Теория языкознания

языка его носителем. Ему лингвисты отдают предпочтение, когда описания

языка делаются с целью его преподавания как родного или как иностранного.

На синхронические описания опираются те специалисты, которых интересуют

проблемы нормирования языкового употребления.

Но научное изучение языка будет неполным, если в стороне останутся проблемы

исторических изменений в лексиконе, в грамматическом строе, в организации

звуковой системы языка. Синхронический подход к языку дополняется подходом

диахроническим, который позволяет во многих случаях давать ответы на

вопросы типа "почему" и делает лингвистику наукой объяснительной.

Диахроническая точка зрения заключается в том, что друг другу

противопоставляются состояния языка, относящиеся к разным временным срезам.

Сопоставляться могут как разновременные состояния состояния данной языковой

системы в целом или разновременные состояния его, например, фонологической

системы, так и отдельные языковые факты. Но увлечение отдельными фактами

может привести к атомизму, т.е. к забвению того, что любой языковой факт

есть элемент существующей в соответствующий исторический период языковой

системы.

Диахроническая точка зрения лежит в основе истории языка, которая может

строиться

как внутренняя история языка, если она обращена на познание процессов и

закономерностей эволюции языковой системы самой по себе, и

как внешняя история языка, когда в сферу её интересов вовлекается

рассмотрение эволюции языка в контексте истории народа - носителя этого

языка, изменений в этногеографических условиях, социальной структуре

общества, материальной и духовной культуре, с учётом контактов данного

народа с носителями других культур и языков.

В зависимости от исследуемого уровня (подсистемы) языка выделяются

историческая фонетика (или диахроническая фонология), историческая

грамматика, историческая лексикология.

Источниками знаний об исторических изменениях в языке являются прежде всего

сведения, которые извлекаются из письменных памятников на этом языке,

включая наиболее древние.

Кроме того, во внимание принимаются косвенные свидетельства в памятниках на

других языках, где могут содержаться сведения о жизненном укладе и

социальной организации народа - носителя исследуемого языка, собственные

личные и местные имена.

Особое значение имеют данные сравнительно-исторического языкознания,

позволяющие судить о прежних (особенно дописьменных) состояниях

исследуемого языка по фактам родственных языков и осуществлять на этой

основе внешнюю реконструкцию истории данного языка.

Структурный анализ фактов, наблюдаемых в данном языке в его современном

состоянии (например, традиционных, или исторических, межфонемных

чередований), позволяет обнаружить в нём пережитки прежних эпох и

осуществить так называемую внутреннюю реконструкцию языковой эволюции.

Чрезвычайны важны сведения, которые добываются диалектологией (и

диалектографией), дающие возможность обнаружить в диалектах реликты прежних

языковых состояний и проследить пути распространения новых образований

(инноваций), понять характер взаимовлияния диалектов между собой и между

территориальными диалектами, с одной стороны, и наддиалектными формами

языка (койне, литературный язык в его кодифицированной, т.е.книжно-

письменной, и устно-разговорной разновидностях, просторечие), с другой

стороны. В последнем случае могут быть привлечены данные исторической

социолингвистики.

Обращаясь к звуковой стороне языка, нужно иметь в виду, что с точки зрения

истории важны не медленные, постепенные сдвиги в артикуляции тех или иных

звуков, как это часто неправомерно акцентируется, а фонологический статус

элементов, которые были присущи прошлому состоянию, и фонологический статус

элементов, фиксируемых в данный исторический период.

Не следует забывать, что каждая фонема является инвариантом, иначе говоря,

совокупностью её дифференцальных признаков, которые воспроизводятся при

каждом новом воспроизведении данной фонемы, в каждом из её вариантов. Этот

набор дифференциальных признаков допускает достаточно широкий диапазон для

варьирования. И только несовпадение наборов дифференциальных фонологических

признаков свидетельствует о наличии не одной, а двух или большего числа

разных фонем.

Фонологический принцип в последние десятилетия стал господствующим в

исторической фонетике (или, как сегодня нередко говорят, диахронической

фонологии).

Язык не может функционировать, не оставаясь самим собой. И вместе с тем он

беспрерывно меняется. Перестраивается каждая из частных систем в его

составе. Не является исключением и звуковая сторона языка.

Многое в фонологической системе сохраняется на протяжении столетий и

тысячелетий. Но во многом она затрагивается изменениями, которые могут

иметь либо нерегулярный, спорадический характер, либо следуют достаточно

строгим закономерностям, оказываются регулярными. Регулярные изменения

подводятся под понятие звуковых (или фонетических) законов.

