бесплатно рефераты
 
Главная | Карта сайта
бесплатно рефераты
РАЗДЕЛЫ

бесплатно рефераты
ПАРТНЕРЫ

бесплатно рефераты
АЛФАВИТ
... А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

бесплатно рефераты
ПОИСК
Введите фамилию автора:


Свобода и счастье человека

же время столь страстно жаждавшего уверенности, как Лютер. В конце концов

он нашел ответ на свои сомнения. В 1518 году его осенило откровение:

человек не может спастись собственными добродетелями; он не должен даже

размышлять, угодны ли господу его труды, но он может быть уверен в своем

спасении, если у него есть • вера. Веру дает человеку бог, и, если человек

испытал однажды несомненное субъективное переживание веры, он может быть

уверен в своем спасении. Человек в своем отношении к богу является, по

существу, воспринимающей стороной. Как только он воспринимает благодать

господню в переживании веры, тотчас природа его меняется, поскольку в акте

веры он воссоединяется с Христом, и праведность Христова заменяет его

собственную праведность, утраченную в грехопадении Адама. Но никогда в

жизни человек не может стать вполне праведным, потому что его природная

порочность никогда не исчезает окончательно .

Доктрина Лютера о вере как о несомненной субъективной гарантии спасения на

первый взгляд кажется разительно противоречащей тому острому чувству

неуверенности, которое было характерно для самого Лютера и для его учения

до 1518 года. Но психологически этот переход от сомнения к уверенности

отнюдь не противоречив, а причинно обусловлен. Вспомним, что было сказано о

характере его сомнений. Это не были сомнения рациональные, возникшие из

свободы мысли и дерзнувшие поставить под вопрос общепринятые взгляды; это

были иррациональные сомнения, вытекающие из изоляции и беспомощности

индивида, который относится к миру с ненавистью и тревогой. Такие

иррациональные сомнения не могут быть устранены рациональными ответами; они

могут лишь исчезнуть, в том случае если индивид становится неотъемлемой

частью осмысленного мира. Если же этого не произошло, как не произошло с

Лютером и с тем классом, который он представлял, то сомнения могут быть

лишь подавлены, так сказать, загнаны внутрь; а это можно сделать лишь при

помощи некоей формулы, обещающей полную уверенность.

Страстное стремление к уверенности, какое мы находим у Лютера, отражает не

искреннюю веру, а необходимость подавить невыносимое сомнение. Решение

Лютера - это сегодняшнее решение очень многих людей, хотя они мыслят не в

богословских терминах: уверенность достигается отказом от своей

изолированной личности, превращением себя в орудие могущественной внешней

силы. Для Лютера такой силой был бог, и Лютер искал уверенность в

безоговорочной покорности богу. Таким образом ему удалось подавить свои

сомнения, но не до конца; по-настоящему они так никогда и не исчезли,

одолевали его до последнего дня его жизни, и ему приходилось бороться с

ними путем все новых и новых проявлений покорности. Психологически вера

может иметь два совершенно разных содержания. Она может быть утверждением

жизни, выражением внутренней связи с человечеством; но может быть и

продуктом реакции на сомнения, возникшие из чувства изолированности

индивида и его неприятия жизни. Вера Лютера была как раз такого

компенсирующего свойства.

Чрезвычайно важно понять эту проблему сомнений и попыток их подавления,

потому что она не только относится к теологии Лютера, а также и Кальвина,

но и остается одной из основных проблем современного человека до сих пор.

Сомнение - это исходная точка современной философии; потребность избавиться

от него оказала сильнейшее влияние на развитие современной философии и

науки. Множество рациональных сомнений было разрешено рациональными

ответами;

но иррациональные сомнения не исчезли и не могут исчезнуть до тех пор, пока

человек не перейдет от негативной свободы к свободе позитивной. Нынешние

попытки заглушить сомнения - состоят ли они в ненасытном стремлении к

успеху, или в убежденности, что безграничное знание фактов может

удовлетворить потребность в уверенности, или в подчинении вождю, который

принимает на себя ответственность за "уверенность" остальных,- могут

заглушить лишь осознание сомнений. Сами же сомнения не исчезнут до тех пор,

пока человек не преодолеет свою изоляцию, пока его положение в мире не

приобретет какого-то смысла и значения, удовлетворяющего его человеческие

потребности.

