Современные тенденции в мировой экономике

свыше 12 трлн. долл. в год. Причем если раньше подобного рода сделки в

основном производились в западных странах, то в последние годы отмечается

их значительное увеличение в странах Восточной Европы, Азии и Латинской

Америке.

Особенностью рынка дериватов в отличии от обычных ценных бумаг

является высокая степень рисков и непредсказуемость. Трансакции с

дериватами по существу оказались за пределами системы правового

регулирования, что вызывает все большую тревогу авторитетных финансовых

экспертов. По их мнению, развитие глобального рынка дериватов может

привести к катастрофическим последствиям для мировой финансовой системы.

При этом крах в одном звене этой системы может распространяться на другие

ее звенья подобно «эффекту домино».

Появление нового инструментария валютно-финансового рынка –

дериватов, позволившего развернуть широкомасштабные спекулятивные операции

на курсах валют и других ценных бумаг, ускоряет процесс обособления валютно-

финансовой сферы, которая все больше, и в основном, начинает обслуживать

саму себя, от реального сектора экономики. Это порождает огромную

нестабильность мировой финансовой системы, о чем свидетельствуют

периодически повторяющиеся и все более разрушительные финансовые кризисы –

1997г., 1997-1999гг.

Степень пораженности экономике той или иной страны финансовым

кризисом зависит от целого комплекса факторов, в ряду которых большую роль

играют: мера сбалансированности между финансовой сферой и реальным сектором

экономики, связанная с этим устойчивость национальной валютной системы,

инвестиционный климат, глубина интегрированности страны в мировую валютно-

финансовую систему, масштабы и характер задолженности государства и

национальной экономике в целом.

Наряду с дестабилизацией финансовой сферы глобализация ведет к

усилению диспропорций в мировой экономике и к нарастанию социальной

поляризации. В исследовании « Глобальная экономика в переходный период»,

подготовленном группой английских, канадских и американских экономистов,

подчеркивается, что «превращении экономики в глобальную не означает

всеобщего динамизма развития; скорее оно ведет к одновременному выделению

высокодинамичных систем и расширению числа стагнирующих, которые и так уже

слабы и находятся в невыгодном положении». Еще определеннее эта мысль была

высказана на 81-й сессии МОТ в докладе ее Генерального директора М.

Хансена, посвященном социальной справедливости в условиях глобализации

экономики. «Вместо того чтобы уничтожать или ослаблять проявления

неравенства, интеграция национальных экономик в мировую систему, напротив,

усиливает их и делает во многих отношениях более острыми». В докладе

приводятся данные о том, что в 1960 г. 20% населения планеты, охватывающее

его наиболее богатую часть, располагали в 30 раз большими средствами, чем

20%, включающие наименее обеспеченных, а к 1990 г. этот разрыв увеличился

до 59 раз.[1]

Социально-политические проблемы глобализации.

Обострение социально-политических проблем, связанное с процессами

глобализации, имеет место не только в развивающихся, но и в развитых,

вполне благополучных на первый взгляд, странах. Изменение структуры

производства и перемещения массового выпуска трудоемких видов товаров в

Третий мир тяжело ударило по традиционным отраслям этих стран, вызвав там

закрытие многих предприятий и рост безработицы. Феномен деиндустриализации

привел к образованию депрессивных анклавов, усилив социальное расслоение

общества. Дестабилизирующими факторами являются также новые формы занятости

(индивидуализация условий найма, временные контракты) и глобализация рынка

рабочей силы. Приток дешевой рабочей силы извне обострил конкуренцию на

рынке труда развитых стран, что привело к осложнению межэтнических

отношений и росту национализма в этих стран.

