Русские войска во Франции и Македонии

Салоникский фронт.

В связи с тяжелой ситуацией, сложившейся на Балканах, французский Генштаб

решил отправить в Македонию русскую бри­гаду, сняв ее с франко-

германского фронта. Проект был настолько близок к осуществлению, что в

конце марта 1916г. французское военное министерство составило расчеты по

высадке 1-ой Особой бригады в Греции, по снабжению ее вьючным обозом из

мулов.

В России генерал М.В. Алексеев решительно возражал против подобного

плана, справедливо полагая, что офицеры и солдаты готовились воевать

только во Франции, а отправка в Македонию понизит их боевой дух. Взамен

М.В. Алексеев предложил сформировать 2-ю Особую бригаду и направить ее

именно в Македонию (похоже, что теперь генерала больше не беспокоила

«моральная ответственность», о которой он говорил ранее).

На данном проекте особенно настаивали представители французского

правительства, находящиеся в России - министр юстиции Р. Вивиани и

министр вооружений А. Тома. Французское правительство считало, что

прибытие русских войск на Балканы может сильно поднять дух славянских

народов и, в частности, заставить нейтральную Румынию выступить против

Германии. Подобного мнения придерживался и русский посол во Франции А.П.

Извольский.

В течение многих столетий Россия имела собственные интересы в странах

Балканского полуострова, и при развитии нынешней ситуации непременно

стоило ожидать, что Россия вышлет войска, напри­мер, в Македонию. Кроме

того, высадкой русской бригады Россия хотела дать понять Болгарии, что

первая будет воевать со второй, если болгарское правительство решит

примкнуть к Центральному союзу.

И здесь большую роль в принятии военного решения опять играла политика.

Правда, в данном случае присутствие русских войск все-таки являлось более

необходимым для России в целях усиления влияния на Балканах. Однако

нетрудно было предвидеть, что вековая мечта России закрепиться на Босфоре

– не более чем миф, поскольку ни одна европейская держава никогда не

позволила бы ни России, ни какому-либо другому государству укрепить

собственное влияние в зоне проливов.

В целях усиления корпуса союзников в Греции для нанесения Австро-Венгрии

решительного удара из ее «подбрюшья» генерал М.В. Алексеев предлагал

усилить англо-французские части итальянской дивизией. Более того,

управляющий дипломатической канцелярией при Ставке Н. Базили обсуждал с

генералом посылку на Балканы… японского отряда. Начальник штаба

Верховного Главнокомандующего, похоже, настолько оказался увлеченным

данной идеей, что собирался отстаивать ее перед Францией и Англией.

В сложившихся условиях было положено начало формированию 2-й Особой

пехотной бригады, сформированной к концу июня 1916 г. Во главе ее

назначили генерал-майора М.К. Дитерихс (на эту должность рассматривались

еще генералы Добрынин и Беляев). Штаты бригады составляли 224 офицера и

чиновника, 9.338 нижних чина, - все русской службы. Среди нижних чинов 3-

го Особого полка служил ничем не примечательный 19-летний рядовой Р.Я.

Малиновский, которому суждено было судьбой стать Маршалом Советского

Союза.

При комплектовании 2-й Особой бригады явно учитывались недостатки в

организации 1-ой бригады. Во-первых, выделялись целые роты из

определенных полков, что Ю.Н. Данилов называет положительным моментом,

т.к. между солдатами существовала боевая спайка. Впрочем, генерал М.К.

Дитерихс придерживался противоположного мнения, поскольку в ротах

находилось много «слабых здоровьем, а заменить их представляется де­лом

сложным, если вообще невозможным». Во-вторых, по требованию М.К.

Дитерихса все офицеры должны являться русской службы, а французские -

только в качестве переводчиков. В-третьих, в составе бригады находилась

единственная во всех Особых бригадах группа кавалеристов - конных

разведчиков (начальник команды ротмистр Всеволод Фохт), сформированная из

драгун, улан и гусар маршевого эскадрона 14-й кавалерийской дивизии

(место дислокации – город Тамбов).

Отправляя 2-ю Особую пехотную бригаду воевать в горную местность, ей даже

не придали специальных горных подразделений.

