Хрестоматия

еще в XVI в. из-за налогового гнета в период Ливонской войны и

опричных погромов.

4. Василий Иванович Шуйский (1552—1612) вступил на престол

после свержения Лжедмитрия I в 1606 г. Он принадлежал к одной из

ветвей знаменитого в XVI в. аристократического рода, многие

члены которого погибли в борьбе за власть в период малолетства

Ивана IV, а также в периоды опричнины и правления Бориса

Годунова. Князь Андрей Михайлович Шуйский, казненный в 1543 г.,—

дед Василия Ивановича. В начале XVII в. Василий Шуйский, хитрый

и изворотливый политик, оставался одним из немногих уцелевших

представителей своей фамилии. Избран на царство при поддержке

узкой группы родовитой знати, вошел в историю как «боярский

царь». Иван Исаевич Болотников (казнен в 1608 г.), бывший холоп

князя А. Телятевского, возглавил движение холопов, крестьян и

казаков против правительства Шуйского в 1606—1607 гг. Рязанские

дворяне Ляпуновы. были наиболее яркими лидерами среди служилых

людей. После подавления восстания Болотникова в 1607г. многие

недовольные политикой правительства Василия Шуйского поддержали

нового самозванца Лжедмитрия II, под власть которого перешли

многие города и уезды. Василий Шуйский не сумел нанести ему

решающее поражение, его войска не могли противостоять

наступавшей на Москву армии польского короля Сигизмунда, и в

1610г. он был свергнут с престола, затем оказался в плену в

Польше, где и умер.

5. Кузьма Минич Минин (Захарьев-Сухорук, ум. до 1616 г.) —

посадский человек из Нижнего Новгорода, небогатый купец. В 1611

г. избран земским старостой. После изгнания поляков из Москвы и

воцарения Михаила Романова стал думным дворянином, т. е. получил

право участвовать в заседаниях Боярской думы.

Дмитрий Михайлович Пожарский (1578—1642) принадлежал к

одной из ветвей династии Рюриковичей, восходившей к князьям

стародубским, потомкам князя Ивана, младшего сына Всеволода

Большое Гнездо. Князья Пожарские никогда не занимали

значительных постов при московском дворе. Д. М. Пожарский при

Борисе Годунове имел средний придворный чин стольника. При

Василии Шуйском был воеводой в Зарайске, активно

противодействовал сторонникам Лжедмитрия II, отличился в

восстании в Москве против поляков в марте 1611 г. Как военный

предводитель ополчения, освободившего Москву, все же получил

боярский чин, при Михаиле Романове возглавлял некоторые приказы,

был воеводой в Новгороде.

Пресняков А. Е. Смутное время //Люди Смутного времени. СПб., 1905. С.

5—6.

Платонов С. Ф.

Очерки по истории Смуты

2. Периоды Смуты

В развитии московской Смуты ясно различаются три периода. Первый может

быть назван династическим, второй — социальным и третий — национальным.

Первый — обнимает собою время борьбы за московский престол между различными

претендентами до царя Василия Шуйского включительно. Второй период

характеризуется междоусобною борьбою общественных классов и вмешательством

в эту борьбу иноземных правительств, на долю которых и достается успех в

борьбе. Наконец, третий период Смуты обнимает собою время борьбы московских

людей с иноземным господством до создания национального правительства с М.

Ф. Романовым во главе. Главнейшие моменты в ходе Смуты следовали в такой

постепенности: началась открытая Смута рядом боярских дворцовых интриг,

направленных на то, чтобы захватить влияние во дворце, власть и

впоследствии престол. Эти интриги открылись тотчас по смерти Грозного и

разрешились регентством, а затем и воцарением Б. Годунова. Главным орудием

боярской борьбы, решившим дело бесповоротно в пользу Бориса, послужил

земский собор, возведший семью Годуновых на царскую степень(1). Тогда

оппозиционные элементы из дворца перенесли смуту в войско и, выдвинув

Самозванца, сделали орудием борьбы войсковые массы. Эти массы, служа

послушно тем своим вождям, которым они верили, сражались за Годуновых и за

Димитрия (2), шли против Димитрия за Шуйского, словом, принимали пассивное

участие в борьбе за престол, доставив последнее торжество в ней Шуйскому.

