Ф. Хайек и основные положения его критики социализма

племя, в каких условиях жило племя и так далее. Сказать, что было так, а не

иначе - будет неверно. Все вышесказанное - лишь предположения. Точно можно

сказать одно: развитие индивидуализированной собственности - это

необходимое предварительное условие развития торговли, а также более

крупных, основанных на взаимном сотрудничестве, структур.

Во все времена в разных уголках Земли к собственности относились по-

разному. Однако именно этот институт послужил основой для хозяйственного

развития и процветания народов. Уместно вспомнить слова Генри Самнера Мена,

которые приводит Хайек в качестве эпиграфа к одной из глав своей книги

"Пагубная самонадеянность": "Никто не вправе нападать на

индивидуализированную собственность и говорить, что он ценит цивилизацию.

История обеих неразрывна".

Кто же впервые заговорил о традиции собственность? Хайек утверждает,

что это были греки, особенно философы-стоики с их космополитическим

мировоззрением. Эту идею развили римляне.

Как относились к собственности древние? Неоднозначно. Например,

спартанцы не признавали индивидуальной собственности, разрешая и даже

поощряя воровство. В последние годы существования республики и первые

столетия империи Рим дал миру прообраз частного права, основанного на

индивидуализированной собственности. Упадок же Рима произошел тогда, когда

центральная власть стала вытеснять частную инициативу.

Если проследить историю человечества, а именно, экономическую историю

цивилизаций, то можно увидеть, следующую закономерность - частная

собственность, обладая многочисленными преимуществами, являлась (и

является) необходимым условием процветания народов. В то же время, когда

свобода искоренялась путем отмены института частной собственности (а

точнее, индивидуализированной собственности), цивилизация приходила в

упадок или же ее завоевывали другие народы, более агрессивные и

воинствующие. Эта тенденция сохраняется и на сегодняшний день: если нет в

государстве хозяев, людей, имеющих в своей собственности землю, капитал и

работающих с ними, отвечающих за их эффективное распределение и

использование, то говорить о стабильности подобного государства не

представляется возможным.

Хайек обращает внимание на то, что там, "где нет собственности, там

нет и справедливости". В подтверждение этой мысли он приводит слова Джона

Локка: "Положение "Где нет собственности, там нет и справедливости" столь

же достоверно, как и любое доказательство у Евклида; ибо, если идея

собственности есть право на какую-нибудь вещь, а идея, которой дано

название "несправедливость", есть посягательство на это право или нарушение

его, то ясно, что, коль скоро эти идеи установлены таким образом и связаны

с указанными названиями, я могу познать истинность этого положения так же

достоверно, как и того, что три угла треугольника равны двум прямым"[5,

c.61]. Вскоре после этого (а вышеприведенное высказывание датируется 1690

годом) Монтескье пришел к выводу, что именно торговля способствовала

распространению цивилизации и смягчению нравов среди варваров Северной

Европы.

Говоря о собственности, Хайек цитирует "Исследование о принципах

морали" Д.Юма, представляющее собой сжатое изложение третьей книги

"Трактата о человеческой природе". Хайек пишет: "Юм отчетливо видел,

насколько эти идеи связаны со свободой и насколько максимум свободы для

всех требует равных ограничений свободы каждого посредством того, что он

называл тремя "основными естественными законами": о стабильности

собственности, о передаче последней посредством согласия и об исполнении

обещаний... Юм не совершил ошибки, позднее столь распространенной, и не

смешал два различных значения понятия свободы: первое, курьезное, которое

предполагает, что живущий в одиночестве индивид в состоянии быть свободным,

и второе, которое подразумевает, свободными могут быть живущие вместе люди,

сотрудничающие друг с другом. С точки зрения более развитых форм подобного

сотрудничества, только абстрактные правила собственности, то есть правила,

имеющие силу закона, гарантируют свободу"[5, c.20]. Итак, Ф.Хайек полностью

согласен с Адамом Фергюсоном, который утверждает: "Должно быть совершенно

очевидно, что собственность - это условие прогресса".

