Норма, образец в русской культуре второй половины XVIII века

Норма, образец в русской культуре второй половины XVIII века

Министерство образования Российской Федерации

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Комсомольский - на - Амуре государственный технический университет»

Кафедра культурологи

К ЗАЩИТЕ ДОПУСКАЮ

Заведующий кафедрой культурологии

____________________

Т. А. Чабанюк

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

«Норма», «образец» в русской культуре второй половины XVIII века

Н.КОНТР. РУКОВОДИТЕЛЬ

Т.А. Чабанюк Т. А.

Чабанюк

СТУДЕНТ

Т. А.

Тарасова

РЕЦЕНЗЕНТ

А. Н.

Фомина

2003

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

3

1 Норма,образец в идейно-мировоззренческой системе русского Просвещения

6

1.1 Роль социокультурной нормы, образца и условия их активизации в

русской культуре второй половины XVIII века

6

1.2 Идеологемы просвещенного абсолютизма и просвещенной монархини в

русской культуре второй половины ХVIII века

12

2 «Сын отечества» в русской культуре второй половины XVIII века

32

2.1 Мифологизированный образ Екатерины II в русской культуре

32

2.2 Идея служения отечеству и формы просвещенной деятельности

45

«сына отечества» второй половины ХVIII века

Заключение

59

Список использованных источников

60

ВВЕДЕНИЕ

Проблема социокультурной оценки личности Екатерины II и эпохи в целом, в

плане культурно-исторического движения - одна из самых важных в истории

культурологической области знаний. Данная дипломная работа посвящена одному

из аспектов данной проблемы: норме и образу в культурно-историческом

процессе второй полвины XVIII века.

Актуальность данного исследования заключается в том, что до настоящего

времени век Екатерины II до сих пор не получил системной культурологической

оценки исследователей. Так как вторая половина XVIII органически связанна с

идейной, философской и нравственно-этической системой Просвещения, то

воплощением образца и нормы эпохи была сама Екатерина II и ее просвещенные

деятели - «служители отечества», которые помогали в преобразовании, в

просвещении государства.

Предметом предлагаемого исследования является русская культура второй

половины XVIII века.

Объектом исследования является норма и образец в культурно-

историческом процессе второй половины XVIII века.

Цель исследования: выявить роль, нормы, образца в формировании

социальной практики «человека просвещенного».

Для этого необходимо решить следующие задачи:

- определить условия активизации нормы, образца;

- определить направленность русского Просвещения;

- определить культурно-исторические причины и условия формирования

имиджа Екатерины второй в сознании русского общества рассматриваемого

периода;

- определить условия и механизм мифологизации личности Екатерины;

- систематизировать мифологемы и их роль, дать им культурно -

историческую

интерпретацию;

- выявить рекламации «просвещенной монархини» в искусстве;

- определить, как влияли норма и образцы просвещенческой идеологии на

деятельность просвещенных исполнителей «сынов отечества»;

Дипломная работа выполнена с применением таких методов, как культурно-

антропологический, сравнительно-исторический, системный, историко-

типологический.

В ходе работы были изучены литературные и научные источники:

исторические документы, записки, воспоминания, очерки, хроники,

законодательные акты эпохи. Источники опирались на работы Ю.М. Лотмана,

А.Б. Каменскго, Е.В. Анисимова, Б.И. Краснобаева, Н.Я. Эйдельмана, А.

Брикнера, А. Труайя, Н.И. Павленко, Л.М. Гавриловой и др., которые отразили

представления о Екатерине второй как культурно-историческом персонаже в

массовом сознании эпохи.

Оценки государства для русского человека всегда были оценками личных

качеств и достоинств государя, от которого ожидали не только некой суммы

социально-политических «мероприятий», «законодательства», государственных

действий, но и личного величия, проявленности качеств. «Личное» отношение

к правителю во многом определяло социально-политический и нравственный

климат России. Екатерина вторая анализируя понятия «закона», «обычаев»,

«нравов», «русского характера», приходит к выводу о том, что основой

национального характера является любовь к обычаям и государю. В этой связи

русский человек предъявляет правителю особые претензии: он должен быть

действователем на общее благо. «Наш образ правления, по своему складу,

требует энергии; если ее нет, то недовольство делается всеобщим, и,

вследствие этого, если дела не идут лучше, происходят революции» /30, с.

57/, - пишет императрица.

Служение царю, государству, обществу, народной пользе с течением

времени становилась своеобразным смысловым фундаментом личностно

мотивированной интенции человека, соединенной и с чувством независимости, и

с честолюбивыми стремлениями к славе и социальному престижу.

