Афганистан в конце XX в

тандему Шеварнадзе - Крючков.

Постепенно, с трудом, но советское правительство продвигалось по пути

развязки афганского узла. На ХХVII съезде все-таки прозвучали слова

Горбачева о выводе советских войск из Афганистана: “Мы хотели бы, чтобы уже

в самом близком будущем вернулись на родину советские войска, находящиеся в

Афганистане по просьбе его правительства”.[7]

В конце мая 1986 г. проходило закрытое совещание ответственных

работников МИДа с участием послов. 28 мая на нем выступил Горбачев. В своей

речи он коснулся и афганского вопроса: “Это очень наболевший вопрос. Среди

наших внешнеполитических приоритетов он стоит среди первых”.[8] Далее он

продолжил, что советские войска долго оставаться там не могут и необходимо

добиваться прекращения военной помощи душманам, прежде всего с территории

Пакистана.

В выступлении во Владивостоке в июле 1986 г. М.С. Горбачев сообщил,

что советское руководство приняло решение о выводе из Афганистана 6 полков

до конца 1986 г. При этом было заявлено: “...если интервенция против ДРА

будет продолжаться, Советский Союз не оставит соседа в беде”.[9]

Итак, наступил конец 1987 г., прошло уже два с половиной года после

прихода к власти Горбачева, прошел год с декабря 1986 г., когда было решено

(и сказал об этом Наджибулле) вывести войска в течении максимум полутра-

двух лет. А их вывод еще и не начинался --- во многом по указанным выше

причинам. Но была здесь еще одна причина. Продвижение на афгано-

пакистанских переговорах в Женеве периодически останавливались усилиями

Вашингтона. Однако, после состоявшейся в декабре 1987 г. в Вашингтоне

советско- американской встречи в верхах там наконец возобладала точка

зрения в пользу подписания Соединенными Штатами женевских соглашений по

Афганистану, с тем чтобы позволить СССР уйти из этой страны без потери

лица.

Во второй половине января 1987 г. первый заместитель министра

иностранных дел СССР А.Г. Ковалев посетил Пакистан в качестве личного

представителя Горбачева. В беседах с пакистанским президентом была изложена

позиция Советского Союза, выступившего в поддержку программы национального

примирения в ДРА. Была достигнута договоренность о том, что контакты в

целях скорейшего достижения урегулирования вокруг Афганистана политическими

средствами будут продолжены.

Вскоре, в феврале 1987 г., дважды (в начале месяца и в конце)

состоялись переговоры министра иностранных дел Э.А. Шеварнадзе с министром

иностранных дел Пакистана М. Якуб-ханом. Шеварнадзе подтвердил позицию

Советской стороны о скорейшем выводе советских войск, как только будет

достигнуто урегулирование. Стороны выразили поддержку усилиям личного

представителя генерального секретаря ООН Д. Кордоаеса, через которого

велись афгано-пакистанские переговоры в Женеве, и отметили их важность.

Большое значение имело обсуждение обстановки вокруг Афганистана во

время визита в Москву в Середине февраля 1987 г. министра иностранных дел

Исламской Республики Иран А.А. Велаяти. Председатель Президиума

Верховного Совета СССР А.А. Громыко обратил внимание иранского министра

на то, что с территории Ирана осуществляется засылка отряда оппозиции,

ведущих вооруженную борьбу против афганского народа. “Иранское руководство

сделало бы доброе дело, --- отметил А.А. Громыко, --- если бы оно

содействовало решению вопроса об обстановке вокруг Афганистана

политическими средствами и использовало свое влияние для того, чтобы

донести до афганцев, находящихся на территории Ирана, правду о решении

правительства ДАР по вопросу о национальном примирении”.[10]

После долгих дебатов в Политбюро между сторонниками различных путей

решения афганской проблемы, 8 февраля 1988 г. Горбачев выступил с

заявлением, которое гласило, что правительства СССР и Республики Афганистан

договорились установить конкретную дату начала вывода советских войск ---

15 мая 1988 г.

14 апреля 1988 г. в Женеве были подписаны пять основополагающих

документов по вопросам политического урегулирования вокруг Афганистана.

Данные документы не касались внутренних проблем Афганистана, которые были

вправе решать лишь сам афганский народ.