Поскольку маршрут через Дальний Восток русское командование отменило, 2-ю

Особую бригаду решили отправить из Архангельска морем во Францию, далее

через Францию по железной дороге до Марсе­ля, а оттуда на пароходах - в

Салоники. 3 июля 1916 г. бригада от­плыла на 9 французских и английских

пароходах («Венесуэла», «Мартазан», «Умтали» и одном русском –

«Екатеринослав») вместо планируемого 23 июня.

Первые двое суток плавания транспорты имели охрану только в виде русской

канонерской лодки «Вайгач». Далее их должны были сопровождать английские

боевые корабли, которые так и не показались на горизонте, хотя реально

существовала угроза нападения со стороны германских подводных лодок.

«Может быть, оно [английское правительство] и охраняло наше плавание, но

как — я не видел», - с сарказмом отметил начальник 2-й Особой бригады

(«Надо отдать справедливость англичанам, что они большие свиньи»). И

далее: «Не знаю, кто следит за нашей безопасностью, но впечатление

получается - покинуты всеми».

15 июля пароходы с русскими войсками встретили французские боевые корабли

- два миноносца и одно «судно специальное против подводных лодок. (...)

…допотопного вида, кото­рым место в музее, а не в современном флоте. Но,

впрочем, все же лучше это - чем ничего».

С середины 16 июля количество французских кораблей увеличилось до 6-ти

единиц. В Брест (Франция) первый транспорт «Венесуэла», с Дитерихсом на

борту прибыл 16 июля, в 6 часов вечера; остальные – до 3 сентября

(условия на кораблях, на которых перевозили русских солдат, являлись

крайне тяжелыми). Как планировалось, бригаду перевезли в Марсель через

Францию, восторженно встречавшей русских солдат, посадили на

вспомогательные военные крейсера «Галлия» и «Гюшен» (5 ав­густа) и

доставили в Салоники через несколько дней (шли в основном ночью).

В России, 26 апреля 1916 г. представители французского правительства Р.

Вивиани и А. Тома, с одной стороны, и генерал М.В. Алексеев, с другой,

подписали соглашение, по которому Россия обязывалась послать во Францию и

Македонию - помимо первых двух бригад - еще пять общим количеством в

50.000 человек с подкреплениями в 10.000 человек. «Французское

правительство соглашалось принять на себя погрузку и расходы по

перевозке, вооружению и содержанию этих во­инских частей. Оно пошлет

предметы вооружения (ружья и пулеметы) в Россию [за 2 месяца до отъезда

войск], а равно и боевые запасы в достаточном количестве, чтобы войска

могли упражняться в военных приемах». Жизнь внесла коррективы в

соглашение - из-за опасности нападения германских под­водных лодок на

французские пароходы, следующие в Россию, отправку оружия заблаговременно

отменили.

В соответствии с принятыми договоренностями в начале июля 1916 г. русское

командование приступило к комплектованию 3-й Особой бри­гады во главе с

генерал-майором В.В. Марушевским, предназначен­ной для французского

фронта.

В штаты бригады, как в штаты остальных бригад, входили прикомандированные

французские офицеры. Применительно к ним, с разрешения командующего IV

французской армией, был издан приказ № 36 (от 23 сентября 1916 г.) по 3-й

Особой бригаде, по которому офицеры французской службы должны были

«...носить на левом рукаве трехцветную (белую, синюю, красную) повязку, в

полках с арабскими цифрами 5 и 6, в маршевом батальоне с цифрой III и в

Штабе бригады с цифрою III и тонким золотым галуном по краям повязки».

Носили ли подобные повязки французские офицеры в других Особых бригадах –

данные отсутствуют.

Формировалась 3-я Особая бригада частью путем выделения рот из

действующих полков (три роты в каждом полку, всего - 6 рот), большей

частью из запасных батальонов (остальные 9 рот). Формирование бригады

совпало по времени с Брусиловским наступлением в Галиции (Юго-Западный

фронт) летом 1916 г., где русские войска понесли большие потери, что

сказалось на качестве и темпах комплектования. Посадка на пароходы в

Архангельске началась 18 августа 1916 г.; в Нант (Франция) 3-я Особая

бригада прибыла месяц спустя, 18 сентября.

