Хрестоматия

от бед и погибели, когда на Годуновых ополчились верх и низ московского

общества: старая знать, руководимая давнею враждою к Борису и его роду, и

крепостная масса, влекомая ненавистью к московскому общественному порядку

вообще.

Карамзин считает «беззаконием» Бориса то преступление, которое ему

приписывалось современниками, — убийство царевича Димитрия в Угличе. В

другие «беззакония» Бориса Карамзин не верил; но в это не смел не верить,

так как оно утверждаемо было церковью (8).

Ропот зависти и злобы сопровождал, конечно, всякий шаг Бориса по пути

его к власти и единоличному господству во дворце и государстве. Борьба

Бориса с боярами-княжатами за дворцовое преобладание повела за собою ссылки

бояр (причем кое-кто из них в ссылке умер) и даже казни некоторых их

сторонников. Корни самозванческой интриги были скрыты где-то в недрах

дворцовой знати, враждебной Борису, и скорее всего в кругу Романовых и

родственных им или близких по свойству семей9. Когда войска самозванца

появились на московских рубежах и надобно было двинуть на них московскую

рать, Борис без колебаний вверил начальство над нею родовитым «княжатам»:

Трубецкому, Мстиславскому, Шуйскому, Голицыну. Он не боялся, что они

изменят и предадут его, ибо знал, что эта высокородная среда далека от

самозванщины. И он не ошибался: княжата загнали самозванца в Путивль и лишь

случайно не добили его. Но Борис не послал в свое войско уцелевших от опал

и ссылок людей Романовского круга, по их явной для него ненадежности и

«шатости». Никого из фамилий, прикосновенных к делу Романовых, мы не видим

в составе военного начальства в рати, действовавшей против самозванца. В их

именно среде Борис мог предполагать тех своих недоброхотов, которые желали

успеха самозванцу и о которых один современник сказал, что они, «радеюще

его (самозванцева) прихода к Москве, егда слышат победу над московскою

силою Борисовою, то радуются; егда же над грядущего к Москве чаемого

Димитрия победу, то прискорбии и дряхлы ходят, поникши главы».

В борьбе с самозванцем Годуновы испытали на себе действие вражды,

возбужденной против них как ими самими, так и вообще московским

правительством, среди всех оппозиционных кружков московского общества. Если

самозванца подготовила против Бориса одна часть московской придворной

знати, бывшая когда-то с Борисом в «завещательном союзе» дружбы, то другая

часть этой знати, именно княжата, выждала удобную минуту для того, чтобы с

помощью самозванца попытаться низвергнуть преемников Бориса. Моменты

выступлений были различны, но цель у знати была одна — уничтожение

ненавистной династии Годуновых. Когда народная масса на московских украйнах

встала «за истинного царя Димитрия Ивановича», она пошла против Годуновых

как представителей той власти, которая создала крепостной режим в

государстве и сжила трудовой народ с его старых жилищ и привычной пашни

(10). Если «лихие бояре», становясь против Годуновых, хотели себе власти,

то украинная чернь, ополчаясь на Годуновых, шла против «лихих бояр» и

желала себе воли, надеясь, что «истинный царевич» даст народу щедрое

«жалованье» и чаемую перемену общественных порядков.

Устроясь в замке Мнишков в Самборе (11), самозванец навербовал себе

небольшое войско из местных польских элементов, готовых поддержать авантюру

московского царевича. К этому войску современники относились с некоторым

пренебрежением, как к «жмене» (горсточке) людей, не представлявшей собою

сколько-нибудь заметной силы. Численность «жмени» не превышала 3500—4000

человек в ту минуту, когда (в октябре 1604г.) самозванец начал свой поход

на Бориса и под Киевом «перевезся» через Днепр на московскую сторону, «в

рубеж Северский» (12). Все лето 1604 года поддерживал он из Самбора

сношения с населением московской украйны и налаживал там восстание в свою

пользу. Все лето привлекал он к себе московских выходцев и рассылал по

московским областям свои «прелестные письма» (так назывались тогда

прокламации). Посылал самозванец и на Дон извещать о себе «вольных»

казаков, там живших. Есть известие, что ходоки с Дона были у самозванца в

Самборе; приходили они к нему и на походе в разных местах, а на берегах

Днепра и Десны казаки присоединялись к самозванцу уже тысячами. В Чернигове

он имел их уже до 10 000. А кроме того, отдельно от рати самозванца, на

востоке от нее, на путях с юга к Москве, составилась особая казачья и

служилая рать, действовавшая именем Димитрия и в пользу самозванца. Таким

образом, можно сказать, что самозванец и его агенты и вдохновители начали

свою борьбу с Борисом тем, что организовали против московского

правительства восстание южных областей государства.