Однако ряд политических движений не прошел бесследно для воинских людей.

Участвуя в походах и переворотах в качестве силы, решающей дело, они поняли

свое значение в стране и научились пользоваться воинскою организациею для

достижения своих общественных стремлений. В движении Болотникова

обнаружилось, во-первых, что почин в создании социального движения

принадлежит низшим слоям войска — украинскому казачеству (3) и, во-вторых,

что различие общественных интересов и стремлений разбило войско на

враждебные сословные круги. Высшие из них стали за Шуйского как за главу

существовавшего общественного порядка; низшие примкнули к Тушинскому вору,

превратив его из династического претендента в вожака определенных

общественных групп. Междоусобная борьба окончилась победою стороны Шуйского

благодаря вмешательству торгово-промышленного севера, который поддержал

старый порядок в лице царя Василия (4). Однако торжество Шуйского было

непрочно. Он пал вследствие осложнений, созданных польским и шведским

вмешательством, и взамен его слабого правительства создалась польская

военная диктатура. Она не прекратила общественного междоусобия и не

поддержала государственного единства, так как сама была слаба и держалась

лишь оккупацией столицы. Но она подготовила важный перелом в общественном

сознании. Против иноземного господства спешили соединиться в одном

ополчении все народные группы, до тех пор взаимно враждовавшие. Временное

правительство, созданное в ополчении вокруг Ляпунова (5), собрало в себе

представителей этих враждебных групп, но оно скоро погибло вследствие их

слепой вражды. Общий патриотический порыв не мог, таким образом, погасить

народные страсти и примирить обостренную рознь. Попытка создать общее

земское правительство не далась, и страна, не желавшая польской власти, не

имела в сущности никакой. Тогда, в 1611 году, сложилась, наконец, программа

действий, именем патриарха призывавшая к единению не всех вообще русских

людей, а только консервативные слои населения: землевладельческий служилый

класс и торгово-промышленный тяглый. Их силами создано было нижегородское

ополчение, освобождена Москва и побеждены казаки. Правительство 1613 года

земские соборы времени царя Михаила стали органами этих торжествовавших в

борьбе средних слоев московского общества (6). Политика царя Михаила была

поэтому одинаково холодна к интересам и старинной родовой знати, и

крепостной рабочей массы: она руководилась интересами общественной

середины, желавшей по-своему определить и укрепить порядок в освобожденной

от поляков стране.

Сергей Федорович Платонов (1860—1933)—выдающийся русский

историк, долгие годы читал курс русской истории в Петербургском

университете. Его лекции пользовались большой популярностью и

неоднократно издавались. Основное внимание С. Ф. Платонов уделял

истории государства, истории самодержавия. Активно занимался

научной и научно-педагогической деятельностью и после революции.

Был в 1920—1931 гг. академиком АН СССР, председателем

Археографической комиссии, директором Пушкинского дома.

Оставался на тех же научных и мировоззренческих позициях, что и

до 1917 г., в итоге был лишен научных постов и званий, пестован

и сослан. Умер в ссылке в Самаре. Среди трудов С. Ф. Платонова

ведущее место занимают исследования, посвященные Смутному

времени. Здесь приводится отрывок из его наиболее значительной

монографии на эту тему. Эта книга передавалась и в советское

время, она содержит наиболее полное, систематическое сложение

событий Смуты. Периодизация С. Ф. Платонова несколько условна,

как любая периодизация, однако она дает хороший ориентир

каждому, кто попытается взобраться в сложнейших переплетениях

действий и устремлений разнообразных политических сил,

социальных групп, а также личных интересов и страстей, так ярко

проявившихся в ту драматическую эпоху.

