Возникновение партии эсеров

Савинкова и Н. С. Тютчева, который смог поставить

две динамитные мастерские в Петербурге, но они

незамедлительно были выданы Азефом. Этими двумя

динамитными мастерскими, как печально-иронически

заметил Савинков, и ограничилась эсеровская попытка

«подготовки восстания» в Петербурге. Заготовкой

оружия и организацией боевых дружин занимались и

многие местные эсеровские организации. Делалось

это, правда, больше в целях обороны от

черносотенных погромов, для совершения терактов и

различного рода экспроприации. Однако эсеры играли

немалую роль в вооруженных выступлениях против

царизма—декабрьских 1905 г., особенно в московском

вооруженном восстании; летних 1906 г. в Кронштадте,

Свеаборге и др.

Революция сделала невозможным управление Россией

без общенационального представительного учреждения,

которым стала Государственная дума. Эсеры, подобно

большинству социалистов и революционных демократов,

воодушевленных ростом революционного движения,

бойкотировали Булыгинскую законосовещательную думу,

основанную на узком избирательном праве. Они

участвовали во Всероссийской октябрьской

политической стачке, которая смела эту Думу и

принудила царизм издать 17 октября Манифест с

обещаниями даровать населению гражданские и

политические права, расширить избирательный закон в

Думу и наделить ее законодательными и

контролирующими функциями.

Реакция на Манифест среди эсеров была

неоднозначной. Подавляющее большинство ЦК склонно

было считать, что Россия стала конституционной

страной, что все силы надо направить на создание

гарантий для реализации обещаний правительства,

организацию народных масс и на решение главнейшего

для партии аграрного вопроса. Внесены были

соответствующие корректировки и в тактику партии.

Было признано, что конституционному режиму не

соответствует такое средство борьбы, как террор,

поэтому решено было его прекратить. Боевая

организация, по предложению Азефа, была распущена.

Большинство эсеровского руководства выступало за

тактику «не форсировать события», в частности, оно

было против введения явочным порядком 8-часового

рабочего дня и увлечения стачками, что свойственно

было Петербургскому Совету рабочих депутатов. Но,

убеждаясь в том, что большинство в Совете не на их

стороне, эсеры, во имя революционной дисциплины,

присоединялись к резолюциям большинства и в меру

своих сил старались их исполнять.

Подобной была позиция эсеровского руководства в

вопросе о декабрьской всеобщей политической стачке,

переросшей в Москве и ряде других мест в

вооруженное восстание. Во время обсуждения вопроса

о стачке в исполкоме Петербургского Совета

представитель эсеров выступал против стачки,

объясняя свою позицию тем, что стачка выльется в

восстание, а массы к нему не готовы; тем не менее

решение о начале стачки было принято единогласно.

Безуспешной оказалась и попытка Чернова, специально

приезжавшего в начале декабря вместе с Азефом из

Петербурга в Москву, убедить конференцию

железнодорожников и Московский комитет партии

эсеров не принимать решения о стачке. Исчерпав

возможности предотвратить забастовку и вооруженное

восстание, ЦК партии эсеров присоединился к ним

вместе с другими революционными партиями и

организациями.

Вместе с большинством левых сил эсеры

бойкотировали выборы в I Государственную думу.

Однако, когда стало ясно, что идея бойкота не

находит широкого отклика в стране, особенно среди

крестьян, что число крестьянских представителей,

проявлявших интерес к эсеровским требованиям, в

Думе будет значительным и что Дума неизбежно станет

центром политической борьбы, эсеровское руководство

изменило свое отношение к ней. Вновь была

приостановлена террористическая деятельность, к

которой партия вернулась в связи с усилившейся

правительственной реакцией после подавления

декабрьских вооруженных выступлений. Значительным

оказалось влияние эсеров на Трудовую группу,

объединившую крестьянских депутатов. От имени 33

депутатов в Думу был внесен земельный законопроект,

основанный на принципах эсеровской аграрной

программы, с требованиями отмены частной

собственности на землю, без выкупа и равного права

для всех владеть ею при условии ее обработки

собственным трудом.