Общая почва для этого восстания нам уже известна. Выселение на юг

недовольной массы наполнило «край земли» московской «воинственным людом»

оппозиционного настроения. К этому люду голодовка 1601—1603 годов

присоединила новые кадры беглецов из государства, новых «приходцев».

Государство, однако, не оставляло эмигрантов в покое на новых местах их

поселений. Вышедшие на южную границу государства «приходцы» недолго могли

там пользоваться простором и привольем, так как быстрая правительственная

заимка «дикого поля» приводила свободное население «поля» в

правительственную зависимость, обращая «приходцев» или в приборных служилых

людей (13), или же в крестьян на поместных землях. Даже казачество

привлекалось на службу государству и, не умея пока устроиться и само

обеспечить себя на «поле» и «реках», шло служить в пограничные города и на

сторожевые пограничные посты и линии. Таким образом, государственный режим,

от которого население уходило «не мога терпети», настигал ушедших и работил

их. Уже в этом заключалась причина раздражительности и глухого

неудовольствия украинного населения, которое легко «сходило на поле» с

государевой службы, а если и служило, то без особого усердия. Но

недовольство должно было увеличиваться и обостряться особенно потому, что

служилые тяготы возлагались на население без особой осмотрительности,

неумеренно. Не говоря уже о прямых служебных трудах — полевой или осадной

службе, население пограничных городов и уездов привлекалось к обязательному

земледельческому труду на государя. В южных городах на «поле» была заведена

казенная «десятинная» пашня (63). В Ельце, Осколе, Белгороде, Курске

размеры этой пашни при царе Борисе были так велики, что последующие

правительства, даже в пору окончательного успокоения государства, не

решались возвратиться к установленным при Борисе нормам. Собранное с

государственных полей зерно если не лежало в житницах в виде мертвого

запаса, то посылалось далее на юг для содержания еще не имевших своего

хозяйства служилых людей.

Таким образом, то население московского юга, которое служило

правительству в новых городах, не могло быть довольным обстановкою своей

службы. Собранные на службу «по прибору» из элементов местных, из недавних

«приходцев» с севера, эти служилые люди — стрельцы и казаки, ездоки и вожи,

пушкари и затинщики (15) — еще не успели забыть старых условий, которых

сами они или их отцы стремились «избыть» в центральных местностях

государства. Но «избыв» одного зла, этот люд на новых местах нашел другое —

вместо барской пашни нашел казенную, одинаково кабалившую. Если ранее его

врагом представлялся ему землевладелец, то теперь его врагом было

правительство и чиновники, угнетавшие народ тягостной службой и казенной

запашкой. В голодные годы настроение недовольных должно было очень

обостриться, и «прелестные письма» самозванца находили для себя прекрасную

обстановку. Украина легко поднималась на центр, увлеченная возможностью

соединить свою месть угнетателям с помощью угнетенному «истинному

царевичу». В одну «казачью» массу сбились ставшие за Димитрия служилые люди

и «вольные казачия» — военное население укрепленных городков и бродячие

обитатели казачьих заимок, юртов и станов; и вся эта масса двинулась на

север, ожидая соединения с «царем Димитрием» там, где он укажет.

Таким образом, кампания самозванца против Бориса началась сразу на

двух фронтах. Сам самозванец вторгся в Московское государство от Киева и

пошел вверх по течению р. Десны, по ее правому берегу, надеясь этим путем

выйти на верховье Оки, откуда пролегали торные дороги на Москву. В то же

время казачьи массы с «поля» пошли на север «по крымским дорогам»,

группируясь так, чтобы сойтись с самозванцем где-нибудь около Орла или Кром

и оттуда вместе с ним наступать на Москву через Калугу или Тулу.

В Путивле самозванец узнал, что его признали Оскол, Валуйки, Воронеж,

Елец, Ливны. Все «поле» было захвачено движением против московского

правительства, и бояре, стоявшие во главе армии Бориса, должны были

оставить преследование самозванца и к весне отвести войска на север, чтобы

они не были отрезаны от сообщений с Москвою. Бояре отошли к крепости

Кромам, у которой был важный узел дорог, сходившихся здесь изо всего

охваченного восстанием района. В Кромах уже сидели казаки; московские

войска окружили Кромы и заградили выход казакам на север к Москве. Здесь и

образовался надолго фокус военных операций; ни казаки не могли двигаться

вперед, ни Борисовы войска не могли их прогнать из Кром на юг. Так протекла

зима 1604—1605 года. А раннею весною произошло решительное событие: царь

Борис скончался 13 апреля 1605 года.

Прошло только три недели с его смерти, и войско Бориса под Кромами уже

изменило Годуновым и передалось «истинному царю Димитрию Ивановичу». А еще

через три недели семья Бориса была взята из дворца на старый Борисов двор,

где 10 июня были убиты вдова и сын Бориса, а его дочь обращена в поруганную

узницу.

