Военные действия вооруженных сил СССР в предвоенные 1936-1940 годы

проследовали в советские лагеря как "предатели, нарушившие присягу".

Выборочные опросы жителей в тех населенных пунктах, откуда они били

призваны в армию, показали, что к началу Великой Отечественной войны и

позже их судьба не была известна. Подобная практика в отношении советских

военнопленных приобрела

массовый характер в Великой Отечественной войне, но тогда уже речь шла

не о нескольких тысячах, а о миллионах наших воинов.

"Правительство Териоки" .

Некоторые исследователи предполагают, что создание финляндского

"правительства" Куусинена является якобы свидетельством того, что советское

руководство не собиралось устанавливать в Финляндии оккупационный режим и

после эвентуальной победы могло вывести из этой страны свои войска "'. Не

располагая документами, трудно, однако, делать какие-либо предположения

насчет послевоенных намерений Сталина. Вопрос о планах советского

руководства в отношении дальнейшей судьбы Финляндии в случае полного

занятия ее территории пока что остается открытым, так как документов, в

которых они прямо излагались бы, в доступных для исследователей советских

архивах не обнаружено. Существует, однако, точка зрения. Что

"стремление "покорить" Финляндию в смысле навязывания ей

государственного строя не было характерным для российской политики".

Подобное утверждение соответствует историческим фактам.

Действительно, Финляндия в составе Российской империи пользовалась

особым и весьма либеральным статусом во всех сферах жизни - от

культурной до внешнеполитической. Но почему политика сталинского

советского руководства по финляндскому вопросу должна обязательно и во всем

следовать политике царизма? Ведь царизм не пропагандировал идеи "мировой

пролетарской революции", "умножения числа советских республик" и т, п.

Поэтому вариант, в соответствии с которым по "требованию широких

трудящихся масс" Финляндия могла бы быть присоединена к Советскому Союзу,

не был исключен, хотя финские коммунисты отрицали подобную возможность. Но

ведь коммунисты Прибалтийских стран до выборов также ее не допускали.

Обращение ЦК компартии Финляндии несколько двусмысленно излагает и

задачи Красной Армии в этой войне, приписывая ей функции, по существу,

экспорта революции и осчастливливания финского народа. Так, в документе

было сказано, что Советский Союз не намерен "ограничивать право Финляндии

на самоопределение и суверенитет". Но все-таки Красная Армия идет в

Финляндию "как освободитель нашего народа от гнета капиталистических

злодеев", причем "сотни тысяч рабочих и крестьян с радостным нетерпением

ожидают приближения Красной Армии".

В тот же день, 2 декабря 1939 г., было объявлено о заключении

Договора о взаимопомощи и дружбе между Советским Союзом и Финляндской

Демократической Республикой, который подписали Молотов и Куусинен. В этом

документе, как и в предыдущем, также проводится

мысль о том, что "финляндский народ образовал свою Демократическую

Республику, всецело опирающуюся на поддержку народа", и что теперь

"героической борьбой финляндского народа и усилиями Красной Армии

ликвидируется опаснейший очаг войны". Сообщалось также, что принято решение

о формировании "Финляндской народной армии", которой Советский Союз

обязался оказывать помощь вооружением и прочими военными материалами на

льготных условиях.

Однако в действительности части "Финляндской народной армии" стали

формироваться задолго до этих событий. Так, в соответствии с приказом

наркома обороны Ворошилова 11 ноября 1939 г. Началось формирование 106-Й

стрелковой дивизии ставшей позже первым соединением этой армии.

Командиром дивизии был назначен А. Анттила. Одновременно он являлся и

"министром обороны" в "правительстве" Куусинена. Через несколько дней

было предпринято формирование финского корпуса. На его укомплектование

-были вызваны все финны и карелы в возрасте до 40 лет, служившие в войсках

ЛВО. К 26 ноября численный состав корпуса насчитывал 13 405 человек, позже

он был доведен до 25 тыс.