Массовая миграция населения, приобретающая глобальный характер,

превращается в серьезный источник обострения социально-экономической

обстановки в мире. По данным ООН, в 1995г. за пределами родных стран

проживало 125 млн. человек. При этом численность нелегальных иммигрантов

оценивается в 30 млн. Большая часть мигрантов покинули родину по сугубо

экономическим причинам – глобализация производства сопровождается

глобализацией рынка труда. Другая их часть – это вынужденные переселенцы,

бегущие от локальных войн и этнических чисток. Воинствующий национализм и

религиозная нетерпимость, приобретающие все более опасные масштабы в XXI

веке, - это ответная реакция той части мирового сообщества, которая

оказалась не в состоянии преодолеть психологический шок глобализационных

процессов.

Этот шок ощущается как на общественном, так и на личностном уровнях.

Стрессовые нагрузки, вызываемые усилением экономической и социально-

политической нестабильности, разрушением привычного уклада жизни и

ценностных ориентиров, способствуют распространению тяжелых психических

заболеваний и недугов, связанных с ослаблением иммунной системы человека.

Приобретают небывалые масштабы и социальные болезни человечества –

наркомания, преступность. Создаются глобальные сети преступного бизнеса,

паразитирующего на человеческих слабостях и пороках.

Глобальные изменения экологии.

Глобальные масштабы приобретает экологическая проблема. Причем если

несколько десятилетий назад, когда Римский клуб опубликовал свой доклад

«Пределы роста», речь, главным образом, шла об истощении энергетических и

сырьевых ресурсов планеты, угрожающем экономическому росту, то в 90-е годы

человечество начинает осознавать реальную опасность экологической

катастрофы, угрожающей самому существованию цивилизации. Это вызвано

деградацией жизненно важной для здоровья человека природной среды,

разрушительным техногенным влиянием на биосферу, усиливающимся воздействием

парникового эффекта на климат планеты, необратимыми потерями в генофонде

планеты в связи с исчезновением многих видов животных и растений.

Ситуация настолько опасна, что обсуждение экологических проблем

вышло за рамки научных дискуссий и движения неформалов и превратилось в

важную часть мирового политического процесса, в который вовлечены

правительства, международные организации и финансовые структуры. Ведется

интенсивная разработка стратегии преодоления экологического кризиса. В

конце 80-х годов появилась концепция самоподдерживающегося развития (в

нашей литературе получила распространение ее неточный перевод –

«устойчивого развития»), признанная соединить задачи экономического роста с

сохранением природной среды. Впервые она была сформулирована в докладе

Всемирной комиссии по вопросам окружающей среды и развития «Наше общее

будущее» (доклад Брундтланда) и была развернута на конференции ООН по

проблемам окружающей среды и развития в Рио-де-Жанейро в 1992г.

Учитывая, что техногенное воздействие на природу необходимо снизить,

согласно оценке межправительственной организации по вопросам изменения

климата, по крайней мере вдвое против существующего уровня, численность

планеты, по прогнозу ООН, возрастет к 2050 г. до 10 млрд. человек, то есть

вдвое по сравнению с теперешним, даже при нулевом росте потребления на душу

населения экологическая интенсивность потребления (техногенная нагрузка на

природную среду) должна быть снижена к 2050г. в четыре раза. Если же

потребление на душу населения будет увеличиваться существующим темпом – то

есть 2 –3 % в год, то к 2050 г. оно возрастет в четыре раза. В этом случае

для достижения самоподдерживающегося развития необходимо будет снизить

экологическую интенсивность потребления в 16 раз.

В указанной концепции ставка делается в основном на создание новых

безотходных, ресурсосберегающих технологий, на усиление контроля

международных организаций за состоянием природной среды и ее

использованием. Такой, по существу, технократический подход к решению

сложнейшей проблемы современности отодвигает на задний план социальные

проблемы экологического кризиса и среди них прежде всего – огромный разрыв

в уровнях потребления между различными регионами Земли. В то время как

относительно небольшая часть человечества, проживающая преимущественно в

развитых странах, пользуется благами сверхпотребления, остальные живут на

грани бедности, а 800 млн. человек голодают. При этом именно развитые

страны несут главную ответственность за загрязнение природной среды и

истощение невозобновляемых ресурсов. По данным Межправительственного

агентства по вопросам изменения климата, 74% выброса углекислоты в

атмосферу осуществляют развитые и 26% - развивающиеся страны. В пересчете

на душу населения в развитых странах этот показатель в 10 раз выше, чем в

развивающихся. Поэтому для преодоления экологического кризиса необходимо,

не дожидаясь разработки новых безотходных технологий, уже сейчас вводить

ограничения на объемы загрязнения природной среды, прежде всего для

западных государств.