Годуновых не щадили даже после их смерти, и прах их не сразу нашел

место вечного успокоения. Тело Бориса из Архангельского собора, где его

первоначально похоронили, было вывезено в Варсонофьевский монастырь (16) (в

самой Москве), а оттуда отправлено в Троице-Сергиев монастырь, где в конце

концов были погребены и другие члены его семьи.

Сложность и многогранность его деятельности обнаружили во всем блеске

его правительственный талант и его хорошие качества — мягкость и доброту;

но эти же свойства сделали его предметом не только удивления, восторга и

похвал, но и зависти, ненависти и клеветы. По воле рока, злословие и

клевета оказались вероподобными для грубых умов и легковерных сердец и

обратились в средство политической борьбы и интриги. Пока Борис был жив и

силен, интриги не препятствовали ему править и царствовать. Но как только

он в пылу борьбы и в полном напряжении труда окончил свое земное поприще,

интрига и клевета восторжествовали над его семьей и погубили ее, а личную

память Бориса омрачили тяжкими обвинениями. Обвинения, однако, не были

доказаны: они только получили официальное утверждение государственной и

церковной власти и передали потомству загрязненный облик Бориса.

Многие истоки Смуты коренятся в правлении Бориса Федоровича

Годунова. Он взял власть в свои руки еще при царе Федоре

Иоанновиче, неспособном к самостоятельной политической

деятельности. К тому же сестра Годунова Ирина была супругой царя

Федора. В 1598 г. после смерти Федора Иоанновича, не оставившего

наследников, Борис Годунов добился избрания на царский трон,

который занимал до своей смерти в 1605 г. Без изучения взглядов

и политики этого выдающегося деятеля русской истории рубежа

XVI—XVII вв. невозможно разобраться во многих событиях и

коллизиях Смутного времени. Яркая, противоречивая личность царя

Бориса, его драматическая судьба привлекали внимание многих

историков и художников. Достаточно вспомнить соответствующие

страницы книг Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, произведения А.

С. Пушкина, А. К. Толстого, М. П. Мусоргского, запечатлевших его

образ с большой художественной силой. Все они подчеркивают

властолюбие и честолюбие Бориса Годунова, склонность к интригам,

неразборчивость в средствах достижения целей, что предопределяет

трагедию самого царя и его семьи. При этом используется версия

гибели царевича Дмитрия от рук убийц, подосланных Годуновым,

которая в правление Романовых носила официальный характер.

Однако многие историки, специально изучавшие период Смуты, дают

более объективную и всестороннюю характеристику личности и

деятельности царя Бориса. Среди них — С. Ф. Платонов,

заключительные страницы книги которого о Борисе Годунове

приводятся здесь.

1. Пристав — здесь: надсмотрщик, «приставленный» к опальным

в ссылке или в тюрьме, ответственный за их охрану.

2. Белый город — третья система укреплений Москвы (после

Кремля и Китай-города), возведенных в 1586—1592 гг. и

охвативших полукругом кварталы к северу, западу и

востоку от центра столицы. Стены и башни Белого города

были оштукатурены и выбелены известкой, чем, очевидно,

объясняется его название. Белым городом называли также

территорию внутри этих стен. В конце XVIII — начале XIX

в. укрепления были снесены, на их месте возникли

бульвары (ныне — Бульварное кольцо в центре Москвы). В

1591 г. при завершении строительства Белого города была

возведена еще одна линия укреплений из деревянных стен и

башен на земляном валу. Они защищали слободы и кварталы

за пределами Белого города, включая обширный район к югу

от Кремля за Москвой-рекой. Возведенные в течение года,

эти укрепления назывались Скородомом, позднее — Земляным

городом. В настоящее время на их месте проходит Садовое

кольцо. Каменная крепость — астраханский кремль, был

построен в конце XVI в. под руководством зодчих М.

Вельяминова и Д. Губастого.

3. Иван Грозный с целью защиты от набегов крымских татар

предпринял строительство Большой засечной черты

(завершена в 1566 г.), которая проходила к югу от Оки на

широте Тулы, включала крепости, лесные завалы,

частоколы, земляные валы.

4. Курск впервые упоминается еще в 1032 г. С тех пор

неоднократно разрушался завоевателями. В данном случае

речь идет, видимо, о восстановлении города (крепости) в

конце XVI в. То же можно сказать и о Ельце, который

впервые упоминается в 1146 г. Впоследствии он

неоднократно разрушался во время нашествий, в 1395 г. на

него напал среднеазиатский завоеватель Тимур. Прочие

упомянутые здесь города впервые основаны в XVI в. по

мере освоения «Дикого поля» и строительства укрепленных

линий. Большинство из них ныне крупные города

Черноземного центра России. Кромы, которые вошли в

историю также в связи с движением первого самозванца,

восстанием Болотникова, сейчас небольшой поселок в

Орловской обл. Чернявский городок находился на реке

Сосне, выше Ельца; Царев-Борисов — далеко на юге, на

Северском Донце при впадении в него Оскола, близ

современного города Изюма Харьковской обл. Украины.

