Теория языкознания

'язык (формы несоотнесённости, неопределённой соотнесённости и определённой

соотнесённости)'; des Studenten - dem Studenten - den Studenten 'студента -

студенту - студента (формы род., дат. и вин. п.)'.

Нередко форматоры (и это можно отчасти наблюдать на вышеприведённых

примерах) строятся как комплексы ряда показателей (например, словоформы им.

п. мн. ч. бород-ы и род. п. ед. ч. бород-ы различаются употреблением двух

разных (омонимичных) морфем (ы1 и ы2) совместно с акцентным выделением в

первом случае корневой морфемы, а во втором случае аффикса.

Во флективных языках форматор, как правило, является экспонентом нескольких

граммем. Так, одно рус. окончание -у в пиш-у, пойд-у реализует 5 граммем (1

л., ед. ч, настояще-будущее вр., изъявит. накл., действ. залог). В азерб.

бахабилмамаг 'не мочь смотреть' идею видения реализует основа (она же

корневая морфема) бах-, а форматор абилмамаг представляет собой цепочку

аффиксов (-абил- передаёт граммему возможности, -ма- выражает отрицание,

-маг является аффиксом инфинитива).

Словообразование

Словообразовательная (деривационная) структура обнаруживается в словах-

дериватах, т.е. производных и сложных словах. Её выявлению служит

сопоставление слов мотивирующих и мотивируемых. В мотивируемом слове (слове-

деривате) выделяются две части: словообразовательная основа (деривационная

база) и дериватор как формальный показатель словообразовательного значения.

Ср., например, чита-тель, посети-тель, строи-тель, раде-тель, лёт-чик,

навод-чик, началь-ник, стрелоч-ник, учитель-ск-(ий), ментор-ск-(ий).

Как деривационная база, так и дериватор могут быть комплексными; ср.,

например, машин-о-пис-н-(ый), письм-о-нос-ец, где машин- и пис-, письм- и

нос- принадлежат к составу соответствующих деривационных баз, а -о- и -н- в

первом слове, -о- и -ец входят в состав форматоров. Словообразовательное

значение и его формальный показатель можно объединить как две стороны

(означаемое и означающее) языкового знака - дериватемы.

Дериватемы подобны граммемам, но отличаются от них тем, что они не

объединяются в ограниченные по количеству противопоставляемых элементов,

закрытые и жёстко структурированные множества, подобные морфологическим

категориям. Словообразовательные значения (в отличие от

формообразовательных) выражаются менее стандартизованными, менее

регулярными способами. Если мы попытаемся отобразить в таблице структуру

словобразовательной парадигмы (например, парадигмы наименований

"производитель действия", образуемых от глаголов активного действия), то мы

обнаружим в этой таблице много пустых ячеек. Ср., например, *езди-тель,

*лета-тель, *грузи-тель, *копа-тель, *запева-тель.

Выбору дериваторов служат следующие деривационные процессы:

аффиксация (при этом выбираются не формообразующие, а деривационные

аффиксы; среди них не фиксируются морфемы с нулевыми экспонентами);

усечение мотивирующего слова (аббревиация); ср. англ. doctor > doc,

laboratory > lab; нем. Laboratorium > Labor, Mathematik > Mathe,

Universitaet > Uni;

значащее чередование фонем; ср. вез-у > воз, англ. sing - sang - sung >

song 'пение'; house /haUs/ 'дом' > house /haUz/ 'проживать';

значащее чередование тонов;

значащее чередование слоговых акцентов (тонических ударений, сопутствующих

динамическим ударениям);

значащее чередование акцентных кривых; ср. англ. export 'вывозить,

экспортировать' > export 'экспорт';

удвоение (редупликация); ср. синий-синий, едва-едва; нем. Wirrwarr

'неразбериха';

словообразовательная конверсия (транспозиция слова из одной части речи в

другую, означающая включение слова в иную формообразовательную парадигму и

приобретение им другого набора граммем): ср. нем. schreiben 'писать' >

(das/ein) Schreiben 'письмо, послание'; англ. scalp 'кожа черепа, скальп' >

(to) scalp 'скальпировать';

соположение слов (или основ слов) как компонентов деривационной базы; ср.

