Сословно-представительная монархия во Франции

собрании монастыря в их присутствии.

Выборы и условия представительства депутатов от дворянства оставляют

впечатления особой неопределенности. В письмах – вызовах направленных от

имени короля, условия представительства дворянства вообще не оговариваются.

Можно полагать, что второе сословие было представлено главным образом

крупными феодалами, присутствующими на заседании Генеральных штатов**** по

личному вызову. Не исключено, однако, что какая-то часть средних и мелких

феодалов, с которыми король имел прямую связь, могла присутствовать на

генеральных ассамблеях, но опять таки по личному праву, а не на условиях

выборности.1

У горожан также отсутствовали четкие нормы представительства.

Правительственные выборы ничего не говорят о том, как должны были

проводится выборы в городах. В большой группе грамот выбор депутатов

осуществляется должностными лицами города: мэром, эшевенами, консулами.

Значительная группа источников отразила реальные выборы депутатов. Среди

них прежде всего следует выделить те документы, где речь идет о выборе всей

общины: сообщается, что в определенный день по звуку колоколу или призыву

глашатая по городскому обычаю, в определенном месте собиралась вся община

или большая ее часть которая и «устанавливала» депутатов. Однако процедура

избрания при этом остается не ясной. В грамотах иногда подчеркивается, что

выборы проходили единодушно или что в выборах принимало участие не только

население города но и округи. Однако присутствие «всех» жителей города еще

не означало всеобщего участия, во всяком случае равного для каждого из

жителей. Более того, в некоторых грамотах прямо говорится об ограничениях

избирательного права в пользу какой-то части населения. В документах можно

найти разъяснения, что подразумевается под выражением «вся община или

большая ее часть», - это лучшая и наиболее здравая часть общины.

Анализ грамот городов свидетельствует, во первых, об отсутствии

правительственных норм по определению способов избрания депутатов от

горожан и о полной самодеятельности городов в этом вопросе; во вторых, - о

наличии в Генеральных штатах исследуемого периода определенной прослойки

городских депутатов, уполномоченных на представительство не в результате

выборов а только решением городских властей.

3.2 Полномочия депутатов. «Императивный мандат».

Особое место в организационной истории любого представительного

учреждения занимает вопрос о характере полномочий депутатов, по сколько

именно последний является ярким показателем степени самостоятельности этого

учреждения и его влияние на государственные дела.

Грамоты называют депутатов различно: заместитель, поверенный,

исполняющий обязанности. Если выдвигалось несколько кандидатур то

выдвигалось условие представительства согласно которым каждый из них был

полноправен, но обязан действовать за одно с другими представителями. В

некоторых доверенностях подчеркивается идея «равноправности» депутатов или

их личной ответственности. Действительность мандата подтверждало

поручительство отдельного лица или группы делегировавшей представителя,

своим имуществом.

Стандартная формула мандата представляет обладателю право действовать

так как действовали бы сами избиратели, если бы присутствовали при этом

лично. Эта формула, однако, не должна восприниматься как свидетельства

предоставления депутату свободы действий, ибо ограничивается что он не

должен делать того, на что его не уполномочивали. «Программа» его действий

порой в связи с этим могла быть довольно четко определена уже в самом

мандате. Иногда указывалось, что следует согласиться с тем, что скажет

король – формулировка, наиболее желательная для правительств.1

Вернувшись, депутат должен был дать отчет о своей деятельности

уполномочившим его. Примечательно, что в практике последующих ассамблей

нередко применялись и санкции по отношению к депутатам, превысившим свои

полномочия.

Духовенство, дворянство и города посылали депутатов, чтобы они

предстали перед королем и его советом. Таким образом, сословия четко

осознавали, что инициатива в созыве представительных ассамблей, которые

становились нормой их политической жизни и деятельности, принадлежит

королевской власти.

Рассмотренные особенности общефранцузского представительного учреждения

дают основания говорить об отсутствии официозной стабильности и влиянии на

него в исследуемый период практики ассамблей XIII в. Этими особенностями

являлись не периодичность ассамблей и их не определенный характер, так как

Генеральные штаты сменялись собранием одного и двух сословий или

провинциальными штатами, отсутствии четких норм и слабое развитие принципов

выборности.

Еще в начале XIV в. Генеральные штаты были всего лишь одним из звеньев

системы сословного представительства во Франции, многозначность и

многоступенчатость которой для королевской власти имела не только

отрицательные, но и положительные последствия, так как позволяло, в

частности, применять и варьировать тактику совета с сословиями.

С момента возникновения Генеральные штаты только сосуществовали с

остальными звеньями сословно-представительной системы, но так и не

составили с ним соподчиненное или единое целое.

Уже в этот период сложилась такая отличительная черта структуры

социально-представительного органа, отразившая специфическую расстановку

социальных сил во французском обществе, как делении их на три палаты,

соответственно сословиям, каждое из которых решало дела самостоятельно.