Особого внимания заслуживают две статьи договора: они регулируют

территориальный вопрос и несут важную политическую нагрузку. В них

отмечается, что национальным чаянием финского народа является

воссоединение с ним карельского народа. В связи с этим выражается согласие

Советского Союза передать ФДР территорию Советской Карелии в размере 70

тыс. кв. км и согласие ФДР передать Советскому Союзу территорию севернее

Ленинграда на Карельском перешейке в размере 3970 кв. км. Было также

согласовано, что Советский Союз для создания военно-морской базы арендует

сроком на 30 лет полуостров Ханко и прилегающую к нему акваторию радиусом

от 3 до 4 миль и для охраны этой базы будет содержать ограниченный

контингент наземных и воздушных сил. ФДР согласилась также продать

Советскому Союзу за 300 млн. финских марок ряд островов в Финском заливе

и принадлежащие Финляндии части полуостровов Рыбачий и Средний на побережье

Северного Ледовитого океана.. Надо сказать, что это самозванное

"правительство", которое само находилось на чужой территории, довольно

бойко торговало землями, которые ему не принадлежали.

Но реальные события на фронте, антисоветские настроения среди

мировой общественности и опасность вовлечения в войну западных держав

вынудили Сталина рассматривать это "правительство" как средство,

правда, не очень действенное, для политического давления на законное

правительство Финляндии. Эту свою скромную роль оно и выполнило, что, в

частности, подтверждается заявлением Молотова шведскому посланнику в Москве

В. Ассарссону 4 марта 1940 г. о том, что если правительство Финляндии

будет по-прежнему возражать против передачи Советскому Союзу Выборга и

Сортавалы, то последующие советские условия мира будут еще более

жесткими и СССР пойдет тогда на окончательное соглашение с

"правительством" Куусинена.

Мир смотрит на север .

Если далее рассматривать советско-финляндскую воину в политическом

аспекте, то крайне важно обратить внимание и на то, что она

дестабилизировала общую ситуацию в Северной Европе и создавала угрозу

вовлечения в войну других стран, что для СССР было чревато крайне опасными

последствиями.

В советской исторической литературе Можно встретить утверждения,

будто Германия в. то время была заинтересована В советско-финляндской

войне и в победе Финляндии. Это не соответвует действительности.

Германия, связанная обязательствами по секретному протоколу с Советским

Союзом и войной с западными державами, в советско-финляндской войне

соблюдала нейтралитет. Открытие нового театра военных действий в Северной

Европе было не в ее интересах по крайней мере по двум причинам: была бы

затруднена доставка стратегического сырья из Швеции и Финляндии и на войну

отвлекались бы ресурсы Советского Союза, предназначенные для экспорта в

Германию. Еще 27 сентября 1939 г. германский посланник в Хельсинки 3.

Блюхер в пространном донесении Риббентропу отмечал, что доминирующее

влияние Англии в экономической жизни Финляндии постепенно ослабевает.

Надежда финнов на поддержку Скандинавских стран становится под вопросом.

Россия, которую здесь рассматривали как спящего медведя, теперь

проснулась и свои экспансионистские устремления направила на Запад.

Военная мощь Германии, продемонстрированная в Польше, совершенно изменила

соотношение сил на континенте.

В связи с этим заслуживает внимания следующий факт. Как 9 декабря

доносил в Берлин Шуленбург, командование советского Военно-Морского Флота

планирует осуществлять своими подводными лодками блокаду Ботнического

залива с целью предотвращения поступления помощи Финляндии от западных

держав. В связи с этим советское командование просит, чтобы немецкие суда,

следующие в Швецию, снабжали советские подводные лодки горючим и

продовольствием при условии возврата этих ресурсов тем немецким кораблям,

которые заходят в советские порты.

Шуленбург рекомендовал согласиться с этой просьбой по трем

причинам: во-первых, это все равно не повлияет на исход войны; во-

вторых, Германия получит компенсацию, например, в советских портах на

Дальнем Востоке, где имеются большие возможности для ведения боевых

действий германскими военно-морскими силами; в-третьих, это позволит в

будущем выдвинуть встречные требования перед советским Военно-Морским

Флотом. Главнокомандующий ВМФ Германии гросс адмирал Э. Редер со ссылкой

на фюрера дал свое согласие на эту операцию.

И многочисленные другие шаги Германии в ходе советско-финляндской

войны подтверждают, что она делала все, чтобы не осложнять советско-

германские отношения, имевшие для нее приоритетное значение. В этом

конкретном случае советско-финляндская война явилась еще одним испытанием

на прочность советско-германского договора, и он выдержал это испытание.

Заключение мира 12 марта 1940 г. в политических кругах Берлина было

встречено с удовлетворением. Как записал в дневнике И. Геббельс, оно

считалось здесь "большой дипломатической победой" Германии.

