Начальный период Великой Отечественной войны.

Советского Союза свободными или впасть в порабощение»[39].

30 июня был создан Государственный комитет обороны (ГКО),

сосредоточивший всю полноту власти в стране. Председателем ГКО стал

Сталин, членами – Молотов, Ворошилов, Берия и Маленков.

Впоследствии Г.К.Жуков объяснял: «Неодновременное образование всех

высших государственных органов по руководству войной и

жизнедеятельностью страны на время войны произошло потому, что в

предвоенный период эти вопросы не были решены правительством и

Политбюро. Перед войной нарком обороны и Генштаб неоднократно

просили Сталина, Молотова и Ворошилова рассмотреть проекты

документов по организации Верховного командования и организации

управления фронтом и округами, но нам каждый раз говорили:

«Подождите», а Ворошилов был вообще противник каких бы то ни было

планов войны, опасаясь, что они могут стать известны разведке

противника»[40].

Мобилизация всех сил страны на отпор врагу.

22 июня ЦК ВКП(б) и правительство ввели военное положение на

территориях Прибалтики, Белоруссии, Украины, Молдавии и ряда

областей РСФСР. В районах объявленных на военном положении, вся

полнота власти передавалась военным властям. 23 июня была объявлена

мобилизация военнообязанных 1905-1918 гг. рождения. У военкоматов

выстроились очереди, уходивших на фронт. Уже к 1 июля в ряды

Красной Армии влилось 5,8 млн. человек.

24 июня был создан Совет по эвакуации, а 27 июня принято

постановление ЦК ВКП(б) и СНК об эвакуации населения,

промышленности объектов и материальных ценностей из прифронтовой

полосы. В первую очередь на восток вывозилось оборудование военных

заводов, предприятий авиационной, тракторной, химической

промышленности, черной и цветной металлургии.

26 июня Президиум Верховного совета СССР принял Указ «О режиме

рабочих и служащих в военное время». Рабочий день увеличился,

вводились обязательные сверхурочные работы продолжительностью от 1

до 3 часов, отменялись отпуска. Начался перевоз заводов,

производивших мирную продукцию, на производство вооружения, военной

техники и боеприпасов. Страна начинала жить по-военному.

Согласно указу Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941

года Воронежская область и г. Воронеж объявлены на военном

положении.

22 июня 1941 года мирный труд советских людей был прерван

вероломным нападением фашистской Германии на Советский Союз.

Программа мобилизации всех сил народа на борьбу с врагом была

изложена в директиве Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941

года.

Трудящиеся Воронежской области, как и все советские люди, встали

на защиту Отечества.

«Дадим нашей Красной Армии высококачественного каучука столько,

сколько его потребует страна!» — поклялись на митинге рабочие

завода СК-2[41]

Коллектив локомотиворемонтного завода им. Ф. Э. Дзержинского на

своем митинге принял обращение к трудящимся области.

«Мы призываем, — говорилось в нем, — всех рабочих, работниц,

инженеров, служащих промышленности и транспорта Воронежской области

перестроить работу и всю жизнь на военный лад, подчинить все

фронту, святому делу уничтожения кровавого фашизма»[42].

Воронежцы впервые в стране освоили выпуск самолётов-штурмовиков

Ил-2, которые гитлеровцы прозвали «чёрной смертью». За успешное

выполнение задания по выпуску боевой техники авиационный завод был

награждён орденом Ленина. Осенью 1941 года завод был эвакуирован в

глубокий тыл, и там воронежские рабочие продолжали производство

военной продукции.

В специализированных цехах воронежских заводов производился

ремонт самолетов, танков, автомашин, изготовлялись боеприпасы и

другое военное снаряжение. Коллектив паровозоремонтного завода им.

Ф.Э. Дзержинского отремонтировал шесть бронепоездов для фронта,

наладил производство лафетов для противотанковых пушек, передвижных

артиллерийских мастерских, походных кухонь и выполнил другие

фронтовые заказы.

По инициативе И. А. Волгина, коммуниста с 1917 года, бывшего

комиссара бронепоезда времен гражданской войны, дзержинцы построили

бронепоезд. Личный состав его заводской партийный комитет

укомплектовал рабочими-коммунистами, владеющими необходимыми

специальностями. Командиром бронепоезда был назначен инженер

завода В. О. Балашов, комиссаром — заместитель начальника

механоремонтного цеха И. С. Арчаков. Приказом командования Юго-

Западного фронта бронепоезд был зачислен в боевой строй как

«отдельный бронепоезд № 9 — «Дзержинец».

