Последний приют поэта (о Лермонтове)

а реабилитирован он был уже после смерти в конце 90-х г.

XX

Пятигорск освобожден...

Спрятанный в августе красный флаг вновь повешен над входом в

Лермонтовскую усадьбу.

Прошло, вероятно, не более часа, как у ворот музея раздался чей-то

взволнованный голос: – «Домик» жив?

В заиндевевшей кубанке, весь запорошенный снегом, во двор входил

командир Советской Армии капитан Николаев. Его взмыленный конь был привязан

на улице к дереву, капитан торопился узнать о судьбе «Домика».

Первый посетитель вошел в «Домик» и заплакал...

12 января двери Лермонтовского музея открылись для посетителей.

Еще где-то совсем близко гремели выстрелы, на улицах города валялись

разбитые вражеские машины, еще дымились взорванные и сожженные фашистами

здания, а воины вошедших в Пятигорск и проходящих через него частей,

спешили в «Домик».

Музей в первый день его открытия посетили рядовые бойцы, а также

генералы Каратеев, Емельянов, Слонов, бригадный комиссар – писатель

П.А. Павленко. Они оставили в книге посетителей «красноармейское спасибо»

работникам музея «за сохранение народного достояния».

Через несколько дней в музее побывал генерал-лейтенант Масленников. Он

заботливо расспросил, в чем нуждается «Домик», распорядился, чтобы его

обеспечили топливом. Сердечную заботу проявил генерал и по отношению к

племяннице Лермонтова – Е.А. Шан-Гирей. Ей, тяжело больной и очень в то

время нуждавшейся, он передал ценную продуктовую посылку. В книге музея

сохранилась сделанная генералом Масленниковым запись: «Красноармейское

спасибо скромным русским людям – патриотам нашей Родины, сохранившим

святыню русской культуры от вандалов-фашистов и не давшим осквернить

Лермонтовский музей-домик».

В «Домик» шли и шли советские воины... Среди них были известные

деятели культуры, советские писатели, военные журналисты. 13 января оставил

в книге отзывов свою запись писатель В. Закруткин.

О горячей любви к Лермонтову, ко всему, что у людей связано с его

именем, говорит в своей записи известный украинский поэт Любомир Дмитерко.

Командиры и рядовые воины считали долгом посмотреть, как сохранился

музей.

Записи в книге отзывов (их было множество), выражали радость по поводу

сохранения музея, благодарность за его спасение и свидетельствовали о том,

как дорог народу этот уголок земли.

О том, что музей сохранен, сообщила всей стране периодическая печать.

Первым откликом прессы была напечатанная 14 января 1943 г. в газете Северо-

Кавказского фронта «Вперед, за Родину!» корреспонденция Ник. Ротина «Снова

начинается жизнь», написанная, как помечено автором, в Пятигорске 11

января.

В этом же номере газета поместила заметку сотрудников музея «Миновали

черные дни», в которой кратко рассказывалось о событиях в жизни «Домика»,

связанных с периодом оккупации.

Писатель Анатолий Калинин посвятил освобождению Пятигорска большую

статью «Пятигорская ночь». Она была опубликована 30 января 1943 года в

«Комсомольской правде». А. Калинин подробно рассказывал о бесчинствах

оккупантов в Лермонтовской усадьбе, о работе маленького коллектива

музея...[43]

История сохранения «Домика Лермонтова» привлекала внимание печати и

волновала советских людей и много времени спустя. В 1944 году – 3 августа –

о музее писала «Комсомольская правда» в статье «У подножия горы Машук». В №

14 – 15 журнала «Огонек» за этот же год был напечатан очерк И. Роста «В

«Домике Лермонтова». Очеркист выражал искреннюю радость, что «домик поэта

уцелел, что экспонаты, которые так дороги русскому человеку, не разграблены

немецкими варварами...»

О тех же волнующих чувствах, о гордости за национальную святыню

русского народа продолжали свидетельствовать и записи в книге посетителей.

А сколько писем получал музей в те годы! Писем, наполненных тревогой

за «Домик».

Вот что писал ленинградский художник В.Л. Бреннерт: «Надеюсь, хоть и

трудно надеяться на это, что Лермонтовский домик стоит на месте... Будьте

добры, ответьте мне».

«Ночью передавали первые ужасные вести из Пятигорска. Неужели разрушен

и растащен Лермонтовский домик?» – написал из Дербента 18-го января 1943

года художник А.А. Мытников.

Старый друг музея, композитор Л.И. Рабинович, много сделавший для

обогащения экспозиции музея, просил ответить как можно скорее, что с

«Домиком». Лермонтоведы Эйхенбаум, Мануйлов, Пахомов, Иванова, Андреев-

Кривич, Толстая, Прокопенко по телеграфу запрашивали о судьбе «Домика».

Но беспокоились не только лермонтоведы и люди искусства.