Значение Женевских соглашений заключается а том, что они поставили

преграду внешнему вмешательству в дела Афганистана, дали шанс самим

афганцам установить мир и согласие в своей стране. Вступив в силу 15 мая

1988 г., эти соглашения регламентировали процесс вывода советских войск и

декларировали международные гарантии о невмешательстве, обязательства по

которым приняли на себя СССР и США. 15 февраля 1989 г., как

предусматривалось Женевскими соглашениями, из Афганистана были выведены

последние советские войска.[11]

Таким образом, была подведена черта под этой затяжной войной, хотя

следует отметить, что и после вывода войск афганская тема не сходила с

повестки дня внешней политики СССР, т.к. решался вопрос о том, что делать с

этой страной после вывода от туда войск Советского Союза.

После вывода советских войск из Афганистана было устранено одно из

самых важных препятствий на пути нормализации советско-афганских отношений.

Советские войска не смогли решить свою основную задачу – разгромить

вооруженную оппозицию. Военного разгрома формирований непримиримой

оппозиции наши войска, взаимодействуя, разумеется, с афганской

правительственной армией, могли бы добиться, но при двух условиях:

-во первых, пришлось бы, по мнению иностранных специалистов, довести

численность ОКСВ до 500-700 тыс. человек, чтобы полностью перекрыть тропы

из Пакистана и Ирана,

-во вторых, нанести воздушные, а может быть, и наземные удары по базам

оппозиции, размещенных в приграничной полосе Пакистана.

Разумеется, имеющимися силами сороковая армия не могла решить задачи

разгрома оппозиции. Так на пример, на 1 июля 1986 г. в составе армии всего

имелось 133 батальона и дивизиона, из них 82 выполняли охранные функции:

23 батальона охраняли коммуникации,

14 аэродромы,

23 различные военные и экономические объекты,

22 местные органы власти.

К ведению же активных боевых действий по всей территории страны

можно было привлечь только 51 батальон.

Но и этими силами нанесен огромный ущерб стране, где за годы войны

погибло около миллиона афганцев.[12]

Всего в состав ОВК советских войск входили:

- управление 40-й армии с частями обеспечения и обслуживания, дивизий

- 4,

- отдельных бригад - 5,

-отдельных полков - 4,

-полков боевой авиации - 4,

-вертолетных полков - 3,

-трубопроводная бригада - 1,

-бригада материального обеспечения - 1 и некоторые другие части и

учреждения.

Всего за период с 25 декабря 1979 г. по 15 февраля 1989 г. в войсках,

находившихся на территории ДРА, прошли военную службу 620 тыс.

военнослужащих, из них:

-в соединениях и частях Советской Армии - 525,2 тыс. чел. (в том числе

62,9 тыс. офицеров),

-в пограничных и других подразделениях КГБ СССР - 90 тыс. чел,

-в отдельных формированиях внутренних войск и милиции МВД СССР - 5

тыс. чел.

Кроме того, на должностях гражданского персонала в советских войсках

за этот период находилась 21 тыс. чел.

Ежегодная среднестатистическая численность войск Советской Армии

составляла 80-104 тыс. военнослужащих и 5-7 тыс. чел. гражданского

персонала.

Общие людские потери (убиты, умерли от ран и болезни, погибли в

результате катастроф, происшествий и несчастных случаев) Советских

Вооруженных Сил (вместе с пограничными и внутренними войсками) составили 15

051 чел. При этом:

-органы управления, соединения и части Советской Армии потеряли 14 427

чел,

-подразделения КГБ - 576 чел.,

-формирования МВД - 28 чел.,

-другие министерства и ведомства (Госкино, Гостелерадио,

Министерство строительства и др.) - 20 чел.

За весь период войны в Афганистане пропали без вести и оказались в

плену 417 военнослужащих, из которых в ходе войны и в послевоенное время

были освобождены и вернулись на Родину 130 чел.

По состоянию на 1 января 1999 г. в числе не вернувшихся из плена и не

разысканных оставалось 287 чел.[13]

2. Афганистан после вывода советских войск 1989-1992г.

2.1 Сильные и слабые стороны режима наджибуллы.

