Эволюция семейных ценностей американской семьи 19 века

могла прибегнуть к судебному разбирательству ни по какому поводу, или

подать на развод. [12, 9]

Кирьянова продолжает: «… не только закон, но и буржуазная идеология

закрепляла и оправдывала дискриминацию женщины, провозглашала ее

неполноценность.» [12 ,9]

Эффективным проводником этих взглядов была религия. Мы согласны с

мнением Кирьяновой о преимущественно подчинительной роли женщины в семье

той эпохи, так как устойчивость такого социального статуса постоянно

стимулировалось религией.

Бремя религиозной деятельности было возложено на женщин, которые

несли его под опекой мужчин-священнослужителей, — покорная женщина являлась

символом христианской добродетели, мужское же начало ассоциировалось с

материалистическим и жестоким миром коммерции.

Духовная жизнь и эмоциональный опыт женщин все больше и больше

определяли эмоциональный климат в семье. Если в XVII веке женскую

эмоциональность считали источником разлада, сейчас ее стали называть

сентиментальностью, которая, напротив, вносила гармонию. Ведь нежность,

привязанность к детям, набожность — это те чувства, которые скорее

скрепляли социальные основы, а не разрушали их.

Подобным же образом свобода в выражении чувств видоизменила отношение

к браку. Выбор спутника жизни и устройство женитьбы родителями уступили

место взаимной привязанности и любви — возник новый вид риторики,

отражавшей стремление к теплым, близким отношениям между супругами, однако

параллельно возросло и число разводов. В 1776 году впервые на

бракоразводном процессе прозвучала формулировка «отчуждение супругов».

Однако для многих надежды, возлагавшиеся на взаимную любовь, оборачивались

горьким разочарованием [18 ,49].

К началу революции, по мере того как развивающаяся экономика

разъединяла сплоченные общины, разрушала социальные объединения, разделяла

сферы деятельности мужчин и женщин и формировала новые семейные отношения;

неформальное влияние пересудов и страх перед недреманным оком соседа

ослабевали в крупных и маленьких городах. В результате эволюции

колониального общества для мужчин открылось новое поле деятельности на

общественной ниве, не имевшей ничего общего с их семейным бытом: регулярно

заседали окружные суды, чаще проводились городские собрания, проходили

выборы в законодательные органы колоний, сопровождавшиеся горячими

дискуссиями. Мужские собрания стали центром выработки коллективных решений

и школой практического опыта общественной жизни. В более ранние, совсем

иные времена и женщины, и мужчины жили одними интересами. Личная жизнь

регулировалась общественным мнением, но политика считалась занятием

исключительно мужским. Однако революционный переворот вызвал дебаты

относительно места женщины в общественной жизни и придал новое политическое

значение семье [27, 407].

Настало время, когда северные американцы провозгласили свободу и

политическую независимость как принадлежавшие им по праву рождения, однако

женщины были по-прежнему далеки от политических событий. Невзирая на то,

что женщины, как правило, не допускались к участию в повседневной

политической жизни, их всколыхнул общий революционный порыв. Среди них, как

и среди мужчин, образовалось два лагеря: одни считали себя сторонницами

короны, другие — «рожденными для свободы». Революционный дух митингов

против закона о гербовом сборе (60-е годы), бойкотирования английских

товаров (70-е годы) и вооруженных столкновений (1776—1781) захватил всех

женщин без исключения: лоялисток, горожанок, крестьянок, рабынь,

свободнорожденных и даже индианок. [27 , 440]

Однако со временем общественный угол зрения существенно изменился: на

основе политического опыта женщин в эпоху революции возникли новые

представления об их политических способностях — теперь власти уже не могли

удержать женщин от участия в социальной жизни.

