Столыпин как реформатор

Выборге и выступила с антиправительственными призывами, Свеаборгское

восстание, мятеж в Кронштадте и на крейсере "Память Азова" -все это

произошло за считанные дни в июле 1906 г. и потребовало от Петра

Аркадьевича максимального напряжения всех сил.

При этом власти в целом были малоэффективны, а у многих чиновников

просто парализовало волю. С. Н. Сыромятников, близкий сотрудник Столыпина,

в 1906 г. явился однажды к нему утром и застал его в халате. "Вы

нездоровы?" - спросил Сыромятников. "Нет, мне сообщили ночью, что какой-то

крейсер идет бомбардировать Петербург. Я звонил по телефону целую ночь,

пока удалось найти батарею и поставить ее при входе в Неву, чтобы

расстрелять его. По счастью, крейсер ушел в море. Но я не спал всю

ночь"[27]. Кроме премьер-министра не нашлось никого заняться несколькими

пушками!

Подавление забастовок и крестьянских выступлений, применение войск,

расправы с солдатскими волнениями, обуздание печати, ограничения на

деятельность партий и т. д. Звучит все это ужасно. Но что должен был делать

подлинно государственный человек в такой период? Петр Аркадьевич,

безусловно, не мог спокойно сидеть и бездействовать. Восстания были

подавлены, после чего последовали законные репрессии против преступников.

Свеаборгское восстание, например, сопровождалось поразительной

жестокостью, о которой не любили говорить при советской власти. Например,

некоторых офицеров бросили в котлы с кипящей водой. Хороши борцы за

свободу! П. Столыпин потребовал, чтобы всех связанных с восстанием лиц

(примерно 1200 человек), в том числе гражданских, судил военный суд.

Причина очевидна - от финского гражданского суда трудно было ожидать

объективности. Но генерал-губернатор Герард просил отдать гражданских лиц

финским судам для успокоения Финляндии. В конечном итоге Петр Аркадьевич

согласился предать финских гражданских местному суду, но настоял на том,

чтобы судить русских гражданских лиц военным судом.

19 августа 1906 г. в чрезвычайном порядке, по 87-й статье Основных

законов, царским указом было утверждено положение о военно-полевых судах в

местностях, объявленных на военном положении и на положении чрезвычайной

охраны.

Из ведения обычных судебных инстанций изымались дела гражданских лиц,

совершивших преступные деяния "настолько очевидные, что нет надобности в их

расследовании ". На рассмотрение таких дел отводилось не более 48 часов,

приговор приводился в исполнение по распоряжению командующего округом в

течение 24 часов. В состав судов назначались строевые офицеры.

Тогда же были значительно усилены наказания за антигосударственную

пропаганду в войсках. При помощи 87-й статьи Основных законов были изданы

указы об усилении уголовной ответственности военнослужащих за

государственные преступления, о наказаниях за восхваление преступлений, о

наложении на преступников "предупредительных связок" и т. д.

Чрезвычайная мера о военно-полевых судах была принята сразу после

серии покушений, в том числе на семью самого П. Столыпина (взрыв на

Аптекарском острове), но произошло это, по сути дела, по инициативе самого

Николая П, который всегда поощрял крутые меры. Царь хотел их учредить еще в

декабре 1905 г., но С. Ю. Витте тогда сумел отклонить это предложение.

Теперь император жил безвыездно в Петергофе и боялся выйти из

собственного дворца. Такое положение он считал "не только обидным, но прямо

позорным". 14 августа 1905 г. он писал П. А. Столыпину:

"Непрекращающиеся покушения и убийства должностных лиц и ежедневные

дерзкие грабежи приводят страну в состояние полной анархии. Не только

занятие честным трудом, но даже сама жизнь людей находится в опасности.

Манифестом 9 июля было объявлено, что никакого своеволия или

беззакония допущено не будет, а ослушники закона будут приведены к

подчинению царской воле. Теперь настала пора осуществить на деле сказанное

в манифесте.

Посему предписываю Совету министров безотлагательно представить мне:

какие меры признает он наиболее целесообразными принять для точного

исполнения людей непреклонной воли об искоренении крамолы и водворении

порядка.

14 августа Т906 г. Николай.

P. S. По-видимому, только исключительный закон, изданный на время,

пока спокойствие не будет восстановлено, даст уверенность, что

правительство приняло решительные меры, и успокоит всех"[28].