«Уцелел ли «Домик» или грязный сапог растоптал эту святыню? Прихожу в

ужас от мысли, что музей перестал существовать, – писал 10 января 1943

года, накануне освобождения Пятигорска, друг музея В.Н. Свищев. – Хотя нас

разделяет ещё линия фронта, но я уверен, что день-другой...» На этом письмо

обрывается. В этот же день автор письма был убит. Кто-то из фронтовых

друзей Свищева, или, может быть, неизвестный почитатель «Домика» переслал

это письмо в музей и сообщил о гибели автора.

Фронтовики-пятигорцы, узнавая из газет, от родных, что «Домик

Лермонтова» цел, поздравляли коллектив музея, писали о своей радости. «Я

считал, что «Домик Лермонтова» уничтожен», – писал сержант А.С. Попов. – И

как же я был рад, когда от родных узнал, что «Домик» цел».

Многие запрашивали о своих семьях, о родственниках. Привожу лишь

несколько писем. Письмо лейтенанта П.Ф. Козубенко: «За 8 месяцев я не

получил ни одного письма. Мать осталась в Ростове, а жена с детьми

эвакуировалась в Ессентуки... Убедительно прошу съездить в Ессентуки…

узнать о судьбе моей жены и детей. О результате прошу сообщить мне, что бы

ни случилось с ними трагического. Не стесняйтесь, пишите прямо и

откровенно. Я с первых дней войны на фронте и достаточно закален, чтобы

встретить и перенести мужественно всякие ужасы». Доктор Стоянов,

эвакуированный с госпиталем в Сибирь, запрашивает, жива ли его жена, Амитов

из Омска просит разыскать его родных в Горячеводске и сообщить им его

адрес. Найдите... Сообщите...

Искали. Находили. Сообщали.

«Домик» тем временем продолжал получать взволнованные письма,

принимать посетителей. О любви к поэту говорил голос всего народа.

Даже на иностранцев «Домик», овеянный славой великого русского поэта,

производил глубокое впечатление. В апреле 1945 года в Пятигорске побывала

председатель Британского комитета «Фонд помощи России» Клементина Черчилль,

знакомившаяся с постановкой лечебного дела на Кавказских Минеральных Водах.

Г-же Черчилль был показан «Домик Лермонтова» как достопримечательность

города.

Ознакомившись с «Домиком», она записала в книге:

«Этот маленький домик, полный одухотворения, где ваш знаменитый поэт

провел несколько счастливых дней, произвел на меня незабываемое

впечатление, которое я увезу с собой на Родину».

Секретарь комитета г-жа Джонсон, сопровождавшая Черчилль, записала: «Я

счастлива, что побывала в доме одного из самых знаменитых сынов России».

XXI

С 1 января 1945 года «Домик» был переведен на республиканский бюджет,

в ведение Комитета по делам культурно-просветительных учреждений. Это

укрепило материальное положение музея, дало реальную возможность широко

развернуть научно-исследовательскую работу и развить издательскую

деятельность, что в свою очередь поднимало значение «Домика» как научно-

исследовательского учреждения.

В развитии научной работы музея большую роль сыграл научный сотрудник

Сергей Иванович Недумов. Своими архивными розысками он внес солидный вклад

в советское лермонтоведение. Лермонтоведы недаром назвали его «архивное

сердце».

В 1946 году состоялось решение Пятигорского горсовета о присоединении

к Лермонтовской усадьбе «верзилинского» дома, на пороге которого Мартынов

вызвал Лермонтова на дуэль.

Дом был занят коммунальными квартирами. Только при помощи таких

горячих почитателей Лермонтова, какими были первый секретарь горкома КПСС

П.М. Копейкин и инструктор того же горкома Д.Н. Каминский, удалось

безболезненно провести переселение одиннадцати семей.

Теперь «Домик» мог быть превращен в мемориальный музей.

В 1948 году, когда в «верзилинском» доме открылось литературное

отделение музея, «Домик» был освобожден от экспонатов, рассказывающих о

жизни и творчестве Лермонтова[44]. Дверь в «пятую» комнату из спальни

Столыпина была заложена, а ведущая в кабинет Лермонтова восстановлена[45].

Последний приют поэта стал мемориальным музеем.

В 1962 году торжественно отпраздновано 50-летие существования музея

«Домика Лермонтова». В этом же, году была снесена «пятая» комната, которой

при Лермонтове не было, и которая искажала внешний облик «Домика».

Наконец в 1964 году состоялось то, о чем давно ставили вопрос

лермонтоведы: к 150-летию со дня рождения Лермонтова «Домик» был

реставрирован.

Реставрирован! Чтобы представить, что скрывается за этим словом,

необходимо побывать в «Домике» и не просто осмотреть его, а вникнуть в то,

как шла реставрация. Подробности реставрации заставляют увидеть все другими

глазами.