Наиболее полно и обстоятельно позиция Германии в отношении советско-

финляндской войны и ее оценка были изложены в меморандуме советника

германского посольства в Москве фон Типпельскирха от 25 января 1940 г.

Этот документ свидетельствует об образе мышления германской дипломатии в

связи с советско-финляндской войной.

Типпельскирх приходит к выводу, что советско-финляндская война с

немецкой точки зрения в силу разных причин определяется неоднозначно,

потому что она приносит Германии как трудности, так и преимущества. К

числу первых автор относит тот факт, что война поставила Германию в

крайне неудобное положение и этим пользуются ее враги в своей пропаганде.

Военная обстановка и непредсказуемость ее итогов в значительной мере

нарушили германо-финляндскую торговлю и в ущерб Германии ухудшили

экономические показатели Советского Союза. Кроме того, СССР

скомпрометировал себя перед лицом всего мира, что для Германии, как

союзника Советского Союза, далеко не безразлично. В дальнейшем не

исключено, что СССР может быть втянут в воину с Англией и Францией и

Германия потеряет его как экспортера и как гаранта стабильности своего

стратегического тыла.

Что же касается Англии и Франции, то они были целиком на стороне

Финляндии, предпринимая все, чтобы не допустить ее поражения Черчилль

назвал советскую акцию "презренным преступлением против благородного

народа". Даладье закрыл в Париже советскую торговую миссию. Папа римский

молился за спасение Финляндии. Благожелательное для Финляндии послание

правительства Уругвая было зачитано перед финляндским парламентом.

Советское правительство с самого начала войны против Финляндии

понимало возможную реакцию со стороны западных стран. Поэтому советское

командование планировало ее как быстротечную операцию. Так, в приказе

Ворошилова и Шапошникова от 2 декабря, т. е. На третий день войны,

отмечалось медленное, нерешительное продвижение 8-й и 9-й армий. "Мы не

можем долго болтаться в Финляндии, двигаясь по 4-5 км в сутки. нужно

поскорее Кончать дело решительным наступлением наших войск".

Озабоченность советского командования была небеспочвенной. Реальность

состояла в том, что при затяжке войны на стороне Финляндии могли выступить

Англия и Франция.

Пиррова победа?

У советских людей к советско-финляндской войне особый счет. После

гражданской она стала первой войной, которая так взбудоражила нашу страну,

принесла во многие семьи горе и страдания. Правда, после первых

дней декабрьских боев она проходила мимо сознания большинства советских

людей, и прежде всего тех, кто не получил похоронок и вообще знал о ней

только по публикуемым в печати победным реляциям.

Одним из тех, кто испытал подобное чувство, был и Константин

Симонов. Он гордился тем, что был активным участником боев, только что

завершившихся на реке Халхин-Гол в Монголии. Но, как вспоминал он позже,

было нечто такое, что мешало "душевно стремиться на эту войну Советского

Союза с Финляндией так, как я стремился, даже рвался попасть на Халхин-

Гол...".

Война "кончилась, - писал он далее, - в итоге удовлетворением

именно тех государственных требований, которые были предъявлены Финляндии

с самого начала, в этом смысле могла, казалось бы, считаться успешной, но

внутренне все мы пребывали все-таки в состоянии пережитого страной

позора..." Правда, продолжал писатель, "с подобной прямотой об этом не

говорилось вслух, но во многих разговорах такое отношение к происшедшему

подразумевалось. Оказалось, что мы на многое не способны, многого не

умеем, многое делаем очень и очень плохо".

По своим личным наблюдениям и на основании бесед с Молотовым

Шуленбург уже в начале января 1940 г. пришел к выводу, что советско-

финляндская война была непопулярна среди советских людей. Страх перед

предстоящей большой войной, сглаженный заключением советско-германского

договора, снова вспыхнул в связи с началом советско-финляндской войны,

докладывал он в Берлин. Настроение людей падает в связи с неудачами на

фронте, население опасается повышения цен, вызывает беспокойство

прибытие с фронта большого количества обмороженных красноармейцев.

Аналогичную информацию направляли своим правительствам и посольства других

стран в Москве.

Некоторые государственные деятели Финляндии давали свою оценку

политике финских правящих кругов накануне войны. Например, Ю. Паасикиви

еще в 1946 г. отмечал, что в 20-30-ых годах Советская Россия была слаба и

в Финляндии полагали, что она "будет всегда находиться в таком состоянии

и должна быть оттеснена в восточный угол Финского залива, который

настолько узок, что, как нам говорили русские в Тарту, крупный корабль вряд

ли может повернуться. Но в 1939 г. дело обстояло иначе".