Человек в русской культуре второй половины ХVIII века – это человек,

обладающий новой духовной, интеллектуальной, социальной и эмоционально-

психологической сущностью, формирующий новую систему смыслов и значений,

идеалов, способный к «разумному» отношению к жизни и активному способу

существованию - к государственно-значимому действованию. Его национальными

особенностями становится сознательное выстраивание жизни - по образцу

гражданина, жизнетворчество в соответствии с нормами истинного служения,

формирование просвещенного образа жизни.

Так называемый «золотой век» Екатерины второй - один из интереснейших

этапов российской истории. Объяснений тому немало, но главное видится в

том, что личность Екатерины второй, ее идеи и деяния неразрывно связанны с

эпохой преобразований, когда Россия в очередной раз становилась на путь

европейского Провещения.

1 НОРМА, ОБРАЗЕЦ В ИДЕЙНО-МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ

РУССКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

1.1. Роль Социокультурной нормы, образца и условия их активизации

в

русской культуре второй половины ХVIII века

Формирующиеся тысячелетиями и передающиеся из поколения в поколение

образцы и правила поведения, определенные нормы или действия, играли

большую роль и складывались на уровне обыденного сознания общества. Во

второй половине ХVIII века в связи с социокультурными изменениями сложились

особые нормы и образцы, которые определили поведение людей, провоцировали

их на «ожидаемый», прогнозируемый тип действий.

Культурная норма, являясь стандартом социокультурной деятельности,

регулировала поведение людей, свидетельствовала об их принадлежности к

конкретным социокультурным группам, выражала их представление о «должном»,

желаемом. В переработанном виде культурные нормы воплощены были в

идеологии, этических учениях, религиозных концепциях, и назначение норм

состояло в минимизации случайных обстоятельств, субъективных мотивов,

психологических состояний. Нормативное регулирования отношений предполагало

добровольное и сознательное принятие каждым человеком распространенных в

данной культуре норм деятельности /61, с. 101/.

Существуют нормы, обязательность которых однозначна и определена

вплоть до применения строгих санкций (выполнение правовых норм). В других

случаях допускается вариативность норм поведения. Например, часто традиции

содержат в себе набор стандартных образцов, из которых человек может

выбирать. Возможны ситуации, когда предусматривается достаточно свободное

реагирование человека: уличная среда, домашняя обстановка.

Понятие нормы конкретизируется в понятиях правил, образцов,

предписаний. Действия любой нормы не абсолютно: норма переживает период

зарождения, утверждения, потом теряет стабильность, начинает разрушаться.

Разрушение одних культурных норм всегда сопровождается созданием новых.

«Образец культурный является и являлся устойчивой конфигурацией связей

людей друг с другом, с предметной и природной средой, которая

обуславливается определенными типами ситуаций, предписанным поведением в

них человека, а так же критериями, по которым оцениваются и оценивается

действия человека или его связи с окружающим миром » /61, с. 103 /, - пишет

Харуженко В. И.

Оценивая образец с этой точки зрения, можно утверждать, что культурный

образец представляет собой исключительно емкое понятие, которое заключает в

себе и информацию о мире, и момент его оценки, и способы действия в нем

человека, и стимулы таких действий. И в качестве образца культуры в разное

время способны выступать явления культуры широкого диапазона действия и

различные формы: материальные предметы, способы, манеры поведения, правовые

или обыденные нормативы поступков людей и т.д. Культурный образец

представляет и выполняет в культуре исключительно важную функциональную

роль.

На высших уровнях культурной активности, в сфере порождения новых форм

и стилистических ценностей философского, религиозного, художественного

характера, имело место создание особого рода уникальных культурных

образцов, способных создавать культурные стили.

Созданные одаренными художниками, великими мыслителями,

высоконравственными авторитетами, эти образы культуры приобретают

общезначимый характер для данного общества и превращаются в универсальные,

фундаментальные эталоны, позволяющие на их основе обновлять культуру. Во

второй половине ХVIII века норма и образец определялись идеологией и

сложившейся практикой просвещенного абсолютизма, когда определенная роль в

деле просвещения «закреплялась» за императором. Так, личность Екатерины

Второй, ее идеи и деяния неразрывно связаны с эпохой преобразований, когда

Россия в очередной раз становилась на путь европейского Просвещения. Если

«век Петра был веком не света, а рассвета » /69, с. 261/, много сделавшем

«во внешнем, материальном отношении преимущественно», то в свершениях

второй половины XVIII века, по определению С. М. Соловьева, «ясно видны

признаки возмужалости народа, развития сознания, обращения от внешнего к

внутреннему, обращения внимания на самих себя, на свое» / 55, с. 19 /.