«С глубоким волнением вошли в «Домик», – записали юные экскурсанты в

книге впечатлений 24 июля 1964 г. С таким же волнением входят в «Домик» все

посетители, о чем свидетельствуют их многочисленные записи.

Что же вызывает это волнение? Подлинность! Сразу, при входе, вы

обращаете внимание на потолок. Он не обычен, так теперь не строят городские

дома: потолок на балках. Вспоминаете, что так было и при Лермонтове.

«Потолки положены прямо на балки и выбелены мелом», – свидетельствовал

хозяин «Домика» Чиляев. Но вам и в голову не приходит, что могли

сохраниться старые балки. А оказывается, сохранились! По этим стесанным

балкам теперь и положены новые.

Вот перегородка, отделяющая буфетную комнатку от приемной. Может быть,

размер буфетной установлен произвольно? Нет! И здесь подлинная точность. В

наружной стене сохранился от первоначальной постройки врез перегородки. По

нему и сооружена новая.

У Лермонтова собиралось много народу в так называемом «зале». А ведь

он, этот «зал», невелик. Это всегда вызывало недоумение: где же размещалось

многочисленное общество товарищей поэта?

Что же обнаружила реставрация? Зал при Лермонтове был больше. Это

установлено наличием вреза в наружной, капитальной стене. Этот врез

определил подлинные размеры зала и приемной. Один из бывших частных

владельцев «Домика» переделывал флигель для своих удобств и перенес

внутреннюю стенку на полметра в сторону зала, значительно, таким образом,

его уменьшив. Теперь зал точно такого размера, какой был при Лермонтове.

И это не все: сохранился еще ряд подтверждений того же порядка.

Обратимся вновь к свидетельству хозяина дома. «Полы окрашены желтой...

масляной краской». Когда при реставрации был снят линолеум (положенный,

видимо, в 90-х годах прошлого столетия), то под ним обнаружен прекрасно

сохранившийся пол, окрашенный желтой краской. Надо думать, что тот хозяин,

который застилал пол линолеумом, не стал перекрашивать перед этим пол

заново. Линолеум был положен на крашенный желтой краской пол, тот самый,

который был при Лермонтове, по которому ходил поэт и его многочисленные

друзья.

Сохранились частично рамы дверных проемов. Оказывается, двери при

Лермонтове были выше, чем перед реставрацией. Все двери восстановлены

теперь в прежних размерах, причем восстановлены одностворчатыми, как это и

было раньше.

Двери и окна были, по свидетельству Чиляева, окрашены синей масляной

краской. Эта-то синяя краска и сохранилась во многих местах на оконных

проемах. В такой точно цвет теперь покрашены окна и двери.

Вот сколько неопровержимых свидетельств оказалось в руках коллектива

музея и реставраторов «Домика».

Теперь рассмотрим обстановку. Она переносит посетителей почти на 130

лет назад. Прежде всего – буфетная. Выглядит она подлинной, той самой,

какая была при Лермонтове. На столе, у окна, – дорожный складной самовар.

На том же столе – старый мельхиоровый поднос, переданный музею наследниками

Чиляева с уверением, что поднос служил Лермонтову. Старинный шкафчик из

верзилинского дома с посудой оттуда же. В шкафчике – полотенце с фамильным

гербом Лермонтовых; на вешалке – еще два полотенца со старинной вышивкой.

Так и кажется, что войдет сейчас сюда слуга Лермонтова – Андрей Соколов и

начнет хозяйничать: достанет посуду, приоткроет оконце и протянет руку за

каким-нибудь блюдом, приготовленным внизу, на кухне...

В приемной комнате обращает на себя внимание большой дорожный сундук.

Это экспонат любопытный. С именем Лермонтова он, правда, не связан, но

принадлежит эпохе, когда Лермонтов находился в ссылке на Кавказе. Сундук

привезен теперь из Пензы. Прадед владелицы сундука служил на Кавказе, где и

купил сундук, с которым путешествовал по Кавказу по делам службы в годы

первой ссылки Лермонтова.

В спальне Столыпина – старинная, времен Лермонтова, длинная узкая

кровать, такая была у Лермонтова. На кровати – старинное персидское

шелковое покрывало. Такие покрывала и шали были очень характерны для быта

лермонтовской эпохи. У окна – стол от Верзилиных.

А дальше – кабинет поэта. Вот в этих стенах и протекала жизнь

Лермонтова в течение двух последних месяцев. Эти стены были свидетелями не

только горьких раздумий поэта, его тревог, может быть, и тоски, но и многих

вдохновенных часов творчества. В кабинете – стол, принадлежавший

Лермонтову, тот самый, который передала в свое время «Домику» Евгения

Акимовна Шан-Гирей. У стола – кресло поэта.

Все здесь живо напоминает Лермонтова. Посетители останавливаются перед

дверью кабинета в благоговейном молчании, как бы ожидая, что вот-вот сюда

вернется поэт. Так велико влияние подлинности, что вы чувствуете дыхание

давно ушедшего времени и близость того, кто был убит, но навсегда остался

живым.

