Петер Пауль Рубенс как видный представитель барокко

Она была одним из основных элементов тематического мышления которая очень

много значила для содержательного и композиционно-пластического строя

большинства его работ.

Особенностью его работа является то, что каждое его создание будь то

скромный мотив или монументальное полотно – это всегда образ укрупненного

плана, вовлеченный в мировой жизненный поток. В теснейшей взаимосвязи с

масштабностью образной трактовки находится размах его воображения.

Громадное богатство сюжетных мотивов и композиционных решений, изобилие

персонажей, разнообразие группировок и мизансцен, пышность аксессуаров – на

всем лежи печать неистощимой творческой фантазии. Однако при всем этом

сохраняется ощущение единства этого необъятного мира, близкого родства всех

тех, кто живет и действует многочисленных творениях Рубенса, и такого же

родства эмоциональных импульсов, которые им движут80.

Рубенс создал более трех тысяч произведений, используя разные жанры и

разные тематические разработки. Но ни одна из этих работа не выглядит

тусклой, безжизненной на фоне других его работ или работу других

художников. Все они изобилуют радость, жизнеутверждающей силой которая была

свой свойственна искусству барокко.

Уже говорилось, что многие его идеи и концепции взяты за основу в

искусстве. Его работы знала вся Европа, многие художники стремились вместе

с ним работать или быть его учениками. Главные идеи его произведений

являлись лейт-мотивом эпохи барокко. В отличие от итальянской школы Рубенс

превознес в искусство послеренессанского времени свою самобытность

экспрессию, веру в сильные чувства, которые способны кардинально изменить

мир, веру в сильного человека, его чистые помыслы. Он создает свой идеал

личности, который прочно пошел в искусство 17 века.

Глава II. Картины Петера Пауля Рубенса, написанные на мифологические сюжеты

Рубенс обратился к античной теме еще на зоре своей художественной

карьеры. Гуманистическая образованность, значение античной истории,

мифологии литературы стали к XVII веку не просто естественно необходимыми

человеку того времени, а в итоге способствовали созданию общественного

языка понятий, владея которыми можно было считать себя всегда понятным. В

мифологических персонажах находить воплощение его культ красивой здоровой

наготы. Для художника физическая крепость человека была основой его

здорового духовного и нравственного состояния. Рубенс словно предчувствовал

постепенное ослабление людей, отторгаемых от природы и все более порывающий

с ее живительными силами, начинающий жить вопреки многим ее законам. Может

быть от того так настойчиво звучит его призыв слияния человеческой жизни с

миром цветущей Земли. Смысл человеческого бытия для Рубенса в большей мере

состоит в тесном содружестве людей, в полноте их существования, в любви,

радости, гармонии, наслаждении дарами природы в свободном и естественном

проявлении желаний и эмоций. Рубенс намного расширяет шкалу фиксируемых

человеческих чувств, вторгаясь в область, до того не известную искусству,

сферу импульсов, инстинктов непревзойденных действий, неподвластных разуму.

Аллегория чрезвычайно важна для самого художника и была понятна его

современникам, хотя часто не ясна нам. Более того Рубенс развивает

аллегорию в самостоятельный жанр живописи, который ранее никогда не получал

такого значения для рубежа 16 – 17 веков характерно всеобщее увлечения

иносказаниями, зашифровкой смысла, составлением эмблем к этому прибегают

многие художники, скульпторы, писатели, поэты, в этом выражается стремление

к изощренной образности, таинственному утаиванию сокровенного смысла, что

было свойственно в особенности маньеристической культуре. Интерес к

аллегории придерживается Рубенсом преднамеренно и в совсем иных целях –

ради расширения возможностей сферы идейного содержания в искусстве. Его

аллегории насыщены чувством поделенной жизни.

Человек у Рубенса оказывается сродни всему живущему на Земле. С

увлечением он пишет обнаженные формы, видя в здоровом теле вечный источник

жизненной энергии, радости и наслаждения. На протяжении всей жизни он не

устает восхищаться цветущим полным сил человеческом телом, делая его одним

из основных средств выражения своих художественных средств выражения своих

художественных идей. Под его кистью оно, обладая индивидуальными

пропорциями и формой, лишается ареола античной идеальности. Оно совершенно

не красотой пропорций и форм, а силой жизни ее бьющим через край напором.