Американки создают массовую организацию «дочери свободы»,

рассчитывая, что после победы в Войне за независимость, которую вела война

с Англией, будет положен конец и законам, обрекающих их на «гражданскую

смерть» [30]. Надежды своих соотечественниц выразила Э. Адамс, жена одного

из отцов-основателей Соединенных Штатов Дж. Адамса: «я страстно желаю

услышать о провозглашении независимости, - писала она мужу, - однако мне

хотелось бы, чтобы в новом кодексе законов, которые, как я полагаю, вам

необходимо будет составить, - вы помнили о леди и были более великодушны и

благосклонны к ним, чем ваши предшественники. Не вверяйте столь

неограниченную власть в руки мужей. Помните: каждый мужчина станет тираном,

если для этого будут созданы условия. Если особая забота и внимание не

будут уделены женщинам, мы решимся поднять бунт, и нас не сдержат никакие

законы, по которым у нас нет ни права голоса, ни представительства». Дж.

Адамс, ставший вскоре президентом США, ответил недвусмысленно: «что

касается декларации независимости, подождите немного…» [40] Сигнал Э.

Адамс, не дошел ни до одного из авторов Декларации независимости. В

важнейшем документе буржуазной революции, принятом в 1776 году, хотя и

говорилось, что все люди сотворены равными и имеют неотъемлемые права на

жизнь, свободу и «права на стремление к счастью», но женщины к этим людям

не были причислены. Новым поколениям американок еще предстояла нелегкая

борьба за свой минимум гражданских свобод.

Великое пробуждение было в определенной степени пробуждением чувств и

эмоций и ознаменовало собой начало переосмысления семейных отношений.

К концу XVIII века, движимые чувством моральной и гражданской

ответственности и опираясь на евангелические постулаты, женщины стали

участвовать в жизни церковной общины, что не носило формально-политического

характера, но имело яркую политическую окраску. Самым важным, пожалуй,

явился тот факт, что в 80-х годах XVIII века переосмысление материнского

долга повлекло за собой дебаты о женском образовании, в результате которых

были основаны женские академии — первые институты, где молодые девушки

могли получить серьезное академическое образование [18 , 37].

Это достижение трудно переоценить, так как именно благодаря ему (и

вопреки существовавшему имущественному и социальному неравенству)

сохранялась возможность воссоздания демократических идеалов. С начала XIX

века добровольные организации, мужские и женские, составляют один из

основных аспектов американской жизни. В процессе общественной деятельности

женщин, приведшей к таким последствиям, выработался механизм возрождения

гражданского соучастия, неоднократно использовавшегося группами, стоявшими

в стороне от основной политической жизни Америки. Значимость этого события

еще больше подчеркивает несправедливость расхожего мнения о том, что удел

женщин — семейный очаг. Признание важности активного гражданского соучастия

показывает, чего стоило такое включение женщин, как для эволюции семейных

ценностей, так и для демократизации всего общества [27, 440].

Глава II. Эволюция американской семьи в XIX веке

2.1. Определение среднего слоя. Экономическое и профессиональное

взаимоотношение с другими слоями

Само понятие «средний класс» возникло в XVII веке в Англии. Оно

обозначало особую группу предпринимателей, противостоявших, с одной

стороны, верхушке крупных землевладельцев, с другой — «пролетарской

голытьбе». Постепенно к нему стали причислять мелких и средних буржуа,

менеджеров, лиц свободных профессий.

Промышленная революция XVIII — XIX веков разрушила феодальную систему

и вызвала к жизни социальные силы, которые привели к формированию

классового строя. Развитие торговли и промышленности вызвало к жизни новые

профессии: предприниматели, коммерсанты, банкиры, купцы. Появилась

многочисленная мелкая буржуазия. Волна эмиграция способствовала увеличению

численности индустриальных рабочих.

Постепенно формировался новый тип экономики — капиталистический,

которой соответствует новый тип социальной стратификации — классовая

система. Рост городов, промышленности и сферы услуг, укрепление статуса и

богатства буржуазии кардинально изменили облик американского общества. К

концу XIX века социальная структура США все отчетливее приобретала черты

развитого капиталистического общества. Удельный вес фермерства сокращается

(с 28,8% общей занятости в 1880 году до 21,4% в 1900 году). Одновременно

росли городские средние слои. В 1880 году около 80 процентов населения

проживало в сельской местности, а к началу ХХ века горожане составили около

сорока процентов. Нью-Йорк, Чикаго и Филадельфия превысили один миллион

жителей. Сент-Луис, Бостон приближался к этому рубежу. Рост горожан вдвое

опережал рост сельского населения [16,78-79].