Одни из них могут затрагивать, во-первых, фонологическую систему в целом

(т.е. инвентарь её элементов и структурные отношения между ними), а другие

фонологическую структуру экспонентов знаковых единиц (т.е. слов и морфем).

В первом случае меняется число фонем и просодем в сторону увеличения или

уменьшения, один тип строения слога заменяется другим (например, в

общеславянском закрытые слоги уступили место открытым слогам, а в русском

вновь оказались возможны наряду с открытыми и закрытые слоги), один тип

акцентуации заменяется другим (например, музыкальное ударение в

индоевропейских языках в основном уступило место динамическому; присущее

праиндоевропейскому подвижное ударение в общегерманском стало неподвижным и

закрепилось за корневой морфемой, а впоследствии, в отдельных германских

языках, оно в силу различных причин вновь приобрело статус подвижного).

Во втором случае происходит перестройка фонологической (фонемной и

просодической) структуры экспонентов слов и морфем.

Изменения, касающиеся системы фонем, относятся к следующим типам:

расщепление одной фонемы на две;

совпадение двух фонем в одной;

монофонемизация фонемного сочетания;

Расщепление одной фонемы на две представляет собой результат фонологизации

аллофонов этой фонемы. Нефонематические различия между соответствующими

аллофонами приобретают фонематическую значимость и становятся

дифференциальным признаком, который ложится в основу фонологической

оппозиции между ними. Если такой процесс касается не одной фонемы, а их

серии, возникает фонологическая корреляция.

Так, в истории русского языка расщепление непалатализованных и

палатализованных вариантов большого ряда согласных фонем привело к

образованию двух больших коррелятивных рядов /p/ - /p'/, /b/ - /b'/, /t/ -

/t'/, /d/ - /d'/, /k/ - /k'/, /g/ - /g'/, /m/ - /m'/, /n/ - /n'/, /f/ -

/f'/, /v/ - /v'/, /s/ - /s'/, /z/ - /z'/, /x/ - /x'/, /r/ - /r'/, /l/ -

/l'/. Первоначально палатализованные согласные появлялись в определённых

фонетических позициях (перед передними гласными и j) как комбинаторные

варианты. Когда же они обрели способность функционировать и перед задними

гласными или же в исходе слов, а также при случае различать разные слова в

составе одной минимальной пары, они стали самостоятельными фонемами: ср.,

например, рад /rat/ - рать /rat'/, рад /rat/- ряд /r'at/, лук /luk/- люк

/l'uk/, кот /kot/ - ткёт /tk'ot/. Благодаря расщеплению фонем русский

консонантизм существенно обогатился.

Такое же обогащение консонантизма имело место и в более древние периоды

развития славянских языков. Первая славянская палатализация состояла в том,

что перед гласными переднего ряда праславянские заднеязычные согласные

/k/, /g/, /x/, пройдя ступень палатализованных аллофонов [k'], [g'], [x'],

стали шипящими аллофонами, а затем самостоятельными фонемами /t'S'/, /Z'/,

/S'/ (ср. совр. русск. рук-а - руч-ной, друг-а - друж-ить, грех-а - греш-

ник). Так, фонемный статус /t'S'/ получает, начиная употребляться и перед

непередними гласными (krit'S'ati). Свою мягкость /Z'/ и /S'/ теряют уже в

русском языке.

Вторая палатализация (тоже праславянского периода) привела к возникновению

свистящих согласных /c' || t's'/, /z'/, /s'/ из палатализованныз аллофонов

тех же заднеязычных фонем /k/, /g/, /x/. Мягкость /t's'/ теряет в русском

языке.

Третья палатализация тех же заднеязычных после передних гласных привела к

близким результатам, что и вторая: общеслав. *kъne~gъ (ср. общегерм.

*kuninga- 'мужчина, происходящий из благородного рода; король', гот.

kuningas, др.-в.-нем. kuning, нидерл. konung, швед. konung, англ. king) >

kъne~z'ь> совр. русск. князь. В итоге, в современном русском языке

оказались зафиксированы не только заднеязычные непалатализованные фонемы

/k/, /g/, /x/, но и их рефлексы (по 4 альтернанта в каждой серии фонемных

чередований): k - t'S' - ts (< t's') - k'; g - Z - z' - g'; x - S - s' -

x'.