1. Земские соборы — созывавшиеся царем собрания

представителей различных сословий (боярства,

духовенства, дворянства, иногда посадских людей и

черносошных крестьян), на которых рассматривались важные

вопросы внутренней и внешней политики. В периоды

междуцарствия, пресечения правящей династии, на земских

соборах избирался новый монарх. Земский собор,

состоявшийся в феврале 1598 г., избрал на царство Бориса

Годунова. Это избрание означало и закрепление престола

за его наследниками, т. е. приход к власти новой

царствующей фамилии, или диинастии.

2. Имеется в виду царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного,

погибший в 1591 г., од именем которого против Бориса

Годунова, а затем против Василия Шуйского действовали

самозванцы Лжедмитрий I и Лжедмитрий II.

2. украинному казачеству... — речь идет о казачестве

окраин, или «украин», Русского государства.

3. Имеется в виду поход М. В. Скопина-Шуйского в

1609—1610гг., в результате чего от власти тушинцев были

освобождены многие города на севере и в центре России.

Активную поддержку войскам Скопина-Шуйского повсеместно

оказывало посадское население, возмущенное произволом и

насилиями ставленников Лжедмитрия II.

4. Речь идет о так называемом первом ополчении, которое

подошло к Москве в марте 1611 г. Его состав был крайне

разнороден. Ополчение состояло и из дворян, служивших

Василию Шуйскому, и отрядов крестьян и посадских людей

из Поволжья, и ратных людей, воевавших на стороне

самозванца, и, наконец, казаков, по выражению С. Ф.

Платонова, «социальных врагов» дворянства.

5. Иначе эти слои общества С. Ф. Платонов называет

«средними классами». Под «консерватизмом» этих слоев

автор подразумевает, видимо, их неучастие в движении

казаков, крестьян, их приверженность к порядку,

устойчивости. Именно эти слои, по мнению С. Ф.

Платонова, стали социальной базой второго ополчения,

руководимого К. Мининым и Д. Пожарским, главной целью

которого было изгнание интервентов, а также наведение

порядка в стране, прекращение смуты. Выразителем этих

настроений стал патриарх Гермоген, посвященный в сан в

1606г. после свержения Лжедмитрия I и низложения

поставленного им патриарха Игнатия. После отстранения от

власти Василия Шуйского патриарх Гермоген, защищая

православие и российскую государственность, настаивал на

принятии православной веры королевичем Владиславом,

вопреки его мнению приглашенным на русский престол,

категорически возражал против восшествия на царский трон

самого короля Сигизмунда. Он рассылал по городам грамоты

с призывами идти к Москве «на литовских людей». Патриарх

также призывал бороться с «воровскими» казаками,

поддерживавшими Лжедмитрия II, а после гибели самозванца

— его сына («Воренка»). Уже в конце 1610г. Гермоген

установил регулярные связи с организаторами

нижегородского ополчения. Так патриарх стал одним из

вождей патриотического движения. Он подвергся гонениям

со стороны находившихся в Москве поляков и их русских

сторонников и был заточен на подворье Кирилло-

Белозерского монастыря в Кремле, где и умер от голода, в

феврале 1612 г., за несколько месяцев до вступления в

Москву войск Минина и Пожарского.

Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты. СПб., 1901. С.

146—147.

С.Ф.Платонов

БОРИС ГОДУНОВ

Власть перешла в руки Бориса как раз в ту минуту, когда московское

правительство сознало силу общественного кризиса, тяготевшего над страною,

и поняло необходимость с ним бороться.