5. Сакмы — дороги или тропы в степи, по которым двигались

татары во время набегов на южные рубежи Московского

государства.

6. Возможно, имеется в виду церковь (кирха), построенная в

Немецкой слободе, недалеко от Яузы.

7. Густав (1568—1607) —сын шведского короля Эрика XIV,

свергнутого с престола его братом Иоанном III. Находился

в изгнании в Польше, где принял католичество. Но С. М.

Соловьев считает его приверженцем протестантизма

(лютеранства) — господствующей религии Швеции. Принц

Густав побывал также в Германии, других странах, активно

занимался науками. Вместе с ним из Данцига (немецкое

название Гданьска в Польше) прибыла некая Катерина.

«Привязанность» принца к ней С. Ф. Платонов называет

«морганатической», поскольку так именуются и браки особ

королевских или царских фамилий с особами не столь

высокого происхождения. Вступившие в морганатический

брак не обладают правами, принадлежащими членам

царствующего дома.

8. Уже в 1606 г. царевич Дмитрий был причислен к лику

святых, его останки были торжественно перенесены в

Архангельский собор Московского Кремля. Канонизация

Дмитрия, мученически погибшего, по официальной версии,

от рук подосланных Борисом убийц, соответствовала

политическим интересам тогдашнего царя Василия Шуйского,

который хотел застраховать себя от появления новых

самозванцев. Отвечала она и интересам пришедших к власти

в 1613 г. Романовых, которые считали Бориса Годунова

своим врагом и узурпатором престола.

9. Свойственниками называют иногда людей, не состоящих в

кровном родстве, но породнившихся в результате браков

членов своих семей. Романовы, представители одной из

старинных московских боярских фамилий, состояли в

родстве и свойстве с Черкасскими, Сицкими, Шереметевыми

и др. Возвышение этих фамилий происходит в середине и

второй половине XVI в., им удалось существенно потеснить

бояр-княжат, т. е. Рюриковичей и Гедиминовичей, потомков

правивших в различных землях князей, перешедших в XV —

начале XVI в. на службу в Москву. По мнению С. Ф.

Платонова, в борьбе за власть представители новой

дворцовой знати были опаснее для Бориса Годунова, чем

бояре-княжата. В 1601 г. по доносу одного из дворовых

Романовы были обвинены в заговоре против царя Бориса

Годунова и сосланы. Многие из них погибли в ссылке.

Уцелели лишь старший из Романовых Федор Никитич (в

монашестве - Филарет) и его брат Иван.

10. Крепостное право означает прикрепление крестьянина к

земле там, где он жил испокон веку. В данном случае С.

Ф. Платонов имеет в виду бегство крестьян от крепостной

неволи.

11. Среди польских магнатов, поддерживавших авантюру

Лжедмитрия, ведущую роль играл Юрий Мнишек (ум. в 1613

г.) — воевода сандомирский, староста львов-ский и

самборский. Самбор — небольшой город к юго-западу от

Львова.

12. Рубеж Северский — пограничные с Польшей Северские земли,

вошедшие в состав России в начале XVI в. (бассейн Десны

с Черниговом, Брянском, Стародубом, Новгородом

Северским). Значительная часть населения этих земель в

начале XVII в. активно поддержала обоих самозванцев.

13. Приборные служилые люди или служилые люди по прибору —

низшие категории служилых людей (стрельцы, пушкари,

городовые казаки и др.), получавшие за свою службу

жалованье деньгами или «хлебом». Они набирались

(«прибирались») из свободных людей разных сословий.

Ведущая роль на государевой службе принадлежала служилым

людям по отечеству (т. е. по происхождению) — боярам и

дворянам, которым за службу давались земли с

прикрепленными к ним крестьянами.

14. В южных степных районах государственные крестьяне,

имевшие свой надел, были обязаны обрабатывать и

находившиеся там казенные земли (казенная пашня или

десятинная государева пашня). Выращенный хлеб оттуда

поступал в казну и шел на жалованье служилым людям,

находившимся в гарнизонах городов и крепостей по

засечным чертам.

15. Затинщики—служилые люди при затинных пищалях (небольших

орудиях), находившихся за крепостной стеной, т. е. «за

тыном».

16. Варсонофьевский монастырь — небольшой монастырь,

существовавший в Москве в начале XVII в. В нем, по

данным Н. М. Карамзина, находилось родовое кладбище

Годуновых. Но по свидетельству многих других источников,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9