Это письмо принесли П. Столыпину в момент заседания Совета министров

на Фонтанке. Император, по существу, требовал немедленного введения военно-

полевых судов для некоторых видов политических преступлений (терроризм,

вооруженное восстание). Это письмо произвело колоссальное впечатление на

премьер-министра. Оно, по словам В. И. Гурко, расходилось с известным

принципом самого П. Столыпина бороться с революцией исключительно законными

методами. Даже министр юстиции Щегловитов высказывался против таких крутых

мер.

Петр Столыпин сделал все, что от него требовалось, но при обсуждении

указа в Государственном совете лично не выступал.

Взрыв на Аптекарском острове заставил Петра Аркадьевича в какой-то

мере побороть присущую ему гуманность и чрезмерный либерализм. Он изменился

и стал гораздо более жестким по отношению к террористам. Когда ему

говорили, что раньше он рассуждал несколько иначе, он отвечал: "Да, это

было до бомбы Аптекарского острова, а теперь я стал другим человеком". С

этого времени он подавил в себе чрезмерную мягкость, которую ранее часто

проявлял, например, в Саратове. Личная трагедия заставляет человека многое

передумать.

13 марта 1907 г. в Государственной думе Петр Столыпин четко

сформулировал свою позицию: "Государство может, государство обязано, когда

оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные

законы, чтобы оградить себя от распада. Это было, это есть, это будет

всегда и неизменно. Этот принцип в природе человека, он в природе самого

государства. Когда дом горит, господа, вы вламываетесь в чужие квартиры,

ломаете двери, ломаете окна. Когда человек болен, его организм лечат,

отравляя его ядом. Когда на вас нападает убийца, вы его убиваете. Этот

порядок признается всеми государствами[29]". Эти слова - квинтэссенция

позиции настоящего патриота и государственника, решительного человека.

С другой стороны, П. Столыпин отказался даже рассматривать вопрос

политических заложников, - предлагалось не казнить уже осужденных до

совершения их друзьями новых актов терроризма. Некоторые чиновники, включая

В. И. Гурко, считали Петра Аркадьевича тогда слишком либеральным. А со

стороны противников режима раздавались обвинения в кровожадности и

жестокости.

Широкомасштабное применение Указа от 19 августа 1906 г. началось

тотчас после его подписания. Безусловно, что в иных случаях были допущены

перегибы и даже пострадали невинные. Но кто-то должен был брать на себя

ответственность и спасать страну. А были и руководители типа командующего

Казанским военным округом генерала И. А. Карасса, которые, не желая

пачкаться кровью, не утвердили ни одного смертного приговора. Однако не

подлежит сомнению, что указ сыграл решающую роль в умиротворении страны.

Можно сказать даже больше: одним из главных достижений П. Столыпина на

посту премьер-министра было именно усмирение революции. Как бы ни пытались

это отрицать некоторые советские историки, утверждающие, что все было

сделано до Столыпина.

Революция быстро пошла на спад. П. Столыпин, на самом деле, предлагал

отменить военно-полевые суды уже в феврале 1907 г., но не добился этого.

Тогда был разослан секретный циркуляр, предписьюавший властям

воздерживаться от увлечения полевой "юстицией". Наконец военно-полевые суды

были автоматически отменены 20 апреля 1907 г. после всего семи месяцев

существования, так как правительство не стало вносить соответствующий указ

в Думу. Лишь на окраинах империи они сохранились до 1908-1909 гг., а в

центральной части России террористами занимались обычные военно-окружные

суды.

Об отношении Петра Аркадьевича к революции хорошо свидетельствуют его

слова, произнесенные 1 ноября 1907 г. в Государственной думе: "Для всех

теперь стало очевидным, что разрушительное движение, созданное крайними

левыми партиями, превратилось в открытое разбойничество и выдвинуло вперед

все противообщественные преступные элементы, разоряя честных тружеников и

развращая молодое поколение.

Противопоставить этому явлению можно только силу. Какое-либо

послабление в этой области правительство сочло бы за преступление, так как

дерзости врагов общества возможно положить конец лишь последовательным

применением всех законных средств защиты "[30].

Мне кажется, что, как обычно, Петр Столыпин высказался предельно

красноречиво и точно.

6.Столыпин и смертная казнь.

В наше время многие играют в либеральные игры вокруг отмены смертной

казни и идеи высшей гуманности. В результате мы имеем случаи, когда матерых

убийц десятилетиями кормят за счет родственников их жертв. Цивилизация

дошла до той степени, что в современной Великобритании профессионального

террориста, пролившего кровь стражей правопорядка, освобождают через четыре

года после ареста, а пожилого фермера, застрелившего грабителя, проникшего

к нему в спальню, приговаривают к пожизненному заключению (2000 год).