Нельзя не согласиться с президентом Финляндии У. Кукконеном, который

отмечал, что безопасность как Финляндии, так и Ленинграда - это проблема

вековой давности и попытка разрешить ее войной никогда не приводила к

успеху. "Национальные предрассудки и политическое недоверие не давали

возможности найти решение этой проблемы на путях сотрудничества,

основанного на взаимном доверии. Надо было пройти через ужасные страдания,

прежде чем мы смогли прийти к выводу, что самая лучшая гарантия

безопасности в отношениях между Финляндией и Советским Союзом - это

доброе соседство, основанное на взаимном доверии, что включает в себя

также уважение самобытной жизни другой страниц".

Установившиеся в послевоенное время добрососедские взаимоотношения

между СССР и Финляндией не препятствуют, а, наоборот, предполагают

всестороннее и объективное рассмотрение трагических страниц в истории

наших стран, и, разумеется, особенно войны 1939 - 1940 гг., в интересах

дальнейшего укрепления этом добрососедства. В одном из своих заявлений 19

сентября 1974 г. Президент Финляндии У. Кукконен сказал: "Дело не в том,

чтобы стыдиться мрачного прошлого, даже если оно обагрено кровью. Из

такого прошлого надо извлекать уроки". Призыв извлечь уроки из прошлого

касается, очевидно, и Советского Союза.

Официальные представители Финляндии отвергают утверждения, что именно

их страна начала войну против СССР или спровоцировала ее. Об этом, в

частности, заявил глава финской делегации на переговорах в Москве в марте

1944 г. Щ. Паасикиви, и Молотов, по существу, с ним согласился.

Преемник Паасикиви на посту президента Финляндии У. Кукконен,

который в начале 50-х годов участвовал в переговорах в Москве, вспоминая о

беседе с Молотовым, отмечал: "Я высказал сожаление, что события прошлого

приняли такой оборот, и сказал, что не знаю, была ли в этом вина только

Финляндии, и что, возможно, Финляндия явилась главным виновником. Молотов

ответил, и мы тоже были виноваты. Следовательно, обоюдное подозрение

вызвало не лучшие действия обеих сторон".

Как показал более чем 40-летний послевоенный опыт, обе соседние

страны постоянно расширяли и углубляли свое сотрудничество на благо обоих

народов. Миролюбивый внешнеполитический курс Финляндии вошел в историю под

названием "линии Паасикиви - Кукконена".

"Война с Финляндией показала, что уровень подготовки командного

состава, его представление о войне и о бое оказались не вполне

отвечающими действительным требованиям и реальным условиям современности.

Это привело к лишним потерям, вскрыло низкую тактическую и стрелковую

подготовку войск, неподготовленность некоторых командиров и начальников к

управлению войсками в современном сложном бою и неумение правильно

использовать технические средства борьбы " - так докладывал в ЦК партии

начальник политического управления Красной Армии армейский комиссар I ранга

Мехлис 23 мая 1949 г. Причинами этих отрицательных моментов автор считал

неправильное освещение интернациональных задач, такие установки в

воспитательной работе советских воинов, как непобедимость Красной Армии,

армия героев, абсолютное техническое превосходство Красной Армии и др.

Мехлис с удовлетворением воспринял восстановление в армии в 1940 г.

дисциплинарных (штрафных) частей, упраздненных в 1934 г.

Было признано, что способы использования танковых войск оказались

неудовлетворительными. Отсутствовало массированное применение танков. С

учетом этого опыта уже в мае 1940 г. было принято решение о создании шести

танковых корпусов, затем еще трех, а с февраля 1941 г. началось

формирование еще 20 танковых корпусов. Это были крупные соединения. Каждое

из них по штату должно было иметь 36 тыс. человек, 1031 танк, 268

бронемашин 358 орудий и минометов, 352 трактора и 5165 автомашин. Но их

формирование шло медленно, не хватало техники и офицерского состава.

Поэтому к 22 июня 1941 г. ни один из этих корпусов полностью укомплектован

не был.