Профессиональные группы, вышедшие на историческую арену (рабочие,

банкиры, предприниматели и т. д.) укрепляли свои позиции, требовали

привилегий и признания своего статуса. Термин «сословие» отражал

исторически уходящую реальность. Новую реальность лучше всего отражал

термин «класс». Он выражал экономическое положение людей, способных

передвигаться вверх и вниз.

Переход от закрытого общества к открытому демонстрировал возросшие

возможности человека самостоятельно сделать свою судьбу. Сословные

ограничения рушились, каждый мог подняться до высот общественного

признания, перейти из одного класса в другой, приложив усилия, талант и

трудолюбие. И хотя удается это единицам, даже в современной Америке, в XIX

веке появилось выражение «человек, сделавший себя сам» [8, 14].

Таким образом, роль детонатора сыграли деньги и товарно-денежные

отношения. Они не считались с сословными барьерами, аристократическими

привилегиями. Деньги всех уравнивали, они универсальны и доступны всем,

даже тем, кто не унаследовал состояния. Общество, в котором доминировали

приписываемые статусы, уступало место обществу, где заглавную роль стали

играть достигаемые статусы. Это и стало называться открытым обществом.

Точно и однозначно определить количество классов, число страт (или

слоев, на которые они разбиваются), принадлежность людей к стратам очень

сложно. Необходимы критерии, которые выбираются достаточно произвольно. Вот

почему в развитой с социологической точки зрения стране, как США, разные

социологи предлагают разные типологии классов. В одной семь, в другой

шесть, в третьей пять и т. д. социальных страт. Первую типологию классов

США предложил в 40-е годы XX века американский социолог Ллойд Уорнер [15,

45]:

верхний-верхний класс включал так называемые «старые семьи». Они

состояли из наиболее преуспевающих бизнесменов и тех, кого называли

профессионалами. Проживали они в привилегированных частях города;

нижний-верхний класс по уровню материального благополучия не уступал

верхнему-верхнему классу, но не включал старые родовые семьи;

верхний-средний класс состоял из собственников и профессионалов,

которые обладали меньшим материальным достатком в сравнении с выходцами из

двух верхних классов, но зато они активно участвовали в общественной жизни

города и проживали в довольно благоустроенных районах;

нижний-средний класс составляли низшие служащие и квалифицированные

рабочие;

верхний-нижний класс включал малоквалифицированных рабочих, занятых

на местных фабриках и живущих в относительном достатке;

нижний-нижний класс составляли те, кого принято называть «социальным

дном» — это обитатели подвалов, чердаков, трущоб и прочих, малопригодных

для жизни мест. Они постоянно ощущали комплекс неполноценности вследствие

беспросветной бедности и постоянных унижений.

Сложившаяся на момент составления этой типологии структура общества

явилось прямым следствием начавшегося в XIX веке классового

дифференцирования.

Термин «верхний-верхний класс» означает, по существу, верхний слой

высшего класса. Во всех двусоставных словах первое — обозначает страту или

слой, а второе — класс, которому данный слой относится. «Верхний-нижний

класс» иногда называют так, как он есть, а иногда обозначают им рабочий

класс. Средний класс (с присущими ему слоями) всегда отличают от рабочего

класса. Но и рабочий класс отличают от низшего, куда могут входить

неработающие, безработные, бездомные, нищие и т. д. Как правило,

высококвалифицированные рабочие включаются не в рабочий класс, а в средний,

но в низшую его страту, которую заполняют главным образом

малоквалифицированные работники умственного труда — служащие. Возможен иной

вариант: рабочих не включают в средний класс, но оставляют два слоя в общем

рабочем классе. Специалисты входят в следующий слой среднего класса, ведь

само понятие «специалист» предполагает как минимум образование в объеме

колледжа. Верхнюю страту среднего класса заполняют в основном

«профессионалы». Профессионалами за рубежом именуют людей, имеющих, как

правило, университетское образование и большой практический опыт,

отличающихся высоким мастерством в своей области, занятых творческим трудом

и относящихся к так называемой категории самонанятых, т. е. имеющих свою

практику, свое дело. Это юристы, врачи, ученые, преподаватели и т. д.