Красота человеческого тела для Рубенса заключается в большей мере в

его жизнеспособности и жизнедеятельности оно прекрасно само по себе,

независимо от каких либо то ни было классических норм. Рубенс восхваляет

родовое начало человека он страстно любит детей, они снуют, они порхают,

резвятся с такой невинной прелестью, так чисто, так грациозно, по детски с

такой счастливой безмятежностью.

В творчестве Рубенса чрезвычайно важным оказывается образ женщины.

Она варьируется им, раскрываясь то как образ одухотворенной любви и

чарующей, пленительной нежности, то как образ чувственный, несущий в себе

как главное свое содержание – способность к деторождению, продолжению рода.

Искусство Рубенса пронизывает исполненное высокого пафоса безудержное и

глубокое восхищение женщиной. Вместе с пониманием и любовью к ней, любовью

ко всему земному служит основой всех его творений. В любви как

всепоглощающей стихийной силе, связующей все живое, художник видел один из

величайших и сладостнейших законов существования на земле. Рубенс захвачен

идеей раскрепощенности чувственной жизни человека, утверждая

одухотворенность человеческой плоти прекрасной и ценной самой по себе, как

некое чудо, феномен природы. В этом смысле становиться понятной его

поистине языческая увлеченность здоровой наготой. Если в первые годы работы

в Антверпене над ним тяготели итальянские впечатления и человеческое тело

трактовалось прежде всего как совершенная форма в несколько холодном

идеализирующем героическом духе античности, то в средине 10 годов

начинается постепенный переход к другой манере и иному пластическому

видению. Женское тело приобретает иные пропорции и формы. Он отдаляется от

античного идеала и приближает свое искусство к современности, беря живую

модель за основу образа, сохраняя в нем черты национального своеобразия.

Так возникает чувственный образ белокурой румяной пышнотелой красавицы,

которая становится отныне воплощением истинно фламандской красоты. Но,

сближая два жанра, бытовой и мифологический, художник никогда не переступал

грани между ними. Никогда у Рубенса легенда не становится жанровой сценой,

несмотря на то, что у христианских или античных мифов он выбирает порой

самые обыденные ситуации. Античная тематика привлекала его прежде всего

потому, что здесь он, свободный от контроля церкви мог решать более широкий

круг проблем, свободно выбирать тот аспект античного мифа, который наиболее

полно соответствовал его духовному строю и отвечал тем живописным целям,

которые он в данном случае ставил перед собой. Античность в глазах Рубенса

как бы раскрепощала чувство и страсти человека, возвращая его тем самым к

той гармонии с природной стихией, проповедником которой художник оставался

на всю жизнь. Природная естественность, открытое проявление чувств,

внутренняя свобода – вот что его всегда привлекало. Рубенс стремился

усвоить от античного искусства метод обобщения, который помог бы ему

сохранить в желаемой мере необходимое соотношение между идеальным и

жизненным началом создаваемом художником образе.

Создавая мир своих художественных образов, Рубенс часто использовал

метафорические сюжеты. Только расшифровывая его аллегории, можно было

узнать связанное с современными проблемами содержание его искусства.

Примером может служить картина «Союз Земли и Воды», написанная около 1618

года. Рубенс – художник, ученый, дипломат, гражданин – эти стороны его

личности сливаются здесь воедино. Живое содержание вкладывает художник в

эту картину, где нам встречаются фигуры античных божеств. Название картины

кажется теперь странным. Но в те времена художники часто пробегали к

аллегорическим условным образам. Они полагались на хорошее знания своими

современниками античной литературы, мифологии, искусства. Ведь изучению

«классической», то есть древнегреческой и римской культуры, а также трудов

гуманистов Италии в то время уделяли особое внимание и глядя на картину

Рубенса, зрители понимают что женская фигура с рогом изобилия, наполненным

дарами природы – фруктами – это богиня Земли Кибела. В соответствии с

греческой мифологией Кибела обитает на вершинах гор, ездит в колеснице,

запряженной львами и пантерами. Недаром около нее раболепно расположился

барс. Это фригийская богиня, Великая мать, мать богов всего живущего на

земле, считается что она возрождает умершую природу и дарует плодородие.