В немецком языке в результате дистантной предвосхищающей (регрессивной)

ассимиляции возникли передние лабиализованные гласные фонемы /y:/, /Y/,

/2:/, /9/, бывшие первоначально комбинаторными продвинутыми вперёд

аллофонами соответствующих задних гласных фонем /u:/, /U/, /o:/, /O/.

Расщепление фонем зафиксировано в чередованиях по умлауту (т.е. в

чередованиях по ряду).

Возможно и обратное направление в развитии фонемной системы, а именно

сокращение числа различающихся фонем (и соответственно, перечня

фонологических оппозиций).

Так, в русском и во многих других славянских языках (кроме польского)

исчезло противопоставление носовых и ртовых гласных.

В немецком языке исчезли расширяющиеся дифтонги io/ia > ie, uo/ua, совпав с

долгими гласными /i:/ и /u:/. В современной немецкой фонеме /s/ совпали ещё

различавшиеся в др.-в.-нем период две переднеязычные щелевые фонемы, одна

из которых (старое s) обозначалась буквой s, а другая (перебойное s) буквой

z "хвостатое": glas 'стекло' - daz (< dat) 'это'. Исчезло имевшее место в

др.-в.-нем. фонематическое противопоставление кратких и долгих

(геминированных) согласных.

Примером монофонематизации двухфонемного сочетания является образование в

немецком языке единой шипящей фонемы /S/ (< /s/ + /x/).

Перестройка системы фонем представляет собой процесс, результаты которого

становятся явными через очень значительные промежутки времени. Акты

перестройки фонемной структуры экспонентов слов и морфем, использующей

подстановку (субституцию) в данной фонетической позиции одних фонем вместо

других, более часты. Спорадические изменения касаются лишь некоторых слов

(здравстуйте > здрасте > драсте > в быстрой речи драсть; февраль <

феврарь). Их именуют спорадическими.

Регулярные звуковые изменения затрагивают определённые фонемы (и

фонемосочетания) либо во всех, либо в каких-то фонетических позициях,

независимо от конкретных слов. В первом случае говорят о фронтальных, или

спонтанных, независмых изменениях (например, замещение в славянских языках,

кроме польского, всех носовых гласных во всех позициях неносовыми). Во

втором случае в виду имеются изменения зависимые, которые обусловлены либо

позиционно, либо комбинаторно.

Формулировка звукового закона фиксирует прежнее, исходное состояние и

новое, результирующее состояние. Направление звукового перехода можно

обозначить уголком, направленным направо (b > p, s > s'). При

реконструировании предшествующего состояния сперва записыается то, что есть

сейчас, а потом, что этому предшествовало (s' < s).

Сведения о звуковых переходах, имевших место в истории языка, черпаются из

сопоставления разновременных памятников данного языка, извлекаются из

анализа наблюдаемых в настоящее время фонетически не обусловленных

межфонемных чередований, из сопоставлений материала родственных языков.

Фонетический закон отличается, например, от физического в следующих

отношениях:

* Действие звукового закона ограничено определённым языком (или каким-то

его региональным вариантом, диалектом или группой диалектов).

Так, германские языки (в соответствии с фонетическим законом, фиксирующим

так называемое первое, или германское, передвижение согласных) заменили

исконные индоевропейские звонкие смычные d, g в начале слов их глухими

соответствиями (лат. duo, русск. два, гот. twai, англ. two).

Верхненемецкий, в котором действовал фонетический закон, касающийся

второго, или верхненемецкого, передвижения согласных, заменил германские

начальные p, t, k аффрикатами pf, ts, kx, но эти звуковые изменения,

зародившиеся в южнонемецком, в неравной степени распространились на более

северные территории верхнемецкой языковой области и не затронули

нижненемецкую языковую область.

* Действие звукового закона ограничено определёнными временными рамками.

Так, в русском языке замена гласной фонемы /о/ в безударной позиции фонемой

/а/ подчиняется действующему (или живому) звуковому закону. Точно так же

замена звонких согласных в абсолютном исходе слова соответствующими глухими

- это проявление живого звукового закона. В языковой системе мы

обнаруживаем соответственно живые межфонемные чередования: /о/ ~ /а/; /d/ ~

/t/ и т.д.

А вот замена фонемы /g/ (друга) фонемой /Z/ (дружить, дружба) или же

фонемой /z'/ (друзья) находит объяснение в исторических, ныне уже не

действующих звуковых законах. Их свидетельствами оказываются исторические

(или традиционные) межфонемные чередования.