Рабочие, инженерно-технические работники Воронежского завода

имени Коминтерна с помощью других коллективов промышленных

предприятий города в кратчайший срок изготовили реактивные

установки «катюша» - грозное оружие Великой Отечественной войны. Из

постановления бюро обкома ВКП(б) о выпуске машины РС-132 (РС-132 –

условное обозначение боевой установки «катюша») 2 июля 1941 года:

«Придавая исключительно важное государственное значение делу

быстрейшей организации выпуска по графику заводом им. Коминтерна

машины РС-132, бюро обкома постановляет:

Предупредить парторганизацию и руководящих работников завода о

том, что партия и правительство оказали большое доверие коллективу

завода в деле обеспечения действующей Красной Армии новейшими

средствами борьбы с зарвавшимися подлыми бандами фашистов, дав

заказ заводу на изготовление машин РС-132.

Обком ВКП(б) обязывает парторганизацию, командный состав и

рабочих завода принять все меры, не щадя своих сил, не считаясь со

временем, чтобы выполнить священный долг перед Родиной и дать точно

по графику машины РС-132.

Секретарь обкома ВКП (б) В. Тищенко»[43].

Возвратившийся из Москвы директор завода им. Коминтерна Ф. Н.

Муратов привез задание о форсированном производстве пусковых

установок. Уже в июле 1941 года необходимо было изготовить тридцать

боевых машин, а в августе — сто. Однако завод не был готов к такой

коренной перестройке всей работы. Прежде всего не было

металлообрабатывающих станков нужной длины; только в самом конце

июня завод получил четыре строгальных станка, но их столы были

коротки и делать на них направляющие балки оказалось невозможно.

Важнейшее правительственное задание находилось под угрозой

срыва. На экстренном совещании у главного инженера решили: удлинить

столы станков своими силами. Умельцы отыскались незамедлительно.

Работа шла круглосуточно. Новые станки удалось ввести в строй на

пять дней раньше нормативных, весьма жестких сроков.

И вот наконец настал этот долгожданный и волнующий момент.

Посреди длинного пролета сборочного цеха стоят в полной готовности

две реактивные пусковые установки. Произошло это в ночь на 27 июня

1941 года, на исходе пятых суток войны.

В своей книге «Воспоминания и размышления» Маршал Советского

Союза Г. К. Жуков писал: «Надо отдать должное нашим вооруженцам за

их оперативность и творческое трудолюбие. Они сделали все

возможное, чтобы через 10—15 дней после начала войны войска

получили первые партии грозного оружия»[44].

Эту похвалу можно безусловно отнести и в адрес коллектива завода

им. Коминтерна.

Особенно тяжелое положение сложилось в первые дни войны на

Западном фронте, которым командовал генерал армии Д.Г.Павлов. В

основном развитие событий на западном направлении объяснялось

группировкой войск Красной Армии к началу боевых действий. Накануне

войны советское командование полагало, что основной удар Германия

будет наносить на Украине. В результате Западному округу досталось

значительно меньше сил, нежели Киевскому. Жуков объяснял:

«И.В.Сталин был убежден, что гитлеровцы в войне с Советским Союзом

будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донбассом,

чтобы лишить нашу страну важнейших экономических районов и

захватить украинский хлеб, донецкий уголь, а затем и кавказскую

нефть. При рассмотрении оперативного плана весной 1941 года

И.В.Сталин говорил: «Без этих важнейших жизненных ресурсов

фашистская Германия не сможет вести длительную и большую войну».

И.В.Сталин для всех нас был величайшим авторитетом, никто тогда и

не думал сомневаться в его суждениях и оценки обстановки. Однако в

прогнозе направления главного удара противника И.В.Сталин допустил

ошибку»[45]. Генштаб и военная разведка, доверившись предположениям

вождя, также не смогли правильно определить направление главного

удара противника. Осенью 1939 года начальник Генштаба К.А.Мерецков

считал, что главный удар немцы нанесут на брестско-минском

направлении. Однако Сталин не согласился с ним и настоял на

пересмотре плана. Мерецков вскоре был арестован…

В дальнейшем, при переработке плана осенью 1940 года и весной

1941 года предположение, что главный удар будет нанесён на Украине,

под сомнение не ставилось. В науке существует такая версия,

согласно которой выбор южного направления в качестве главного

объяснялся отнюдь не просчётами Сталина и Генштаба, а подготовкой к

наступательной войне против Германии. В этом случае мощное

наступление с Украины позволило бы отрезать Германию от её южных

союзников (Румынии, Венгрии, Италии) и захватить жизненно важные

для Рейха румынские нефтепромыслы.