Бурно реагировало эсеровское руководство на

роспуск I Думы. Оно призвало местные организации

немедленно начать вооруженную борьбу с

правительством, при этом главная ставка делалась на

крестьянство и войско; активные выступления должны

были начаться с деревни. ЦК партии эсеров вместе с

ЦК РСДРП, Трудовой группой и Крестьянским,

Железнодорожным и Учительским союзами поставил свою

подпись под «Манифестом ко всему российскому

крестьянству». Однако, вопреки ожиданиям, отношение

народных масс к разгону Думы, как констатировали

сами эсеры, «не выразилось в каких-нибудь прямых

непосредственных действиях ни в городе, ни в

деревне», факт этот являлся одним из наглядных

свидетельств того, что массы начали уставать от

революции, ими овладевало равнодушие.

После длительных обсуждений в партии эсеров

преобладающим оказалось мнение сторонников отказа

от тактики бойкота II Государственной думы. Эсеры

приняли участие в выборах и провели в Думу 37

депутатов. Среди них не было ни одного видного

деятеля партии. Эсеровские депутаты создали в Думе

группу эсеров, а не фракцию партии социалистов-

революционеров, и тем самым в какой-то мере

поставили себя в автономное по отношению к партии

положение. Однако лидеры партии, В. М. Чернов, М.

А. Натансон и Н. И. Ракитников, постоянно опекали

группу. Эсеровские депутаты выступали с трибуны

Думы по большинству обсуждавшихся вопросов (об

отмене военно-полевых судов, голоде, новобранцах и

др.), но особенно они были активны в прениях по

аграрному вопросу. Эсерам удалось под аграрным

проектом, внесенным ими в Думу, собрать 104

депутатские подписи. Тем не менее, по оценке самих

эсеров, деятельность их представителей в Думе была

«далеко не блестящей», и «она не оставила яркого

следа». На своем II съезде, состоявшемся перед

открытием II Думы, эсеры приняли решение: если

царизм покусится на Думу, ответить на это всеобщей

стачкой и вооруженным восстанием. Думские депутаты-

эсеры неоднократно заявляли, что они не подчинятся

насилию над Думой, не сложат с себя депутатских

полномочий, не разойдутся. Однако ЦК не удалось

организовать активного протеста против разгона II

Думы и третьеиюньского государственного переворота.

Эсеровские депутаты, как и депутаты других

политических партий, за исключением арестованных

вследствие провокации члена социал-демократической

фракции, «получив казенные погоны», спешно

разъехались по домам.

Роль и значение партии в революции определялись

во многом такими ее параметрами, как численность,

социальный состав и организационная структура. По

сравнению с дореволюционным периодом численность

партии увеличилась во много раз и достигла

приблизительно 50—60 тыс. человек. Численность же

ее местных организаций колебалась от нескольких

человек до нескольких тысяч (в Петербурге,

например,—около 6 тыс., в Москве—до 3 тыс.).

Изменился и социальный состав партии: рабочие и

крестьяне, приблизительно а равном соотношении,

составляли теперь около 90% ее членов; в

руководящем же ядре ее по-прежнему преобладала

интеллигенция.

Рост численности партии, расширение ее географии

и усложнение функций сказались на организационной

структуре. В конце 1906— начале 1907 г., когда

партия находилась в своем апогее, в ней было более

356 уездных, 78 губернских и 13 областных

организаций. Последние, т. е. областные,

координировали деятельность губернских организаций

Центрального, Южного, Юго-Западного, Украины, Севе-

ро-Западного, Поволжского, Сибири, Средней Азии,

Кавказа и других регионов. Появление областных

организаций было вызвано тем, что перед революцией

и в ходе ее число местных организаций стало быстро

растя, расширялась их деятельность, и из одного

центра все труднее было оперативно руководить ими.

К тому же сам центр в том виде, что он представлял

собой до I съезда партии, не был способен

достаточно эффективно осуществлять это руководство.