Война с Финляндией потребовала серьезно заняться производством

минометов. В этом деле были достигнуты неплохие результаты. Если на 1

января 1939 г. Красная Армия имела более 3 тыс. минометов, то к 22 июня

1941 г. уже 57 тыс. Неоправданными оказались некоторые нормы снабжения

войск, не хватало спец обмундирования для лыжников. Опыт первых недель

советско-финляндской войны показал нецелесообразность создания ударной и

сковывающей групп боевого порядка, так как сковывающая группа некоторое

время бездействовала. В последующий период войны подобная тактика была

отменена.

Была дана высокая оценка действиям авиации, которая наносила удары

по железнодорожным объектам, военным заводам, портам в Ботническом заливе И

правительственным зданиям в Хельсинки. Но отмечалась слабая подготовка

штурманского состава, что влияло на точность бомбовых ударов.

Обеспеченность финских войск автоматическим оружием, которое

применялось весьма эффективно, подтолкнула советское командование серьезно

заняться этой проблемой. К началу гитлеровской агрессии было произведено

100 тыс. автоматов, что было крайне мало для многомиллионной армии.

Слабым местом в действиях советских войск было неумелое взаимодействие

между наземными силами и авиацией, а также между соединениями и частями.

В морально-политическом плане слабой стороной было то, что рядовые

воины не понимали целей войны, а политработникам трудно было обосновывать

эти цели.

Опыту войны были посвящены и письма ее участников, адресованные

Ворошилову. В них высказывались мнения не только о действиях наших войск,

но и финской армии. Так, в одном из таких писем командарм П ранга Н. Н.

Воронов отмечал, что финские войска отличаются высокой одиночной

тактической и стрелковой подготовкой. Они умело владеют лыжами,

превосходные снайперы, для освещения местности часто используют ракеты,

четко ориентируются на местности. Хорошо продумана экипировка солдат.

Вместе с тем финны, будучи сильны в обороне, слабо подготовлены к

наступательным действиям основной вид таких действий - это просачивание

мелких подразделений в наши фланги и тылы. Финская армия располагает

устаревшей артиллерией при острой нехватке снарядов.

Анализу действий Красной Армии в советско-финляндской войне большое

внимание было уделено в акте приема-сдачи Наркомата обороны СССР Мае 1940

г., когда нарком обороны вместо Ворошилова был назначен Маршал Советского

Союза Тимошенко. В этом документе говорилось, в частности, что

представления командного состава Красной Армии о войне не вполне отвечают

действительным требованиям и реальным условиям, в которых протекает

современная война.

Ссылаясь на опыт советско-финляндской войны, авторы документа пришли

к выводу: "Глубоко укоренился вредный предрассудок, что якобы население

стран, вступающих в войну с СССР, неизбежно и чуть ли не поголовно

восстанет и будет переходить на сторону Красной Армии, что рабочие и

крестьяне будут нас встречать с цветами... Война в Финляндии показала, что

мы, не ведя политической разведки в северных районах, не знали, с какими

лозунгами идти к этому населению и как вести работу среди него. Мы часто

обращались в своей пропаганде к финским крестьянам северных районов, как

к труженикам, а оказывается, этот крестьянин шюцкор овец - крупный

кулак. Столкновение с действительностью нередко ошарашивало нашего бойца

и командира, знавшего население зарубежных стран по трафаретным лозунгам

и упрощенной пропаганде".

Действительно, высшее советское военное руководство было

дезориентировано старыми стереотипами о готовности всего "рабочего

класса капиталистических стран" встать на защиту Советского Союза. Так,

в оценочном докладе генштаба Ворошилову от 10 ноября о положении в

Финляндии утверждалось, будто "рабочие массы и беднейшие слои крестьянства

выражают скрытое недовольство политикой правительства, требуют улучшении

отношений с СССР и угрожают расправой всем, кто ведет политику,

враждебную Советскому Союзу...".

В свое время авторы "Краткого курса истории ВКП(б)" с восторгом

отмечали способность Сталина - военного деятеля в годы гражданской войны -

учитывать при разработке стратегических планов морально-политические

аспекты. Речь шла, в частности, о "сталинском" плане разгрома Деникина с

нанесением главного удара не со стороны донских степей с враждебным

казачьим населением, а со стороны рабочего Донбасса, где Красной Армии

будет обеспечена поддержка.

Если Сталин действительно обладал такими способностями, что весьма

сомнительно, то при планировании войны против Финляндии он их не проявил.

Сталин не знал морально-политической обстановки в стране, с которой он

собирался воевать. Ознакомление с. этим документом неизбежно приводит к

выводу, что содержавшиеся в нем резкие и нелицеприятные оценки

явились следствием осмысливания военно-стратегических уроков советско-

финляндской войны и стремления Сталина найти очередных виновников в ряде

провалов в области военного строительства".

