Хрестоматия

Лжедмитрий приказал перезахоронить Бориса Годунова в

столь «убогом» монастыре, чтобы предать его посмертному

позору и поруганию. Варсонофьевский монастырь был

упразднен в 1764 г. Память о нем сохранилась в названии

Варсонофьевского переулка, проходящего ныне между

улицами Лубянкой и Рождественкой.

Платонов С. Ф. Борис Годунов. Пг., 1921. С. 84-1.54.

В.О.Ключевский

ЛЖЕДМИТРИЙ I

В гнезде наиболее гонимого Борисом боярства с Романовыми во главе, по

всей вероятности, и была высижена мысль о самозванце. Винили поляков, что

они его подстроили; но он был только испечен в польской печке, а заквашен в

Москве. Его личность доселе остается загадочной (1). Но для нас важна не

личность самозванца, а его личина, роль, им сыгранная. На престоле

московских государей он был небывалым явлением. Молодой человек, роста ниже

среднего, некрасивый, рыжеватый, неловкий, с грустно-задумчивым выражением

лица, он в своей наружности вовсе не отражал своей духовной природы: богато

одаренный, с бойким умом, легко разрешавшим в Боярской думе самые трудные

вопросы, с живым, даже пылким темпераментом, в опасные минуты доводившим

его храбрость до удальства, податливый на увлечения, он был мастер

говорить, обнаруживал и довольно разнообразные знания. Он совершенно

изменил чопорный порядок жизни старых московских государей и их тяжелое,

угнетательное отношение к людям, нарушал заветные обычаи священной

московской старины, не спал после обеда, не ходил в баню, со всеми

обращался просто, обходительно, не по-царски. Он тотчас показал себя

деятельным управителем, чуждался жестокости, сам вникал во все, каждый день

бывал в Боярской думе, сам обучал ратных людей. Своим образом действий он

приобрел широкую и сильную привязанность в народе. Лжедимитрий держался как

законный, природный царь, вполне уверенный в своем царственном

происхождении; никто из близко знавших его людей не подметил на его лице ни

малейшей морщины сомнения в этом. Дело о князьях Шуйских, распространявших

слухи о его самозванстве, свое личное дело, он отдал на суд всей земли и

для того созвал земский собор, первый собор, приблизившийся к типу

народнопредставительского, с выборными от всех чинов или сословий (2).

Смертный приговор, произнесенный этим собором, Лжедимитрий заменил

ссылкой, но скоро вернул ссыльных и возвратил им боярство. Царь,

сознававший себя обманщиком, укравшим власть, едва ли поступил бы так

рискованно и доверчиво, а Борис Годунов в подобном случае, наверное,

разделался бы с попавшимися келейно в застенке, а потом переморил бы их по

тюрьмам.

Как бы то ни было, но он не усидел на престоле, потому что не оправдал

боярских ожиданий. Он не хотел быть орудием в руках бояр, действовал

слишком самостоятельно, развивал свои особые политические планы, во внешней

политике даже очень смелые и широкие, хлопотал поднять против турок и татар

все католические державы с православной Россией во главе. Своими привычками

и выходками, особенно легким отношением ко всяким обрядам, отдельными

поступками и распоряжениями, заграничными сношениями Лжедимитрий возбуждал

против себя в различных слоях московского общества множество нареканий и

неудовольствий, хотя вне столицы, в народных массах популярность его не

ослабевала заметно.

Однако главная причина его падения была другая. Ее высказал коновод

боярского заговора, составившегося против самозванца, кн. В. И. Шуйский. На

собрании заговорщиков накануне восстания он откровенно заявил, что признал

Лжедимитрия только для того, чтобы избавиться от Годунова. Большим боярам

нужно было создать самозванца, чтобы низложить Годунова, а потом низложить

и самозванца, чтобы открыть дорогу к престолу одному из своей среды. Они

так и сделали, только при этом разделили работу между собою: романовский

кружок сделал первое дело, а титулованный кружок с кн. В. И. Шуйским во

главе исполнил второй акт. Те и другие бояре видели в самозванце свою

ряженую куклу, которую, подержав до времени на престоле, потом выбросили на

задворки.