Вывод войск 15 февраля 1989 года не вызвал, как ожидалось, начала

процесса умиротворения в Афганистане, а, наоборот, побудил оппозицию к

активизации военных действий. Непосредственно за этим событием последовали

крупнейшие наступательные операции моджахедов под Джелалабадом, Хостом,

Кандагаром, Кабулом, Салангом. Однако, правительственные войска успешно

отразили эти наступления и в ряде районов перешли в котрнаступление, в

результате чего восстановили свое оперативное положение и смогли его

удерживать еще три года. Оппозиция была ослабленна, и в этом сыграли роль

несколько факторов: во-первых, с уходом подразделений советских

оккупационных войск она была лишена своей идеологической базы, побуждавшей

афганцев к борьбе против завоевателей и неверных; во-вторых, агрессивные

тенденции Пакистана вызвали некоторые патриотические настроения и

оттолкнули часть повстанцев от борьбы с правительством; в-третьих, СССР

продолжал поставку оружия, хотя и в сокращенном размере (что, между прочим,

не противоречило Женевским соглашениям и международному праву). С

определенной степенью точности можно говорить о том, что марксистский режим

в Афганистане держался не только на иностранных штыках, но и, по крайней

мере, получил за время присутствия контингента советских войск определенную

опору внутри страны - на одном только этом он не продержался бы три года.

Правительству НДПА в Кабуле были лояльны те социальные слои, которые

так или иначе, были вовлечены в интенсивные процессы модернизации. Это в

первую очередь имело отношение к аппарату государственного управления,

армии, системе безопасности, населению крупнейших городов страны. Аппарат

государственного управления в условиях специфики процессов модернизации,

проводимой НДПА при поддержке СССР, а также в связи с многолетней войной в

стране, стал своего рода доминирующей силой в афганском обществе. В этом

заключалась одновременно как сила, так и слабость сторонников светской

модернизации в Афганистане. Концентрированная мощь государственной системы

позволяла относительно успешно противостоять попыткам моджахедов вернуть

страну к исходному патриархальному состоянию. В то же время, внутренние

ресурсы Афганистана не позволяли поддерживать мощь государственной системы

в существовавшем на тот момент состоянии без поддержки со стороны СССР.

Соответственно, судьба процессов модернизации и связанных с ней слоев

афганского общества, равно как и судьба правительства Наджибуллы, зависели

исключительно от развития ситуации в Советском Союзе.

Организации афганских моджахедов были заметно менее организованы,

нежели афганская государственная система управления, созданная при

поддержке СССР за годы советского присутствия. Самостоятельно формирования

моджахедов не могли добиться успеха в борьбе против правительства

Наджибуллы. Это наглядно продемонстрировала неудача штурма отрядами

Пешаварского альянса южного города Джелалабада сразу после вывода советских

войск в 1989 году. Штурм укрепленных городов, которые в основном и

контролировало правительство Наджибуллы, полупартизанскими нерегулярными

отрядами моджахедов не мог иметь успех без наличия тяжелых вооружений и

войсковой организации. Стабильность власти режима Наджибуллы зависела от

его способности поддерживать коммуникации между контролируемыми

правительством городами. Пока кабульское правительство имело достаточно

ресурсов, прежде всего не военных, а материальных, поступающих из СССР, оно

уверенно контролировало положение в стране. В этих условиях ключевое

положение для стабиль ности режима в Кабуле имели северные провинции

Афганистана, расположенные к северу от горного хребта Гиндукуш.

На Севере Афганистана проходила стратегически важная для снабжения

остальной страны дорога от города Хайратон на советско-афганской границе

через город Мазари-Шариф, перевал Саланг к столице страны Кабулу. Далее уже

кабульское правительство обеспечивало снабжение городов на юге и западе,

Джелалабада, Герата и Кандагара. Стабильность на Севере страны поддерживали

преимущественно национальные формирования.

Именно необходимость поддержания стабильности в этом стратегически

важном регионе страны вынудила правительство в Кабуле допустить возможность

усиления позиций национальных меньшинств. В первую очередь это касалось

узбекской общины, лидером которой был командир 53 “узбекской” дивизии

правительственной армии Афганистана генерал Дустум, а также общины

афганских исмаилитов, возглавляемой Надери.

Правительство в Кабуле, в котором доминировали представители

пуштунской элиты, пошло на это непопулярное среди этнических пуштунов

решение ради сохранения стабильности системы в целом. В результате выборов

в апреле 1988 года в Народную Джиргу (нижнюю палату Национального Совета -

законодательного органа Демократической Республики Афганистан) было избрано

184 депутата (из них 9.9 % узбеков), а в Сенат - 115 (из них - 9%

узбеков).[14]

Уже в июне 1988 года на первой сессии вновь избранного Национального

Совета депутаты-узбеки требовали включения в состав правительства

Афганистана своих представителей. Возросшее политическое влияние узбекской

общины объективно отражало ту роль, которую она играла в обеспечении

стабильности прокоммунистического режима в Кабуле. Во многом, это было

связано с необходимостью нейтрализации на Севере страны активности

этнических хазарейцев, сре ди которых доминирующее положение занимала

проиранская Партия исламского единства Афганистана (ПИЕА), а также

североафганских таджиков, многие из которых были лояльны Исламскому

обществу Афганистана (ИОА) во главе с таджиками Раббани и Масудом.

