Русские войска во Франции и Македонии

и постоянно плел интриги против полкового начальства. Начальник 6-го

Особого полка полковник Г.И. Симонов оказался не готов к решению подобных

конфликтных ситуаций, не смог привести офицеров к порядку, за что и был

отстранен от должности.

Как и на французском фронте, антивоенные настроения проникли не только в

русские подразделения. Как пишет генерал М. Саррайль,

недисциплинированность проявлялась во всех подчиненных ему войсках. Как и

на Западном театре, более подверженными пацифистским настроениям среди

союзных войск оказались французские части, чем британские. Так, на

Салоникском фронте против военных действий сначала выступил один батальон

из 242-й французской пехотной дивизии, а затем и вся дивизия.Не избежала

подобной участи и французская 372-я дивизия. Очень хорошо высказался по

поводу беспорядков во французских частях генерал М. Саррайль в телеграмме

от 15 июля 1917 г.: «Я, конечно, учитываю желания Союзников, которые...

всегда желают полагаться на французов, но я желаю также спасти личный

состав, дисциплину и моральное состояние французской армии. Мы не в

состоянии сделать все сразу».

Жесткие меры, предпринятые М. Саррайлем, понемногу охладили пыл

французских солдат, придерживавшихся левых идей; порядок командование

восстановило, и поэтому стало возможным проведение новых наступательных

операций против немецко-болгарских войск.

Желая изменить стратегическую обстановку на Македонском фронте в

собственную пользу, союзники по Антанте с 3 по 21 мая проводят

наступление на реке Черная. Однако из-за недостаточной проработки

операции и недостаточного четкого выполнения в жизнь приказов

командования бои закончились полной неудачей. Главнокомандующему

Восточной армией пришлось прекратить дальнейшие действия.

Русские бригады (незадолго до наступления М. Саррайль подчинил 2-ю Особую

бригаду группе войск генерала Лебука) продолжают выполнять союзнический

долг, что никак не скажешь о союзниках. 9 мая, в первый день наступления,

4-й Особый полк 2-й Особой бригады захватывает важную в тактическом плане

высоту Дабица, но без поддержки соседей, союзников, был вынужден отойти.

«Наши французы вследствие полного непонимания горной войны были

остановлены и вернулись в свои окопы. Через полчаса по начале штурма

бригада... овладела укреплениями высоты Дабица... (...)

Выдвинутость и изолированное положение бригады позволило немцам

сосредоточить на ней перекрестный огонь все своей артиллерии; войска

держались геройски и лишь к 21-му часу [высоту взяли в 7 час утра] под

давлением огня, были вынуждены очистить взятую высоту. Из 3 тысяч штыков,

участвовавших в операции бригада потеряла 1.300 убитыми, ранеными,

контуженными, пропавшими без вести. (...) Поведение обеих полков

заслужило общее восхищение высшего французского начальства. (...)

Французы ввиду своих неуспехов совершенно умалчивают в своих сообщениях о

действиях наших войск».

По уточненным данным, в течение 9 мая ряды 4-го Особого полка сильно

поредели: 3 офицера убитыми, 22 офицера ранено; 950 солдат убито и

ранено. За бои за высоту Дабица Георгиевские кресте разных степеней

получили около 1.500 человек.

В мемуарах генерал М. Саррайль высоко оценивал действия русских войск.

Рассказывая о наступлении союзников, он выделяет русские подразделения:

«Русская бригада генерала Дитерихса единственная решительно атаковала

противника...». Думается, генерал М.Саррайль мог воздать должное русским

войскам не только не скупясь на похвалу, но и конкретными действиями.

18 мая генерал М.К. Дитерихс пишет Главнокомандующему Восточной армией о

состоянии 2-й Особой бригады, находившейся на фронте с августа 1916 г.:

«Всяческим силам имеется предел. Чтобы сохранить в войсках бригады боевой

дух, необходимо предоставить им полный отдых. Это будет заслуженной

наградой за 8 месяцев трудной работы. Из 12.000 чел, которые я привез из

России... потерял убитыми, ранеными, контуженными до 4.400 чел., до 8.000

чел. разновременно переболело в госпиталях». Но только 2 июня генерал М.

Саррайль отдал приказ об отводе 2-й Особой бригады в тыл на отдых.