ЦК партии в то время — это громоздкий и неуклюжий

аппарат, который не только не содействовал, а,

наоборот, парализовывал организационную

деятельность на местах. Численность ЦК составляла

35—40 человек. По признанию М. А. Натансона, «никто

из товарищей не мог восстановить» полностью его

персональный состав. Никаких формальных правил

формирования ЦК не было. «Совершенно нелепо», по

высказыванию тогдашнего его члена С. Н. Слетова,

был организован ЦК в период между появлением

Манифеста 17 октября и I съездом партии:

он делился на две группы — Петербургскую и

Московскую, функции между ними не были

распределены, что нередко приводило к различным

недоразумениям и конфликтам. Так, Московская группа

не признавала постановление Петербургской группы о

приостановке террора; нечетко были определены

обязанности каждого из членов ЦК.

Вера руководства эсеров в то, что Россия после

17 октября стала конституционной страной, их

тактика в это время «не форсировать событий» и

стремление организовать как можно большие массы на

своей платформе находили организационное дополнение

в их попытке создать широкую легальную

народническую партию вместе с умеренной группой

народнических публицистов (А. В. Пешехонов, В. А.

Мя-котин, Н. Ф. Анненский и др.) легального журнала

«Русское богатство». Совместно с этой группой

издавалась первая легальная народническая газета

«Сын Отечества». Однако идею открытой народнической

партии не поддержал I съезд партии эсеров, группа

«Русского богатства» покинула съезд. В 1906 г. эта

группа создала свою, народно-социалистическую

партию, отличавшуюся от эсеровской тем, что она

предпочитала легальные формы организации и борьбы,

была сторонницей преобразований не явочным,

революционным путем, не «снизу», а «сверху», с

помощью государства, отстаивала принцип не

социализации, а национализации земли. Таким

образом, за время революции 1905—1907 гг. эсеры,

как политическая сила, значительно укрепили свое

положение. Явственно обозначился процесс их слияния

с массами, особенно с крестьянством, но овладеть

достаточно серьезно движением этих масс они так и

не смогли. По своему влиянию на крестьянских

представителей в I и II Государственной думах в

земельном вопросе эсеры уступали народным

социалистам, так как в его решении они недостаточно

учитывали собственнические инстинкты крестьян. Но

главное, как справедливо отмечал В. М. Чернов,

эсеры «не оправдали себя как организаторы и

практические руководители».

МЕЖРЕВОЛЮЦИОННЫЙ

ПЕРИОД

В течение всего рассматриваемого периода (с июня

1907 г. по февраль 1917 г.) партия эсеров

находилась в состоянии кризиса и упадка,

охватывавших все стороны ее деятельности — идейную,

тактическую и организационную. Причем ее кризис

оказался глубже и болезненнее, чем кризис,

переживаемый в то же время другими политическими

партиями. Его усугубляли такие факторы, как

столыпинская аграрная реформа, успешная реализация

которой могла бы перечеркнуть осуществление

эсеровской аграрной программы, и разоблачение прово-

каторства Азефа, усилившее сомнения в отношении

террора как средства политической борьбы^

Стратегия и тактика политических партий в

постреволюционный период во многом определялись их

оценками характера третьеиюньской монархии и

перспективы новой революции, 3-й Совет партии

эсеров, состоявшийся через месяц после

контрреволюционного переворота, констатировал, что

те общие причины, которые вызвали первую революцию,

сохраняются и новый революционный взрыв неизбежен.

Вера в грядущую революцию оставалась для эсеров

доминирующей в течение всего межреволюционного

периода.