яркосиний, жёлто-голубой; нем. Grundform 'основная форма', aufschreiben

'надписывать', hinausgehen 'выйти наружу (по направлению от говорящего)';

англ. shrill-gorges 'горластый', stand up 'встать';

соположение усечённых частей слов; ср. филфак, физмат; биохим,завлаб;

использование служебных слов; ср. нем. sich erholen 'отдыхать'.

В конкретном акте словообразования могут взаимодействовать разные процессы,

приводя к появлению комплексных дериваторов.

В целом проблемы словобразования занимают морфологию лишь постольку,

поскольку многие деривационные процессы близки к формообразовательным и

поскольку деривационный анализ, вместе с анализом формообразовательным,

способствует в конечном итоге выявлению морфемной структуры слов и

инвентаризации морфем, а также выяснению того, как сегментные морфемы

взаимодействуют с суперсегментыми морфологическими средствами.

----------------------------------------------------------------------------

----

Исторические изменения в морфологическом строе языка

Исторические изменения языковой системы в наибольшем степени касаются

лексикона как её самого "мобильного" компонента. Но они могут затрагивать и

другие компоненты - фонологический, морфологический и синтаксический.

Изменения в морфологическом строе языка (включая и систему

формообразования, и систему словообразования) могут быть следующих видов:

изменения в инвентаре грамматических категорий,

перестройка внутренней структуры грамматической категории,

изменения в морфологическом типе языка,

перестройка морфемной структуры слова.

Инвентарь морфологических категорий может возрастать. Так, в германских и

романских языках сформировалась грамматическая категория соотнесённости

существительного (в терминологии Л.Р. Зиндера и Т.В. Строевой), более

известная под традиционным именем категории определённости -

неопределённости. Она представляет собой систему, в которой (в идеальном

варианте) друг другу противопоставлены 3 граммемы: несоотнесённость -

соотнесённость, а внутри разряда соотнесённости - граммемы определённой и

неопределённой соотнесённости. Несоотнесённость предполагает употребление

имени для того или иного понятия в целом, соотнесённость же имеет место при

употреблении имени для отдельного элемента данного класса предметов. Имя

может выделять какой-то один из предметов класса, не уточняя его ближе (a

book, ein Buch, un livre 'книга (какая-то из книг)', или же

идентифицировать именно данный (а не любой другой) элемент класса (the

book, das Buch, le livre 'книга (именнно данная книга)'. Значение

определённой соотнесённости обычно передаётся определённым артиклем,

передаче значения неопределённой соотнесённости служит определённый

артикль. Значение несоотнесённости выражается нулевым артиклем, т.е.

артиклем, не имеющим материального экспонента и стоящим в оппозиции

артиклям определённому и неопределённому. Значения несоотнесённости,

определённой и неопределённой соотнесённости противостоят друг другу в

единственном числе. Во множественном числе различаются лишь определённая и

неопределённая соотнесённость, причём в последнем случае неопределённый

артикль может иметь нулевую форму (the books - books, die Buecher -

Buecher), которую не следует смешивать с нулевым артиклем как носителем

значения несоотнесённости.

Инвентарь грамматических категорий может уменьшаться. Так, в английском

языке отмерла категория рода существительных. Категория рода сохранилась

здесь лишь у личного местоимения: he - she - it. По отношению же к

английскому существительному иногда говорят, что оно обладает скрытой

категорией рода, поскольку она обнаруживается лишь при замене имени личным

местоимением. Французский язык (как и многие романские) утратил категорию

падежа.

Перестройка внутренней структуры грамматической категории имеет место, во-

первых, в тех случаях, когда число противопоставляемых в ней граммем

уменьшается (сокращение числа родов во французском языке с трёх до двух за

счёт исчезновения граммемы среднего рода, сокращение числа родов в шведском

с трёх до двух в связи со слиянием граммем мужского и женского родов,

редуцирование числа граммем числа с трёх до двух в новых индоевропейских

языках в связи с утратой граммемы двойственного числа), и, во-вторых, в тех

случаях, когда в рамках уже существующей категории возникают новые граммемы

(появление граммемы будущего времени во многих индоевропейских языках,

формирование сложной системы времён в английском языке, где в рамках одной

категории друг другу противостоят 16 граммем). Изменение числа граммем

связано и с изменением системы оппозиций внутри данной грамматической

категории.

Изменения в морфологическом типе языка могут быть связаны, с одной стороны,

с нарастанием тенденции к аналитизму, к замене синтетических форм

аналитическими (например, во французском и английском языках) и, с другой

стороны, с нередкой обратной тенденцией к преобразованию аналитических форм

слова в синтетические (при переходе служебных слов в аффиксы; ср. фр.

j'aimerai и лат. amare habeo).