Гитлер планировал вести против СССР не длительную, а, напротив,

молниеносную войну. Поэтому в качестве главного он выбрал

белорусское направление, позволявшее кратчайшим путём дойти до

Москвы.

Положение Западного фронта усугубилось тем, что расположение его

войск имело ярко выраженный наступательный характер: основные силы

располагались в Белостокском выступе. Германское командование

нацелило ударные силы группой «Центр» под основание этого выступа.

Это позволило немцам достичь на решающих участках подавляющего

перевеса.

Если в целом соотношение сил группы армий «Центр» и Западного

фронта было примерно равным, а по танкам на стороне советских войск

было преимущество в 2,7 раза, то брестском направлении немцы

превосходили Красную Армию по пехоте в 4,5 раза, по танкам – в 2,9

раза, по авиации – в 2 раза, по артиллерии - в 3,3 раза.

К исходу четвертого дня войны немецкие войска прорвались на 200

км в глубь советской территории. Многие советские командиры, быстро

выдвинувшиеся на высокие посты, не имевшие ни военного образования,

ни опыта руководства крупными соединениями, вместо того чтобы

организовать управление со своих командных пунктов, пытались лично

остановить отступавшие части, теряли связь с войсками и отдавали

приказы, не имея представления о том, что происходит на соседних

участках.

27 июня, несмотря на героизм советских солдат и офицеров, пал

Минск. Своевременно отвести войска из Белостокского выступа не

удалось. Белостокская группировка попала в окружение.

27 июня начальник Генштаба сухопутных войск Германии генерал

Ф.Гальдер удовлетворённо записывал в дневнике: «На фронте группы

армий «Центр» операции развиваются согласно планам. Противник

оставил Белосток, тем самым мешок на западе сужается. Противник

пытается выйти из окружения… в северо-восточном и юго-восточном

направлениях. Несмотря на обострение положения на отдельных

участках нашего фронта, эти попытки противника безуспешны». 2 июля

Гальдер сделал новую запись: «В полосе группы армий «Центр»

закончена ликвидация окруженной группировки противника в районе

Белостока»[46].

Ответственность за поражения была возложена на командование

Западного фронта. По словам Жукова, «не имея полного представления

о прорвавшихся бронетанковых группировках противника… Павлов часто

принимал решения, не отвечавшие обстановке»[47]. 1 июля 1941 года

Павлов был смещён. Его и ряд других генералов и политработников

Западного фронта арестовали и расстреляли «за позорящую звание

командира трусость, бездействие власти, отсутствие

распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия

противнику без боя и самовольное оставление позиций». Западный

фронт возглавил маршал Тимошенко.

Историк Б.Соколов задаётся вопросом о том, что было бы, если бы

не Д.Г.Павлов Г.К.Жуков командовал первые дни войны Западным

фронтом: «Невыгодную группировку подчинённых войск изменить он не

мог – её определяли Генштаб, Наркомат обороны и лично Сталин. Не

мог он и улучшить расположение укреплённых районов – этот вопрос

тоже решался в центре, равно как и приведение войск в боевую

готовность… не во власти Жукова было бы предотвратить уничтожение

большей части авиации Западного фронта в первые же дни войны (оно

было вызваны серьёзными пороками в предвоенном развитии советской

авиации в целом). Не мог он повлиять и на то, что именно в

Белоруссии Гитлер решил нанести основной удар и поэтому

сосредоточил здесь свои основные силы.

Так что войска Западного фронта совершенно неизбежно потерпели бы

столь же тяжёлое поражение… И тогда Жукова, а не Павлова постигла

бы трагическая судьба: скорый и неправый суд и расстрел, дабы

головами руководителей Западного фронта прикрыть ошибки

центрального военного и политического руководства, приведшего

страну к катастрофе»[48].