Отряды проиранской ПИЕА контролировали горный Хазарджат в центре

страны, однако, в активных боевых действиях не участвовали, занимая до 1992

года выжидательную позицию. Это во многом соответствовало в целом

сдержанной позиции официального Тегерана по отношению к событиям в

Афганистане. Формирования ИОА концентрировались в Панджшерской долине,

имевшей прямой выход на перевал Саланг. В ходе всей войны именно отряды ИОА

во главе с влиятельным полевым командиром Ахмад Шах Масудом постоянно

оказывали давление на перевал Саланг через Панджшер, угрожая 7прервать

коммуникации Кабула с Советским Союзом.

Во многом, современная ситуация, сложившаяся в конце девяностых годов

в Северном Афганистане была обусловлена именно событиями, происходившими в

этом регионе в период между выводом советских войск из Афганистана в 1989

году и падением режима Наджибуллы в 1992 году.

Пока советское присутствие в Афганистане носило полномасштабный

характер, существовала относительная системная целостность интересов

управляющей системы афганского общества, представленной НДПА и частью

провинциальной элиты. Интересы локальных политических, этнических и

социальных групп носили частный характер по сравнению с глобальными

задачами модернизации жизнедеятельности афганского общества и

геополитическими целями советского присутствия в этой стране.[15]

2.2 . Причины неудач переговорного процесса между оппозицией и

правительством.

В то же время, армия правительства Наджибуллы весной 1992 года

располагала значительным количеством военной техники и запасами вооружений.

На 1 апреля 1992 года на территории Афганистана находилось 30 пусковых

установок Оперативно-Тактических и Тактических Ракет, 930 танков (Т-54-55,

Т-62, ПТ-76), 550 БМП-1, 250 БРМД, 1100 БТР, свыше 1000 орудий буксируемой

артиллерии калибров 76, 85, 100, 122, 130 и 152 мм, 185 Реактивных Систем

Залпового Огня (122,140 и 220 мм.), более 1000 минометов (82, 107 и 120

мм.), безоткатные орудия (73 и 82 мм.), свыше 60 орудий ЗА (23,37,57,85,

100 мм.). В составе авиации находились 30 МиГ-23, 80 Су-17 и Су-20 и Су-22,

12 Су-25, 80 Миг-21, 24 Л-39, 24 Л-29, 12 АН-12, Ан-24, 15 Ан-26, 6 Ан-32,

Ил-18, 12 Ан-2, 15 Як-11 и Як-18, 30 Ми-24, 25 Ми-8, 35 Ми-17.[16]

Все это обеспечивало колоссальное военное преимущество над силами

оппозиции. Кроме того, правительство пользовалось определенной поддержкой

части городского населения, вовлеченного в процессы модернизации.

Следовательно, изначально у правительства Демократической Республики

Афганистан были на руках серьезные козыри, которые могли бы помочь при

возможном проведении ставших весной 1992 года актуальными переговоров с

политическими организациями моджахедов из Пешаварского альянса.

Вопрос о необходимости таких переговоров стал для правительства

Наджибуллы неизбежен после окончательного распада СССР в конце 1991 года. В

Кабуле наверняка отдавали себе отчет в необходимости серьезных уступок

своим политическим оппонентам. Однако, очевидно, намеревались выторговать

наиболее оптимальные условия. Для этого правительство Наджибуллы

располагало в качестве аргумента достаточной военной мощью. К тому же,

неоднородность оппозиции оставляла возможность для политического маневра.

Пока оставалось неясным, какую форму могла бы принять предстоящая

неизбежная смена власти, и кто из организаций моджахедов окажется лидером

на финише, у правительства Наджибуллы были шансы на успешное для себя

проведение переговоров. От развития ситуации в Кабуле и от позиции

влиятельных политиков кабульского режима напрямую зависело, кто получит в

качестве наследства огромные военные ресурсы правительственной армии. А

это, в свою очередь, предопределило бы доминирование такой организации в

послевоенном А фганистане. То есть, шансы НДПА на “почетную капитуляцию”

были весьма высоки.