Расположившейся барс около нее следит за каждым ее движением, за ее

взглядом, готовый выполнить любое ее желание, этим расположением барса

Рубенс показывает нам, что богине подвластны не только растения, но

животный мир. А расположенная справа мужская фигура с трезубцем в могучей

руке – это грозный бог моря Нептун. Нептун является богом моря, коневодства

и конных состязаний. В его честь был воздвигнут храм в Риме, и 23 июня

справляется праздник в его честь, который называется Нептунами. Он

считается отцом ряда морских чудовищ и нескольких героев – Тритона, Амика

и др. Живя вместе своей женой Амфитритой, тоже царицей водной стихии, на

дне моря. Ударом своего трезубца Нептун раскалывает скалы поднимает бури.

Но в этой картине Нептун изображен спокойным, уравновешенным. Рубенс не

стремится изобразить его во всей его неистовой силе морской стихии,

наоборот он его изображает дружелюбным, желая подчеркнуть этот союз – союз

на долгие годы. Бог моря так же как и в других работах античности и

средневековья изображен зрелым мужем с седой бородой, похожим на Зевса.

Возле ног Нептуна трубит в раковину морское божество Тритон. Тритон

это древнее божество, являющееся морским демоном. Он был сыном Нептуна и

Амфитриты и обитал с ним в золотом дворце на дне моря. По древней мифологии

у тритона был человеческий нос, широкий рот со звериными зубами, зеленые

волосы, жабры у ушей, шероховатые, как поверхность раковины руки, дельфиний

хвост вместо ног. У Рубенса тритон больше очеловечен, у него нет жабр у

ушей, не показал он нам и дельфиний хвост. Это красиво сложенный мужчина.

Художник старательно выписал его могучий торс. С помощью светотени он

подчеркнул его играющие мускулы. В руках у тритона его атрибут- морская

раковина. Зычными звуками этого инструмента он, по велению Нептуна,

успокаивает или волнует море. По свидетельству мифа от этого звука бежали

гиганты и никто не мог состязаться в игре на раковине. Этот союз венчает

крылатая богиня победы Ника. Она не просто венчает, кажется это вот сейчас

через пару мгновений она оденет Кибеле лавровый венок, как символ победы в

данном случае Рубенс хотел подчеркнуть что этот союз двух великих богов

принесет его народу победу, славу и Ника также как и в картине сможет

венчать их лавровым венком.

Все это знакомые мотивы из арсенала гуманистической эрудиции.2 Но

классические тенденции здесь также присутствуют. Это сказалось в том, что

образ Кибелы восходит к античному прототипу: ее поза повторяет скульптуру

Праксителя. «Отдыхающий сатир» однако при всем внимании мастера к

пластичной лепке форм в этой фигуре чувствуется дыхание живой плоти3 С той

же осязательно жизненностью переданы и атлетическая мускулатура морского

бога, и раздувшиеся щеки трубящего Тритона, и перламутровый блеск его

раковины и журчащие струи воды.

Аллегория, к которой прибегает Рубенс в этой картине, не было

новинкой. Отвлеченное значение ее художники использовали довольно часто.

Но, Рубенс создав замечательное по мастерству произведение, вложил в

картину глубокий жизненный смысл. В годы когда появилась эта картина, все

еще продолжалась упорная борьба Голландии и Испании. Бог морей, бог водной

стихии, рек впадающих в океан, значит и бог реки Шельды, на которой стоит

Антверпен, богиня земли – олицетворение Антверпена; их благодетельный союз

означал процветание Антверпена, господствующего над морями Картина,

прославляющая союз Земли и Воды; напоминала фламандцам о самом главном и

необходимом для их родины – о выходе Фландрии к морю, о снятии блокады и

открытия устья реки Шельды для мореплавания. Для осуществления этой цели

Рубенс приложил много усилий не только как художник, но и как дипломат,

боровшийся за установление мира с Голландией и Англией.

Картина Рубенса словно говорит о том, как много может дать подобный

союз. Художник создает яркое, нарядное зрелище. Теплые, золотистые тона

фигуры Кибелы, бронзовый темный загар тела Нептуна, красный плащ Славы,

яркая синева неба и серебристые струи воды, пестрая груда увитых зеленью

плодов, нежно-розовый просвет раковины в которую трубит Тритон – все это

богатство сверкающих, звучных и ярких красок предает произведению мажорный

праздничный тон, подчеркивая атмосферу жизнерадостности и оптимизма. Больше

всего на свете великий гуманист Рубенс любит и ценит человека, его силу,

красоту, благородные помыслы. Центральное место в картине Светлые локальные

краски, свободная динамично построенная композиция6.