Русские войска участвовали не только в боевых действиях на линии фронта,

но и в тылу. Так, в начале лета 1917 г. из-за прогерманского настроений

короля Греции Константина обострились отношения между ним и Антантой.

Поэтому союзники решили привести к власти в Греции людей, отвечавших

интересам Парижа и Лондона. В связи с этими событиями Главнокомандующий

Восточной армией посылает в Афины русский отряд - 3-й Особый полк и один

батальон 4-го Особого полка. К счастью, обошлось без кровопролития -

Константин передал престол брату Александру; к власти пришло

правительство Венизелоса, придерживающееся политики Антанты.

Посылка русского отряда вызвала недовольство у русского посла в Греции

князя Демидова, недовольного тем, что русских используют не на фронте, а

в тылу в качестве карателей против единоверцев. Генерал М. Саррайль

следующим образом объясняет собственные действия: «Я послал русский отряд

в Афины... потому что не имел под рукой других сил. Петроград, кажется,

протестовал по этому поводу через своего представителя в Афинах князя

Демидова, заядлого монархиста... Скоро я получил извинения. Я даже

отозвал русских». Искренен ли М. Саррайль? Не желал ли он – или его

вышестоящее начальство - специально скомпрометировать русских в глазах

греков?

В начале июня М. Саррайль отправил два русских отрядов в Фессалию – для

защиты Коринфского перешейка и для предполагающегося десанта в Африку под

командованием генерала Реньо (30-я французская дивизия, 3-й Особый полк и

2-й батальон 4-го Особого полка).

К середине 1917 г. в русских заграничных войсках, как во Франции, так и в

Салониках, происходят важные перемены, заключающиеся в реорганизации

бригад в дивизии. В мае-июне 2-ю и 4-ю Особые бригады сводят в одну 2-ю

Особую дивизию. Первым командиром 2-й Особой дивизии становится генерал

М.К. Дитерихс (с 5 июня), начальником штаба - полковник Генерального

штаба Дошпрунг-Целица.

Вместо генерала Леонтьева (сокращенного по штатам и отправленного в

Россию) командиром 2-й Особой бригады был назначен генерал-майор (прибыл

в Салоники полковником) И.М. Тарбеев. М.К. Дитерихсу не пришлось долго

командовать дивизией - спустя месяц его отзывают в Россию.

Вторым начальником 2-й Особой дивизии становится генерал И.М. Тарбеев.

Нельзя не привести слова генерала М. Саррайля об отъезде генерала М.К.

Дитерихса: «Я с грустью узнал, что уезжает генерал... который часто был

для меня драгоценнейшим помощником во всех военных и жизненных проблемах.

Тот генерал, который заменил Дитерихса на его посту, представлял собой

смелого офицера, но его новая должность оказалась для него делом

неизведанным... кроме того, ему не хватало опыта командования».

Поскольку русское командование решило создать полнокровную дивизию с

саперами, артиллеристами, принимаются меры по дополнительному

укомплектованию 2-й Особой дивизии специальными войсками, т.к. 1-я Особая

к данному времени являлась менее боеспособной, чем 2-я. С этой целью 14

сентября во Флорину (Греция) прибывают соединения 2-й Особой артбригады

(на пароходах «Двина» и «Царица») в составе 44 офицеров и 1.510 солдат во

главе с полковником Студенцовым; 2 ноября - 2-й Особый саперный батальон

(на пароходе «Адмирал Чихачов» в составе 11 офицеров русской службы и 5 -

французской; 612 солдат русской и 9 французской службы). Материальную

часть артиллеристы получили от французского командования только в конце

декабря 1917 г. Русские батареи усилили французскую артиллерию на фронте

правофлангового участка 2-й Особой дивизии (начальник участка - полковник

Перминов).

Не дождавшись полной реорганизации 2-й Особой дивизии, французское

командование посылает ее на фронт. Подобное решение французы приняли

прежде всего из-за стремления не допустить развала дисциплины в дивизии,

происходивший с ней в тылу. 24 июля 2-я Особая дивизия сменяет 76-ю

французскую пехотную дивизию на участке фронта протяженностью до 60 км.