Первые шаги в этом направлении уже предпринимаются. На Международной

конференции по глобальному изменению климата планеты в Киото в 1997г. были

приняты решения, обязывающие некоторые развитые страны сократить выброс

углекислоты, США в частности, должны сократить эти выбросы на 7%. Но

неизвестно, будут ли эти требования выполнены. Экономические программы

являются объектом ожесточенной борьбы политических и экономических сил,

среди которых важную роль играют ТНК, несущие большую долю ответственности

за загрязнение природной среды. В рамках ООН был создан Центр по ТНК,

который выработал жесткие экологические стандарты, регламентирующие их

деятельность. Однако под давлением лобби этих корпораций стандарты не были

введены в действие, а сам Центр непосредственно перед упоминавшимся

конгрессом в Рио-де-Жанейро был ликвидирован.

Борьба идет не только по вопросам регламентации и установления

экологических стандартов, по существу это – борьба за контроль над

природными ресурсами планеты, включая воздух, воду, землю. Притом особое

беспокойство международной общественности, занимающейся экологическими

проблемами, вызывает то, что широкие массы населения отстраняются от

участия в решении жизненно важных для них вопросов охраны окружающей их

природной среды. Происходит институционализация бюрократической

надгосударственной системы, претендующей на глобальное руководство в

природоохранной сфере. По словам, Н. Хилдярда, издателя журнала «Экологист»

(Великобритания), «экологический кризис используется для создания мировой

технократии, управляющей ресурсами и экологическими рисками… Глобальные

(наднациональные) менеджеры могут вызвать новую волну колониализма, так как

экологической защитой теперь прикрываются коммерческие интересы». Профессор

Э. Гудинас (Уругвай) пишет, что те природные ресурсы, которые ранее были

вне сферы рыночных отношений, теперь включаются в неё; социальные связи и

отношения сводятся к рыночным трансакциям и попадают в сферу частных

интересов, а понятия солидарности и социальной справедливости утрачиваются.

Государство, рынок и гражданское общество в процессе глобализации.

Обострение кризисных ситуаций по мере развития глобализации

выдвигает на первый план проблему регулирования стихийных процессов в целях

адаптации человечества к новым условиям существования. Решающее значение

здесь приобретают силы, способные контролировать стихийные процессы и

вносить в них элементы упорядоченности и целенаправленности. «Сегодня мир,

почти лишенный путевой нити, пытается наощупь найти новый баланс, новое

соотношение сил между государством, рынком и гражданским обществом», -

заявил М. Хансен в упоминавшемся докладе[2]. Сложность проблемы в том, что

ее решение требует не просто распределения власти между указанными

институтами, но – в связи с изменением общественных ценностей и приоритетов

– трансформация самих этих институтов.

Наибольшее внимание политологов и экономистов привлекает в настоящее

время вопрос о том, какие изменения происходят в функциях государства и

какова его судьба в условиях глобализации. Здесь можно выделить два

аспекта: роль института государства в мировом сообществе и внутри отдельной

страны.

В отношении первого преобладает мнение, что интеграционные процессы

в экономике, глобализация финансового рынка ведет к «стиранию»

государственных границ, к ослаблению государственного суверенитета в

финансовой сфере. По оценкам Р. Аллена, менее 30% рынка ценных бумаг

семерки наиболее развитых стран контролируются государством или подчинены

государственным интересам. Мировой финансовый рынок перемещает свыше 3

трлн. долл. в месяц из страны в стану. Из них 2 трлн. долл. – деньги,

неконтролируемые государством или другими государственными институтами.