Данный отрывок из «Курса русской истории» В. О. Ключевского

— еще один яркий пример недюжинного мастерства ученого в

изображении исторических личностей. Говоря о первом самозванце,

В. О. Ключевский в первую очередь отмечает привлекательные

качества этого человека. Ведь Лжедмитрий I добился невероятного

успеха — захватил власть и в течение года ее удерживал, чего не

удалось больше ни одному самозванцу, которых отечественная

история знает немало. И очевидно, что этому успеху

способствовали. не только благоприятным образом сложившиеся для

самозванца обстоятельства, но и некоторые черты его характера,

выгодно отличавшие его от «природных» российских самодержцев.

Весьма интересна и мысль В. О. Ключевского о том, что самозванец

был «заквашен в Москве». Следовательно, начало Смуты связано не

столько с происками враждебных держав, сколько с ситуацией,

сложившейся в самой России. По мнению автора, большую роль в

этом сыграли боярские интриги; именно они привели к падению

Лжедмитрия I.

1. Традиционно считается, что первым самозванцем был беглый

монах Чудова монастыря Григорий, до пострижения Юрий

Отрепьев, костромской дворянин, служивший боярам

Романовым и принявший монашество, спасаясь от

преследований со стороны Бориса Годунова. Но многие

крупные историки (В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов и

др.) не считали эту версию полностью доказанной, а Н. И.

Костомаров вовсе считал ее недостоверной. Тем не менее в

пользу традиционной версии свидетельствует немало

фактов, зафиксированных в источниках начала XVII в.

Известно, что сразу при появлении самозванца официальным

расследованием, проводившимся по приказу Бориса

Годунова, было установлено, что это именно Григорий

Отрепьев (подробнее см. Скрынников Р. Г. Россия в начале

XVII в. Смута. М„ 1988).

2. Действительно, по свидетельству некоторых источников, в

суде над Шуйским приняли участие представители разных

сословий, в том числе и «из простых людей». Но подробных

сведений о составе этого собора нет. Современные

историки, в том числе академик Л. В. Черепнин, автор

крупной монографии о земских соборах в России, полагают,

что это был не земский собор, а судебная расправа

Лжедмитрия I со своими противниками. // Ключевский В. О.

Курс русской истории.

Скрынников Р. Г.

Лихолетье: Москва в XVI—XVII веках

Гибель царевича Дмитрия

Иван IV был последним потомком Калиты, имевшим многочисленную семью.

Его первая жена Анастасия Романова родила трех сыновей — Дмитрия, Ивана и

Федора — и несколько дочерей. Вторая царица Мария Тюмрюковна родила сына

Василия, последняя жена Мария Нагая — сына Дмитрия. Все дочери Грозного,

как и царевич Василий, умерли в младенческом возрасте. Первенец царя и его

младший сын, носившие сходные имена, погибли из-за несчастной случайности

(1). Царевич Иван Иванович, достигший двадцатисемилетнего возраста и

объявленный наследником престола, умер от нервного потрясения, претерпев

вместе с беременной женой жестокие побои от отца (2). Единственный внук

Грозного появился на свет мертворожденным, и в этом случае виновником

несчастья был царь, подверженный страшным припадкам ярости. Потомство

Грозного оказалось обречено на исчезновение. Причиной был не только дурной

характер царя и несчастные стечения обстоятельств, но и факторы природного

характера. Браки внутри одного и того же круга знатных семей имели

отрицательные биологические последствия. Уже в середине XVI в. стали

явственно видны признаки вырождения царствующей династии. Брат Ивана IV

Юрий Васильевич был глухонемым от рождения и умер без потомства. Сын

Грозного царь Федор Иванович отличался слабоумием, болезненным

телосложением и тоже не оставил детей. Младший сын Ивана Дмитрий страдал

эпилепсией. Недуг был неизлечим, и шансы на то, что царевич доживет до

зрелых лет и оставит наследника, были невелики.

Умирая, царь передал трон любимому сыну Федору, а сыну Дмитрию выделил

удельное княжество со столицей в Угличе.

Федор отпустил младшего брата на удел «с великой честью», «по царскому

достоянию». В проводах участвовали бояре, 200 дворян и несколько стрелецких

приказов (3).

Прошло несколько лет, и Борис Годунов, управлявший государством от

имени недееспособного Федора, прислал в Углич дьяка Михаила Битяговского

(4). Дьяк был наделен самыми широкими полномочиями.

