синтетизм и

аналитизм, отмечена тенденция к смене первого вторым. Предпочтение

отдавалось синтетическим языкам.

Основания для содержательной (контенсивной) типологии, учитывающей

соотношение плана выражения и плана содержания языковых структур, а также

наличие в языковых формах универсального и специфического компонентов,

закладывает выдающийся учёный и мыслитель 19 в. Вильгельм фон Гумбольдт.

Для В. фон Гумбольдта все типы языков равны. Он различает языки

изолирующие, агглютинирующие и флективные. В классе агглютинирующих языков

выделяется особый подтип - инкорпорирующие языки. Возможность "чистых"

типов им отрицается.

Существенный вклад в разработку типологии языков внесли и другие

представители языкознания 19 в. (в особенности Август Шлайхер). Их

классификационные схемы включали обычно 3-4 типа, более или менее жёстко

отграниченные друг от друга. Значительным шагом вперёд была предложенная в

первой половине 20 в. Эдуардом Сепиром концепция, в соответствии с которой

при описании морфологической структуры должен учитываться характер

отношений между понятиями (морфемами) корневыми, деривационными, чисто

реляционными и смешанно реляционными. Различаются также грамматические

способы выражения отношений (изоляция, агглютинация, фузия и символизация)

и степени синтезирования (аналитическая, синтетическая и

полисинтетическая). В итоге строится скользящая, многоступенчатая

классификация языков.

Джозеф Гринберг придал этой концепции новый вид, введя понятие

количественных индексов. Так, если на 100 слов (W) текста обнаруживается от

100 до 200 морфов (М), т.е. устанавливается индекс синтеза M/W, больший

единицы и меньший двойки, то мы имеем дело с аналитическими языками. Более

высокий индекс характеризует аффиксальные языки, а именно синтетические (с

индексом от 2 до 3) и полисинтетические (с индексом выше 3).

Так, начальные тесты показали, что вьетнамский характеризуется индексом

синтеза 1,06, персидский - 1,52, английский - 1,68, англо-саксонский -

2,12, якутский - 2,17, русский - 2,33, суахили - 2,55, санскрит - 2,59,

эскимосский - 3,72. Подобным же образом устанавливаются индексы

агглютинации, словосложения, деривации, преобладающего словоизменения,

префиксации, суффиксации, изоляции, словоизменения в чистом виде,

согласования. Дальнейшие уточнения этой методики другими исследователями

касались объёма контрольных текстов, учёта их стилистической и авторской

принадлежности и т.п.

В морфологической типологии особое внимание обращается на способы

соединения аффиксов с корневыми морфемами и характер выражения аффиксами

грамматических значений. Флективные аффиксы:

нередко выражают одновременно несколько граммем (свойство синтетосемии, по

Ю.С. Маслову); ср. в русск. пишу флексийный аффикс выступаетносителем

граммем '1 л.', 'ед.ч.', 'наст. вр.', 'изъявит. накл.';

часто омосемичны между собой; ср., например, трава и брёвна, где в первом

случае фонема /а/ является экспонентом морфемы -а, обладающей пучком

значений 'сущ.', 'ед. ч.', 'ж. р.', 'им. п.', а во втором случае та же

фонема /а/ оказывается экспонентом другой морфемы -а, выражающей комплекс

значений 'сущ.', 'мн. ч.', 'им./вин. п.';

могут конкурировать друг с другом в выражении одного и того же

грамматического значения; так, морфемы -ы и -а в словоформах студенты и

дома одинаково передают значение мн. ч.;

могут иметь нулевые экспоненты; ср. словоформы слова страна во мн. ч.:

страны - стран-# - странам...

могут в результате процессов переразложения и опрощения как бы

"сращиваться" с корневыми морфемами и друг с другом; так, словоформа дат п.

мн. ч. сущ. нога сегодня разлагается на ног-ами, где -а входит в состав

окончания, тогда как изначально это -а было тематическим суффиксом, а

окончание сводилось к -mi; инфинитив русск. глагола печь восходит к

праформе * pek-ti.