* Наличие исключений из звуковых законов может объясняться заимствованиями

из другого языка (или диалекта) в тот период, когда соответствующий закон

перестал быть действующим.

Поэтому, например, русское слово князь и его эквиваленты в других

славянских языках имеют нач

Процессы номинации и лексические единицы языка

В языке взаимодействуют две сферы, одна из которых представляет собой план

выражения (план манифестации), а другая - план содержания.

Средства плана выражения обеспечивают манифестацию знаковых единиц,

соотносящихся с элементами человеческого опыта. Структуру плана выражения

изучает фонология. К фонологическим (одноплановым по своему характеру

едницам) близки двухплановые грамматологические, или графические, единицы,

имеющие своими денотатами (если не принимать во внимание идеографию) слова,

морфемы, слоги и фонемы (отдельные звуки). Но по своей функции графемы тоже

скорее являются манифестационными средствами.

Плану содержания принадлежат смысловые единицы и конструкции. Структуру

плана содержания изучает прежде всего семантика, а также прагматика.

Лингвистика может начинать описание языковой системы с её плана выражения и

переходя от него к плану содержания (см. раздел 1.06). Между смысловым и

звуковым планами располагается трансляционный план. Его средства, изучаемые

лексикологией, синтаксисом и морфологией, обеспечивают кодирование значений

посредством звуков (или графем) и переход от звуков (или графем) к

значениям. Лексические единицы (лексемы), морфемы и синтаксические

образования имеют двухплановое строение.

Говорящий (и пишущий) имеет дело прежде всего со смысловым планом, а

слушающий (читающий) -

с манифестационным планом.

ГОВОРЯЩИЙ / ПИШУЩИЙ -----Высказывание------- СЛУШАЮЩИЙ / ЧИТАЮЩИЙ

Сфера смыслов --------------Трансляционный план----------------------

Сфера звуков / графем

Семантика Лексикология

Фонология

Прагматика Синтаксис

Грамматология

Морфология

Для говорящего целью является построение осмысленного высказывания как

целостной коммуникативной единицы. В процессе его порождения важную роль

играют акты номинации. При осуществлении этих актов язык использует уже

имеющиеся или создаёт новые номинативные единицы, посредством которых

именуются реалии, представляющие собой как отдельные элементы опыта

(физические объекты, одушевлённые существа, люди, признаки предметов,

отношения между предметами), так и целые события, факты, состояния дел,

ситуации, выделенные в актах мышления и запечатлённые в сознании в качестве

концептов и когнитивных структур (см. раздел 1.05).

Мышление и сознание расчленяют потоки информации, поступающей в мозг извне

и распределяют её определённым образом по различным категориям,

осуществляют, иными словами, категоризацию действительности. Язык,

связанный с мышлением и сознанием, тоже по-своему участвует в процессах

категоризации мира.

Отсюда и различия, например, в номенклатурах имён. Так, рус. слову рука

соответствуют в нем. Hand (для нижней части руки, кисти) и Arm (для

остальной части руки, от плеча до кисти), соответственно в англ. hand и

arm, нидерл. hand и arm, швед. arm(en) и hand(en), фр. main и bras, исп.

mano и brazo, португ. mao и braca, итал. braccio и mano.

Преувеличивать категоризующую роль языка, как это делали Эдвард Сепир и в

особенности его ученик Бенджамин Л. Уорф, выдвинувшие гипотезу языковой

относительности, не стоит, но и не считаться с языковыми различиями в

процессах номинации явлений мира (особенно лицам, изучающим разные языки),

невозможно.

Языковой репрезентации отдельных, относительно простых составляющих

целостных событий служат элементные номинации (слова, фразеологизмы, а

также непредикативные словосочетания атрибутивного характера). Природу

таких номинативных единиц, как слова и фразеологизмы, изучает лексикология

(а именно лексическая семантика).

Реальные и вымышленные ситуации как ансамбли взаимосвязанных элементов

репрезентируются событийными, или пропозитивными, или предикативными,

номинациями (а именно предложениями, а также текстами). Взаимотношению

между ситуациями и предложениями изучаются в синтаксисе (а именно в

синтаксической семантике).

Связь некоего элементарного или сложного явления действительности (реалии)

и именующегого его языкового знака (как лексического, так и

синтаксического) можно представить следующей схемой: Реалия --- Языковой

знак.