Наконец, последняя комната – зал, служивший Лермонтову столовой и

гостиной. Стены этой комнаты повидали во время пребывания в «Домике»

Лермонтова многих замечательных людей. Здесь велись задушевные разговоры,

бурные споры, высказывались откровенные мнения, слышались веселые шутки,

колкие насмешки.

Перед диваном – круглый столик, единственная вещь из обстановки,

принадлежавшей Чиляеву, сохранившаяся от времен пребывания в «Домике»

Лермонтова. Какой-то особый уют придали залу старинного рисунка кавказская

кошма на диване (ее по особому заказу изготовили для музея в Карачаево-

Черкесии) и легкие муслиновые занавески на окнах.

Из зала – выход на балкон, оттуда – в сад. На балконе поэт любил

отдыхать, изредка – и работать. «Домику» придали теперь вид, какой был у

него в 1841 году.

Огромную работу проделал коллектив музея (директор музея

А.И. Гребенкова, старший научный сотрудник П.Е. Селегей) в содружестве с

энтузиастами – архитекторами Пикаловым, Асрияновым и Безруковым, а также

рабочими-столярами Пятигорской мебельной фабрики.

Высокую оценку этому поистине колоссальному труду дают посетители

«Домика».

Каждая экскурсия, начинающаяся в «верзилинском» доме, в котором

размещается Лермонтовский музей с его научно разработанной и прекрасно

оформленной экспозицией, завершается осмотром «Домика».

Музей ведет большую научно-исследовательскую работу. Ежегодно, в день

трагической кончины Лермонтова, здесь происходит чествование памяти поэта,

организуются научные конференции, на которых виднейшие лермонтоведы страны

выступают с докладами.

Как дорого творчество Лермонтова людям и насколько тесно связано имя

поэта с его последним жилищем, – доказывает такой факт: космонавт

П.Р. Попович взял с собой в полет небольшой томик Лермонтова в зеленой

обложке. Побывавший в космосе томик произведений Лермонтова был прислан

космонавтами П.Р. Поповичем и Германом Титовым с их дарственной надписью

«Домику Лермонтова». Этот драгоценный дар находится в экспозиции отдела

«Лермонтов и наша современность», в литературном отделении музея.

Слава о «Домике» разнеслась по всему миру, всюду, куда проникло имя

гениального русского поэта.

XXII

Четыре города в Советском Союзе особенно тесно связаны с именем поэта:

Ленинград, Москва, Пятигорск и Пенза. Этим четырем городам и выпала честь

15 октября 1964 года торжественно отметить 150-летнюю годовщину рождения

Лермонтова.

В Пятигорске необычайное оживление царило уже с первых дней октября.

Состоялись встречи с писателями в санаториях, на заводах, крупнейших

предприятиях города, в высших учебных заведениях. Были организованы лекции,

концерты, юбилейные выставки в школах, библиотеках, домоуправлениях;

состоялся торжественный праздник, посвященный улице, носящей имя

Лермонтова. В книжных магазинах, киосках, у лоточников огромный спрос на

лермонтовскую литературу и сувениры, выпущенные к юбилею. У памятника

Лермонтову, в сквере имени поэта, каждый день сменяли свежие букеты

роскошных осенних астр и георгинов и маленькие букетики скромных полевых

цветов.

На состоявшемся 8 октября в городском сквере у подножия памятника

Лермонтову митинге присутствовали тысячи трудящихся Пятигорска и ближайших

городов, поэты и прозаики почти всех Советских республик, автономных

областей и краев, гости из Болгарии, Чехословакии, Монголии. От ученых

страны выступал Д.Д. Благой. Поэт Павел Антокольский сказал в своей речи:

«Здесь, в Пятигорске, каждая улица хранит дыхание Лермонтова».

Город в эту пору выглядел каким-то особенно нарядным и праздничным. На

безоблачном синем небе сияло нежаркое осеннее солнце. Под его лучами ярко

пестрели цветники на улицах, в скверах, в парках, а многокрасочные

юбилейные плакаты, развешенные по городу, стали казаться еще красивее.

Серебром блестела цепь снеговых гор, и участникам юбилейных торжеств

вспоминались строки из печоринского дневника: «А там дальше, амфитеатром

громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется

серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым

Эльбрусом».

Центром торжества был «Домик Лермонтова». К нему тянулись бесчисленные

экскурсии. Автобусы с экскурсантами из Армавира, Георгиевска, Грозного,

Нальчика, Невинномысска, Орджоникидзе и других мест Северного Кавказа

заполняли ближайшие к Лермонтовскому музею улицы. Из «Домика» рассылались

приглашения на форум писателей, на торжественное заседание в городском

театре, на научную конференцию лермонтоведов.