Перестройка морфологической структуры слова может происходить в виде

следующих процессов:

опрощение (по В.А. Богородицкому), деэтимологизация, т.е. исчезновение

морфемного шва, слияние соседних морфем в одну: ср. русск. пояс, пол. pas,

чеш. и словац. pas, но лит. juosta; русск. орёл, но нем. Aar, хет. haras,

русск. запах, воздух, англ. lord < др.-англ. hlafweord 'хранитель хлеба',

англ. lady < др.-англ. hlafdige 'замешивающая хлеб';

переразложение (по В.А. Богородицкому), метанализ, т.е. перемещение

морфемного шва: например, передвижение границы: рука-ми, где -а входило в

основу в качестве тематического гласного > рук-ами, где -а вошло в состав

окончанания; переход согласного -n-, которым оканчивались в др.-русск.

варианты (алломорфы) префиксов в- и с- перед гласными, в состав корневых

морфем (объять - обнять, приятие - принять, подымать - поднимать, ухо -

внушить, утроба - внутрь, ядро - внедрить, еда - снедь, искать - снискать;

его - отнего, им - с ним, их - у них);

осложнение (по Ю.С. Маслову), т.е. появление нового морфологического шва

при народно-этимологическом переосмыслении слова; исп. hamaca, фр. hamac,

русск. гамак, но нидерл. сложное слово hangmat 'подвесной коврик, мат'.

----------------------------------------------------------------------------

----

Предложение как основная единица синтаксического анализа

В отличие от фонологии, морфологии и лексикологии, синтаксис имеет дело не

с воспроизводимыми, инвентарными языковыми единицами, а с единицами

конструктивными, которые строятся каждый раз, в каждом отдельном речевом

акте заново

а) с использованием конструктивных средств соответствующего языка

б) применительно к данному, конкретному положению дел (Sachverhalt, state

of affairs), о котором предполагается сообщить, и

в) применительно к данному, конкретному коммуникативному акту, к его

прагматическому контексту, включающему в себя автора высказывания и его

адресата (или адресатов), места, времени и условий высказывания.

К числу синтаксических конструкций относятся текст (как графически

зафиксированное развёрнутое высказывание, выступающее в виде связной

последовательности предложений), предложение и словосочетание. Каждая из

них может характеризоваться в трёх аспектах: формально-структурном

(строевом), семантическом и прагматическом. Словочетание, предложение и

текст могут изучаться как с позиций формального подхода, т.е. в направлении

от формы к её значению, так и с позиций функционального, и прежде всего

содержательного, подхода, т.е. от значения к выражающим его средствам.

Первый подход лежит в основе "пассивной" грамматики, а второй - в основе

"активной" грамматики (термины Л.В. Щербы). Формальный подход воспроизводит

путь читателя, а вместе с тем путь лингвиста-аналитика. Функциональный

подход, по сути дела, моделирует путь говорящего.

Привязка к коммуникативно-прагматическому контексту в наибольшей степени

присуща тексту как полному знаку, обладающему относительной коммуникативной

завершённостью. Прагматические свойства текста делают его дискурсом, т.е.

позволяют квалифицировать его не просто как замкнутую последовательность

предложений, а как замкнутую последовательность речевых актов.

Строевые же свойства текста отодвигаются на задний план. К тому же они

настолько варьируют от одного текста к другому, что практически нет

возможности постулировать наличие в языковой системе некоего формально-

структурного инварианта текста. Разрабатываемые в лингвистике текста

понятия типа (или вида, или сорта, или жанра) текста мало информативны в

том, что касается исходных формально-структурных схем, которые были бы

воспроизводимы, т.е. принадлежали бы системе языка, и могли бы лежать в

основе порождения текста определённого типа. Экспериментально их

существование не было подтверждено. Формальные средства типа повтора слов,

словосочетаний и предложений, а также разнообразных текстовых скреп (или

коннекторов), межфразовых отсылок, единого для данного текста мелодического

регистра и т.п. используются весьма нерегулярно и непоследовательно и не

образуют особой системы. Модели конструирования текста в целом не являются

по существу языковыми явлениями.