На сегодняшний день существует огромное разнообразие форм и объектов

собственности. И нельзя сказать, что они уже прекратили свое развитие.

Стоит обратить внимание на еще один аспект, касающийся собственников и

несобственников. Хайек считает: "Социализм приучил многих к тому, что можно

предъявлять права независимо от своей роли, от своего участия в поддержании

системы. В сущности, социалисты, если поглядеть с точки зрения моральных

норм, создавших расширенный порядок цивилизации, подстрекают людей к

нарушению закона"[5, c.259]. Такие взгляды породили тунеядство. Где еще,

как не в социалистическом государстве, возможен лозунг: "От каждого по

способностям - каждому по потребностям". Заметьте, каждому - по

потребностям, а не по труду. Где же тогда хваленая справедливость? Где

стимул для хорошей работы? Где стимул для развития экономики, внедрения

новых идей? В обществе, где царит подобное отношение к собственности и

труду, теряется не просто экономическая эффективность, теряется

элементарное желание работать. Ведь среди людей мало таких, которые будут

просто так, практически за спасибо (а спасибо, они уж точно знают, получат

в любом случае) отдавать свои силы и энергию работе. Зачем же

усердствовать, ведь все всё равно получат свою заработную плату.

Социалисты часто выдвигают следующий аргумент против собственности -

институт собственности носит эгоистический характер, то есть это выгодно

только тому, у кого что-то есть. И вообще, социалисты считают, что

собственность искусственно придумали те, кто, приобретя что-то в свое

владение, захотел исключить других из права пользования и распоряжения этой

вещью только из-за эгоистических побуждений и ради собственной выгоды. В

связи с данными положениями стоит упомянуть Жан-Жака Руссо. Этого

мыслителя часто относят к иррационалистам и романтикам. Его идеи имели

огромное влияние на социалистов. Его взгляды были восприняты фактически как

откровение. Руссо говорил о том, что людям хотелось слышать, во что

хотелось верить. Но он забыл и вынудил других забыть о том, что свобода как

политический и экономический механизм возникла не из стремления людей к

свободе в смысле избавления от ограничений, но из их стремления отгородить

какую-то безопасную сферу индивидуальной жизни. Руссо не учитывает того,

что правила поведения - это неизбежное ограничение. Руссо рисовал

идеальными условия жизни дикаря, первобытного человека. Он говорил, что

только тогда человек мог быть свободным и распоряжаться собой, своими

силами, своей энергией и временем, своей жизнью по своему усмотрению. Но

этот вопрос уже затрагивался выше. Абсурдно говорить о свободе того, кто не

вправе, да и не в состоянии, жить отдельно от группы и кто всю жизнь

борется просто за свое выживание. Не за лучшую жизнь, не за какие-то

удобства, а просто за существование. Жизнь первобытного человека была

крайне тяжелой. Все было против него, за все нужно было бороться в прямом и

переносном смысле слова. Если же ты не мог бороться, то ты погибал. Поэтому

времени думать о том, свободен ли ты или нет, просто не было. Да и вообще

этот вопрос не возникал: что такое свобода для того, у кого все силы уходят

на то, что бы выжить? Вот он и не думал о столь высоких материях. Он сыт,

жив, ему тепло - значит, хорошо. Остальное не важно. В этом было счастье

дикаря. Вот к чему, получается, призывает Руссо.

Хайек пишет: "Руссо выдал интеллектуальную лицензию на

пренебрежительное отношение ограничениям, налагаемым культурой, на

правомерность попыток обрести "свободу" от ограничений, способствовавших

возникновению самой свободы, и на то, чтобы эти нападки на фундамент

свободы звались "освобождением". После этого собственность становилась все

более подозрительной, и ее уже не всюду признавали ключевым фактором

создания расширенного порядка. Все чаще и охотнее стали высказываться

предположения, что правила, регулирующие разграничение и передачу

индивидуализированной собственности, можно заменить принятием

централизованных решений об ее использовании"[5, c.89].