Именно это отношение выражалось дошедшей до нас средневековой формулой

знака Aliquid stat pro aliquo 'Что-то стоит вместо чего-то (другого)'. В

теории номинации и семантике это отношение может изучаться в двух

направлениях:

от именуемой реалии к её номинации (Реалия --> Наименование); такой подход

лежит в основе ономасиологии;

от наименования к называемой ею реалии (Реалия Денотат --> Понятие (Суждение) --> {Сигнификат --> Сигнификант}

Реалия имеет свои соответствием денотат, т.е. не сам предмет по себе, а

совокупность свойств всех однородных реалий, которые и предопределяют выбор

данной номинации (наименования). Под один и тот же денотат может быть

подведено множество (класс) близких реалий. Денотату в соответствие может

быть поставлено понятие (концепт) как абстрактное, схематическое

отображение наиболее существенных признаков класса денотатов. Понятию в

соответствие ставится языковой знак (см. раздел 1.03), образуемый

сигнификатом (означаемым) и сигнификантом (означающим, экспонентом).

Сигнификат языкового знака вбирает в себя из денотата (и понятия) только

то, что коммуникативно значимо для данного языка.

В структуру сигнификата, помимо объективных по своему характеру денотативно

(и концептуально) ориентированных составляющих (т.е. концептуального ядра),

могут войти большей частью субъективные составляющие экспрессивно-

эмоционального, а также стилистического характера (так называемые

коннотации; их наличие в сигнификатах слов словарями обычно указывается в

виде помет бранное, высокое, ироническое, книжное, ласкательное,

неодобрительное, официальное, презрительное, пренебрежительно,

просторечное, разговорное, специальное, уничижительное, шутливое). См.

схему:

Концептуальное ядро

Сигнификат { +

Коннотации

Акты номинации осуществляются в рамках индивидуальных актов языковой

деятельности. Их результаты могут стать достоянием общего для говорящих на

этом языке узуса, соответствующей языковой нормы и, в конечном итоге,

языковой системы.

Лексические номинативные единицы, возникающие в результате обозначения

"кусочков" действительности, служат строительным материалом для предложения

как единицы, предназначенной для описания сложного фрагмента

действительности. В соответствии со своими номинативными особенностями они

берут на себя в предложении различные функции.

Главенствуют знаменательные слова, а именно назывные слова

(существительные, глаголы, прилагательные, наречия, числительные, так наз.

предикативы, или слова категории состояния), а также близко к ним стоящие

местоимённо-указательные, или дейктические, слова). К ним примыкают

модальные слова.

Знаменательным и модальным словам противостоят служебные слова,

номинативный потенциал которых менее очевиден. Они либо именуют реально

имеющие место отношения между элементами ситуаций (предлоги, послелоги,

союзы, связки), либо указывают на характер отношения говорящего к

описываемому явлению или к самому акту высказывания (частицы и, в

определённой степени, модальные слова), либо характеризуют их

принадлежность к определённым грамматическим классам и подклассам

(артикли, вспомогательные глаголы).

Среди знаменательных слов одни (существительные как предметные слова)

обеспечивают идентификацию наблюдаемых в природе предметов и живых существ,

масс вещества, созданных человеком предметов (артефактов), человеческих

общностей, социальных институтов и отношений и т.п. (куст, трава, камень,

собака, человек, песок, вода, стол, компьютер, племя, партия, население,

государство, армия).

Другие же противостоят существительным как предикатные (или признаковые)

слова. Среди них главенствующая роль в приписывании (предицировании) тех

или иных характеристик (предикатов) "предметам" или их признакам

принадлежит собственно глаголам. Финитный (личный) глагол участвует в акте

предикации, создавая вместе с именем предложение как пропозитивный знак.

Далее, к предикатным словам относятся прилагательные, наречия, вербоиды

(неличные формы глагола), а также отглагольные существительные (выступление

писателя '2) жестокий, непреклонный'; англ. green

'1) зелёный, зелёного цвета' --> '2) незрелый, неспелый (о фруктах)' -->

'3) неопытный, новый, необученный (о новичках, новобранцах)'.

Но с течением времени мотивировка может стираться и более не осознаваться

носителями языка. Так, большинство русских уже не осознают этимологическую

связь слов око и окно, городить и жердь, коса и чесать, городить и город.

Обычно не осознаётся связь однокорневых слов, пришедших в русский язык

разными путями: студент, студия и штудировать; мастер, магистр, мэтр, мэр.

В ряде случев может быть предложена своя, не отвечающая реальным связям

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31