Как же были связаны доктрины Лютера с психологическим состоянием широких

масс в конце средних веков? Как мы уже видели, старый порядок рушился.

Индивид потерял гарантию уверенности, ему угрожали новые экономические силы

- капиталисты и монополии, корпоративный принцип сменился конкуренцией,

низшие классы ощущали гнет усиливавшейся эксплуатации. Но лютеранство

вызывало в низших классах совсем не тот отклик, что в среднем классе.

Городская беднота и в еще большей степени крестьянство находились в

отчаянном положении: их безжалостно эксплуатировали, их традиционные права

и привилегии отбирались. Они были охвачены революционными настроениями,

находившими выход в крестьянских восстаниях и в революционных движениях в

городах. Евангелие выражало их надежды и чаяния - как выражало надежды и

чаяния рабов и бедноты в эпоху раннего христианства - и вело их на поиски

свободы и справедливости. Поскольку Лютер нападал на власть и в своем

учении опирался на Евангелие, его учение привлекало эти беспокойные массы,

как это было и с другими религиозными движениями евангелического толка до

него.

Но Лютер мог поддерживать их и принимать их поддержку лишь до определенного

момента. Ему пришлось отречься от этого союза, когда крестьяне пошли дальше

нападок на власть церкви и просьб о незначительном улучшении их участи.

Крестьянство превращалось в революционную массу, оно грозило опрокинуть

всякую власть и разрушить основы социального строя, в сохранении которого

средний класс был кровно заинтересован. Ведь, несмотря на все трудности,

которые переживал средний класс и о которых мы говорили выше, этот класс -

даже самые его низы - имел привилегии, которые приходилось защищать от

требований бедноты; это вызывало его резкую враждебность по отношению к

революционным движениям, направленным на ликвидацию не только привилегий

аристократии, церкви и монополий, но и всех привилегий вообще.

Средний класс находился между самыми богатыми и самыми бедными, и поэтому

его реакция была сложной и во многом противоречивой. Хотелось сохранить

закон и порядок, но растущий капитализм представлял смертельную угрозу.

Даже наиболее преуспевшие представители среднего класса были далеко не так

богаты и сильны, как небольшая группа крупных капиталистов. Чтобы не только

улучшить свое положение, но и просто уцелеть, им приходилось вести тяжелую

борьбу. Роскошь финансовых магнатов усиливала в них чувство собственной

ничтожности, переполняла их завистью и негодованием. В целом разрушение

феодального порядка и развитие капитализма больше угрожали среднему классу,

чем помогали ему.

Представление Лютера о человеке отражает именно эту дилемму. Человек

свободен от всех уз, которыми связывала его духовная власть, но именно эта

свобода делает его одиноким и растерянным, подавляет его чувством

собственной ничтожности и бессилия. Свободный, изолированный индивид

сломлен ощущением своей убогости, и теология Лютера выражает это чувство

бессилия и сомнения. Облик человека, изображенный им в религиозных

терминах, отражает положение индивида, возникшее в результате происходящих

социально-экономических перемен. Представитель среднего класса был так же

беспомощен перед лицом новых экономических сил, как обрисованный Лютером

человек перед лицом бога.

Лютер не только выразил чувство ничтожности, охватившее социальные группы,

к которым он обращался, но и предложил им выход. Индивид может надеяться

стать угодным богу, если он не только признает собственную ничтожность, но

и унизит себя до последней степени, откажется от малейших проявлений своей

воли, отречется от своей силы и осудит ее. Отношение Лютера к богу было

отношением абсолютной покорности. В психологических терминах его концепция

веры означает следующее: если ты полностью подчинишься, если признаешь

собственную ничтожность, то всемогущий господь, может быть, полюбит тебя и

спасет. Освободившись полным самоотречением от своей личности со всеми ее

недостатками и сомнениями, ты избавишься от чувства своей ничтожности и

причастишься славе господней. Таким образом, освобождая людей от власти

церкви, Лютер заставил их подчиниться гораздо более тиранической власти:

власти бога, требующего полного подчинения человека и уничтожения его

личности как главного условия его спасения. "Вера" Лютера состояла в

убеждении, что любовь дается ценой отказа от собственной воли; это решение

имеет много общего с принципом полного подчинения индивида государству или

вождю.