Мне такое правосудие не нравится. Вот и А. Солженицын теперь выступает

за смертную казнь для террористов. И мне кажется, что Петр Аркадьевич

согласился бы, так как у него было обостренное чувство справедливости и

уважения к закону. При этом сам Петр Столыпин никогда не был кровожадным

человеком и даже долго считался типичным либералом.

К мысли о необходимости применять смертную казнь в рамках закона его

привел разгул революционного терроризма. Как уже говорилось, число убитых

революционерами официальных лиц во много раз превышало число жертв

подавления революции. П. Столыпин требовал самых суровых мер и не одобрял

ненужного либерализма, стремления некоторых официальных лиц уменьшить

количество смертных приговоров в ущерб поддержанию общественного порядка и

спокойствия. Быть добреньким существенно проще и популярнее, недаром в тот

период Столыпина заваливали письмами и телеграммами множество знаменитых

людей из разных стран мира1.

Наиболее часто взгляды Петра Столыпина о смертной казни исследуют на

основе его негодующих писем 1908 г. великому князю Николаю Николаевичу,

главнокомандующему войсками гвардии и Петербургского военного округа, с

жалобами на излишнюю мягкотелость генерала М. А. Газенкампфа в подавлении

революции. Гуманный Николай Николаевич деликатно передоверил право

утверждать приговоры военно-полевых судов своему заместителю М. А.

Газенкампфу. Судя по этим письмам, кабинетный военный теоретик Газенкампф,

волею судьбы попавший на такую должность, сильно колебался и нервничал.

27 января 1908 г. П. Столыпин пишет великому князю письмо о

необходимости неуклонного применения всей строгости закона против наиболее

опасных преступников, уличаемых в нападении на должностных лиц, полицию и

войска. Он поясняет свою позицию: "...так как допущенная в одних случаях

снисходительность - в других может порождать мысль о неуместности строгой

кары, которая таким образом из неизбежного, законного последствия

содеянного зла превращается как бы в излишнюю жестокость".[31]

Далее П. Столыпин пишет, что не мог не обратить внимания на широкое

применение генералом М. А. Газенкампфом права смягчения наказания

осужденным. За последние три месяца был приведен в исполнение лишь один

приговор, а в девятнадцать случаях смертный приговор был изменен на

каторгу, из них тринадцать по особым ходатайствам военно-окружного суда. 4

февраля 1908 г. генерал Газенкампф представил великому князю Николаю

Николаевичу рапорт, в котором он попытался оправдаться. По тринадцати

случаям он говорит, что лишь уважил прошение суда. Затем он утверждает, что

было лишь пять других случаев помилования, причем речь шла о мелких

грабителях, не совершавших убийств.

Далее Газенкампф формулирует свое кредо: "Беспощадная смерть

политическим и уголовным злодеям; помилование всем неуравновешенным,

увлеченным на путь преступления вихрем революции и вызванного ею настроения

"[32]. И тут же он критикует П. Столыпина за то, что в 1906 г. тот приказал

не казнить людей, изобличенных в приготовлении бомб, так как это не

соответствовало закону! По закону казнили только "метателей" бомб. Мы не

знаем реакции великого князя, но уже 10 февраля 1908 г. Петр Столыпин снова

пишет Николаю Николаевичу, что он не удовлетворен объяснениями генерала М.

А. Газенкампфа. Причем с доводами Столыпина трудно не согласиться.

Например, зачем давать генералу особые права утверждения приговоров,

если он постоянно устраняется от принятия решений и автоматически

удовлетворяет все ходатайства военно-окружных судов ?

Не согласен Петр Аркадьевич и с тем, что грабители и мародеры должны

иметь право на снисхождение в чрезвычайной ситуации. Нас ведь не удивляют

расстрелы мародеров в военное время? Революция в тот момент[33] для

государства была опасней войны. Смуту надо было выжигать каленым железом, а

не миндальничать. Конечно, подбор фактов для П. Столыпина чиновники

первоначально сделали не слишком удачно, но теперь он приводит и другие

факты чрезмерного снисхождения Газенкампфа. Например, 24 августа 1907 г. он

заменил смертную казнь студенту Резцову на заключение на три года в

крепости за убийство городового. Даже сегодня такое решение выглядит

странным, а генерал М. А. Газенкампф на полях письма Столыпина написал, что

Резцов лишь отстреливался, а не стрелял умышленно. Хорошо оправдание!