Судя по отзывам мемуаристов и военных историков, Павлов

действительно не был подготовлен к тому, чтобы занимать столь

высокие посты. Но в его стремительной карьере повинен прежде всего

Сталин, уничтоживший в канун войны командный состав Красной Армии.

К тому же едва ли на месте Павлова другой командующий оказался бы

на высоте положения.

В начале июля немецкие части в Белоруссии вышли к Днепру и

Западной Двине.

В первый же день войны войска немецкой группы армий «Север»

прорвали порядки Северо-Западного фронта (командующий – генерал-

полковник Ф.И.Кузнецов). Войска фронта, понесшие большие потери,

отступали по расходящимся направлениям: 8-ая армия – на Ригу, 11-ая

– на Полоцк. Между частями Северо-Западного и Западного фронтов

образовалась гигантская брешь шириной 130 км. Поспешная попытка

нанести контрудар силами расположенных во втором эшелоне

механизированных корпусов оказалась безуспешной и привела к большим

потерям танков.

26 июня нацисты с ходу форсировали Западную Двину у Даугавпилса.

Дальнейшее продвижение немцев удалось задержать контрударами.

Фельдмаршал Э.Манштейн вспоминал: «Вскоре нам пришлось на северном

берегу Двины обороняться от атак противника, поддержанных одной

танковой дивизией. На некоторых участках дело принимало серьёзный

оборот»[49]. Однако остановить немцев удалось ненадолго. 30 июня

немецкие войска взяли Ригу, 6 июля Остров, 9 июля Псков. Угроза

нависла уже над Ленинградом.

За 18 дней войны вермахт продвинулся в глубь советской территории

на 450 км. Почти вся Прибалтика была потеряна.

На Юго-Западном фронте (командующий - генерал-полковник

М.П.Кирпонос) сложилось благоприятное для советских войск

соотношение сил, так как именно там было сосредоточена основная

мощь Красной Армии.

|Силы и средства |КОВО и ОдВо |Войска |Соотношение |

| | |противника |сил |

|Личный состав |1189,4 |1280 |0,9:1 |

|(тыс. человек) | | | |

|Танки |5294 |810 |6,5:1 |

|В том числе |КВ и Т-34 |Т-III и Т-IV | |

| |818 |210 |3,9:1 |

|Орудия и миномёты |19198 |15700 |1,2:1 |

|Самолёты |3472 |1400 |2,5:1 |

Таблица 1. Соотношение сил и средств на Юго-Западном направлении к

22 июня 1941 года.

Серьёзное сопротивление немцы встретили в Перемышльском и Рава-

Руссом укреплённых районах. Тем не менее войска противника сумели

прорваться и там. Несколько советских дивизий попали в окружение.

Однако Юго-Западный фронт нанес контрудары силами механизированных

корпусов и сумел задержать продвижение немецких войск по шоссе Луцк

- Ровно – Житомир. 26 июня Гальдер записал в дневнике: «Группа

армий «Юг» медленно продвигается вперёд, к сожалению, неся

значительные потери. На стороне противника, действующего против

группы армий «Юг», отмечается твёрдое и энергичное

руководство»[50]. Слова Гальдера и подтверждал и генерал Гот,

командовавший в те дни танковой группой в составе группы армий

«Центр»: «Тяжелее всего пришлось группе армий «Юг». Войска

противника были отброшены от границы, но они быстро оправились от

неожиданного удара и контратаками располагавшихся в глубине

танковых частей остановили продвижение немецких войск. Оперативный

прорыв 1-й танковой группы до 28.06. достигнут не был»[51].

Задержать немецкое продвижение удалось дорогой ценой. К 30 июня Юго-

Западный фронт потерял 2648 танков, то есть в три раза больше всего

танкового парка группы армий «Юг». Высокие потери танков были

вызваны прежде всего рассредоточением по всему фронту, недостатком

тактической грамотности командиров, слабой подготовкой водителей.

9 июля немцы захватили Житомир. Но упорные бои в районе Житомира

продолжались до 16 июля. За это время была укреплена оборона Киева.

Первые сражения.