Кроме того, грамматические значения могут передаваться не только

сегментными морфемами, но и грамматическими чередованиями фонем внутри

корня ("внутренняя флексия"); ср. англ. man 'человек' и men 'люди', goose

'гусь' и geese 'гуси', find 'находят' и found 'нашли', нем. brechen

'ломают' и brachen 'ломали'. Такие значимые чередования, как умлаут и

преломление в германских языках, возникли в результате предвосхищающей

(регрессивной) ассимиляции. Например, в немецком глаголе sprechen

'разговаравать' появление i вместо e во 2 и 3 л. ед. ч. наст вр. (du

sprichst, er spricht) было в своё время обусловлено наличием в составе

аффикса гласного верхнего подъёма i (др.-в.-нем. sprich-ist, sprich-it).

Этот гласный исчез, а чередование сохранилось и из живого стало

историческим.

Основы слов флективных языков часто не обладают способностью к

самостоятельному употреблению; ср. формообразующие основы глаголов бежа-ть,

пи-ть.

Агглютинативные аффиксы, напротив,

в принципе выражают не более чем по одной граммеме (по Ю.С. Маслову,

свойство гаплосемии),

не имеют, как правило, омосемичных соответствий;

стандартны в том отношении, что они не имеют конкурентов в выражении того

же грамматического значения;

не могут иметь нулевые экспоненты;

в линейном плане чётко отграничиваются от корня и друг от друга.

Кроме того, агглютинативным языкам не присуща внутренняя флексия.

Чередования же фонем в составае аффиксов не грамматикализованы. Они

возникают в силу инерционной (прогрессивной) ассимиляции. Так, чередование

гласных а и е в составе тюркского аффикса мн. ч. lar/ler задаётся рядом

(передним или непередним) гласного корня: тур. adamlar 'люди', evler

'дома'.

Основы слов в агглютинативных языках в принципе более самостоятельны, т.е.

могут употребляться в предложении и сами по себе, без аффиксов.

В 20 в. внимание типологов стали привлекать и другие уровни языковой

системы. Так, фонологическая типология (Н.С. Трубецкой, Р.О. Якобсон и др.)

может искать подобия и различия в строении систем фонем, в количественном

соотношении числа гласных и согласных в системе и в тексте, в структуре

слога, в системе просодических (суперсегментных) звуковых единиц и т.д.

Особое внимание в 20 в. привлекло типологическое изучение синтаксического

строя разных языков, и прежде всего сопоставительное исследование способов

выражения субъектно-объектных отношений (И.И. Мещанинов, Г.А. Климов, С.Д.

Кацнельсон, Дж. Гринберг и др.).

Для синтаксической типологии интересны опыты сопоставления словопорядка.

Так, расположение субъекта (S), глагола-предиката (V) и объекта (О) может

быть представлено одной из 6 формул: SVO, SOV, VSO, VOS, OSV, OVS. В

русском языке возможны все шесть арранжировок, но только арранжировка SVO

вляется нейтральной, стилистически немаркированной.

Отношения между S и O, S и V, S и O могут маркироваться различным образом.

Так, между S и V может иметь место согласование, при котором V может

повторять одну или несколько граммем, присущих S (в русском и многих

других языках с присущим им моноперсональным спряжением граммемы лица и

числа, а в прош. вр. числа и рода). В языках, имеющих категорию именных

класов, согласование может быть оформлено различными классными показателями

в структуре глагола; ср. авар. в-ачIана 'отец пришёл' - эбел й-ачIана 'мать

пришла' (глагольные согласователи в-/й-). Подобное же отношение

согласования может связывать V и O. Если согласование связывает V

одновременно и с S, и с O, то говорят о полиперсональном (двух- и даже

трёхличном) спряжении.Ср. абхаз. ды-з-беит 'его/её (человека)-я-видел', и-з-

беит 'то (вещь)-я-видел', и-бы-р-тоит 'то (вещь)-тебе (жен.род)-они-дают',

бы-р-на-тоит 'тебя (жен. род)-им-то (нечеловек)-даёт'.