Вслед за 3-ей Особой бригадой русское командование сформировало и 4-ю

(180 офицеров, 9.368 нижних чинов) во главе с генерал-майором Леонтьевым;

бригаду отправили в Македонию. 4-я Особая бригада была укомплектована по

смешанной системе, как и 3-я. В состав рот, формировавшихся из запасных

батальонов, входили ратники ополчения 1-го разряда, имевшие поверхностное

военное образование.

На пароходе «Мартизан» 4-я Особая бригада отправилась морем из

Архангельска в середине сентября, в Салоники прибыла на пароходе

«Лютеция» 10-20 октября 1916 г.

4-я Особая пехотная бригада явилась последней. Прежде всего сказались

большие потери на русском фронте и необходимость их восполнения внутри

России. Во-вторых, сказалась и небезопасность плавания из-за действия

германских подводных лодок в Белом море. В-третьих, в августе 1916 г. в

войну на стороне Антанты вступила Румыния. Боевые действия она вела

неудачно, и в декабре был образован Румынский фронт, на который перевели

русские части с Северо-Западного фронта, а вместо них отправили 5-ю, 6-ю

и 7-ю Особые пехотные бригады, приготовленные к отправке во Францию.

Остается добавить, что прекращение отправки русских войск было

согласовано с французским правительством.

Итого, по данным французского Генштаба, в 1916 г. во Францию и Македонию

было отправлено 745 офицеров и 43.547 нижних чинов.

Как для любой бригады, требовалось создать систему тыловых служб,

занимавшихся вопросами лечения больных и раненых, проблемами

обмундирования, снабжения войск питанием, боеприпасами и т.п. Некоторые

проблемы решили следующим образом: «Все имущество (вооружение, обоз и

проч.), а также животные (лошади, мулы) должны быть отпущены Французским

Правительством безвозмездно.

Что же касается содержания бригады, то на средства Русского Правительства

должно быть отнесено только содержание русских чинов бригады (жалование и

довольствие).

Чины же французской армии должны содержаться на средства своего

Правительства, которое принимает на себя также и расходы по содержанию

животных и разного рода имущества, которое привезено войсками из России.

Расходы по содержанию и лечению во французских госпиталях больных и

раненых, должны быть приняты на счет Французского Правительства».

Несмотря на недостатки в посылке бригад, денежное содержание русских

солдат и офицеров оказалось значительно лучшим, чем во французской армии.

Так, русский капитан получал во Франции 1.577 франков (капитан

французской службы - 689 фр.), соответственно подпоручик - 804 и 472

франков, рядовой - 50 и 7.50 франков.

Денег царское правительство явно не жалело. Так, В.А. Рыхлинский

вспоминает, как его командир, П.П. Дьяконов («обладал этим даром – пить в

невероятном количестве, как никто») выдал ему чек на предъявителя на 1

млн. франков золотом на представительские расходы! В Сингапуре казначей

бригады выдал В.А. Рыхлинскому для «покупки верховой лошади» (!) 1,5 тыс.

франков золотом.

Вопрос с обмундированием русских войск оказался довольно сложным. За все

время пребывания во Франции и Македонии войска никогда не будут иметь

однообразную форму. Так, 3 октября 1916 г. по 1-й Особой бригаде выходит

приказ № 173, в котором, в частности, говорилось, что «...некоторые

нижние чины особенно охотно заменяют форменную одежду, установленную для

французской армии. Появились синие рубашки вместо наших защитных и т.д.».

Обмундирование русских военнослужащих останется на долгое время пестрой,

подчас нововведения в деталях униформы мирно соседствуют со старыми,

отмененными. Подобное положение дел сохранится до конца войны.

Перед отправкой во Францию 1-я Особая бригада получила превосходную форму

- ее подгоняли почти для каждого солдата (однако по сохранившимся

фотографиям это не скажешь); им предназначалось 2 комплекта - в одном они

прибыли во Францию, а второй – «про запас». По прибытию во Францию и

Македонию войска получали каски образца Адриана с двуглавым орлом. Когда

каска не требовалась, русские военнослужащие носили фуражки французского

(например, в 4-м Особом полку 2-й Особой бригады) и русского образцов.

С обмундированием для 2-й Особой бригады дело обстояло хуже. Генерал М.К.