Благоговение Лютера перед властью, его любовь к ней проявляются и в его

политических убеждениях. Он боролся против власти церкви, был преисполнен

негодования против новой финансовой олигархии, часть которой составляла

верхушка церковной иерархии, он даже поддерживал, до некоторого момента,

революционные тенденции крестьянства, но при этом самым решительным образом

требовал подчинения светской власти, то есть князьям. "Даже если власть

имущие злы и безбожны, все же власть и сила ее есть благо, и они от бога...

Так что везде, где есть власть и где она процветает, она потому есть и

остается, что установлена от бога". Или в другом месте: "Бог предпочтет

стерпеть любое правление, как бы ни было оно дурно, нежели позволит черни

бунтовать, сколько бы ни было у нее справедливых причин... Князь должен

оставаться князем, каким бы он ни был тираном. Как бы то ни было, он может

обезглавить лишь немногих, ибо должен иметь подданных, чтобы быть

правителем".

Другой аспект его привязанности к власти и благоговения перед ней

проявляется в его ненависти и презрении к угнетенным массам, к "черни",

особенно когда она выходит за определенные границы в своих революционных

устремлениях. В одной из его диатриб есть знаменитые слова: "И потому

каждый, кто может, пусть рубит, колет и режет [их], тайно или открыто,

помня, что нет ничего столь ядовитого, пагубного и дьявольского, как

мятежник. Это все равно что убить бешеную собаку: если ты не убьешь ее, то

она убьет тебя, а вместе с тобою и всю страну" .

Двойственное отношение к власти проявляется не только в учении, но и в

личности Лютера. С одной стороны, он преклоняется перед властью светских

князей и тиранического бога, с другой - восстает против власти церкви. Ту

же двойственность он проявляет в своем отношении к массам. Пока они бунтуют

в установленных им самим пределах, он с ними; когда же они нападают на ту

власть, которую он одобряет, на передний план выходят его ненависть к

массам и презрение к ним. В главе, посвященной психологическим "механизмам

бегства", мы покажем, что такое преклонение перед властью и ненависть по

отношению к подвластным составляют типичные черты "авторитарного

характера".

Здесь важно понять, что отношение Лютера к светской власти было тесно

связано с его религиозным учением. Заставляя индивида признать и

прочувствовать его ничтожность, никчемность всех его достоинств, заставляя

его чувствовать себя безвольным орудием в руках бога, Лютер лишал человека

уверенности в себе, отнимал у него чувство собственного достоинства, а без

этого невозможно никакое сопротивление светским властям, угнетающим

человека. В ходе исторического развития проповедь Лютера привела к еще

более серьезным последствиям. Потеряв чувство гордости и достоинства,

индивид был психологически подготовлен и к тому, чтобы утратить и столь

характерную для средневекового мышления уверенность, что смыслом и целью

жизни является сам человек, его духовные устремления, спасение его души.

Тем самым он был подготовлен к другой роли - стать средством для внешних

целей: экономической производительности и накопления капитала. Взгляды

самого Лютера на экономические вопросы еще в большей степени, чем взгляды

Кальвина, оставались типично средневековыми. Идея превращения человеческой

жизни в средство для достижения экономических целей вызвала бы у него

отвращение. Но хотя его экономические воззрения оставались традиционными,

его доктрина человеческой ничтожности прокладывала путь такому ходу

развития, при котором человек должен был не только повиноваться светским

властям, но и подчинить свою жизнь целям экономического успеха. В наши дни

эта тенденция приняла крайнюю форму в фашистской доктрине, объявляющей, что

целью жизни является ее принесение в жертву "высшей" силе: вождю или

расовому обществу.

Теология Кальвина, сыгравшая в англосаксонских странах ту же роль, что

лютеранство в Германии, и в богословском, и в психологическом плане

аналогична теологии Лютера. Хотя Кальвин и выступает против власти церкви,

против слепого принятия католических доктрин, его учение также основано на

бессилии человека; лейтмотив его мышления - самоуничижение и разрушение

человеческой гордыни. Лишь тот, кто презирает этот мир, может посвятить

себя миру грядущему .

Кальвин учит, что мы должны унизиться, что посредством этого самоуничижения

мы и полагаемся на всесилие божие. "Ибо ничто так не побуждает нас

возложить на Господа все наше доверие и упование, как неверие в себя и

тревога, вытекающая из осознания нашего ничтожества" .