Именоваться «профессионалом» очень почетно. Их число ограничено и

регулируется государством. Так, лишь недавно социальные работники получили

долгожданный титул, которого добивались несколько десятилетий.

Между двумя полюсами классовой стратификации американского общества —

очень богатыми (состояние — 2 млн. долл. и более) и очень бедными (доход

менее 6,5 тыс. долл. в год), составляющих от общей численности населения

приблизительно одинаковую долю, а именно 5%, расположена та часть

населения, которую принято называть средним классом. В индустриально

развитых странах он составляет большинство населения — от 60 до 80%.

Средний класс — уникальное явление в мировой истории. Скажем так: его

не было на протяжении всей истории человечества. Он появился лишь в XIX

веке. В обществе он выполняет специфическую функцию. Средний класс —

стабилизатор общества. Чем больше он, тем меньше вероятность того, что

общество будут сотрясать революции, межнациональные конфликты, социальные

катаклизмы. Он состоит из тех, кто сделал судьбу собственными руками и,

следовательно, кто заинтересован в сохранении того строя, который

представил подобные возможности. Средний класс разводит два противоположных

полюса, бедных и богатых, и не дает им столкнуться. Чём тоньше средний

класс, тем ближе друг к другу полярные точки стратификации, тем вероятнее

их столкновение. И наоборот.

Средний класс — самый широкий потребительский рынок для мелкого и

среднего бизнеса. Чем многочисленнее этот класс, тем увереннее стоит на

ногах малый бизнес.

В средний класс Америки второй половины XIX века входили все те, кто

обладали экономической независимостью, т. е. владели предприятием, фирмой,

офисом, частной практикой, своим делом, ученые, священники, врачи,

адвокаты, средние менеджеры, мелкая буржуазия — социальный хребет общества.

В середине XIX веке семья из среднего класса жила как в больших

городах, так и в маленьких городишках, а также в пригородах. Это был

доминирующий тип американской семьи. Отец в ней— величина скорее

переменная, мать—постоянная. Причина этого (если рассматривать семью в

контексте происходящих на протяжении всего XIX века социальных перемен), во-

первых, – географическая рассеянность, постоянное физическое перемещение в

пространстве и смена занятий, непрерывная погоня за своим шансом в жизни,

которая бросает американца из конца в конец страны. Во-вторых, это

техническая революция, превратившая Америку из фермерской страны в

индустриальную с преобладанием населения, живущего в городах и пригородах.

В результате промышленной революции американская женщина из средних и

высших (но не низших) классов получила относительную свободу от домашнего

хозяйства. Все эти перемены породили нескончаемый эгалитаристский процесс,

который свел на нет всякую субординацию жен по отношению к мужьям, детей—к

родителям и поставил в центр семейных отношений романтическую любовь и

свободный выбор партнера.

Доминирующий тип американской семьи можно рассматривать на нескольких

уровнях: распределение полномочий в ней; ее внутренний эмоциональный

климат, как он проявляется во взаимоотношениях между членами семьи и

соотносится с внешним социальным опытом; насколько она стабильна и

жизнеспособна; как она воспитывает детей.

2.2. Эволюция взаимоотношений внутри семьи

2.2.1. Послереволюционный период

В послереволюционный период под влиянием Просвещения и

республиканских идей патриархальные взгляды на семейные авторитеты

пошатнулись: связь отец—король—Бог уступила место республиканской концепции

союз—долг—согласие. В книгах и журналах печатались статьи, призывавшие к

сохранению патриархальных авторитетов, однако во всю силу зазвучали также

призывы к равноправию, которые не были слышны до революции. В июле 1792

года одна женщина написала в «Ледис джорнэл» (заголовок гласил: «Брак по-

республикански»): «Я возражаю против слова «послушание» в семейных

отношениях — смысл этого слова слишком широк и не поддается определению...