В тексте могут быть обнаружены из принадлежащих языку конструктивных схем:

а) структурно-семантические схемы построения элементарных (бинарных)

словосочетаний, б) способы соединения элементарных словосочетаний в более

сложные, в) элементарные пропозициональные (предикатно-актантные) и, по

всей вероятности, субъектно-предикатные схемы построения предложений, г)

способы сцепления элементарных пропозиций в сложные, комплексные

пропозициональные структуры. Но уже для развёрнутого предложения

характерно, что его многопропозициональная структура после того, как это

предложение было построено и произнесено, рассыпается на свои составляющие.

Точно так же рассыпается пропозициональная макроструктура целого текста

после того, как текст был построен и произнесён. Многопропозициональные

структуры - это своего рода "однодневки".

Сам же текст, как и любое синтаксическое образование, не характеризуется

свойством воспроизводимости. В экспериментах по нарочитому воспроизведению

текста обнаруживается, что информанты, т.е. участники опыта (если они не

обладают уникальной памятью или не заучили текст наизусть), строят каждый

раз новый текст, в разной степени приближённый к опытному образцу и

выступающий в виде его пересказа, который обычно не совпадает у разных

участников эксперимента. В том или ином пересказе могут сохраняться (и то

не в полном и часто даже в изменённом виде) лишь тематические,

содержательно-композиционные и прагматические свойства опытного образца.

Направления, в которых может развёртываться текст / дискурс, практически

непредсказуемы. Отсутствие в языковой системе набора достаточно жёстких

инвариантных формально-структурных характеристик текста даёт основание

считать, что текст представляет собой сугубо речевую, а отнюдь не языковую

единицу. Именно сугубо речевым статусом текста (дискурса) объясняется

единичный, невоспроизводимый характер его пропозициональной структуры,

выступающей в виде сцепления пропозициональных структур предложений.

Это не значит, что текст не может быть объектом лингвистического анализа.

Но, занимаясь исследованием текста, при построении которого используются

воспроизводимые языковые элементы, лингвист не должен упускать из вида, что

многое в построении текста определяется не языком, а конкретной темой,

сферой общения, творческим замыслом автора, действующими в данном

этнокультурном коллективе композиционными и стилистическими канонами и т.п.

Весьма примечательно, что при множестве имеющихся типологий текстов

(дискурсов) нет собственно лингвистической типологии.

В минимальной степени коммуникативно-прагматические свойства проявляются в

словосочетании. В его структуре главенствуют формально-структурные и

семантические составляющие. Сами словосочетания не воспроизводимы, но

воспроизводимы формально-структурные и семантические схемы, которые и

реализуются в процессах порождения актуальных словосочетаний, т.е.

сочетаний конкретных слов определённых грамматических классов. Это как раз

и даёт основание говорить и о речевом, и о языковом статусе словосочетаний.

Под понятие словосочетания разными учёными подводятся:

любые сочетания слов, в том числе и сочетания знаменательных слов со

служебными (например: в университет, на экзамене, der Tisch, la table, the

table);

сочетания любых двух (и более) знаменательных слов (например: сдать

экзамен, вернуться домой, увлекательный рассказ, применять новую методику;

студенты поют);

сочетания двух (и более) знаменательных слов, не строящиеся по структурной

схеме "Имя (в им. п.) + Глагол (в личной форме)" (у В.В. Виноградова и его

последователей).

В синтаксической системе соответствующего языка наличествует конечный набор

инвариантных схем (или моделей) словочетаний, в которых формальные и

семантические аспекты выступают в тесном единстве. Такие схемы фиксируют не

просто типы сочетаний слов как носителей лексических и грамматических

значений, т.е. семантем и граммем, но и приобретаемые данными словами

синтаксические функции, характеризующие их в отношении друг к другу и к

конструкциям в целом. Поэтому такие схемы могут быть представлены и в

терминах грамматических классов сочетающихся слов (например,

Существительное + Прилагательное, Глагол + Существительное в косв. п.,

Глагол + Наречие), и в терминах синтаксических функций / позиций

сочетающихся слов (например, Подлежащее + Сказуемое, Сказуемое +

Дополнение, Сказуемое + Обстоятельство). Слово в синтаксической

конструкции, приобретая синтаксическую функцию, становится элементарным

синтаксическим знаком - синтаксемой. Синтаксема представляет собой слово

(обычно знаменательное слово или же сочетание знаменательного слова со

служебным) в его синтаксическом использовании, слово как носитель

синтаксической функции. Она может входить в предложение и как элемент

словосочетания, и непосредственно.