Почему еще собственность неприменима с точки зрения социалистов? Если в

обществе существует частная собственность, то невозможно планировать жизнь

всего государства, так как нельзя спланировать действия многих людей,

которые неподотчетны одному центральному органу. Но вообще, возможно ли

планирование? По мнению Хайека, "то, что нельзя узнать, нельзя и

планировать". Он говорит о том, что "широко бытовало мнение, будто

централизованная плановая экономика обеспечивает не только "социальную

справедливость", но еще и более эффективное использование экономических

ресурсов. Это представление на первый взгляд кажется в высшей степени

разумным. Однако в нем не учитываются следующие факты: совокупность

ресурсов, которая должна быть отображена в подобном плане, просто-напросто

никому не может быть известно, и потому не поддается централизованному

контролю… Децентрализованный контроль над ресурсами, контроль посредством

индивидуализированной собственности, приводит к выработке и использованию

большого количества информации, чем это возможно при централизованном

управлении" [5, c. 149].

Но вернемся к вопросу об эгоистическом характере собственности. Вот что

по этому поводу думает Хайек: "В этих представлениях не учитывается, что

величина нашего совокупного продукта так значительна только потому, что

рыночный обмен собственностью, принадлежащей отдельным лицам, позволяет нам

при распределении ресурсов, которыми эти лица владеют, использовать широко

рассеянное знание о конкретных фактах. Рынок - это единственный доступный

способ получить информацию, позволяющую индивидам судить о сравнительных

преимуществах того или иного употребления ресурсов, о которых у них имеются

непосредственные знания и, используя которые, они, независимо от своих

намерений, служат потребностям далеких, незнакомых им людей. Рассеянность

этого знания представляет собой его сущностную характеристику, и его

невозможно собрать вместе и вручить властям, вменим им в обязанность

создания продуманного порядка. Таким образом, институт

индивидуализированной собственности не является эгоистическим. Точно также

он и не был и не мог быть "введен" для навязывания воли собственника

остальным людям. Скорее, он выгоден "вообще", поскольку предает функции

управления производством и рук нескольких индивидов (которые, каковы бы ни

были, их претензии, обладают ограниченным знанием) процессу - расширенному

порядку, способному обеспечивать максимальное использование знания всех,

благоприятствуя, таким образом, не владеющим собственностью почти в той же

мере, в какой и тем, кто и ею владеет"[5, с. 136].

Итак, из всего вышесказанного видно, что общество, отвергающее

индивидуализированную собственность, не принимающее ее основных принципов и

морали, отвергает и свободу, и возможность процветания всех и каждого в

отдельности. Именно поэтому господство государственной собственности в

социалистическом обществе не привело (да и не могло по сути своей привести)

ни к чему хорошему.

3.3 Пагубная самонадеянность

С самых юных лет, еще даже не со школьной скамьи, а скорее уже с

детского сада, людям говорят о социалистическом обществе, о величии разума

человека, о том, что человек - это звучит гордо. Нисколько не пытаясь

умалить значимости каждого, стоит задать вопрос: "Откуда столько

самонадеянности? Настолько ли человек совершенен, обладает ли он всей

необходимой информацией, чтоб создать самому наиболее эффективный

порядок?".

Сама история отвечает нам на эти вопросы. Мы видим и роль личности в

определенные моменты, и то, что довольно часто ход истории как бы независим

от воли людей. Человеку дано очень много от рождения. Биологи, психологи,

врачи говорят, что мы не расходуем и четверти заложенного в нас. Наш

потенциал велик, но мы используем лишь незначительный его процент. Это

обусловлено физиологией. Кто-то мог бы сказать, что так решила природа.

Но вернемся к Фридриху Хайеку. "Пагубная самонадеянность" - это

последняя работа профессора. В книге подводится итог более чем полувековым

размышлениям над природой необычайной и губительной для человечества

популярности социалистических идей в XIX и XX веках, а также причинами,

которые сделали неизбежным провал всех и всяческих проектов - построение

социалистического общества.

"На протяжении всего своего исследования Хайек с позиций экономиста и

эволюциониста рассматривает происхождение, природу, отбор и развитие не

согласующихся друг с другом этик: этики социализма и этики рыночного

порядка; он подробно рассказывает об источниках той мощи, которую дарит

человечеству "расширенный рыночный порядок" (как он его называет),

закладывающий основы нашей цивилизации и способствующий ее развитию.