Эсеры считали, что третьеиюньским

государственным переворотом страна была возвращена

к дореволюционному состоянию. Более того,

«неблагонадежные элементы» теперь преследовались

даже сильнее, чем прежде. Сохранившаяся

Государственная дума, избранная по новому

избирательному закону, оценивалась ими лишь как

декорация прежнего самодержавно-полицейского

режима, как конституционная фикция. Отсюда

следовало вполне логичное заключение, что все надо

«начинать сначала» и вернуться к прежним формам,

методам и средствам борьбы, 3-й Совет партии принял

решение бойкотировать III Государственную думу,

заявив, что идти в нее могут лишь те, «кто утратил

веру в революцию». Бойкот Думы рассматривался

эсерами как наиболее сильный и внушительный ответ

на третьеиюньский переворот, как средство

революционизации и организации масс.

Но эсеровская тактика бойкота выборов

принципиально расходилась с настроениями масс и не

получила у них сколько-нибудь широкой поддержки. По

сведениям центральной эсеровской газеты для

крестьян «Земля и воля», из почти 14 тыс. волостей

крестьяне лишь 928 волостей отказались участвовать

в выборах. Тактика бойкота Думы имела для партии

эсеров скорее негативные последствия, так как она

способствовала еще большему отрыву ее от масс и

оставляла крестьянских депутатов в Думе без

постоянного партийного воздействия. Однако этих

уроков эсеры не извлекли. Тактика бойкота

возобладала в партии и в отношении IV Думы.

Впрочем, к этому времени дисциплина в партии стала

настолько призрачной, что целый ряд ее членов и

даже организаций игнорировали решение руководства

партии и приняли активное участие в выборах.

Эсеровская левацкая тактика думского бойкота и

отзовизма находила свое дополнение в тактике

«боевизма». Усиление боевой тактики 3-й Совет

партии назвал первоочередной задачей. В его

решениях говорилось о том, что восстание в условиях

переживаемого момента (сравнительное укрепление

позиций самодержавия, усталость, разочарование и

разброд в значительной части интеллигенции,

скованность революционной энергии трудовых масс) не

может быть конкретной целью ближайшего времени.

Вместе с тем заявлялось, что партия продолжает

готовиться сама и готовить народ к вооруженному

восстанию. В этих целях рекомендовались такие меры,

как создание боевых дружин и обучение ими населения

приемам вооруженной борьбы. Приветствовались также

«частичные боевые выступления» в войсках.

Единодушно было принято решение об усилении

центрального террора.

Однако по мере того, как угасала инерция

революции, общественная жизнь возвращалась в свое

обычное, мирное русло, все более обнаруживалась

несостоятельность эсеровских призывов к усилению

боевой тактики. В самой партии стало оформляться

более реалистическое течение. Лидером его стал 30-

летний член ЦК и один из редакторов центрального

органа партии — газеты «Знамя труда» — доктор

философии Николай Дмитриевич Авксентьев. Для него

революция была «варварской формой прогресса»,

«отчаянным средством», прибегать к которому

допустимо лишь при трагическом сплетении событий.

Почти сорок лет (включая и период послеоктябрьской

эмиграции) он был членом партии, наиболее ярким

представителем ее правого крыла. На I общепартийной

конференции, состоявшейся в августе 1908 г. в

Лондоне, он настойчиво призывал отказаться от

тактики «частичных боевых выступлений» и подготовки

к вооруженному восстанию. В резолюции о тактике он

предлагал подчеркнуть два направления: пропа-

гандистско-организационную работу и центральный

террор. С минимальным перевесом Чернову и его

сторонникам удалось отстоять пункт о боевой

подготовке, но в урезанном виде. Заниматься боевой

подготовкой разрешалось только сильным партийным

организациям, ведущим «серьезную социалистическую

работу». Единодушными оказались участники

конференции по вопросу об усилении центрального

террора. Вполне назревшим был признан и удар «в

центр центров», т. е. покушение на Николая II.

Однако ни одно из решений Лондонской конференции и

состоявшегося после нее 4-го Совета партии

реализовано не было. Не усилился и центральный

террор. С помощью Азефа властям удалось

ликвидировать Летучие боевые отряды партии. Гибель

этих отрядов и бездеятельность БО вызвали

подозрения в наличии провокации в центре партии.