В первый день приезда в Пятигорск в «Домике» собрались поэты,

прозаики, ученые-литературоведы. Они познакомились с музеем в

«верзилинском» доме, затем посетили жилище поэта. По комнатам «Домика»

прошли в благоговейном молчании, как будто боялись нарушить покой того, чье

имя произносится во всем культурном мире с любовью и восхищением. На

следующий день гости осмотрели все лермонтовские места на Кавказских

Минеральных Водах.

В день митинга к подножию памятника поэту были возложены венки от

Союза писателей СССР, от Союза писателей РСФСР, Всесоюзного Лермонтовского

комитета, городских партийных и советских организаций, от школ, от

многочисленных почитателей поэта.

8 октября в Пятигорске состоялась встреча, в которой приняли участие

виднейшие советские поэты: Павел Антокольский, Петрусь Бровка, Расул

Гамзатов, Сильва Капутикян, Кайсын Кулиев, Ярослав Смеляков и многие

другие. Зал городского театра не мог вместить всех желающих. Театр снаружи

был окружен кольцом молодежи, жаждавшей услышать поэтов.

9 октября было проведено торжественное заседание, где с докладом о

Лермонтове выступал известный лермонтовед И.Л. Андроников.

В течение трех дней – с 12 по 14 октября – в «Домике» шла конференция

лермонтоведов, посвященная кавказскому творчеству Лермонтова.

Живейшее участие в празднестве принимали пионеры. На месте дуэли

Лермонтова была проведена торжественная пионерская линейка. С

воодушевлением раздавали пионеры лермонтовские сувениры гостям перед

торжественным заседанием в театре, преподносили цветы. Нарядная цепочка

ребятишек в красных галстуках, с поднятыми над головой букетами хризантем

была так красива и трогательна, что все присутствующие приветствовали их

долго не смолкавшими аплодисментами.

Гости, прибывшие в Пятигорск на лермонтовские торжества, были избраны

почетными гражданами города.

В связи со 150-летием со дня рождения поэта имя Лермонтова было

присвоено Пятигорскому институту иностранных языков, курортной библиотеке,

лучшей бригаде коммунистического труда, лучшей пионерской дружине города.

Так проведено было в Пятигорске чествование памяти Лермонтова,

превратившееся во всенародный праздник. «Домику Лермонтова» в этом

празднестве была отведена главная роль. Последний приют поэта, окруженный

народной любовью, навсегда сохранится живой памятью о гениальном сыне

русского народа Михаиле Юрьевиче Лермонтове.

27 июля 1967 года «Домик» предстал перед посетителями преображенный: и

снаружи он выглядел таким, каким, по нашему представлению, был при жизни

Лермонтова.

Удивительно изменился облик «Домика» теперь, когда не железо, как это

было долгие годы, а камыш покрыл его крышу.

Нелегко, точнее сказать, трудно было осуществить давнюю мечту о

камышовой крыше. Где сейчас можно увидеть хаты, покрытые камышом? Ну,

положим, нашли. Но так ли крыли крыши в начале XIX века, как делали это

много позднее? Коллективу сотрудников музея с привлеченными к реорганизации

«Домика» специалистами хотелось, чтобы выглядел «Домик» совсем как флигелек

1841 года. Пришлось побывать в хранилищах столичных музеев и посмотреть

старинные гравюры, рисунки, картины.

В 30-х годах прошлого столетия, когда строился «Домик», покрыть его

камышом было просто. Привезли нарезанный на берегу Подкумка камыш, позвали

мастера – специалиста по камышовым крышам. И все! А теперь? Предварительный

сбор материала, командировки, бесконечные совещания. И кто только не был

приглашен для советов! Архитекторы? Непременно. Строители? Обязательно.

Пожарники? И они тоже.

Работники научных организаций Москвы, Ленинграда, местных учреждений

других городов, заводов, – все приняли участие. Левокумский камышитовый

завод дал камыш, а Днепропетровский лакокрасочный завод снабдил

огнезащитной краской, с использованием которой для легковоспламеняющегося

камыша не страшен огонь.

Да, в 30-х годах прошлого столетия было нетрудно покрыть крышу

камышом, но тогда это был флигель Чиляева, теперь же это «Домик»

Лермонтова, «великий Домик», как назвал его И. Андроников.

«Все здесь тревожит и волнует»... – строка из книги отзывов музея.

А как же может не тревожить и не волновать этот последний приют поэта,

когда все в нем – и внешний вид, и внутренняя обстановка – переносит в те

дни, когда здесь жил Михаил Юрьевич.

Вы выходите из «Домика» с таким чувством, как будто побывали у

близкого, дорогого друга, в чью смерть не верите. Да ее и нет для великих

людей, для гения Лермонтова.