Свой "вклад" в дезориентацию советского руководства о положении в

Финляндии внесли некоторые коммунисты и деятели Коминтерна, переоценившие

просоветские позиции финских трудящихся. Кстати, это касалось не только

Финляндии.

"Финская война была для нас большим срамом и создала о нашей армии

глубоко неблагоприятные впечатления за рубежом, да и внутри страны, -

рассказывал А. М. Василевский. Все это надо было как-то объяснить. Вот

тогда и было созвано у Сталина совещание, был снят с поста наркома

Ворошилов и назначен Тимошенко. Тогда же Шапошников, на которого Сталин

тоже посчитал необходимым косвенно возложить ответственность, был под

благовидным предлогом снят с поста начальника Генерального штаба и назначен

заместителем наркома с задачей наблюдать за укреплением новых границ".

Разработанные на основе опыта советско-финляндской войны мероприятия

были положены в основу плана повышения боевой готовности войск и частично

сыграли свою роль в преддверии Великой Отечественной войны. Однако не

все из них были реализованы к июню 1941 г.

Генеральные штабы Германии, Италии и их противников на Западе как в

ходе советско-финляндской войны, так и особенно после ее окончания

внимательно изучали состояние и действия советских войск. Военные

атташе этих стран в своих донесениях были единодушны в оценке упорства

советского солдата в обороне, что признавал и противник. Так, маршал

Маннергейм в своих послевоенных мемуарах называл советского пехотинца

"стойким и героическим". Подчеркивались отличные качества артиллерии,

высоко оценивалось массированное применение танков и артиллерии. Однако

весьма критически военные специалисты отзывались о профессионализме

советских командиров всех рангов, их неумении организовать взаимодействие

на поле боя, беззаботности относительно потерь и здоровья красноармейцев.

В донесениях послов и военных атташе отмечался крайне низкий уровень

воинской дисциплины в Красной Армии. Германский военный атташе

докладывал, например, что "советские солдаты о дисциплине вообще не имеют

никакого понятия".

Соответствующие выводы были сделаны к в Берлине. Гитлер утверждался

во мнении, что СССР - это колосс на глиняных ногах, с которым нетрудно

будет справиться в предстоящем военном столкновении.

С точки зрения экономической мощи России, говорил Блюхер,

эксперимент в Финляндии свидетельствует о том, что она уже на

протяжении некоторого времени не представляет опасности для такой великой

державы, как Германия, и поэтому на Востоке мы имеем свой тыл свободным.

С господами в Кремле можно будет говорить совершенно другим языком, чем это

было в августе - сентябре 1939 г.

Перед ВОВ в 1936-1940 гг. СССР вела достаточно активную военную

политику. Несмотря на нападки японских агрессоров на наши восточные

границы, наши войска все же сумели достойно ответить врагу и помочь МНР в

борьбе с общим врагом, вместе с тем расширив свое влияние на Востоке. В

этих боях советская армия получила хороший опыт ведения «современной»

войны, используя вместе пехоту и бронетехнику .

Инициатива заключения договора о ненападении полностью принадлежала

Германии, и этот договор не был договором о мире. Но он давал время России

подготовится к неизбежной войне.

В войне с Финляндией, советские войска, несмотря на опыт полученный в

Халхин-Голе, показали низкий уровень подготовки командного состава, полное

неумение ведения боев. Война с Финляндией показала что Красная армия не так

уже сильна как раньше, и ее вполне можно победить. Как сказал Гитлер: «СССР

- это колосс на глиняных ногах».

Советскому правительству необходимо было срочно делать

соответствующие выводы.

Л И Т Е Р А Т У Р А:

1) «Военно-исторический журнал» 1993 г., н. 4,5,7

2) «Оглашению подлежит» Ю.Г. Фельштинский, 1991 г.

3) «Советско-финляндская война 1939-40 гг.» М.Н. Семиряга, 1991

4) «О войне и военной истории» П. А. Жилин.

5) «Новейшая история 1918-1939 гг.» В. В. Александров 1972 г.

6) «Халхин-Гол ‘39» Сборник статей 1989 г.

7) «На Халхин-Голе» Сборник статей 1989 г.

8) «Советские вооруженные силы 1918-1988 гг.» 1987 г.

Страницы: 1, 2, 3, 4