Дитерихс подвергает суровой критике службы, занимавшиеся обмундированием

его бригады, о чем сообщает в «Общих выводах по формированию и отправки

бригады на фронт союзных армий» (от 7 августа 1916 г.). Уже первый

комплект военной одежды к прибытию в Брест принял «...недопустимый вид:

материал, из которого сделаны штаны - страшно маркий, а стирке поддается

плохо... Кроме того, цвет материала не одинаков; почти от белого до темно-

коричневого, что вносит еще больше впечатления неряшливости, беспорядка и

небрежности».

Не лучшим образом обстоял вопрос с обмундированием для 4-й Особой

бригады: «Обмундировали меня [Д. Шаевского, автора этих строк] как

огородное чучело: поношенный солдатский картуз, прикрывавший только

затылок, гимнастерка до колен с рукавами на 4 вершка [около 18 см]

длиннее рук, старые брюки и кирзовые сапоги - правый сапог 44-го размера,

левый - 39-го».

Для ведения боевых действий двух комплектов явно было недостаточно, и

между русским и французским интендантствами возникли некоторые

разногласия - где и из чего шить летние, зимние комплекты. В результате

появилось три вида военной одежды: военная униформа, сшитая в России,

военная униформа, сшитая во Франции из французских тканей и сшитая во

Франции из русских тканей.

Со стрелковым вооружением хлопот практически не было. Личный состав

Особых бригад вооружили ружьями и пулеметами французского образца.

Русские солдаты имели на вооружении в разное время практически все

образцы французских винтовок того времени - от 8-мм 3-зарядного Лебель Ml

886/93 до 8-мм 5-зарядного Лебель М1916.

Сложным для решения оказался вопрос о лечении больных и раненых во

французских госпиталях. Перед отправкой Особых бригад за границу русское

командование не позаботилось об учреждении собственных стационарных

госпиталей во Франции и Македонии; только к середине 1917 были приняты

меры по организации лечебных учреждений с русскими врачами и русским

медперсоналом. Особенно остро недостаток русских врачей ощущался в

Салониках. Отношение к русским во французских госпиталях практически

всегда являлось очень плохим - как во французских госпиталях во Франции,

так и во французских госпиталях в Македонии.

Проблемами создания централизованного тылового аппарата русское

командование себя не отягощало. Решение данной проблемы взял на себя по

собственной инициативе военный агент во Франции полковник граф А.А.

Игнатьев. Именно он руководил и решал все хозяйственные и организационные

проблемы, связанные так или иначе с вопросами, входящими в компетенцию

тылового аппарата. Фактически прообраз тылового управления был создан к

началу 1917 г., но легитимное оформление оно получило только в начале

июля 1917, т.е. когда активные боевые действия со стороны Особых бригад

прекратились. Только 2 июля 1917 г. выходит долгожданный приказ № 11 по

русским войскам во Франции, в §1 которого говорится:

«Для объединения деятельности тыловых органов формируется Тыловое

Управление в составе отделений: Инспекторское, Интендантское,

Санитарное»; начальником управления назначался полковник М.В. Карханин.

Русское командование не проработало вопрос и о почтовых связях русских

солдат, оставшихся на чужбине, со своим домом (с марта 1917 г. почтовые

отношения с Россией прерываются). Чтобы заменить солдатам в какой-то мере

их семьи, во Франции возникает очень интересный институт «крестных

матерей» (« les marraines »). Почти у каждого солдата имелась собственная

«крестная мать» из числа сердобольных француженок, пытавшихся

позаботиться о своем подопечном - они присылали на фронт разнообразные

подарки, стараясь знаками внимания помочь русскому солдату, приехавшему

защищать Францию из далекой России. Конечно, не обошлось здесь, как пишет

Ю.Н. Данилов, и без женщин легкого поведения, но таких, по его

утверждению, оказалось мало.

Этоне могло никак в полной мере заменить чувство тоски по родине у

солдат, оказавшееся, разумеется, одной из причин будущих революционных

выступлений.

Отправка русских войск за границу оказалась весьма поспешной, не

продуманной и не проработанной до логического конца. О результатах

подобных скорых действий хорошо передает генерал М.К. Дитерихс: «Спешка

формирования бригады, приняв во внимание позднее прибытие большинства ее

старших лиц, спешка отправления из России и дальнейшая спешная перевозка

в Салоники вызывало то, что многие вопросы остаются не выясненными,

многие положения не разрешенными и все первые дни жизни бригады проходят

в решении многих серьезных обстоятельств на спех, кое-как, со многими

серьезными упущениями».