Командир дивизии генерал И.М. Тарбеев пишет рапорт на имя командующего

французской армией генерала Гросетти (в которую входила 2-я Особая

дивизия), где говорит, что при назначении участка «...не был принят в

расчет слабый численный состав ее [дивизии] полков». Например, при

штатном составе Особого полка в 3.078 чел на позициях оказалось налицо: в

7-м Особом полку - 1.026 чел, а в 8-м Особом – 900 чел. Начальник дивизии

высказывал в рапорте недоумение по поводу того, как можно сменить 9-ю

батальонами позицию, которую занимало двенадцать французских батальонов,

учитывая и слабую техническую оснащенность 2-й Особой дивизии. К

сожалению, трудности генерала И.М. Тарбеева мало беспокоили французское

командование, как правило, не отягощавшее себя заботами о русских

солдатах. Данный случай не оказался исключением: генерал Гросеттине

изменил решения, и 2-я Особая дивизия осталась на прежнем месте. На этих

позициях русские войска будут бессменно стоять до середины января 1918 г.

Намного позже генерал М. Саррайль признает, что нужно было бы уменьшить

линию фронта дивизии. Но, даже и удовлетворив просьбу И.М. Тарбеева,

боевой дух и дисциплину в русских войсках спасти было невозможно.

Несмотря на революционное брожение в союзнических войсках и, в частности,

в русской дивизии, она по-прежнему является пусть не полноценной, но

боевой единицей. Русские военнослужащие доказали это, отбив несколько

сильных атак противника, например, в ночи на 9 и на 17 августа. Русские

солдаты подчас делали невозможное, занимая столь длинный по протяженности

участок фронта, несли усиленную караульную службу в жестоких погодных

условиях. Генерал М. Саррайль пишет: «Русские опять дают доказательства

своего долга. Напрасно враг пытается почти ежедневно проверить их на

прочность; они показали, что умеют держать собственное обещание...».

Настоящим бичом для 2-й Особой дивизии оказался большой недостаток в

людях; источники пополнения отсутствовали (начальник штаба дивизии

Доршпрунг-Целица предлагал даже набирать солдат среди славянского

элемента в Италии и Македонии). К концу августа некомплект только

офицеров составлял 131 чел. К середине сентября не хватает уже 158

офицеров и 7.015 солдат.

Временное правительство пыталось показать всеми возможными средствами,

что оно по-прежнему придерживается установки на продолжение войны до

полной победы над врагом, и никогда не упускало случая лишний раз это

доказать. 29 октября 1917 г. у 2-й Особой дивизии появляется третий

начальник - генерал В.Л. Тарановский, прибывший из России. Он

«...убеждает меня [генерала М. Саррайля], что русская армия связана с

французской армией двусторонним соглашением, что она самостоятельно не

может порвать договоренность... что военный долг принуждает его

подчиненных [т.е. 2-ю Особую дивизию] продолжать сражаться вместе с нами

[т.е. с французами]».

Надо признать, что имевшие место боевые подвиги дивизии становятся скорее

исключением, чем правилом. Моральное состояние русских войск являлось не

на надлежащем уровне. Оно усугублялось дошедшими новостями из Франции о

Куртинских событиях, в ноябре - о большевистской революции; приходят

слухи об отправке в Россию 1-й Особой дивизии, - все это нагнетало

тревожную обстановку.

Очень сложные отношения складывались у чинов 2-й Особой дивизии, как и у

1-й, с союзниками, в частности, с французами. Волна антирусских

настроений, прокатившаяся по русским войскам во Франции, дошла и до

Салоникского фронта. С середины 1917 г. русские солдаты и офицеры

начинают ощущать неприязнь со стороны французов. Так, о

«неудовлетворенности наших солдат и офицеров французами» говорится в июне

1917 г. в донесении генерала И.М. Тарбеева генералу В.Л. Артамонову;

возникают мелкие стычки между русскими и французскими военнослужащими при

полном бездействии французских военных жандармов.

Произошел даже трагический инцидент - убийство прапорщика В.И. Милло (14

января 1917 г.); следствие установило, что офицера (до 1917 г. прапорщик

являлся офицерским чином) убили из револьвера, находящегося на вооружении

французской армии. Причины убийства следствие не установило; подозрение

падало на союзников русских.

Наступает разочарование в русских и у сербов. Все это усугублялось

разлагающей пропагандой со стороны противника, заряд которой русские

войска с избытком получали каждый день. Противник иногда даже обстреливал

позиции 2-й Особой дивизии минами из минометов, заряженных агитационных

листками и прокламациями о прекращении войны, о сдаче позиций, о

гарантиях болгарского правительства немедленно отправить в Россию всех,

кто сдастся добровольно (подобные случаи имели место, судьбы солдат

неизвестны). Добавим и общую усталость от войны, долгие месяцы пребывания

на фронте без отдыха и совсем не удивительно, что страстное желание всех

русских можно было выразить в трех словах: домой, на родину!