Мягкий, любезный, склонный к привету и ласке в личном обращении,

«светлодушный», по современному определению, Борис был чуток к добру и злу,

к правде и лжи; он не любил насильников и взяточников, как не любил пьяниц

и развратников. Он отличался личной щедростью и «нищелюбием» и охотно

приходил на помощь бедным и обездоленным. Современники, все в один голос,

говорят нам о таких свойствах Бориса. Из их отзывов видно, что, воспитанный

в среде опричников, Борис ничем не был на них похож и из пресловутого

«двора» Грозного с его оргиями, развратом и кровавою «жестокостию» вынес

только отвращение к нему и сознание его вреда. Соединяя с большим умом

административный талант и житейскую хитрость, Борис сумел внести в жизнь

дворца и в правительственную практику совершенно иной тон и новые приемы.

Пристальное знакомство с документами той эпохи обнаруживает большую разницу

в этом отношении между временем Грозного и временем Бориса. При Борисе

московский дворец стал трезвым и целомудренным, тихим и добрым,

правительство — спокойным и негневливым. Вместо обычных от царя Ивана

Васильевича «грозы» и «казни», от царя Федора и «доброго правителя» Бориса

народ видел «правосудие» и «строение». Но от «светлодушия» и доброты Бориса

было бы ошибочно заключать к его правительственной слабости. Власть он

держал твердою рукою и умел показать ее не хуже Грозного, когда видел в

этом надобность. Только Грозный не умел обходиться без плахи и веревки, а

Борис никогда не торопился с ними. На интригу отвечал он не кровью, а

ссылками; казнил по сыску и суду; а «государевы опалы», постигавшие

московских людей без суда и сыска, при Борисе не сопровождались явным

кровопролитием. Современники, не принадлежавшие к числу друзей Бориса,

ставили ему в вину то, что он любил доносы и поощрял их наградами, а людей

опальных приказывал их приставам (1) «изводить» — убивать тайно в ссылке.

Но доносы составляли в московском быту того времени не личную слабость

Годунова, а печальный обычай, заменявший собою позднейшую «агентуру». А

тайные казни (если захотим в них верить) были весьма загадочными и редкими,

можно сказать, единичными случаями. Сила правительства Бориса заключалась

не в терроре, которого при Борисе вовсе не было, а в других свойствах

власти; она действовала технически умело и этим приобрела популярность.

Борис в успокоении государства, после опричнины и несчастных войн, добился

несомненного успеха, засвидетельствованного всеми современниками. Под его

управлением страна испытала действительное облегчение. Русские писатели

говорят, что в правление царей Федора и Бориса Русской земле Бог

«благополучно время подаде»; московские люди «начаша от скорби бывшие

утешатися и тихо и безмятежно жити», «светло и радостно ликующе», и «всеми

благинями Россия цветяше». Иностранцы также свидетельствуют, что положение

Москвы при Борисе заметно улучшалось, население успокаивалось, даже

прибывало, упавшая при Грозном торговля оживлялась и росла. Народ отдыхал

от войн и от жестокостей Грозного и чувствовал, что приемы власти круто

изменились к лучшему.

Во все годы своей власти Борис чрезвычайно любил строить и оставил по

себе много замечательных сооружений. Начал он свои государственные

постройки стеною Московского «белого» города, шедшего по линии нынешних

московских бульваров. Эту стену, или «град каменной около большого посаду

подле земляные осыпи», делали семь лет, а «мастером» постройки был русский

человек «церковный и палатный мастер» Федор Савельев Конь(или Конев). По

тому времени это было грандиозное и нарядное сооружение. С внешней стороны

его прикрыли новою крепостью — «древяным градом» по линии нынешней Садовой

улицы, «кругом Москвы около всех посадов». С участием того же мастера в то

же приблизительно время построили в Астрахани каменную крепость (2). С 1596

г. начали работать по сооружению знаменитых стен Смоленска, и строил их все

тот же «городовой мастер» Федор Конь. Стены Смоленские, длиною более 6

верст, с 38 башнями, были построены менее чем в пять лет. Наконец, Борис на

южных границах государства с необыкновенною энергией продолжал

строительство Грозного (3).