Он поучает, что человек не должен считать себя хозяином своей судьбы. "Мы

не себе принадлежим: потому ни разум наш, ни воля наша не должны

преобладать в наших рассуждениях и поступках. Мы не себе принадлежим;

потому цель наша не в том, чтобы искать пригодное для нашей плоти. Мы не

себе принадлежим; потому забудем, насколько возможно, о себе и о всех делах

своих. Но мы принадлежим Господу, а потому должны жить и умереть по воле

Господней. Ибо страшнее чумы судьба людей, повинующихся собственной воле, и

единая пристань спасения - ничего не знать собственным разумом и не

повиноваться собственному желанию, но положиться на водительство Господа,

шествующего впереди нас" .

Человек не должен стремиться к добродетели ради нее самой: это приведет

лишь к суете. "Ибо давно уже и верно замечено, что в душе человеческой

сокрыты сонмы пороков. И нет от них иного избавления, как отречься от

самого себя и отбросить все заботы о себе, направив все помыслы к

достижению того, чего требует от тебя Господь и к чему должно стремиться

единственно по той причине, что Ему так угодно" .

Кальвин отрицает также, что добрые дела могут привести к спасению. Мы

вообще к ним не способны: "Никакое дело, совершенное благочестивым

человеком, не избегло бы осуждения Господня перед строгим судом Его" .

В учении Кальвина мы обнаруживаем, по сути дела, тот же психологический

смысл, что и в учении Лютера, рассмотренном выше. Проповедь Кальвина тоже

была адресована консервативному среднему классу, людям, охваченным

беспредельным чувством одиночества и страха; он выразил эти чувства в своей

доктрине ничтожности, бессилия индивида и тщетности его усилий. Можно,

однако, заметить и некоторое различие. Германия во времена Лютера

находилась в состоянии всеобщего брожения, поскольку рост капитализма

угрожал здесь не только среднему классу, но и крестьянству, и городской

бедноте. Между тем Женева при Кальвине • была сравнительно преуспевающей

общиной. В первой половине XV века она. стала одним из важнейших торговых

центров Европы; и, хотя ко времени Кальвина над ней уже нависла тень Лиона

3 , она еще сохраняла достаточную экономическую стабильность.

В общем, можно утверждать, что кальвинизм привлекал последователей главным

образом из консервативного среднего класса. И во Франции, и в Англии, и в

Голландии его приверженцами становились не процветающие капиталисты, а

ремесленники и мелкие предприниматели; и, хотя некоторые из них преуспели

больше остальных, в целом, как социальная группа, все они испытывали страх

перед ростом капитализма .

В этом социальном слое кальвинизм имел такую же психологическую опору, что

и лютеранство. Новая религия выражала чувство свободы, но в то же время и

ощущение ничтожности и бессилия индивида. Она предлагала выход, внушая

индивиду, что можно обрести новую уверенность при условии полной покорности

и самоуничижения.

Между учениями Кальвина и Лютера есть целый ряд незначительных расхождений,

которые несущественны в плане общей темы нашей книги. Необходимо отметить

только два пункта этих расхождений. Первый - это учение Кальвина о

предопределении. В отличие от Августина, Фомы Аквинского и Лютера у

Кальвина эта доктрина становится одной из основных, если не самой главной

во всей его системе. Кальвин выдвинул новую версию предопределения,

утверждая, что бог не только предрешает, кому будет дарована благодать, но

и заранее обрекает остальных на вечное проклятие .

Спасение или осуждение не зависит ни от какого добра или зла, совершенного

человеком при его жизни, но предрекается богом до его появления на свет.

Почему бог избирает одних и проклинает других - это тайна, непостижимая для

человека, и не следует пытаться проникнуть в нее. Он это делает, потому что

ему угодно таким вот образом проявлять свою безграничную власть. Бог

Кальвина, несмотря на все попытки как-то сохранить идею присущей ему любви

и справедливости, обладает всеми качествами тирана, который не только лишен

любви к кому бы то ни было, но не имеет и понятия о справедливости.

Совершенно вопреки Новому завету Кальвин отрицает высшее значение любви и

утверждает: "Что же касается мнений схоластов, будто милосердие важнее,

нежели вера и надежда,- это лишь мечты расстроенного воображения" .