Французский исследователь Ф.Ж. Дейга даже удивлялся, как могли служить

наши войска в подобных условиях, когда они могли запросто перейти на

сторону немецко-болгарских войск, поскольку болгары являлись братьями-

славянами для русских. Если подобное произошло, заключает Ф.Ж. Дейга,

случилось бы непоправимое – открылась огромная брешь на фронте, заполнить

которую не представлялось возможным.

Русское и французское командования, как и в случае с 1-й Особой дивизией,

не знают, что делать с русскими войсками. Генерала В.Л. Артамонова даже

запрашивают из Ставки о возможности отправить 2-ю Особую дивизию на

Месопотамский фронт (там тоже воевали русские соединения).

Дивизией становится командовать все труднее и труднее; уже фиксируются

случаи неповиновения, когда русские солдаты отказываются выполнять

приказы вышестоящего командования, что произошло 29 октября (в частности,

во 2-й роте 7-го Особого полка). Генерал Вегюль, сменивший генерала

Гросетти, пытался принудить русские войска к повиновению силой, расставив

в тылу русских частей артиллерию, но демонстрация силы не испугала

русских солдат. Встревоженное подобным конфликтом, союзное командование

усиливает французские батальоны в тылу у 2-йОсобой дивизии; ухудшается

снабжение продовольствием, боеприпасами.

В результате 7-й Особый полк, потом и 2-я Особая дивизия в ультимативной

форме требуют отвода русской дивизии в тыл, что и происходит в ночь на 7

января 1918 г., когда 176-й французский пехотный полк сменяет 7-й Особый

полк; к концу января 1918г. всю 2-ю Особую дивизию отводят с фронта.

С весны 1917 г. во 2-й Особой дивизии начинается необратимый процесс

разложения. «Теперь уже армии [речь идет о 2-й Особой дивизии] нет, стала

необузданной бандой, с которой никто справиться не может и для которой

нет ничего святого. Забыто все, куда девалась честь мундира и полка никто

не знает. Никакие доводы и объяснения не помогают». Март, май, сентябрь -

основные этапы упадка дисциплины и морального кризиса в дивизии. Приход

подкреплений (2-й Особой артбригады и 2-го Особого инженерного батальона)

не только не вливают новую кровь патриотизма и боевого духа, но и

ухудшают внутреннюю обстановку в дивизии. Случаи братания с болгарами,

занимавших позиции напротив русских войск, становятся обычным делом .

Для французского командования «русский вопрос» приобретает приоритетное

значение. К разрешению данной проблемы и занялся новый Главнокомандующий

Восточной армии генерал Гильома, сменивший в конце декабря 1917 г.

генерала М. Саррайля. К концу 1917 г. вопрос о расформировании 2-й Особой

дивизии, думается, уже был практически решен. Напуганное куртинскими

событиями, французская штаб-квартира во Флорине, испытывая непреодолимый

страх перед русскими, старалось не допустить повторения сентябрьских

событий, которые произошли во Франции с 1-й Особой дивизией.

Русским войскам отныне уже не доверяли и желают избавиться. Пример

системы трияжа по отношению к русским войскам во Франции вселял во

французское руководство в Македонии надежду, что подобным образом можно

будет поступить и со 2-й Особой пехотной дивизией.

ПОСЛЕДНИЙ ПЕРИОД ПРЕБЫВАНИЯ РУССКИХ ВОЙСК ЗА ГРАНИЦЕЙ ( РУССКИЙ ЛЕГИОН).

На Салоникском фронте существование 2-й Особой дивизии шло к трагическому

завершению. Из-за многочисленных фактов неповиновения, упадка дисциплины,

нежелания воевать дивизию к концу января 1918 г. сняли с фронта, и все ее

подразделения разместили по лагерям в Македонии; самым крупным являлся

лагерь в местечке Веррие, где размещалось до 6,0 тыс. человек. Таким

образом, французское командование решило в целях безопасности не

повторять ошибки руководства во Франции, а раздробить 2-ю Особую дивизию.