Суть происходивших перемен образно передал видный екатеринский

вельможа И. И. Бецкой в словах, обращенных к императрице: «Петр Великий

создал в России людей; Ваше Величество влагаете в них души». По его мнению,

Екатерина Вторая «кротко и спокойно закончила то, что Петр Великий

принужден был учреждать насильственно» /69, с. 171/.

Из вышеизложенного мы можем сделать вывод, что нормы и культурные

образцы способны выступить явлениями широкого диапазона действия: способы и

манеры поведения, правовые или обыденные нормативы поступков людей.

В отечественных гуманитарных науках оценка русского Просвещения долго

строилась и отчасти продолжает строиться по технологии установления его

соответствия западноевропейскому (преимущественно французскому)

просвещению. Это порождает суждение о подражательной ложности (Г.Г.

Шпет) русского Просвещения,

его миражности (В. М. Живов), о его культурно-исторической ограниченности,

«замкнутости» пространством «императорского города» (М. С. Каган). Русское

Просвещение в действительности осуществилось как другое Просвещение, не

заимствованное, подражательное или миражное, а другое. Исследование

специфики русского Просвещения предполагает выявление его смыслов и

значений, определяющих специфику культурной практики эпохи.

Культура второй половины XVIII века органически связана с идейной,

философской и нравственно-этической системой просвещения. Просвещение –

особый этап в развитии просвещенческих идей в России XVIII века. Он

характеризуется созданием целостной системы взглядов, в основе которой –

«учение о человеке, который предстает как духовно-нравственное и физически

совершенное общественное существо…»/13, с. 117/.

Просветители полагали в качестве главного закона миропорядка природы и

общества движение к совершенству. В учении теоретиков Просвещения о

человеке он предстает как «цель» движения природы к совершенству и в то же

время как «средство» совершенствования мира /11, с. 8/.

Идеология Просвещения формировалась в России вокруг идеи разума,

воспитания, распространения знаний, установления мудрых и справедливых

законов, искоренения предрассудков и суеверий в сознании человека. В этом

отношении русское Просвещение шло вслед за французским во главе с

«энциклопедистами». Ю. М. Лотман писал: «Для западного просветителя

основной задачей было сформулировать истину, для русского – найти пути ее

осуществления» /41, с. 4/.

Русское Просвещение следует рассматривать как цельное по своей

культурно-исторической природе явление. Его целостность детерминируется

новым типом мировоззрения и способом мышления (познания), которые позволили

человеку выработать принцип разумного отношения к действительности и веру –

убеждение в возможность устроения (на пути реформ и последовательных

прогрессивных изменений) нового образа русской жизни, сформулировать новую

систему ценностей и способов деятельно – просвещенного существования.

Век русского Просвещения – это век Разума, людей, ищущих пути к

справедливости и гармонии для себя и для мира. В личностном сознании

укрепилась мысль о достоинстве и величии человека, о возможностях его

разума.

Просветительские философия и идеология в России были ориентированы на

государственные и общечеловеческие ценности, и последние обладали

значительной нравственной и культурной энергией. Конечной целью

совершенного общества во всех, за небольшим исключением, просветительских

идеологических и нравственных построениях эпохи полагался совершенный

человек, и усилия русского человека в значительной мере были направлены на

следование образцу идеального человека – гражданина. Т. В. Артемьева,

исследуя специфику и особенности философской системы XVIII века, делает в

качестве одного из заключений следующее: «В систему философии

(мировосприятия) входит не только производство знания, но и сама его

широкая реализация – пропаганда, образ жизни, личный пример. Российский

философ … мог почти уподобляться Творцу и стать Демиургом, слово которого

могло организовать практическое пространство и воплотить в жизнь некоторую

идеальную мысль» /5, с. 22/. Национальная же специфика этих интенций

заключается в мысли – слове – действии, обращенном в конечном итоге через

«общее благо» (как благо государства) к человеческому миру.

Эпоха Просвещения в целом и мифология государства как одна из

составных частей мировоззренческих основ этого периода имеет довольно

сложный генезис.

При Петре концепция надконфессионального государства, в котором монарх

распоряжается общественным благом, являлась исходным моментом

государственных преобразований. Европейские идеи попадали в Россию в

контекст сложившейся культурной традиции. Потому трансплантируемые идеи

преображались и получали новую жизнь. Идея монарха как установителя

социальной гармонии и блюстителя общественного блага соединилась здесь с

традиционными представлениями, сформулированными в концепции Москвы –

Третьего Рима. Соответственно из медиатора космического порядка монарх

превращается здесь в демиурга, в творца нового царства, которое должно

преобразить мир. То, что наново создается царем, и есть начаток этого

нового мира и вместе с тем – в соответствии с европейской мифологией

государства – восстановление изначального благого порядка. В этом контексте

понятно, что Петр и его приближенные могут называть Петербург «Раем» и

«Святой землей».