XXIII

Знаменателен в жизни «Домика» 1973 год, когда вышло постановление об

образовании Государственного музея-заповедника М.Ю. Лермонтова в городе

Пятигорске. В этом заповеднике «Домику» отведен весь квартал, в котором он

расположен, и все лермонтовские места Пятигорска, Кисловодска и

Железноводска.

«Принятие этого решения, – писала газета «Кавказская здравница», –

продиктовано возрастанием историко-литературного значения лермонтовских

мест, интересом к ним многих тысяч любителей поэзии, необходимостью сберечь

эти места для потомков. Теперь есть возможность реставрировать мемориальные

места на научной основе, в соответствии со временем Лермонтова».

«Домику» уже возвращен его первоначальный облик. Теперь стояла задача:

воссоздать Лермонтовский квартал таким, каким он был при жизни поэта.

Коллективу музея предстояло проделать работу по сбору необходимых

материалов.

Тротуары и фонари, скамейки на зеленых площадках, дверные ручки и

замки в домах, – все должно выглядеть таким, как было в 40-х годах прошлого

века.

Когда-то поэт И.А. Белоусов мечтал о том, чтобы в «Домике Лермонтова»

был создан маленький музей». В 1973 году в «Домике» побывали 197 тысяч

посетителей изо всех республик, краев и областей СССР, из многих зарубежных

стран.

В 1929 году. «Курортная газета» с восторгом сообщала, что за один день

в «Домике Лермонтова» в Пятигорске побывало сто человек. В те дни это было

событие. А если, как в последние годы, каждый день тысяча и более? А если

через четыре комнаты флигеля прошло около пяти миллионов?

И в третий раз за почти полуторастолетнюю жизнь «Домика» встал вопрос

о его спасении. Как же сберечь его? Что сделать для продления жизни музея?

Прежде всего пришлось ограничить его посещение.

Трудно и обидно это делать, но другого выхода нет, – говорит

П.Е. Селегей. – И так в какой-то мере нарушается установленная для него

норма – 150 тысяч посетителей в год. А если не отказывать? Тогда не 200

тысяч, а 300, может быть и больше, прошли бы через него. Но тогда... не

разнесут ли его в пыль, как встревожено говорили еще на заседании юбилейной

Лермонтовской сессии в Институте русской литературы в 1939 году?

Другая мера спасения «Домика» – строгий режим: только пятнадцать

посетителей впускают в «Домик» одновременно. В помещении объяснений не

дают, это ранее, перед входом в дом.

В «Домике» тихо. Тишина соответствует настроению посетителей и

скромной обстановке последнего приюта поэта.

Записи... записи... Горы книг с отзывами. Все они проникнуты любовью к

Лермонтову, благодарностью сотрудникам за сохранение жилища поэта, за его

бережное хранение.

А в саду две стройные красавицы-березы, дар горячей поклонницы поэзии

Лермонтова. Лет десять назад она прислала крохотные березки-саженцы. Они

принялись, выросли и сейчас украшают лермонтовскую усадьбу.

Поистине велик этот маленький флигелек. И потому, что он есть, что он

жив, Пятигорск становится центром советского лермонтоведения. Когда-то даже

не упоминавшийся при проведении торжеств, посвященных памяти поэта, теперь

Пятигорск – место научных лермонтовских конференций, лермонтовских

праздников поэзии.

В дни памяти Лермонтова сюда съезжаются лермонтоведы, видные писатели,

деятели культуры из многих, многих городов и стран. Но главное в этих

торжествах даже не то, что на них стекается масса народа, а та атмосфера

теплоты и сердечности, которая создается одной общей заботой и мыслью:

достойно почтить память любимого поэта.

Заведование «Домиком»

1. Г.И. Раев – хранитель музея – 1912-1914 гг.

2. Д.М. Павлов – попечитель музея – с конца 1915 г. по июнь 1916 г.

3. Л.В. Орлов – заведующий музеем – 1919 г.

4. А.Л. Казинцев – заведующий «Домиком» по совместительству – 1920-1921 гг.

5. В.П. Шереметов – директор музея – с 19220по 12 окт. 1923 г.

6. В.И. Егоров – директор музея – с 12 окт. 1923 г. по 17 янв. 1924 г.

7. Кажмер – директор музея – с 17 янв. 1924 г. по 13 февр. 1925 г.

8. Функе – директор музея – с 13 февр. 1925 г. по 12 марта 1926 г.

9. И.М. Тришин – директор музея – с 12 марта 1926 г. по 9 юиля 1926 г.

10. Н.И. Логазидзе – директор музея – с 9 июля 1926 г. по 23 апр. 1931 г.

11. С.Д. Коротков – директор музея – с 23 апр. 1931 г. по июнь 1936 г.

12. Н.М. Комаров – директор музея – с июня 1936 г. по 1 сент. 1937 г.

13. Е.И. Яковкина – директор музея – с 1 сент. 1937 г. по 1 окт. 1951 г.

14. А.И. Гребенкова – директор музея – с 1 окт. 1951 г. по 1 июля 1968 г.