Разоружение дивизии прошло более или менее в спокойной обстановке

благодаря генералу В.Л. Тарановскому. Не все офицеры дивизии соглашались

с данным решением. В частности, командир 7-го Особого полка полковник

Миндру, который за несогласие с позицией генерала был отстранен от

занимаемой должности. Полковник пользовался большим авторитетом у солдат

- после его отставки солдаты не захотели принять нового командира. Увы,

подобные офицеры были редкостью.

К 1918 г. «...пропасть взаимного непонимания и недоверия друг к другу,

которая образовалась между офицерством и солдатами в самом начале

революции, теперь разрослась до фанатизма.

И... вовсе не по вине солдат. Их все бросили в самую трудную минуту».

После разоружения дивизии последовал приказ В.Л. Тарановского о ее

расформировании (28 января 1918 г.). Военнослужащие 2-й Особой дивизии

подпадали под действие системы трияжа, как и их соотечественники на

французском фронте. К 11 февраля был проведен опрос (по некоторым данным

он проводился со стороны жесткого давления французского командования). Из

наличного состава 2-й Особой дивизии в 13.198 чел. было записано: в 1-ю

категорию – 356 чел, во 2-ю - 1.185 чел, в 3-ю - 11.487 чел.

По другим сведениям из 15.000 чел, в 1-ю категорию попало 275 офицеров и

367 солдат (642 чел.), во 2-ю - 10.000 чел., в 3-ю - около 4.000 чел

(отправлены в Северную Африку 7 и 13 января и 13 марта вместе с

куртинцами).

По данным отечественного исследователя А.Ю. Павлова, из 19.031 чел.

11.522 чел записалось в рабочие отряды, 252 чел – пожелали сражаться на

фронте, 4.746 чел отправлено в Северную Африку; 2.099 чел находилось в

госпиталях.

По архивным данным при простом подсчете в 1-ю категорию попадает не менее

912 чел. Таким образом, точные данные по 2-й Особой дивизии (как и по 1-й

Особой) отсутствуют.

Из солдат «2-й категории» французы сформировали 10 батальонов, два из

которых вошли в подчинение английского командования (около 1,8 тыс. чел).

Условия работы трудовых батальонов в Салониках оказались очень тяжелыми;

некоторую их часть сослали на о-ва Крит и Микронис (Греция), но и там

положение солдат являлось не лучшим, чем на материке.

Новый 1918 г. ознаменовался изданием приказа от 13 января, по которому

все русские военные контингенты переходили под начало французского

командования. Отныне на них окончательно и бесповоротно распространялись

французские военные уставы. Нормы содержания - денежного и прочих видов

довольствия - русским военнослужащим выплачивались как французским.

Войсковые комитеты 1-й Особой дивизии ликвидировались особым приказом №

174 (от 11 января) генерала Занкевича и дополнением к приказу от 28

января, хотя, как признаёт лично Занкевич, на подобный шаг он не имел

права с юридической точки зрения.

Для русских чинов уравнение в правах и содержании с французскими

военнослужащими оказалось, разумеется, большим ударом. Во-первых,

подчинение французской дисциплине сильно покоробило их самолюбие. Во-

вторых, чисто в финансовом отношении русские офицеры и солдаты

проигрывали. Как уже говорилось выше, оклады одних и тех же должностей во

французской и русской армиях сильно отличались друг от друга в пользу

русской. В-третьих, питание в русских полках в силу особенностей русского

человека было намного лучше по сравнению с французским рационом.

(«Средний аппетит русских солдат требует чувствительно питания более

избыточного, чем аппетит французских солдат»). Одним словом, как заметил

генерал Занкевич, деятельность французского правительства по отношению к

русским военным контингентам «...сводилась к полному подчинению наших

войск французским властям...».

По приказу от 13 января оговаривалось и распределение русских

военнослужащих по категориям трияжа:

«Состоящие во 2-й категории могут:

1) Употребляемы как рабочая сила на разных работах на нужды армии и в ее

тылу.

2) К этой же категории относятся не привлеченные временно к работам,

находящиеся на излечении в госпиталях и вовсе освобожденные от работы.

Для отнесенных ко 2-й категории устанавливается такой же режим, какой

установлен в отношении и военнообязанных французских рабочих».

Из военнослужащих 2-й категории формировались временные роты. В каждой

роте должно числиться: 1 офицер, 2 переводчика, 1 капитан, 5 помощников

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9