Как здесь не вспомнить японцев, за отправку солдат потребовавших взамен у

союзников политические уступки и льготы для собственной страны!

Стоит ли теперь удивляться, как французское правительство впоследствии

жестко, даже жестоко обошлось с русскими военнослужащими? Единственный

положительный результат, которого добились русские войска во Франции и

Македонии - поднятие морального духа как среди французов, так и сербов.

Впрочем, даже по этому пункту русские войска проиграют в 1917 г. в силу

как объективных, так и субъективных причин.

УЧАСТИЕ В ПЕРВЫХ БОЯХ.

Как ни парадоксально, но во Франции русские воевали практически с первых

дней начала войны. По призыву статьи «Россия и Свобода», опубликованной в

газете с характерным названием «Воззвание» (за № 2), из эмигрантов (в

частности, революционеров) начали формироваться отряды русских

добровольцев. Из 9,0 тыс. добровольцев для фронта французские

«военкоматы» отобрали 3,4 тыс. (из которых 600 политических эмигрантов),

прибывших на передовую в конце августа. Из них сформировали специальную

русскую добровольческую бригаду в составе Марокканской дивизии. Вскоре

большинство бригады полегло в боях. Остальных командование разбросало по

соединениям дивизии, часть завербовалась в канадскую армию, Иностранный

легион.

20 апреля 1916 г. в Марсель прибыла 1-я Особая бригада. Встреча русских

войск французами оказалась самой душевной и доброжелательной. «Все

балконы и окна домов украшены гирляндами разноцветных флажков союзных

Франции стран, но больше гирлянд из русских и французских флажков...

(...) ...на балконах и окнах висят роскошные ковры. На тротуарах сплошь

народ. Люди рванулись бы к русским солдатам, но их сдерживают канаты».

Главнокомандующий французскими армиями генерал Ж.Ж.С. Жоффр ради

подобного случая отдал специальный приказ, в котором говорилось: «Наша

верная союзница “Россия” [так в тексте], армии которой так доблестно

сражались против Германии, Австрии, и Турции, захотела дать Франции новый

залог своей дружбы, еще большее блестящее доказательство своей

преданности общему долгу». Прибытие русского военного контингента очень

благотворно повлияло на моральное состояние французов.

В Марселе войска прошли церемониальным маршем под восторженные крики

французов. При проведении парада чуть было не произошел конфуз – все

офицеры пропали кто куда, и их невозможно было разыскать. Выручила, как

всегда, русская смекалка – разные роты поручили возглавлять одним и тем

же офицерам. Прапорщику В.А. Рыхлинскому (адъютанту командира 2-го

Особого полка П.П. Дьяконова) пришлось «обежать бегом дома, чтобы стать

во главе, кажется, 3-й роты, командир которой был в числе “пропавших без

вести“». Потом В.А. Рыхлинский заменял командира 7-й, 8-й роты и т.д.

Когда он проходил в третий раз, услышал разговоры среди зевак: «Как все

русские офицеры похожи друг на друга!».

Вместе с войсками во Францию прибыл медведь по кличке «Мишка», купленный

офицерами 1-й роты 1-го Особого полка в Екатеринбурге и прошедший всю

войну; его дни закончились в парижском Зоологическом саду. Медведь стал

неким символом Особых бригад и всегда вызывал неподдельное восхищение и

колоссальный восторг у французов. Мишка ужасно любил зеленую форму

русских солдат и не выносил синюю форму французов. Во время газовых атак

медведь отравился хлором, лечился; врачи-ветеринары назначили ему

специальный рацион. Во время куртинских событий Мишка находился в лагере

и пострадал от злых солдат – ему специально обварили шерсть кипятком…

После высадки 1-ю Особую бригаду отправили из Марселя в Шампань, в лагерь

Майи (подразделения прибывали в Майи в период с 22 апреля до начала мая).

По прибытии в лагерь все подразделения бригады полностью получили

предусмотренное штатом число офицеров и нижних чинов французской службы,

материальную часть. Были решены и некоторые организационные вопросы.

28 апреля по IV французской армии генерала Гуро выходит приказ о

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9