С точки зрения фунциональной могут различаться словосочетания:

предикативные (образующие, с точки зрения сторонников обязательности для

предложения подлежащно-сказуемной структуры формально-структурный и

содержательный каркас предложения и поэтому не квалифицируемые В.В.

Виноградовым как словосочетания), атрибутивные, объектные (или

комплетивные) и обстоятельственные. Схемы словосочетаний атрибутивного,

объектного и обстоятельственного типов служат средствами для

распространения формально-семантического каркаса предложений и введения в

структуру предложения его второстепенных членов.

В истории языкознания (начиная ещё от представителей Александрийской школы

грамматики (в особенности Аполлония Дискола, 2 в. н.э.) синтаксис нередко

сводился к описанию правил сочетания слов и, тем самым, к теории

словосочетания. В формальной грамматике, идеи которой у нас развивали глава

Московской лингвистической школы Ф.Ф. Фортунатов и его ученики и

последователи), предложение было объявлено одним из видов словосочетаний, а

именно предикативным словосочетанием (у некоторых исследователей

законченным словосочетанием). Но подход к предложению со стороны слова (и

словосочетания) не адекватен его природе, так как акцентирует внимание

только на межсловных связях в предложении и не учитывает качественной

специфики предложения в целом, прежде всего в семантическом и

прагматическом аспектах. Поэтому в современном языкознаниии либо рядом с

теорией словосочетания строится теория предложения (В.В. Виноградов), либо

теория предложения поглощает теорию словосочетания, используя последнюю как

объяснительный инструмент при рассмотрении механизмов образования

распространённых предложений.

Виноградовский подход означает признание и словосочетания, и предложения в

равной степени основными синтаксическими единицами. Выдвижение на первый

план теории предложения опирается на идею о центральном положении

предложения в синтаксической системе языка.

В отличие от словочетания предложение предназначено для описания некоего

положения дел как целостного ансамбля элементов ситуации. Его

прагматический потенциал значительно выше прагматического потенциала

словосочетания. В отличие же от текста привязка к коммуникативно-

прагматическому контексту лишь в некоторой степени характеризует

предложение, когда оно является лишь одной из составляющих текста, а не

выступает автономно (будучи потенциальным минимумом текста) в роли речевого

акта, т.е. минимального дискурса. Но как раз эта способность быть возможным

минимумом текста побуждает рассматривать предложение как единицу текста,

т.е. как единицу, более близкую к тексту, нежели к словосочетанию, имеющую,

как и текст, коммуникативную предназначенность и вместе с тем оформленную

интонационно.

Предложение выступает и как речевая, и как языковая единица, что его

сближает со словосочетанием, но отличает от текста. Предложение, как

словосочетание и текст, само по себе не воспроизводимо как готовая,

инвентарная единица. Но оно каждый раз строится заново в речи, во-первых, в

процессе реализации (актуализации) одной из входящих в синтаксическую

систему языка инвариантных формально-содержательных схем (моделей) и, во-

вторых, в процессе использования тех или иных (тоже инвариантных,

принадлежащих языку) правил его преобразования из исходной формы в

конечную.

Схема 1

Текст Предложение Словосочетание

Речевой статус + + +

Языковой статус - + +

Схема 2

Текст Предложение Словосочетание

Коммуникативность + + -

***

К определению предложения нужно подходить, учитывая его многоаспектный

характер.

Во-первых, в определении предложения должно быть указано на его

принадлежность к числу коммуникативных знаков, точнее к числу комплексных

знаковых образований, способных служить передаче сообщения. Словосочетанию

коммуникативная функция и интонационная оформленность не присущи.

Коммуникативным знаком прежде всего является текст. Предложение же в

потенции (при его автономном употреблении) может быть минимумом

высказывания и текста, и потому оно выступает как минимальная

коммуникативная единица, как единица, непосредственно соотносящаяся с

минимальным коммуникативным действием - речевым актом. У предложения, как и

у речевого акта, есть свой автор и свой адресат, оно может реализоваться в

конкретном коммуникативно-прагматическом контексте. Отвлечение от факторов

этого контекста, обычное для синтаксического описания, представляет собой

чисто методический приём, используемый исследователями.

Во-вторых, предложение соотносится с определённым классом сложных по

строению ситуаций как своим комплексным денотатом в предметном ряду и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31