Характерной особенностью ситуации в Афганистане в 1991-1992 годах было

наличие значительного числа политических и военных организаций, как

национального всеафганского, так и местного характера, каждая из которых

стремилась реализовать свои интересы в новых условиях. Гегемония в движении

моджахедов Исламской партии Афганистана Гульбеддина Хекматиара носила во

многом номинальный характер и напрямую зависела от масштабов военной и

материальной помощи со стороны Пакистана. Именно благодаря особым

отношениям с Пакистаном организация Хекматиара могла обеспечивать

лояльность значительного большинства местных полевых командиров моджахедов.

Это позволяло Хекматиару опираться на формальную лояльность местных

полевых командиров, однако сильно мешало в концентрации усилий местных

ополчений для решения стратегических задач. “Слабость племенных ополчений

пуштунов заключалась в том, что из-за своих хозяйственных интересов и

родственных отношений они были привязаны к местам своего расселения и вряд

ли могли быть с успехом использованы в широком масштабе в других районах

боевых действий”.[17] К тому же, лояльность многочисленных местных отрядов

была переменчива. Это лишний раз подтверждает значительное количество

моджахедов, переходивших на сторону официального Кабула и обратно в ходе

компаний по национальному примирению.

Кроме того, с доминированием Хекматиара не могли согласиться другие

влиятельные политические организации моджахедов. Среди организаций

Пешаварского альянса выделялось Исламское Общество Афганистана (ИОА) во

главе с Раббани. Собственную позицию на перспективы Афганистана имели

шиитские организации, опиравшиеся на поддержку Ирана. Самой крупной из них

была Партия Исламского Единства Афганистана (ПИЕА) во главе с Мазари.

Отсутствие единства интересов в оппозиции стало еще более заметно после

ухода советских войск. А перспективы вполне возможной победы только усилили

противоречия между различными политическими организациями моджахедов.

Правительство Наджибуллы намеревалось вести переговорный процесс с

оппозицией на равных. Контролируя все крупные города Афганистана,

располагая хорошо вооруженной и организованной армией, системой

государственного управления, кабульский режим был в принципе готов пойти на

компромисс с оппозицией. Фактически, правительство в Кабуле всегда

располагало возможностью вернуться, например, к так называемому “римскому

плану” урегулирования афганского конфликта. “Римский план” был выдвинут в

80-е годы бывшим королем Мухаммад Захир-шахом, проживающим в Риме и

предусматривал созыв всеафганской ассамблеи Лоя Джирга, традиционного

форума, некогда использовавшегося пуштунскими племенами, а позднее

вошедшего в качестве своеобразного надпарламентского органа в структуру

конституционного устройства Афганистана. Согласно плану, Лоя Джирга должна

была сформировать правительство Афганистана.[18] Следовательно, сам факт

переговорного процесса в рамках Лоя Джирги между сторонниками НДПА и

организациями моджахедов позволил бы прийти к определенному компромиссу во

внутриафганском урегулировании.

Подобный вариант в той тупиковой внутриполитической ситуации, которая

сложилась к весне 1992 года в Афганистане, мог бы стать реальной

возможностью сохранить единство афганского государства и выйти из состояния

гражданского конфликта с минимальными издержками. Однако объективно в

условиях Афганистана в 1992 году это все же являлось политической утопией.

Слишком глубоки были системные противоречия между противоборствующими

сторонами. К тому же, одна из сторон имела все основания считать себя

победителем в гражданской войне. Особенно после распада СССР, главного

действующего лица на афганской политической сцене в восьмидесятые годы.

Естественно, что для лидеров моджахедов не могло быть и речи о

сотрудничестве с режимом в Кабуле, скомпрометированном сотрудничеством с

Советским Союзом.

Именно ожесточение гражданской войны, присутствие советских войск и

масштабы вмешательства в систему организации традиционного афганского

общества привели к формированию устойчивых идеологических стереотипов.

Моджахеды в самом общем смысле вели борьбу за традиционные ценности

афганского общества, включая в их число и исламские, против попыток их

глобального изменения, предпринимавшихся сторонниками НДПА при поддержке

Советского Союза. Так как глобальные изменения традиционного афганского

общества в годы советского присутствия и правления НДПА проходили в рамках

процессов модернизации, следовательно, традиционные и исламские ценности

находились в этой стране в прямой конфронтации с самим процессом

модернизации. Соответственно, победа моджахедов означала неизбежный крах

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9