Осенью 1907 г. этим вопросом непосредственно

занялся В. Л. Бурцев, к тому времени уже

разоблачивший не одного провокатора. Почувствовав

для себя серьезную угрозу ( в ЦК уже поступали

предупреждения о провокаторстве Азефа, однако его

авторитет в партии был настолько высок, что

большинство эсеровского руководства считало эти

предупреждения ложными и не принимало практически

никаких мер по их проверке), Азеф активизировался

на общепартийной работе и имитировал ряд попыток

организовать покушение на царя. Провокаторство

Азефа было признано лишь после того, как Бурцеву

удалось организовать встречу в Лондоне делегации ЦК

с бывшим директором Департамента полиции А. О.

Лопухиным, который подтвердил, что Азеф является

агентом Департамента полиции. 7 января 1909 г. ЦК

партии официально объявил Азефа провокатором.

Попытка Б. В. Савинкова возродить террор окончилась

неудачей. В начале 1911 г. созданная им боевая

группа самоликвидировалась. После разоблачения

Азефа эсерам удалось совершить только три

террористических акта, малозначительных в

политическом отношении.

Большое внимание эсеровское руководство уделяло

столыпинской аграрной реформе. В специальной

прокламации «Что делать крестьянам? По поводу указа

9 ноября 1906 г.», положившего начало новой

земельной политике царизма, ЦК партии эсеров

призвал крестьян к бойкоту: «не идти в

землеустроительные комиссии, не покупать никаких

земель, не закладывать земель, не выделяться из

общества», поступать «как с изменниками» с теми

крестьянами, которые попадутся на политику

правительства. Бойкот новой земельной политики

правительства был одним из основных лозунгов эсеров

еще во II Думе. Отмена всех внедумских

правительственных указов о земле и пользовании ею,

приостановка деятельности Крестьянского и

Дворянского банков, землеустроительных органов,

купли-продажи и дарения земли — все это было

названо в думском аграрном проекте эсеров

первоочередными мерами, регулирующими земельные

отношения впредь до введения этого законопроекта в

жизнь.

В резолюции «О борьбе с земельным

законодательством», принятой на Лондонской

конференции эсеров, отмечалось, что своим земельным

законодательством правительство надеется успокоить

крестьянство мелкими подачками, стремится внести в

него разлад, поощряя расхищение общинных земель,

распылить его усиленным насаждением личной

земельной собственности и хуторского хозяйства, что

всякий успех правительства в этом направлении

создает препятствия для проведения в жизнь аграрной

политики партии. Деревня в связи с этим объявлялась

наиболее горячим пунктом социально-политической

борьбы, исход которой надолго определит историю

страны. В качестве конкретных мер эсеровская

резолюция предлагала: углубить социалистическую

пропаганду в деревне, укреплять там партийное

организации, сплачивать вокруг них трудовое

крестьянство на почйе борьбы с земельным

законодательством правительства, с землевладелицами

из-за аренды земли и найма на работы и с

Крестьянским банком. Для борьбы с выделами из

общины предлагались следующие меры:

совершенствование общинных распорядков в целях

большей их справедливости и согласованности с

требованиями хозяйственного прогресса (переделы,

правильная разверстка платежей, уменьшение

чересполосицы и т. п); пресечение выделов путем

общественных приговоров; бойкот кулаков,

стремившихся выделиться из общины; соглашения с

переселенцами и пролетаризированными элементами

деревни, желавшими расстаться с надельной землей на

условиях выдачи им пособий и т. п.

Против тактики аграрного террора как по

отношению к помещикам, так и по отношению к

состоятельным крестьянам, высказался 4-й Совет

партии, считая, что в первом случае подобная

политика приведет к тому, что помещики продадут

свою землю крестьянам, число собственников среди

которых возрастет, процесс расслоения деревни

ускорится. Таким образом, в деревне возникнет

жесточайшая междоусобная война, которая отодвинет

на второй план всякую систематическую борьбу как за

социализацию земли, так и за политическое

освобождение.

Однако эсеры были бессильны организовать сколько-

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7