В 1570-х годах был разработан в Москве план занятия «дикого поля» на

юге крепостями, и постройка городов была начата; но главный труд выполнения

плана пришелся уже на долю Бориса. При нем были построены Курск и Кромы;

была занята линия р. Быстрой Сосны и поставлены на Сосне города Ливны, Елец

и Чернавский городок; было занято, далее, течение р. Оскола городами

Осколом и Валуйками; «на Дону на Воронеже» возник г. Воронеж; на Донце стал

г. Белгород; наконец, еще южнее построили Царев-Борисов город (4). Эта сеть

укреплений, планомерно размещенных на степных путях, «по сакмам татарским»

(5), освоила Московскому государству громадное пространство «поля» и

закрыла для татар пути к Москве и вообще в московский центр.

В государственной деятельности Бориса любопытною чертою было его

благоволение к иноземцам. Борис мечтал учредить на Руси европейские школы

(даже будто бы университеты); он приказывал искать за границей и вывозить в

Москву ученых; принимал чрезвычайно милостиво тех иностранцев, которые по

нужде или по доброй воле попадали в Москву на службу, для промысла или с

торговою целью; много и часто беседовал он со своими медиками-иностранцами;

разрешил постройку лютеранской церкви в одной из слобод московского

посада6; наконец, настойчиво желал выдать свою дочь Ксению за какого-либо

владетельного европейского принца. Последнее желание Борис пытался

исполнить дважды. Первый раз был намечен в женихи изгнанный из Швеции

королевич Густав, которого пригласили в Московское государство на «удел» и

очень обласкали. Но Густав не склонен был ради Ксении изменить ни своей

религии, ни своей морганатической привязанности, которая последовала за ним

в Москву из Данцига7. Дело со сватовством расстроилось, и Густав был удален

с царских глаз в Углич, где его приберегали на случай возможного

воздействия его именем и особою на шведское правительство. Однако Густав не

пригодился и против Швеции; он умер мирно в Кашине в 1607 году. Сближение

Бориса с Данией повело к другому сватовству: в 1602 году в Московию прибыл

в качестве жениха царевны Ксении брат датского короля Христиана герцог Ганс

(или Иоанн). С герцогом Гансом дело пошло лучше, чем с Густавом; но волею

Божией Ганс расхворался и умер в Москве месяца через полтора по приезде.

При Борисе московское правительство впервые прибегло к той

просветительной мере, которая потом, с Петра Великого, вошла в постоянный

русский обычай. Оно отправило за границу для науки несколько «русских

робят», молодых дворян; они должны были учиться «накрепко грамоте и языку»

той страны, в которую их посылали. Документально известно о посылке в Любек

пяти человек и в Англию — четырех. По свидетельству же одного современника

— немца, было послано всего 18 человек, по 6-ти в Англию, Францию и

Германию. Из посланных назад не бывал ни один: часть их умерла до окончания

выучки, часть куда-то разбежалась от учителей «неведомо за што», а кое-кто

остался навсегда за границею, проникшись любовью ко вновь усвоенной

культуре. Напрасно московские дипломаты пытались заводить за границею речь

о возвращении домой посланных: ни сами «робята», ни власти их нового

отечества не соглашались на возвращение их в Москву.

Очерк политической деятельности Бориса не вскрывает никакой «системы»

или «программы» его политики.

Несколько легче определить по известным фактам тенденцию, руководившую

на деле политикой Бориса: несомненно, он действовал в пользу средних

классов московского общества и против знати и крепостной массы. По крайней

мере именно от средних общественных слоев он получал благосклонную оценку и

признание принесенной им пользы и «благодеяний к мирови». Политический

расчет Бориса был дальновиден и для московского правительства был оправдан

всем ходом общественной жизни XVII века. Но сам Борис не мог

воспользоваться плодами собственной дальновидности, ибо при его жизни

средние слои московского общества еще не были организованы и не сознали

своей относительной социальной силы. Они не могли спасти Бориса и его семьи

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9