Поразительно!

Были и другие случаи милости генерала Газенкампфа по отношению к

лицам, покушавшимся на убийство городовых и других официальных лиц. Генерал

при этом ссылается на раскаяние преступников как основание для помилования!

После революции эти два письма П. Столыпина публиковались как

свидетельство его "кровожадности", хотя, на самом деле, они говорят о его

понимании долга чиновника перед государством. Петр Аркадьевич считал всех

обязанными применять всю строгость закона против преступников, особенно

покушающихся на жизнь полицейских и других государственных служащих.

Особенно возмутило его смягчение кары лицам, покушавшимся на жизнь

городовых. "Исходу этих дел я не могу не придать особого значения, опасаясь

деморализующего влияния слабости репрессий именно в этих случаях на чинов

полщии, нравственная поддержка коих при несении ими столь тяжелой службы

является прямой обязанностью правительства "[34].

С другой стороны, если по закону не была предусмотрена смертная казнь

для создателей и хранителей бомб по заказу террористов, то применять ее он

отказывался, даже понимая колоссальную вину этих людей. Закон был для П.

Столыпина превыше всего, и упреки Газенкампфа не обоснованы.

Петр Столыпин был последовательно суров и непреклонен к преступникам и

в других случаях. Например, в декабре 1906 г. приговорили к повешению неких

Березина и Воробьева - участников неудачного покушения на московского

генерал-губернатора Ф. В. Дубасова. Сам адмирал ходатайствовал о смягчении

наказания молодым преступникам (возможно, чтобы предотвратить будущие

покушения на себя). Николай П, как обычно, колебался.

Тогда Петр Аркадьевич письменно ответил царю:

"Ваше Императорское Величество. Если долг генерал-губернатора Дубасова

побудил его просить милости для покушавшихся на его жизнь, то мой долг

ответить на вопрос Ваш "Что Вы думаете?" всеподданнейшею просьбой

возвратить мне его письмо и забыть о том, что оно было написано.

Мне понятно нравственное побуждение Дубасова, но когда в Москве

мятежники покушались на чужие жизни, не он ли железною рукою остановил

мятеж?

Тяжелый, суровый долг возложен на меня Вами же, государь. Долг этот,

ответственность перед Вашим Величеством, перед Россиею и историею диктует

мне ответ мой: к горю и сраму нашему лишь казнь немногих предотвратит моря

крови; благость Вашего Величества да смягчает отдельные, слишком суровые

приговоры, - сердце царево - в руках Божьих, - но да не будет это плодом

случайного порыва потерпевшего! Министр внутренних дел

Столыпин. 3 декабря 1906г."[35].

Это письмо П. Столыпина демонстрирует его подлинно государственную

позицию, готовность брать на себя ответственность, полное отсутствие часто

приписываемой ему кровожадности. В наше время взгляды на справедливость и

правосудие так сильно изменились, что многим трудно понять ситуацию в

начале двадцатого века и мотивы П. Столыпина, принимавшего на себя

ответственность за репрессии против террористов.

Сама по себе смертная казнь - отвратительное явление. Но, с другой

стороны, смертная казнь - исключительная мера наказания, необходимая в

исключительной ситуации для защиты государства и граждан. Сегодня

газенкампфов больше, и мы не защищаем себя и своих детей. Убийцы чувствуют

себя безнаказанными, а иногда быстро выходят на свободу и снова убивают. Я

против смертной казни за любые преступления, кроме насилия. В мирное время

смертная казнь нужна для убийц, насильников и, возможно, распространителей

наркотиков при отсутствии малейших сомнений в вине. К ним не могут

применяться цивилизованные мерки. Гуманность по отношению к ним

несправедлива, дискриминирует здоровое большинство общества.

Думаю, что Петр Аркадьевич со мной согласился бы. А либералы, играющие

(или делающие вид) в гуманность, усердно распространяют фальшивые доводы

против смертной казни, стремятся походить на деградирующие в моральном

отношении зарубежные страны. Там уже многое доведено до абсурда, и права

террористов, извращенцев, педофилов и убийц защищены лучше, чем права

добропорядочных граждан.

Что, по вашему мнению, должно делать любое правительство, у которого

каждый божий день убивают губернаторов и градоначальников, генералов и

полицейских? Под угрозой находилось само существование государственной

власти - так масштабен был террор. Действия Столыпина были оправданы

ситуацией, основаны на законе и никогда не переходили границу разумного.