Первыми встретили вражеский удар пограничники, вооруженные лишь

лёгким стрелковым оружием. Многие из них оказали врагу поистине

героическое сопротивление . 11 дней удерживали одну из застав

Владимир-Волынского пограничного отряда бойцы под командованием

лейтенанта А.Лопатина. Упорно сражались с подавляющими силами

агрессора заставы: Августовского, Перемышльского, Рава-Русского и

других погранотрядов. Но всерьёз задержать продвижение врага на

всём протяжении границы пограничники, конечно, не могли. Армейские

части в первые же часы понесли колоссальный урон. Атаковав

советские аэродромы, немцы только за один день 22 июня уничтожили

1200 советских самолётов, причём 800 не успели подняться в воздух.

Особенно тяжёлые потери понёс Западный фронт, потерявший 738

самолётов, в том числе на земле – 528. Немецкая армия потеряла 1200

самолётов лишь к 19 июля, те есть почти через месяц воздушных боёв.

С самого начала войны немало подвигов совершили советские летчики.

Многие из них, рискуя жизнью, шли на воздушные тараны. По имеющимся

подсчетам, за годы войны их было совершено 636. Уже 22 июня было

совершено около 20 таранов. В тот же день ст. лейтенант П. Чиркин

и младший лейтенант В.Слюнькин совершили первый во время войны

наземный таран, когда свой горящий самолет они направили на

танковую колонну врага. 25 июня их подвиг повторил капитан

Н.Гастелло. Советские лётчики сражались не жалея жизни. Писатель

С.С.Смирнов пытавшийся в 60-х годах выяснить кто же совершил первый

в ходе Великой Отечественной войны воздушный таран, вынужден был

отказаться от этого замысла, так как уже в первый час войны

несколько лётчиков таранили самолёты противника.

Авторы многотомного издания «История Великой Отечественной войны

Советского Союза» называют первым лётчиком, совершивший воздушный

таран во время великой Отечественной войны, Д.В.Кокорева.

В результате уже 22 июня немецкие танковые группировки прорвались

на 20-50 км в глубину советской обороны. В оперативной сводке штаба

четвертой армии за 24 июня сообщалось: «Пехота деморализована и

упорство в обороне не проявляет. Отходящие беспорядочно

подразделения, а иногда и части приходиться останавливать и

поворачивать на фронт командиром всех соединений, начиная от

командующего армией, хотя эти меры, несмотря даже применение оружие

должного эффекта не дают»[52]. Лишь отдельные части и

подразделения, находившиеся на подготовленных оборонительных

рубежах, сумели оказать врагу серьёзное сопротивление. Так,

немногочисленный гарнизон Брестской крепости целый месяц держал

оборону, приковав к себе значительные силы фашистов. Защитники

Брестской крепости с беспримерным героизмом отстаивали этот

небольшой, ставший священным для советских людей участок родной

земли. На развалинах стен фортов и казематов Брестской крепости

сохранились надписи, отражающие мысли и чувства его защитников. На

одной из стен западных казарм истекавший кровью боец нацарапал

слова: «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина! 20/VII-41 год»[53].

Пять дней отбивали атаки гитлеровцев 41-я стрелковая дивизия под

Раввой-Русской и 99-я стрелковая дивизия под Перемышлем. Стойко

сражались части гарнизона и 67 дивизии, оборонявшие Лиепайскую

военно-морскую базу. Германский историк П.Карелл пишет о боях при

Лиепае: «Оборона была организована блестяще. Солдаты хорошо

вооружены и фанатически храбры. Они показали в Либаве (Лиепае)

наилучшие элементы советского военного искусства… в Либаве впервые

выяснилось, на что способен красноармеец при обороне укреплённого

пункта, когда им руководят решительно и хладнокровно»[54]. К

сожалению, в большинстве случаев такого руководства советские

войска оказались лишены.

3 июля Гальдер самодовольно записал в дневнике: «Не будет

преувеличением сказать, что компания против России выиграна в

течение 14 дней»[55]. Однако немецкие офицеры, находившиеся ближе к

фронту, видели события в ином свете в эти победные для вермахта дни

они испытывали всё большую тревогу. Им ещё не приходилось встречать

столь упорного врага. Немцев поражал героизм уже обречённых,

казалось бы, советских солдат. Один из офицеров вермахта писал:

«Несмотря на то, что мы продвигаемся на значительные расстояния…

нет того чувства, что мы вступили в побеждённую страну, которое мы

испытывали во Франции. Вместо этого – сопротивление, постоянное

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5