Частный капитал имеет больше ресурсов, чем центральные банки даже таких

стран, как США. Не национальные правительства, заключает Р. Аллен, а

частный капитал определяет ситуацию на мировом финансовом рынке.

Некоторые исследователи делают далеко идущие выводы о неминуемом

отмирании национальных государств. Р. О`Брайен в книге «Глобальна

финансовая интеграция. Конец географии» пишет: «Нация делается неуместна,

хотя она еще и существует. Чем ближе мы подходим к глобальному

интегральному целому, тем ближе мы к концу географии» (т.е. государственно-

национального деления мира) Это утверждения представляется весьма

сомнительным. Стихийные процессы глобализации не превращают мировую

экономику в интегральное целое, а наоборот усиливают её диспропорцию.

Увеличивается контраст между высокоразвитым центром, в котором проживает

1/6 населения, и периферией, сосредоточивающей основную массу жителей нашей

планеты. Складывающаяся архитектоника мировой экономике крайне не стабильна

и чревата большими потрясеньями не только для стран периферии, но и для

центра, т.к. мировая валютно–финансовая сфера превратилась в единую систему

и обвал одного из её звеньев тяжело отражается на остальных.

Несмотря на возросшее могущество и относительную независимость от

государства крупнейших субъектов рынка – олигопольных структур, последние

не в состоянии регулировать стихийные процессы мирового рынка,

приобретающие все более непредсказуемый характер, и вынуждены опираться на

институт государства. Роль этого института в выработке и проведении

мирового рынка на международном уровне усиливается. Это находит выражения в

активизации попыток совместного регулирования мирового финансового рынка

странами «семерки». Речь идет прежде всего о стремлении выработать общие

правовые нормы, в рамках которых можно было бы контролировать

функционирование финансовых структур.

Институтами такого регулирования и контроля являются Базельский

комитет по банковскому регулированию и надзору, установивший «правило Кука»

- минимально допустимый уровень соотношения между размерами собственного

капитала коммерческих банков и их активами, а также разработавший меры по

усилению контроля за ликвидностью банков; Международная организация

комиссии по контролю над операциями с ценными бумагами, определяющая

правила поведения субъектов рынка, необходимый уровень транспарентности их

счетов, унификация систем расчетов.

Имеет место активизация действий правительств и центральных банков,

направленная на координацию валютно-кредитной и общеэкономической политики

в условиях финансового кризиса. Центральные банки выступают в качестве

кредиторов в последней инстанции, пытаясь обеспечивать ликвидность

финансовой системы путем поддержки частных банков и других кредитных

институтов. Важным рычагом проведения согласованной политике на мировом

финансовом рынке является международные финансовые организации – МВФ и

Мировой банк.

В тоже время события последних лет показывают, что существующих

инструментов регулирования мирового финансового рынка явно недостаточно.

Отсюда – лихорадочные поиски новых идей и концепций. Среди них –

предложение британского премьера Т. Блэра о создании новой бреттон-вудской

валютной системы, предложение канцлера ФРГ Г. Шредера о «целевых зонах», в

рамках которых определились бы курсы основных мировых валют. Выдвигаются и

более смелые идеи о создании единой мировой валютной системы и мирового

центрального банка. Эти предложения встречаются международными экспертами с

большой долей скептицизма «В действительности ни у кого нет верного рецепта

выхода из кризиса или преодоления наступления следующего», - отмечает

журнал «Экономист»[3]. Суть дела тут в том, что интеграция валютной системы

предполагает высокую степень интеграции и в других сферах социально-

экономической и политической жизни, тогда как в условиях острого

соперничества на мировом рынке основных экономических центров – Северной

Америки, Западной Европы и Юго-Восточной Азии – реальные процессы

интеграции идут по линии создания региональных валютных блоков.