Подобно Фрейду с его "Неудовлетворенность цивилизацией" Хайек взвешивает -

хотя его выводы совершенно отличны - как выгоды, так и издержки, связанные

с развитием цивилизации, а, кроме того, оценивает последствия, которыми

чревато крушение рыночного порядка" [5, c. 8].

"Основная идея книги Хайека, выраженная в ее названии, состоит в том,

что "пагубную самонадеянность реформаторов, и, прежде всего социалистов,

он усматривает в преувеличении ими роли разума в общественном развитии, в

силу чего они считают возможным вмешиваться в спонтанный ход общественной

эволюции. … моральные нормы и традиции, а не интеллект и расчетливый разум,

позволили людям", - отмечал он, - "подняться над уровнем дикарей".

Характерно, что к нормам морали он относит, "в частности, наши институты

собственности, свободы и справедливости". Хайек осуждает эту пагубную

самонадеянность, трактуя ее как представление о способности человека

"лепить" окружающий мир в соответствии со своими желаниями"[7,

с. 69].

Итак, как мы видим, Хайек исходит из ограниченности человеческого

знания. Человеческое сознание в большей мере основывается на подражании,

нежели на интуиции и разуме. Большую часть знания дает нам не

непосредственный опыт или наблюдение, а непрерывный процесс "пропускания

через себя" усваиваемых традиций - процесс, необходимым условием которого

является признание и соблюдение отдельной личностью нравственных традиций,

не поддающихся обоснованию с позиции общепринятых теорий рациональности.

"Можно в определенной степени понять связь между явлениями, но нельзя

управлять ими. Экономическая наука едва способна сформулировать прогнозы,

она в состоянии лишь описывать типы событий, намечать тенденции".

Итак, в чем же состоит пагубная самонадеянность по мысли Хайека:

1. в том, чтобы считать, что способности и навыки исходят

преимущественно от разума. Хайек пишет: "Наш разум - такой же

результат процесса эволюционного отбора, как и наша мораль. Только

он является продуктом несколько иной степени развития, нежели

мораль, так что не следует полагать, будто наш разум находится по

отношению к ней критической ступени, и что силу имеют только те

нравственные правила, которые санкционированы разумом"[5, с. 41];

2. в том, что плоды эволюции всегда могут быть усовершенствованы

изобретательностью человека. В чем же, по мнению Хайека,

несостоятельность данного взгляда: "Мы фактически способны

осуществлять упорядочение неизвестного, только вызывая его

самоупорядочение. Имея дело с окружающей нас материальной средой, мы

иногда действительно можем достигать поставленных целей, но не

пытаясь осмысленно вкладывать имеющиеся элементы в желательный нам

порядок, а полагаясь на самоупорядочивающиеся причины природы… Чтобы

подтолкнуть самоформирование определенных абстрактных структур

межличностных отношений, нам нужно сохранять как опору какие-то

самые общие условия, не препятствуя при этом отдельным элементам

находить и занимать свое место в более обширном порядке. Самое

большее, что мы можем сделать для содействия данному процессу, - это

вводить только те элементы, которые подчиняются обязательным

правилам. Чем сложнее структура, появление которой мы добиваемся,

тем жестче границы для нашего вмешательства" [5, с. 145];

3. в том, что в данной идее заложен возврат к господству природных

инстинктов вместо прививаемых ограничений. Но ведь ограничения,

сужая выбор средств, "которые каждый индивид вправе использовать для

осуществления своих намерений, … необычайно расширяют выбор целей,

успеха в достижении которых каждый волен добиваться" [5,

с. 88];

4. в том, что считают, что человечество может пересоздать мир по своему

желанию (как же близка была эта идея социалистам. Ведь недаром же

известные слова "мы наш, мы новый мир построим" стали чуть ли не

лозунгом реформаторов социализма). Если бы это было действительно

так, то исчезла бы (была бы подавлена) дифференциация, возникающая в

результате везения одних и невезения других, а, следовательно,

процесс открытия новых возможностей было бы почти полностью

обескровлен. "В таком мире мы были бы лишены тех сигналов, которые

одни только и могут указать каждому из нас, что следует предпринять,

чтобы через тысячи изменений в условиях нашей жизни поддерживалось

течение потока производства и, по возможности, его возрастание"[5,

с. 131].