Доктрина предопределения имеет двоякий психологический смысл. С одной

стороны, она выражает и усиливает чувство беспомощности и ничтожности

индивида. Ни одна доктрина не могла бы более отчетливо сформулировать

бессмысленность человеческой воли, человеческих усилий. Решение судьбы

человека полностью изъято из его рук; человек не может сделать ничего,

чтобы изменить это решение, он лишь безвольное орудие в руках бога. Другой

смысл этой доктрины состоит - как и у Лютера - в том, что она должна

заглушить иррациональные сомнения, которые у последователей Кальвина и у

него самого имели тот же характер, что у лютеран и самого Лютера. На первый

взгляд кажется, что доктрина предопределения должна, скорее, усиливать, а

не заглушать эти сомнения. Не должен ли человек еще больше терзаться

сомнениями, если он узнает, что еще до рождения ему предназначено то ли

спасение, то ли вечное проклятие? Как может он быть уверен в своей участи?

Хотя Кальвин не утверждал, что такую уверенность можно как-то обосновать,

фактически и он сам, и его последователи были убеждены, что они принадлежат

к избранным;

эта убежденность происходила из того же механизма самоуничижения, о котором

мы говорили, рассматривая доктрину Лютера. При такой убежденности доктрина

предопределения дает неколебимую уверенность: человек не может совершить

ничего такого, что угрожало бы его спасению, поскольку это спасение

предопределено еще до его рождения и никак не зависит от его поступков.

Снова, как и в случае с Лютером, сомнение порождает потребность в

абсолютной уверенности. Но хотя доктрина предопределения, казалось бы, дает

такую уверенность, сомнение все же остается где-то в глубине, и его

необходимо снова и снова подавлять все растущей фанатической верой в то,

что религиозная община, к которой принадлежит человек, как раз и является

избранной богом частью человечества.

В кальвинистской доктрине предопределения есть одна сторона, которую

необходимо отметить особо, поскольку эта идея была поднята на щит в

идеологии нацизма. Это - принцип прирожденного неравенства людей. Для

Кальвина существовали две категории людей: те, что будут спасены, и те,

которым предназначено вечное проклятие. Поскольку эта судьба назначена еще

до рождения, никто не в состоянии ее изменить, что бы он ни делал в течение

своей жизни. Таким образом человеческое равенство отрицается в принципе:

люди созданы неравными. Из этого принципа вытекает и невозможность

солидарности между людьми, поскольку отрицается сильнейший фактор, лежащий

в основе этой солидарности,- общность человеческой судьбы. Кальвинисты

наивно полагали, что они - избранники, а все остальные прокляты богом.

Очевидно, что в этом убеждении проявляется психологическая подоплека:

презрение и ненависть к людям, та самая ненависть, которую они приписали

богу. И хотя современное мышление вело к возрастающему признанию равенства

людей, кальвинистский принцип никогда не исчезал окончательно. Доктрина,

утверждающая, что люди не равны в силу их расовой принадлежности, является

выражением все того же принципа. Рационализация здесь другая, но

психологическое содержание то же самое.

Второе отличие кальвинизма от учения Лютера - очень существенное отличие -

состоит в утверждении важности моральных усилий и добродетельной жизни.

Никакими усилиями человек не может изменить свою судьбу, но сам факт его

усилий является знаком его принадлежности к спасенным. Добродетели,

которыми должен обладать человек,- это скромность и умеренность ,

справедливость, в том смысле, что каждый должен получить причитающуюся ему

долю, и благочестие, соединяющее человека с богом. В дальнейшем

добродетельной жизни и непрерывным усилиям кальвинизм придавал все большее

значение, особенно утверждая, что успехи в земной жизни, вытекающие из этих

усилий, являются знаком спасения (25).

В том, что кальвинизм так настойчиво подчеркивал необходимость

добродетельной жизни, заключался особый психологический смысл. Кальвинизм

требует, чтобы человек постоянно старался жить по-божески и никогда не

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23


бесплатно рефераты
НОВОСТИ бесплатно рефераты
бесплатно рефераты
ВХОД бесплатно рефераты
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

бесплатно рефераты    
бесплатно рефераты
ТЕГИ бесплатно рефераты

Рефераты бесплатно, реферат бесплатно, сочинения, курсовые работы, реферат, доклады, рефераты, рефераты скачать, рефераты на тему, курсовые, дипломы, научные работы и многое другое.


Copyright © 2012 г.
При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.