15. П.Е. Селегей – директор музея – с 1 июля 1968 г.

ЛИТЕРАТУРА

. Арнольди А.И. ЛЕРМОНТОВ В ПЯТИГОРСКЕ в 1841 г. – в кн. ЛИТЕРАТУРНОЕ

НАСЛЕДСТВО. т. 58. М., 1952.

. Архив АН СССР, ф. 9. «Дело о приобретении «Домика Лермонтова» в

Пятигорске».

. Белоусов И.А. ДОРОГИЕ МЕСТА. М., 1918.

. Богословский В.С. ПЯТИГОРСКИЕ И С НИМИ СМЕЖНЫЕ ВОДЫ. М., 1886.

. Висковатов П.А. МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ. ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО. М., 1891.

. Егоров В.И. ВОСПОМИНАНИЯ. Рукопись.

. Из записок Николая Ивановича Лорера. – «Русский архив», 1874, т.2.

. ЛЕРМОНТОВСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ

. Лонгинов М.И. М.Ю. ЛЕРМОНТОВ. – «РУССКАЯ СТАРИНА», 1873, т. 7, кн. 3.

. Мануйлов В.А. ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА М.Ю. ЛЕРМОНТОВА. Л., 1964.

. Мартьянов П.К. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЖИЗНИ ПОЭТА М.Ю. ЛЕРМОНТОВА. – «Исторический

вестник», 1892, т. 2 – 4.

. Мельницкий В. ПЕРЕЕЗДЫ ПО РОССИИ В 1852 г. – «Современник», 1853, №8.

. Н.Н. ВОСПОМИНАНИЯ О ЗАКАВКАЗСКОМ ПОХОДЕ. – «Военный сборник», 1860,

№1.

. Некрасова Е.С. МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ. – «Русская старина», 1888, т.

5.

. НОВОНАЙДЕННОЕ ПИСЬМО О ДУЭЛИ И СМЕРТИ ЛЕРМОНТОВА. Сообщение

А. Михайловой. – в кн.: ЛИТЕРАТУРНОЕ НАСЛЕДСТВО. Т. 58. М., 1952 (См.

письма П.Т. Полеводина).

. Орджоникидзевское краевое архивное управление. № 3991. «Дело о погребении

Лермонтова». Архивная копия.

. ПЕНЗЕНСКИЙ СБОРНИК. Пензенское кн. изд-во, I960.

. Ракович Д.В. ТЕНГИНСКИЙ ПОЛК НА КАВКАЗЕ. Тифлис, 1900.

. Святловский В.В. КАВКАЗСКИЕ МИНЕРАЛЬНЫЕ ВОДЫ. Екатеринослав, 1898.

. Семенов Л.П. МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ, М., 1915.

. Туровский Н.Ф. ДНЕВНИК ПОЕЗДКИ ПО РОССИИ В 1841 г. «Русская старина»,

1913, т. 7-9.

. Тюленев И.В. ЧЕРЕЗ ТРИ ВОЙНЫ. М., I960.

. Щеголев П.Е. КНИГА О ЛЕРМОНТОВЕ, т. 2, Л., 1929.

-----------------------

[1] Названия улиц здесь и далее соответствует 1982 г.

[2] При реставрации этого дома в 1974 году на его стенах под слоем

штукатурки были обнаружены листки календаря 1823 года.

[3] Чиляев Василий Иванович (1798-1873) владелец усадьбы, где расположен

"Домик", в котором Лермонтов прожил с 14 мая по 15 июля 1841 г.

[4] П.К. Мартьянов (1827-1899), военный писатель.

[5] При реставрации "Домика" в 1964 году обнаружено, что стены его из

крепкого букового дерева.

[6] Найтаки – арендатор гостиницы «Ресторация».

[7] Арнольди Александр Иванович (1817-898), сослуживец Лермонтова по лейб-

гвардии гусарскому полку.

[8] Васильчиков Александр Илларионович (1818-1887), секундант на последней

дуэли Лермонтова.

[9] Глебов Михаил Павлович (1818-1847), секундант на дуэли Лермонтова с

Мартыновым.

[10] О том, что «сердце поэта не лежало ни к кутежам, ни к азартным

картежным играм», имеется более раннее свидетельство товарища Лермонтова по

лейб-гвардии гусарскому полку графа Васильева.

[11] Этот бумажник Чиляев купил у слуги Лермонтова, затем подарил его

Мартьянову. В настоящее время бумажник находится в музее Института русской

литературы (Пушкинский дом) в Ленинграде.

[12] Надя – Надежда Петровна Верзилина, за которой Глебов слегка

ухаживал (прим. П.К. Мартьянова).

[13] Мадемуазель Эмилия, прошу вас, один только тур вальса, последний раз в

моей жизни (франц.).

[14] Наперебой (франц.).

[15] Горец с большим кинжалом (франц.).