В некоторых композициях, посвященных историческим событиям древности

он утверждал свое представление об историческом герое – и жертвенном борце

за свой идеал. В отличии от классиков XVII в. Рубенс при этом не столько

воспевал победу дома и разума над чувством и страстью, сколько раскрывал

красоту непосредственного единства чувства и мысли героя охваченного

страстным порывом к борьбе, к действию.

Восхищение человеком, богатством его ярких чувств и периживаний нашло

свое выражение в картине «Персей и Андромеда», написанной в 1620-1621гг. с

наибольшей полнотой особенности этого периода раскрылись в этой картине.

Сюжет ее можно определить как героико-романтичный. Античная легенда,

затрагивающая извечную проблему борьбы добра и зла, прочтена Рубенсон в

плане глубоко лирическом. Главный акцент его понимания темы – мужественная

и благородная борьба за Любовь и Красоту. Рубенс изобразил тот момент когда

поразивший морское чудовище предок Геракла Персей сойдя с Пегаса,

приближается к прикованной к скале Андромеде. Персей пролетая над скалой,

возвращался домой после того как отрубил голову Горгоны Медузы. За ней его

послал царь острова Полидект, чтобы отделаться от Персея так как сам он

воспылал страстью к матери героя Даная. Полидект послал Песрея на верную

смерть, так как взгляд Горгоны Медузы обращал всех в камень. Но Персей был

сыном Зевса, Гермес и Афина ему помогли, нимфы дали ему крылатые сандалии,

мешок и волшебный шлем. С помощью хитрости он узнал дорогу к Горгонам от

Граций. Афина подарила воину полированный щит, в который Персей наблюдал за

медузой. Именно после этой битвы, пролетал над Эфиопией, в своих волшебных

крылатых сандалиях Персей увидел прикованную к скале Андромеду. В картине

не нашлось места для показа самой битвы Персея с драконом. Согласно

античному миру Андромеда дочь эфиопского царя Кефея и Кассиопеи. Мать,

годясь красотой дочери, заявила, что она прекрасней любой из морских

божеств Нереиды. Оскорбленные нереиды пожаловались Посейдону, который

послал в страну Эфиопию чудовище пожиравшие людей. По предсказанию оракула,

страна должна была избавиться от чудовища, если ему в жертву отдадут

Андромеду. Повеление оракула было выполнено. Но Персей, плененный ее

красотой убил дракона и страшное чудовище бессильно разевает у его ног

освою пасть. Убить дракона и освободить красавицу было нелегко, пыл

сражения еще не остыл. Тяжело вздымаются мощные бока Пегаса, размаху его

крыльев тесно в пределах рамы. Здесь Рубенс немного отошел от текста

античного мифа. Согласно легенде Персей убивает Горгону медузу и из его

крови возникает крылатый конь Пегас, но доблестный воин прилетает к царству

Кефея не на нем, а на крылатых сандалиях, которые дали ему нимфы, но как же

художник изображает эти сандалии на ногах Персея. Пегас волшебный конь в

греческой мифологии. Древний миф рассказывает о том, что Пегас получил от

того, что родил у истока. Его имя на греческом языке означает «источник».

Поэтому он вознесся на Олимп и доставляет там Зевсу гром и молнии. По-

другому мифу боги подарили Пегасу Беллорофонту и тот, взлетел на нем, убил

крылатое чудовище Химеру, которая опустошала страну. Древние связывали

Пегаса с богиней зари Эос и включали его в число созвездий. Считалось, что

Пегас после смерти Беллорофонта был помещен на небе в виде созвездия

Пегаса. В III в. до н.э. александрийские поэты создали представления о

Пегасе, как о коне поэта. Сказание о нем связано с мифом о медузах. Когда

однажды они пели, гора Геликон стала расти и выросла до неба, но Пегас по

приказу Посейдона вернул ее на Землю ударом копыта, от чего образовался

источника Иппокрена «наш дивный источник», вода которого дарует вдохновение

поэтам.

Стремительно летит богиня победы Виктория в развевающихся одеждах.