По моему разумению, послушание в отношениях между мужем и женой является

или, во всяком случае, должно являться обоюдным. Брак ни в коем случае

нельзя рассматривать как договор между начальствующим и подчиненным, это

союз взаимных интересов, основанный на дружбе и товариществе, где все

разногласия должны решаться миром» [18,71].

В письмах и дневниках просвещенных женщин мы находим свидетельства

тому, что именно романтическая любовь, а отнюдь не материальные соображения

являлась истинным мотивом вступления в брак. Вот что писала 17 апреля 1802

года Мэри Орн Такер: «Дабы узы сделались шелковыми, родственные души должны

слиться воедино, все прочие союзы я называю союзами рук, но не сердец — я

счастлива, что связавшие меня узы неподвластны корыстному чувству и что

моему сердцу, как и руке, « любо находиться в подчинении». Вот они, корни

явления, впоследствии именуемого «браком, при заключении которого

соглашением супругов устанавливаются количество детей и условия развода»

[18 , 71].

О том, что на брак стали смотреть как на контракт и возлагать на него

большие надежды, можно судить по статистике разводов. [34,72] После

революции в штатах Новой Англии, где были разрешены разводы, их количество,

как и количество заявлений о разводе, свидетельствовавших о том, сколь

важное место занимали любовь и привязанность в семейной жизни, резко

возросло. Добиться развода было по-прежнему нелегко, однако теперь уже в

качестве серьезного основания для такового суд рассматривал не только

женский, но и мужской адюльтер.

Замужество уже не рассматривалось как экономический институт, а

родители утратили власть над взрослыми детьми — теперь молодым людям

дозволялось самим выбирать себе спутника или спутницу жизни. Эта новая

свобода выбора сделала домашнюю гостиную центром общения молодых людей;

изменились сами представления о брачных узах. Брак, основанный на чувстве и

взаимопонимании, стал более равноправным. Вот как описывает идеальную, на

ее взгляд, супружескую пару из Филадельфии Джудит Саргент Муррей: их

взаимоотношения строились на «полном равноправии... как между друзьями; они

прекрасно понимали друг друга — у них были общие вкусы и знания». Ключевым

словом для определения идеала республиканской семьи было слово

«взаимность»; я вновь цитирую Муррей: «...общие суждения, взаимная дружба и

взаимное доверие, но, прежде всего взаимная терпимость» [18 ,70].

До середины XVIII столетия дом служил местом, где трудились, спали и

возносили молитвы; теперь же он превратился в место проведения досуга и

отдыха. Прием пищи стал процедурой более изысканной — появились вилки,

ножи, стеклянная и фарфоровая посуда, чайные и кофейные сервизы. Чаепитие

сделалось символом домашнего уюта, а чай — «предметом потребления, который

означал перемену в укладе жизни. Отныне он принадлежал массовому

потребительскому рынку предметов роскоши и ассоциировался с женской беседой

и приятным светским общением в гостиной». Вероятно, это поможет нам

осознать все значение акта бойкотирования чая как формы политизации

семейной жизни. Чай символизировал также вновь - возникшие традиции в среде

буржуазии и аристократии: домашний труд был вытеснен потреблением и

светским времяпрепровождением. Горожанки все реже занимались основными

видами производства (такими, как прядение), более популярным стал труд,

являющийся завершающим этапом производственного процесса (например, шитье);

кроме того, женщины стали уделять больше времени воспитанию детей.

Вытеснение продуктов домашнего производства рыночными товарами сократило

долю изнурительной, трудоемкой работы — в семейной жизни появилось место

для чувств [18 ,70].

Среди определенных слоев населения начала падать рождаемость, что,

вероятно, было еще одним следствием основанного на обоюдности брака и

возросшей ответственности за воспитание детей. Изначально падение

рождаемости было вызвано тем, что люди вступали в брак в более зрелом

возрасте, однако в начале XIX века рождаемость продолжала падать уже явно

по причине сознательного планирования семьи. Одно тщательное исследование

колонии квакеров в период Американской революции обнаружило тому подобные

свидетельства: устанавливались сроки рождения младших детей. Каковы бы ни

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8