Как видно из всего вышесказанного, пагубная самонадеянность, лежащая в

основе идей социализма, является именно той ложной предпосылкой, благодаря

которой и теория не может быть верной. Так стоит ли снова обманываться и

тосковать о той системе, которая изначально была ложной?

3.4 Идея планомерности

На всем вышеперечисленном критика Хайеком социализма не заканчивается.

Хайек обращает свое внимание на идею планомерности, которая чрезвычайно

широко распространена в социалистических государствах. Но обо всем по

порядку.

Выполнение плана, перевыполнение, пятилетка - эти слова хорошо знакомы

всем, кто жил в социалистических государствах. Каждые пять лет люди ждали

очередного плана (обычно после его принятия его печатали в газетах), чтобы

узнать, как они будут жить в вообще-то трудно обозримом будущем (пять лет -

это не месяц, не два, это очень большой срок, в течение которого все может

не раз измениться). Люди узнавали, что их ждет, к чему надо стремиться. Но

разве можно охватить такой огромный объем информации, учесть все

необходимые факты (а зачастую эти факты неизвестны) в одном, пусть даже

тщательно разработанном плане? Как можно решить на несколько лет вперед,

какие потребности будут у людей, в чем они будут заключаться? Какие затраты

и в каком объеме будут необходимы для удовлетворения этих потребностей?

Ясно, что это практически неосуществимая задача для простых смертных, пусть

даже и занимающих высокие посты в государстве. Выше уже говорилось об

ограниченности разума, о невозможности учета всех факторов сознательно.

Поэтому повторяться не стоит.

В чем же состояла критика Хайеком идеи планомерности? По мнению Хайека,

планомерность нарушает естественный ход событий. Общество развивалось,

подобно сходным процессам в биологии, в процессе естественного отбора.

Эволюция проходила отнюдь не гладко, поскольку силы, призванные охранять

правила поведения, обычно противодействовали, а не способствовали

вступившим в противоречие с устоявшимися взглядами на то, что считать

правильным и верным. Что в экономической жизни общества наилучшим образом

отражает действие механизма, подобного процессу естественного отбора?

Конечно же, это механизм конкуренции, который, если и не критикуется яро,

то и не принимается социалистами. Существует расхожее мнение, что

"сотрудничество лучше конкуренции". Здесь под сотрудничеством понимается

кооперация усилий, действий многих людей для достижения конкретных целей.

"Сотрудничество, как и солидарность, предполагает большую степень согласия,

как по поводу целей, так и по поводу средств их достижения. Оно имеет смысл

в малой группе, члены которой обладают сходными привычками, знаниями и

представлениями о своих возможностях. Оно едва ли имеет какой-либо смысл,

когда проблема заключается в приспособлении к незнакомым обстоятельствам.

Однако в основе координации усилий в рамках расширенного порядка лежит

именно приспособление к неизвестному. Конкуренция представляет собой

процедуру открытия, узнавания нового - процедуру, присущую эволюции во всех

ее формах, заставляющую человека помимо собственной воли вписываться в

новые ситуации. И именно за счет возрастающей конкуренции, а не за счет

солидарности повышается постепенно эффективность"[5, с.38].

Чтобы конкуренция достигла своих целей, ее участники должны подчиняться

определенным правилам, а не прибегать к силе. А план - разве это не

насилие, не тот путь, шаг влево или вправо от которого считается побегом и

неизбежно карается?

Но стоить сказать еще несколько слов о конкуренции, чтобы лучше понять

позиции Хайека. Ранее уже говорилось о неэффективности управления, точнее,

регулирования и контроля экономики государством. Главный виновник

Страницы: 1, 2, 3, 4