Жизнь царевича Дмитрия Угличского оборвалась в то время, когда Углич

перешел под управление Битяговского.

Со времени Н. М. Карамзина обвинение Годунова в убийстве Дмитрия стало

своего рода традицией. «Злодейское убийство» незримо присутствует в главных

сценах пушкинской трагедии о Борисе Годунове. Именно Карамзин натолкнул

Пушкина на мысль изобразить в характере царя Бориса «дикую смесь:

набожности и преступных страстей». Под влиянием этих слов А. С. Пушкин, по

его собственному признанию, увидел в Борисе его поэтическую сторону.

Разумного и твердого правителя не страшит бессмысленная злобная клевета, но

его гнетет раскаяние. Тринадцать лет кряду ему все снится убитое дитя. Муки

совести невыносимы: ...Как молотком стучит в ушах упрек, И все тошнит, и

голова кружится, И мальчики кровавые в глазах...

В самом ли деле эпизод смерти Дмитрия сыграл в жизни Годунова ту роль,

какую ему приписывали? Рассмотрим факты, чтобы ответить на этот вопрос.

Младший сын Грозного, царевич Дмитрий, погиб в Угличе в полдень 15 мая

1591 г. Повести и сказания Смутного времени заполнены живописными

подробностями его убийства. Но среди их авторов не было ни одного очевидца

угличских событий. В лучшем случае они видели мощи царевича, выставленные в

Москве через пятнадцать лет после его гибели.

Искать в житиях достоверные факты бесполезно. Несравненно большую

ценность представляют следственные материалы, составленные через несколько

дней после кончины царевича на месте происшествия. Однако давно возникли

подозрения насчет того, что подлинник «углицкого дела» подвергся

фальсификации.

Существует мнение, что Годунов направил в Углич преданных людей,

которые заботились не о выяснении истины, а о том, чтобы заглушить молву о

насильственной смерти угличского князя. Такое мнение не учитывает ряда

важных обстоятельств. Следствием в Угличе руководил князь Шуйский, едва ли

не самый умный и изворотливый противник Бориса. Один его брат был убит

повелением Годунова, другой погиб в монастыре. Сам Василий Шуйский провел

несколько лет в ссылке, из которой вернулся незадолго до событий в Угличе.

Инициатива назначения Шуйского принадлежала скорее всего Боярской думе.

Церковное руководство направило для надзора за его деятельностью

митрополита Гелвасия. В состав комиссии Шуйского входили также окольничий

Клешнин и думный дьяк Вылузгин5. Члены комиссии придерживались различной

политической ориентации. Каждый из них зорко следил за действиями

«товарища» и готов был использовать любую его оплошность.

Следственные материалы свидетельствовали о непричастности Бориса к

смерти царевича.

К моменту смерти царевича не исчезла полностью возможность рождения

законного наследника в семье Федора. Никто не мог точно предсказать, кому

достанется трон. Из ближних родственников царя наибольшими шансами обладал

не Годунов, ими обладали Романовы (6).

Ситуация, сопутствовавшая угличским событиям, носила критический для

правительства характер. Над страной нависла непосредственная угроза

вторжения шведских войск и татар. Власти готовились к борьбе не только с

внешними, но и с внутренними врагами. За одну-две недели до смерти Дмитрия

они разместили на улицах столицы усиленные военные наряды и осуществили

другие полицейские меры на случаи народных волнений. Достаточно было

малейшего толчка, чтобы народ поднялся на восстание, которое для Годунова

могло кончиться катастрофой.

В такой обстановке гибель Дмитрия явилась для Бориса событием

нежелательным и, более того, крайне опасным. Факты опровергают привычное

представление, будто устранение младшего сына Грозного было для Годунова

политической необходимостью.

Следственные материалы сохранили, по крайней мере, две версии гибели

Дмитрия.

Версия убийства исходила от Нагих, родни погибшего (7). Михаил Нагой

на протяжении всего следствия решительно настаивал на том, что Дмитрия

зарезали сын дьяка Битяговского, его же племянник Никита Качалов и муж его

племянницы Осип Волохов. Братья Михаила выступили с более осторожными

показаниями. Возле тела царевича, сказал Григорий Нагой, собралось много

людей и «почали говорить, неведомо хто, что будто зарезали царевича».