Созданная Петром новая страна оказывается, таким образом, землей

утерянного изначального блаженства, а Петр – спасителем мира,

восстанавливающим рай на земле /24, с. 663/.

Таким образом, европейская концепция монарха как распорядителя

всеобщего блага приводит в России к беспрецедентной сакрализации царя со

времен Алексея Михайловича и характеризует весь императорский период

русской истории.

Развитие императорского культа имело решающее значение для построения

и формирования образцов XVIII века. Именно этот культ оказывается тем

камнем, который обеспечивает синтез двух совершенно разнородных традиций,

формирующих русскую культуру XVIII века. Это, с одной стороны, традиционная

русская духовность, а с другой – рационалистическая культура европейского

абсолютизма.

Поскольку петровская государственность вводит перевоспитание

населения в число важнейших политических задач, этот синтез превращается в

основное идеологическое задание, полученное культурой от преображенной

империи.

Основные моменты новой государственной идеологии, мифологии

государства и императорского культа врастают в самую ткань российского

самодержавия /24,с.667 /,- полагает Живов В. М.. Они сохраняют свою полную

значимость к началу екатерининского царствования и составляют тот

мифологический фон, на котором вырастают екатерининские начинания. Как

строитель нового мира и Мессия, русский монарх был заинтересован в самых

радикальных для своего времени идеях. В России XVIII века отсутствовала

непосредственная связь между идеологией государства и реальным механизмом

государственного управления. Примером может служить тот факт, что в 1767 г.

Екатерина издает свой знаменитый «Наказ», в большей своей части

воспроизводящий суждения Ш.Л.Монтескье, Ч.Беккариа и других

энциклопедистов. Как пишет в своей работе Живов В. М.: «В одной из статей

«Наказа» говорится, что «В России Сенат есть хранилище законов», а в другой

статье за Сенатом закрепляется право «представляти, что такий-то указ

противен Уложению, что он вреден, темен, что нельзя по одному изполнить»

/24, с. 669/. Под «Уложением» подразумеваются здесь основные законы, таким

образом, оказывается, что русское самодержавие самым просвещенным образом

ограничивает себя Основным законом. Никакого Уложения в России XVIII века

не было, и за все время екатерининского царствования Основной закон так и

не успели составить. «Наказ», будучи самым прогрессивным в России по

содержанию юридическим памятником XVIII-го столетия, был вместе с тем

законодательной фикцией, не имевшей никакого практического значения; этот

факт общеизвестен и многократно анализировался исторической наукой.

«Наказ», как и вся идеология государства, входил в мифологическую сферу и

выполнял мифологическую функцию, он был атрибутом монарха, устанавливающего

всеобщую справедливость и созидающего гармонию мира.

В этом мифологическом действе императрица была хотя и главным, но

отнюдь не единственным участником, его действующими лицами становились все,

кто приближался ко двору.

Существовали определенные точки зрения отрицания русского Просвещения,

недооценку его функций и это имело давнюю традицию.

Г.Г. Шпет в своей статье «Очерк развития русской философии» утверждал,

что в России не было ни своей просветительской философии, ни собственно

своего просвещения. Он полагал, что русское Просвещение не стало, как это

должно было быть, движением к наукам и собственно знаниям. Оно, по его

утверждению, явилось идеологическим оправданием социально-бюрократического

стремления части русского общества к чинам и жизненным благам. Отрицание

русского Просвещения мотивировано ошибочным пониманием философом того, что

«… Россия вообще прошла свой культурный путь без творчества» /14, с.

252/. Безусловно, с такими тотальными отрицаниями русского Просвещения и

его социокультурных итогов согласиться трудно, так как именно в XVIII веке

сформировался особый статус русской интеллигенции, побуждающий ее к

нравственно-просветительской деятельности.Унификация русской интеллигенции,

к которой прибегает Г. Г. Шпет, не возможны, у нее свое предназначение и

своя национальная специфика.

Ограничения социокультурной энергии и культурного потенциала русского

Просвещения было предпринято в статье М.С.Кагана «чем же был XVIII век в

истории русской культуры», он выделил две ипостаси русской культуры,

которые обусловили формирование двух разных по значению и культурно -

просветительской наполненности, центров: петербургского и московского.

Социокультурное пространство Просвещения, на его взгляд, исчерпывается

Петербургом. На долю Москвы он относит традиционалистское сопротивление

«новому», неприятие рационализма и Просвещения в широком смысле этого

слова. Он говорил, о глубоком расколе в русской культуре, о несоединимости

двух ее начал, воплощенных Москвой и Петербургом. Возможно, правильнее было

бы говорить о разной степени вовлеченности русских людей в процесс

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5