В структуре предложения именные конституенты могут характеризоваться по их

синтаксической функции (как субъекты, прямые дополнения и косвенные

дополнения) и как носители семантических ролей (при двухвалентном

переходном глаголе друг другу противостоят агенс, т.е. одушевлённый

участник ситуации, её иницирующий и контролирующий, исполнитель

соответствующего действия, его источник, и пациенс, т.е. участник ситуации,

её не иницирующий, не контролирующий и не исполняющий; часто агенс и

пациенс ставятся в зависимость друг от друга, нередко считается, что

наличие пациенса не предполагает наличия агенса).

S может в падежных языках всегда (или почти) всегда маркироваться имен.

падежом, независимо от переходности или непереходности глагола-предиката и

независимо от того, передаёт ли глагол активное действие или же пассивное

состояние. Языки такого типа именуются номинативными. Прямое дополнение в

номинативных языках обычно передаётся винительным падежом (откуда второе их

название - аккузативные). S активной конструкции соотносится с агенсом, О с

пациенсом. В пассивной конструкции агенсу соответствует О, а пациенсу S. S

при непереходном глаголе может трактоваться как пациенс. Индоевропейские

языки характеризуются номинативным строем предложения. К номинативным

относится абсолютное большинство языков мира - кроме индоевропейских, здесь

могут быть названы афразийские, уральские, дравидийские, тюркские,

монгольские, тунгусо-маньчжурские, многие тибетско-бирманские , часть

австралийских, кечумара и др.

Если выбор падежа субъекта определяется в зависимости от того, что глагол

является переходным или непереходным, говорят о языках с эргативным строем

предложения. В предложениях с непереходным глаголом S стоит в падеже,

обычном для объекта при переходном глаголе. S же при переходном глаголе

выражается особым падежом - эргативом. Таким образом, эргатив маркирует

агенс, а абсолютный (или другой падеж) - пациенс. Так, в баскском

предложении Ni-k gizona ikusi dat 'Я видел человека' nik стоит в эргативе,

а gizona в абсолютиве; в предложении Gizona etorri da 'Человек пришёл'

gizona употреблено в абсолютиве. К эргативным языкам относятся многие

языки: кавказские (грузинский, убыхский), австронезийские (тонга),

австралийские (дьирбал), папуасские, чукотско-камчатские, эскимосско-

алеутские и майя (тцелтал). Проявления эргативности наблюдаются в хинди и

урду.

В языках активного строя друг другу противостоят не субъект и объект, а

активное и инактивное начало. Активные (одушевлённые) существительные в

принципе сочетаются с глаголами действия, а инактивные существительные с

глаголами состояния. Агенс выражается агентивом, пациенс - инактивом.

Активность или инактивность задаётся глаголом; ср.: гуарани o-hesa e-roga

'Он видит твой дом' - ti-miri 'Он скромен'; . Ср. восточный помо: ha

ce.xelka 'я скольжу (не намеренно)', wi ce.xelka 'я скольжу (намеренно)'. К

активным языкам относятся некоторые америндские языки (дакота), лхаса-

тибетский, гуарани. Нечто аналогичное (но не образующее системы) мы находим

в русск. Меня знобит, в нем. Mich friert.

Типологические сопоставления языковых систем на морфологическом,

синтаксическом и морфологическом уровнях в настоящее время часто проводятся

независимо. Вместе с тем многочисленны попытки выявления доминирующих

типологических черт в строе языков и установления зависимости одних

типологических особенностей от других (например, морфологических

особенностей от синтаксических).

Развитие получают диахроническая типология и ареальная типология.

Компаративисты всё в большей степени проявляют интерес к наличию

типологических сходств в родственных языках. Рядом со структурной

типологией в настоящее время развивается типология социально-

функциональная.

----------------------------------------------------------------------------

----

Лингвистическая универсология

Языки могут изучаться в аспектах дескриптивном (описательном),

генетическом, ареальном, типологическом и универсологическом. Эти аспекты

не всегда строго разграничиваются. Возможно взаимное влияние между

результатами, полученными при разных подходах. И тем не менее следует

учитывать различия в степенях абстракции от эмпирического материала

конкретных языков.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31