Михаил и Григорий Нагие прибыли к месту происшествия с большим запозданием.

Тем не менее они утверждали, что «царевич ещо жив был и при них

преставился».

Они явно путали. Андрей Нагой обедал с царицей во дворце, когда под

окнами закричали, что «царевича не стало». Поспешно сбежав во двор, Андрей

убедился, что «царевич лежит у кормилицы на руках мертв, а сказывают, что

его зарезали, а он того не видел, хто его зарезал». Причина ошибки,

допущенной Михаилом и Григорием, достаточно проста. Несколько человек,

видевшие их вблизи, не сговариваясь показали, что Михаил прибыл во дворец

«мертв пиян», «прискочил на двор пьян на коне». Григорий был «у трапезы»

вместе с братом.

Протоколы допросов позволяют установить, зачем понадобилась Нагим

версия убийства Дмитрия. С помощью этой версии они пытались оправдать

расправу с государевым дьяком Битяговским.

В полдень 15 мая царица Мария стала обедать, а сына отпустила погулять

и потешиться игрой с четырьмя сверстниками. Дети играли на небольшом заднем

дворике — в углу между дворцом и крепостной стеной. За ними приглядывала

мамка Василиса Волохова и две другие няньки. Обед только начался, как вдруг

на дворе громко закричали. Царица поспешно сбежала вниз и с ужасом увидела,

что ее единственный сын мертв. Обезумев от горя, Нагая принялась избивать

Волохову. Мамка не уберегла царского сына, и царица готова была подвергнуть

ее самому страшному наказанию. Колотя Василису по голове поленом, Мария

громко кричала, что царевича зарезал сын мамки Осип. Слова царицы

равнозначны были смертному приговору.

Нагая велела бить в колокола и созвать народ. Немолчный гул набата

поднял на ноги весь город. Возбужденная толпа запрудила площадь перед

дворцом. Главный дьяк Углича Михаил Битяговский, заслышав звон, прискакал в

кремль. Он помчался в верхние покои, «а чаял того, что царевич вверху»,

оттуда бросился в церковь и мимо тела царевича взбежал на колокольню. Дьяк

ломился в звонницу и требовал, чтобы прекратили бить в колокола, но

звонарь, по его словам, «ся запер и в колокольню его не пустил».

Отношения государева дьяка Битяговского с Нагими были испорчены едва

ли не с момента его приезда в Углич. Удельная семья утратила право

распоряжаться доходами своего княжества и стала получать деньги «на обиход»

из царской казны. Назначенное правительством содержание казалось царице

мизерным, а зависимость от дьяка — унизительной. Стряпчий8 царицы и другие

лица сообщили комиссии, что Михаил Нагой постоянно «прашивал сверх

государева указу денег ис казны», а Битяговский «ему отказывал», из чего

проистекали ссоры и брань. Последняя стычка между ними произошла утром 15

мая.

На княжом дворе сначала дьяк попытался прикрикнуть на толпу, а затем

принялся увещевать Нагого, чтобы «он, Михаила, унел шум и дурна которого не

зделал». С помощью Качалова Битяговские помешали расправе с Волоховыми, что

окончательно взбесило царицу и ее братьев. Решено было натравить на

Битяговских толпу. Избитая в кровь и брошенная на площади Василиса Волохова

видела» как царица указала на Битяговских и молвила миру: «то-де душегубцы

царевича». Пьяный Михаил Нагой взялся было руководить расправой с дьяком,

но на помощь Битяговским пришли их родственники и холопы. Несколько позже

Михаил Нагой хвастался перед своими сообщниками, что это он велел убить

дьяка и его сына, а Качалова «да Данила Третьякова да и людей их велел

побити я же для того, что они у меня отнимали Михаила Битяговского (с)

сыном».

Спасаясь от Нагого, дьяк и его сторонники заперлись в Дьячей избе.

Малодушие окончательно погубило их. Толпа высекла двери, разгромила избу и

расправилась с укрывавшимися там людьми. Даже служивший царице дворянин

должен был признать перед комиссией, что приказных побила всякая чернь «с

Михайлова веленья Нагова».

С площади люди ринулись на подворье Битяговских, разграбили его и

«питье из погреба в бочках выпив, и бочки кололи». Жену дьяка, «ободрав,

нагу и простоволосу поволокли» с детишками ко дворцу.