Наиболее продвинутым здесь оказался Европейский союз, в рамках

которого не только создалась единая валютная система, но и заложены основы

гармонизации финансовой и, в более широком плане, экономической политике

государств – членов Союза. Маастрихтский договор предусматривает так

называемые критерии конвергенции – предельные ставки банковского процента,

допустимые величины государственного долга, дефицита госбюджета, темпов

инфляции, что существенно ограничивает суверенитет членов ЕС в

экономической сфере. Заключенный по настоянию ФРГ Пакт стабильности

включает санкции, применяемые к государствам, нарушившим критерии

конвергенции. Все права на проведение кредитно-денежной политики Союза

переданы Центральному европейскому банку, который действует под контролем

Комиссии ЕС. Таким образом, создаются структуры управления нового

регионального объединения, берущие на себя ряд функций правительств

входящих в него стран. По существу закладываются основы будущего

федеративного государства.

В основу концепции европейской интеграции положен принцип

субсидиарности (дополнительности), предусматривающий многоуровневую систему

принятия решений. Всего выделяется четыре уровня: коммунальный,

региональный, национальный и наднациональный. При этом решение каждой

конкретной проблемы относится к компетенции той власти, которая

обеспечивает ее оптимальное решение. Интеграция сочетается федерализацией.

Итак, проявляется тенденция к перенесению части государственных

функций по регулированию валютно-финансовой сферы на надгосударственный

уровень. Помимо этого, развитие процессов глобализации подталкивает

государства ко все большей координации их политике в области правового

регулирования информационного пространства, экологии, борьбы с терроризмом,

наркобизнесом и преступностью. Такая координация, не ослабляя

внешнеполитическую роль современного государства, требует усиления той

стороны института государственной власти, которая связана с международным

сотрудничеством и развитием.

Не менее важные изменения происходят в функциях государства внутри

страны. В условиях глобализации общество испытывает возрастающие

перегрузки, вызываемые ослаблением или разрывом традиционных экономических

и социальных связей, Социальным расслоением, межэтническими и

межконфессиональными конфликтами. Отсюда – усиление исторической роли

государства как гаранта социальной стабильности, призванного обеспечивать

прежде всего необходимую помощь наиболее нуждающимся категориям населения и

защищать общество от волны насилия, преступности и террора, приобретающего

глобальные масштабы.

Особую сложность представляет вопрос о возможностях и эффективности

вмешательства государства в экономику в условиях глобализации. Как

известно, научные школы сторонников либерализма и дирижизма занимают здесь

диаметрально противоположные позиции. Несмотря на эти различия их

объединяет одна общая черта – трактовка предлагаемой модели развития как

единственно возможной для всех стран и регионов. Упускается из виду,

однако, тот существенный факт, что мировая экономика отнюдь не гомогенна.

По этому не может быть единой для всех стран модели развития и адаптации к

новым условиям. Это, в частности, подчеркивает М. Турэн, анализируя

процессы глобализации и фрагментации в результате взаимодействия которых,

по его словам, вместо открытого мирового рынка, основы однородного

общества, образуется многополюсное пространство, базирующееся на различных

экономических, социально-политических и культурных моделях. Далее,

дискуссии о роли государства и рынка сторонника как либерализма, так и

дирижизма, игнорируют такую основополагающую категорию, как общество, и

закономерности его динамики в условиях глобализации.

Для раскрытия этих закономерностей уместно использовать системный

подход. В соответствии с ним общество – сложнейшая саморазвивающаяся

система, основанная на богатстве и разнообразии связей, объединяющих ее

членов, на общности культуры и норм поведения, моральных норм и духовных

ценностей, без которых она не может прогрессировать. Глобализация ведет к

резкому усложнению внешних, по отношению к обществу как системе, условий

существования. Возникают мощные экзогенные связи и зависимости,

интегрирующие отдельные элементы общества в глобальные сетевые структуры.

Усиливаются центробежные тенденции, ослабляющие и деформирующие

традиционные эндогенные связи и угрожающие в предельном случае распадом

общества как системы. Такой распад не означал бы успешной интеграции в

метасистему – глобальное сетевое общество, концепцию которого выдвинул, в

частности, М. Кастеллс. Во-первых, потому, что такой метасистемы реально не

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14