В научной литературе приводятся такие данные - в 1906-1909 гг., по

максимальной оценке, 5946 должностных лиц погибли от рук революционеров. За

тот же период к смерти было приговорено максимум 5086 человек. Арифметика

не в пользу критиков П. Столыпина. Надо сказать, что это "советские"

данные. Известный правый член Госдумы от Бессарабской губернии В. М.

Пуришкевич собирал данные о политических убийствах и даже издал библиотечку

из нескольких томов под названием "Книга Русской Скорби", для которой

Васнецов и некоторые другие патриотические художники делали заглавные

листы.

Он не довел свою работу до конца, но заявлял в Госдуме, что, по его

подсчетам, общее число убитых, раненых и искалеченных революционным

террором определяется в двадцать тысяч человек.[36]. В ответ кадеты и

прочие левые элементы распространяли свои данные об уничтожении властями в

1905-1906 гг. четырнадцати тысяч человек, участников революционных

выступлений, но без малейших доказательств. Такие крайние оценки вряд ли

стоит принимать в расчет.

По более точным данным, военно-полевыми судами и постоянно

действовавшими военно-окружными судами с 1905 г. по март 1909 г.

приговорено к смертной казни 4 797 человек, повешено и расстреляно 2 353

человека (другие данные - 2694 или 2825).

Собственно военно-полевыми судами за период с августа 1906 г. по

апрель 1907 г. включительно было приговорено к казни 1102 террориста. С

1907-1908 гг. число казней, решение о которых принималось военно-окружными

судами, стало последовательно снижаться. Согласно данным, доложенным М. М.

Боровитиновым на Вашингтонском тюремном конгрессе (1910), в 1906 г. казнили

144 человека, в 1907 г. - 1139, в 1908 г. - 825, в 1909 г. - 707[37].

Вместе с тем только в 1906 г. революционеры совершили убийство 1126

официальных лиц (еще 1506 человек было ранено), а в 1907 г. эти цифры

удвоились. Приводятся и такие данные: в 1905-1907 гг. - 9000 жертв

революционеров, в период с 1908 г. до середины 1910 г. - еще 7600

жертв[38]. Кроме того, в эти годы революционерами были совершены многие

сотни вооруженных ограблений для пополнения партийной кассы.

Комментарии, как говорится, излишни. Очевидно, что действия

государства по защите от революционного террора нельзя назвать массовыми

репрессиями.

Террористическая традиция уже давно существовала в России -

народнические кружки, народовольцы, эсеры, - и это создавало хорошую почву

для попытки развала государства. Любопытно, что зараза анархизма,

терроризма была характерна в то время и для многих других стран (где также

было много политических убийств), но не в тех масштабах, как в России.

Налицо было какое-то коллективное помешательство: максималисты,

анархисты, эсеры убивали, социал-демократы - экспроприировали. Либералы

лицемерили и считали террор отчасти оправданным. В обществе убийцы часто

выглядели героями, и либеральные интеллигенты восхищались кровавыми

убийцами. Как тут не провести параллель с С. Ковалевым, К. Боровым и иными

нынешними либералами и чеченскими террористами. С матерями погибших от рук

террористов они не стремятся общаться, но сочувствуют убийцам. Как

действовал бы сегодня П. Столыпин?

В качестве примера политической близорукости и даже аморальности

интеллигенции в то время можно привести историю о том, как один столичный

сатирический журнал откликнулся на убийство генерала В. В. Сахарова в 1905

г. "шуткой": "Саратовская губерния объявлена неблагополучной по диабету

(сахарная болезнь). Там уже наблюдался один смертный случай". Мерзость!

Что должен делать премьер-министр, на дачу которого через несколько

дней после назначения приносят несколько бомб, которые убивают 29 и калечат

еще 25 человек, включая случайных прохожих и его детей (дочь и сына) самого

П. Столыпина? Кровожадность революционеров не знала предела.

По сравнению с большевиками, уничтожившими миллионы невинных

российских граждан, действия П. Столыпина и царского правительства выглядят

почти верхом либерализма и вполне обоснованы. Не думаю, что кто-то на его

месте мог в тот момент найти другой путь. Государство обязано уметь

защищаться. Если государство не умеет защищаться, то оно исчезает. Так

исчезла императорская Россия.

По существу, страна была на военном положении, жизнь строилась по

законам военного времени. В ее рамки укладывалась и смертная казнь, и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10