Версия о злодейском убийстве Дмитрия возникла, таким образом, во время

самосуда. Нагие выдвинули ее как предлог для расправы с Битяговскими. Но

обвинения против государева дьяка не выдерживали критики. Семья Битяговских

не могла принять участия в преступлении. Вдова дьяка рассказала на допросе,

что члены ее семьи обедали на своем дворе, когда позвонили в колокол.

Гостем Битяговских был в тот день священник Богдан. Будучи духовником

Григория Нагого, Богдан изо всех сил выгораживал царицу и ее братьев. Но он

простодушно подтвердил перед комиссией Шуйского, что сидел за одним столом

с дьяком и его сыном, когда ударили в набат. Таким образом, Битяговские

имели стопроцентное алиби.

Допрос главных свидетелей привел к окончательному крушению версии о

преднамеренном убийстве Дмитрия.

Царевич погиб при ярком полуденном солнце, на глазах у многих людей.

Комиссия без труда установила имена непосредственных очевидцев

происшествия. Перед Шуйским выступили мамка Волохова, кормилица Арина

Тучкова, постельница (9) Марья Колобова и четверо мальчиков, игравших с

царевичем в тычку. Мальчики кратко, но точно и живо описали то, что

случилось на их глазах:

«Играл-де царевич в тычку ножиком с ними на заднем дворе, и пришла на

него болезнь — падучей недуг — и набросился на нож».

Трое видных служителей царицына двора — подключники (10) Ларионов,

Иванов и Гнидин — показали следующее: когда царица села обедать, они стояли

«в верху за поставцом, ажио деи бежит в верх жилец Петрушка Колобов, а

говорит: тешился деи царевич с нами на дворе в тычку ножом и пришла деи на

него немочь падучая... да в ту пору, как ево било, покололся ножом, сам и

оттого и умер».

Петрушка Колобов был старшим из мальчиков, игравших с царевичем. Перед

Шуйским он держал ответ за всех своих товарищей. Колобов лишь повторил

перед следственной комиссией то, что сказал дворовым служителям через

несколько минут после гибели Дмитрия.

Показания Петрушки Колобова и его товарищей подтвердили Марья

Колобова, мамка Волохова и кормилица Тучкова. Слова кормилицы отличались

удивительной искренностью. В присутствии царицы и Шуйского она назвала себя

виновницей несчастья: «Она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь

черная... и он ножом покололся...»

Показания главных угличских свидетелей совпадают по существу и

достаточно индивидуальны по словесному выражению.

Версия нечаянной гибели царевича, опиравшаяся на показания главных

свидетелей, заключала в себе два момента, каждый из которых может быть

подвергнут всесторонней проверке.

Первый момент — болезнь Дмитрия, которую свидетели называли «черным

недугом», «падучей», «немочью падучею». Судя по описаниям припадков и по их

периодичности, царевич страдал эпилепсией.

Последний приступ эпилепсии у царевича длился несколько дней. Он

начался во вторник, на третий день царевичу «маленко стало полехче», и мать

взяла его к обедне, потом отпустила во двор погулять. В субботу Дмитрий во

второй раз вышел на прогулку и тут-то у него внезапно возобновился приступ

(показания мамки).

Буйство маленького эпилептика внушило такой страх его нянькам, что они

не сразу подхватили его на руки, когда припадок случился в отсутствие

царицы во дворе. Как иначе объяснить тот факт, что ребенка бросило оземь и

«било его долго». Факт этот засвидетельствовали очевидцы. Мальчик корчился

на земле, а возле него кружились няньки и мамки. Когда кормилица подняла

его с земли, было слишком поздно.

Второй момент — царевич играл в ножички. Его забаву свидетели описали

подробнейшим образом: царевич «играл через черту ножом», «тыкал ножом»,

«ходил по двору, тешился сваею (остроконечным ножом) в кольцо». Игра в

тычку состояла в следующем: игравшие поочередно бросали нож в очерченный на

земле круг, нож обычно брали с острия, метнуть его надо было так ловко,

чтобы нож описал в воздухе круг и воткнулся в землю. Никто не знал, в какой

именно момент царевич нанес себе рану — при падении или когда бился в

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9