Как праздничные знамена развеваются ее синие одеяния и складки алого плаща

героя. Слава венчает героя лавровым венком, как олицетворение победы и в

руках у нее пальмовая ветвь – знака окончания сражения, амуры спешат

служить ему. Зрителю открыт момент триумфа победителя, но не просто апофеоз

доблести героя, но и трепетный нежный диалог зарождающегося чувства двух

влюбленных7. сила и слабость, мужество и всепобеждающая женская красота –

этот эмоциональный контраст находит продолжение и в чисто живописной

трактовке образов. Прекрасное, как бы излучающее свет Андромеды, нежные

мягкие линии, очерчивающие ее фигуру весь ее облик, исполненный

одухотворенной красоты и женственности, оттеняет мужественный и героический

образ ее спасителя крепкого и коренастого юноши, облаченного в стальные

мерцающие холодным блеском доспехи Античная сказка овеяна поэзией и

трепетом жизни. Позы обеих персонажей естественны и непринужденны. Они

свободны в проявлении охватившего их чувства. Все прочие действующие лица

композиций – своего рода торжественный аккомпанемент основному лейтмотиву

сюжета.

Могучая фигура Персея, ярко-красный его плащ, сверкающие доспехи

сразу привлекают наше внимание. Взгляд героя, жест его руки, движение всего

тела устремлены к Андромеде. Ее фигура – центр притягивающий к себе все

движущееся, возникшее где-то вовне. И то, что этот центр отодвинут влево, к

самому краю композиции подчеркивает неодолимость порыва, подвигнувшего

Персея на поединок с чудовищем. Наградой за подвиг служит не только венок

победителю но и это дивное видение. Персей одетый в тяжелый панцирь

приближается к обнаженной радостно смущенной Андромеде и с властной

нежностью касается руки. И снова Рубенс использует уже знакомый нам прием

контраста: рядом с сильным мускулистым и загорелым, облаченным в темные

металлические доспехи Персеем сверкает белизной, кажется нежной и трепетной

фигура Андромеды. С поразительным мастерством передает Рубенс розовые

желтые голубые блики, падающие на ее тело от находящихся рядом предметов,

тканей и доспехов. Обнаженное тело Андромеды сверкает. Красота ее – залог

земного счастья. Персей протягивает руку к Андромеде как Парис протягивает

яблоко Афродите, но Парис всего лишь случайный свидетель явления красоты.

Персей своим жестом решает свою судьбу, Персей рядом с Андромедой – как

Марс рядом Афродитой, но богиня усыпляет ратный дух в своем любовнике, а

Андромеда поднимает Персея на подвиг. Андромеда окружена легким золотистым

сиянием противостоящим более материально-плотному цветовому строю остальных

частей картины. Золотисто-медовое сияние, окутывающее пышную наготу

Андромеды, как бы материализуется в обрамляющем ее тело золотом парчовом

покрывале. Женский наготу Рубенс писал с особенной маэстрией. Нагота

Андромеды, как вообще у Рубенса, далеко не класична: северные художники так

и не научились «античным» строгим и чистым линиям и пропорциям итальянских

Венер. Они писали своих отечественных красавиц – пышных широкобедрых и

дебелых. Рубенс отходил от классического типа красоты сознательно: он

говорил, что не стоит раболепно подражать античным статуям, «ибо в наш век,

полный заблуждений мы слишком далеко, чтобы создать нечто подобное», и

добавлял, что человеческие тела, теперь, увы сильно отличаются от античных,

и так как большинство людей упражняют свои тела в питие и обильной еде.10

Но все же Андромеда Рубенса прекрасна. Ее нежное тело, кажется

излучает свет. Обычное для Рубенса насыщение золотистых тонов кожи

красноватыми оттенками в тенях здесь еще усиленно рефлексами от красного

плаща Персея – картина напоена тонами румяной зари.11 Никто до Рубенса с

такой глубиной не воспевал красоту и великую радость любви, победившую все

стоящие на ее пути препятствия. Вместе с тем в этой картине особенно полно

раскрывается мастерство Рубенса в изображении человеческого тела. Кажется,

что оно насыщено трепетом жизни – настолько захватывающе убедительно

передано влажность взгляда, легкая игра румянца, бархатистая матовость

нежной кожи.

Ликующему тону повествованию отвечает красочность картины.

Торжествующе звуча синий, красный, желтый цвета одежд и драпировок. Чтобы

передать красоту человеческого тела, теплоту его дыхания, пульсацию его

крови, художнику не нужны уже ни четкость контуров, ни назойливая

объемность: будто легкая пена круглится опадает и голубеет там где на него

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12