[16] Это ничего, завтра мы будем добрыми друзьями (франц.).

[17] Сейчас пос. Иноземцево.

[18] Запись в метрической книге Пятигорской Скорбященской церкви за

1841 год: «Тенгинского пехотного полка поручик Михаил Юрьевич Лермонтов 27

лет убит на дуэли 15 июля, а 17 погребен, погребение пето не было».

Эта запись дошла до наших дней. Копня ее – в экспозиции музея «Домик

Лермонтова».

[19] Лермонтов скончался не в «Домике», а на месте дуэли. Эта ошибка

фигурировала позднее и в официальной переписке.

[20] От станции Минеральные Воды до 1893 года, когда была проведена

железнодорожная ветка, до Кисловодска ходили дилижансы.

[21] Тогда же была заведена книга для записи посетителей места дуэли.

Первая запись сделана 19 августа 1901 года. Всего за остальные месяцы этого

гола место дуэли посетили 148 человек.

[22] В бывшем кабинете Лермонтова.

[23] Георгиевский напрасно приписал себе заботу о сохранности «Домика»:

в 1894 году было издано обязательное постановление Пятигорской городской

управы, в котором в противопожарных целях всем домовладельцам деревянных и

турлучных домов предлагалось обложить стены кирпичом, деревянные и

камышовые крыши перекрыть железом. Камышовая крыша на «Домике» была

заменена деревянной еще в 50-х годах.

[24] Записка публикуется впервые.

[25] Запись их сохранилась до сих пор в блокноте автора этих строк.

[26] Оставшиеся после установки в Пятигорске памятника, сооруженного на

собранные по Всероссийском подписке деньги, были переданы в I893 году

Пятигорскому городскому самоуправлению. На проценты с него содержался сквер

при памятнике.

[27] Эта переписка публикуется впервые.

[28] Так назывались первые кинотеатры.

[29] Это был действительный факт: в погоне за прибылью один предприимчивый

ресторатор кощунственно присвоил своему заведению имя великого поэта.

[30] Профессору показали вместо кабинета зал.

[31] Эти книги сохранились.

[32] Между прочим, тогда же в Терском губполитпросвете нашлись загибщики,

поставившие вопрос о передаче государству, в фонд цветных металлов,

памятника Лермонтову в Пятигорске, так как памятник, якобы, не представляет

художественной ценности, а Лермонтов на нем изображен к тому же в

офицерском мундире.

[33] Е.А. Шан-Гирей (1853-1943) до своей кончины жила в Пятигорске, в доме

по ул. Буачидзе № 9, некогда принадлежавшем ее матери Э.А. Шан-Гирей. Это

так называемый «верзилинский дом», где произошел вызов Лермонтова на дуэль

Мартыновым и где в настоящее время расположена литературная часть музея

«Домик Лермонтова».

[34] Эту камею Е.А. Шан-Гирей передала в дар «Домику».

[35] Здесь и далее даты указаны по новому стилю.

[36] Фотоснимок этого торжества хранится в фондах музея.

[37] Автор корреспонденции имел, вероятно, в виду те переделки, которым

«Домик» подвергся после 1841 года. Реставрация же произведена позднее.

[38] Этот «экспонат» узнали в 1938 году каменщики, поправлявшие в саду

музея стены. Они рассказали, что каменная глыба была в 1935 году по заказу

директора привезена в «Домик» из старой заброшенной каменоломни.

[39] При восстановлении балкона обнаружена совершенно целая дверная

рама, которую заложил Чиляев, уничтожая балкон. Из двери тогда, как и

утверждал Чиляев. сделали окно. Обнаруженная в 1939 году рама послужила

доказательством, что дверь действительно в свое время существовала.

[40] П.И. Бронштейн не регистрировалась по приказу фашистов, и ей удалось

спастись вместе с детьми.

[41] За хранение радиоприемников оккупанты расстреливали.

[42] Содержавшиеся в этих ящиках картины и другие экспонаты, а также

полотна, которые удалось тайком вынести из «Домика», послужили затем, после

реэвакуации Ростовского музея изобразительных искусств, основой для его

восстановления.

[43] Позднее А. Калинин напечатал в журнале «Дон» (№ 5 – 1965 г.) строки

«Из блокнота военного корреспондента», посвященные «Домику». Несоответствие

этих строк действительности можно объяснить только тем, что расшифровка

записей через 26 с лишним лет – дело трудное.

[44] История создания экспозиции в доме Верзилиных, также организация

научной деятельности музея не являются задачей настоя его очерка. Это –

тема отдельной работы.

[45] Все строительные работы проводил безвозмездно горячий почитатель

Лермонтова инженер Г. В. Ростошинский.

-----------------------

сломанный впоследствии балкон

кабинет и спальня Лермонтова

зало

спальня

Столыпина

Приемная

При-хожая

Сени

Буфет

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14