Орган объединяя в своем составе представителей духовенства, дворянства и

верхушку горожан.

Причины организационной аморфности ранних Генеральных штатов,

прослеживаемой к тому же и позднее было бы не правильно объяснить только не

завершенностью процесса становления этого учреждения. Длительность данного

процесса – общий момент в истории английского парламента, испанских

кортесов, штатов Нидерландов.

Однако для Франции следует особо подчеркнуть влияние конкретно

исторических условий возникновения представительного органа на его судьбу и

роль королевской власти при этом. Последняя, из-за расстановки социальных

сил и недостаточной консолидации сословий, сумела выступить инициатором их

созыва и, поставив учреждения в довольно значительную зависимость от себя,

стимулировать его неоформленность.1

Король использовал орган представительства в качестве орудия своей

политики, прибегая к его созыву лишь тогда, когда была необходима военная,

финансовая или моральная помощь. Он менял формы представительных собраний,

руководствуясь соображениями политических выгод: созывал все сословия

вместе или отдельно, только представители первого и второго сословий или

только представителей городов, обращаясь за помощью к провинциальным

штатам, менял условия представительства и т. д.

Организационные особенности изучаемого института стали, в свою очередь,

подобно социальным, факторами ослабляющими политическое влияние и

значимость Генеральных штатов.

Вызванные к жизни потребностями незавершенного еще процесса

централизации, Генеральные штаты с момента своего возникновения в конечном

итоге способствовали укреплению королевской власти и государственности, в

чем оказалось прогрессивное значение этого учреждения.

Не располагая законодательной властью, Генеральные штаты тем не менее

оказывали сильное, хотя и эпизодическое, влияние на законодательную

деятельность сословной монархии, на работу судебных и финансовых органов

страны. Не смотря на длительные периоды бездействия, и на то, что созыв

Генеральных штатов был вызван особой, так называемой кризисной политической

ситуацией (а может быть именно поэтому), история Генеральных штатов,

подобно провинциальным штатам, свидетельствует о жизнеспособности

сословного жительства во Франции.

Глава XIV. Налоговая политика сословной монархии и оформление налоговой

системы в XIV-XV веках.

4.1 Налоговая система.

Королевский адвокат Жан Лекок, отстаивая идею политического могущества

монарха, сформулировал положение об исключительном и монопольном праве

короля взимать налог (субсидии) со всех жителей королевства без чьего бы то

ни было согласия и независимо от того, являются ли жители его прямыми или

непрямыми подданными. Однако в столь категорической форме и для того

времени утверждение Лекока отражало притязания центральной власти, а не ее

реальной возможности. В своей политике ей приходилось считаться с

распространенным в общественном мнении XIV и даже XV в. правилом, согласно

которому государь должен был существовать на «свое», то есть на ресурсы

домена.

Усложнявшийся процесс централизации страны, структура государственного

управления, потребности внутренней и внешней политики уже с конца XIII в. и

особенно в XIV в. обнаружили недостаточность домениальных, или, как их

называли, ординарных доходов, побуждал короля обратиться к кошелькам своих

подданных всего королевства. В то время всякий побор, сверх положенного

обычаем, в том числе вассальным правом, рассматривался как экстраординарный

побор, в необходимости или целесообразности которого следовало убедить

общественные силы, располагавшие денежными средствами. Тем не менее

финансовая проблема была решена в пользу монархии к середине XV в.

созданием системы постоянных налогов, подразделявшихся на косвенные эд и

габель, на продажу товаров и соли (aides et gabelle) и прямой налог – талью

(taille).1

Право короля на налоговое обложение в XV в. не выглядело столь

безусловно, как этого хотели защитники его суверенитета. Налоги сохранили

свое название экстраординарных, но были тем не менее признаны

самостоятельной частью доходов государства, организованных «по королевскому

распоряжению».

Оформление системы постоянных налогов было важнейшей составляющей

длительного и сложного процесса становления и развития сословной монархии

во Франции. Оно отразило. в частности, в материальной и поэтому наиболее

выразительной форме изменения в природе королевской власти постепенно

обретавшей публично-правовой характер, что основывалось на (оформлении)

выполнении ею функций гаранта общественного порядка. Вместе с тем именно

налоговая система, отвечая на два наиболее существенных для понимания ее

природы вопроса – кто платит и куда идут аккумулируемые государством

доходы, - также убедительно обнажала истинное содержание формул об

общественном благе и общей пользе, которые уже с XIII в. предлагала

политическая мысль и которые так охотно использовала монархия в своей

налоговой политике.

Что касается собственно налогов, то государство рано начинает взимать

прямые и косвенные налоги. Их форма не определена, размеры варьируются:

вначале они не сосуществуют, но сменяют друг друга, тем более, что имеют

временный характер.

Косвенные налоги, начиная с Филиппа IV, представляли собой побор с

продаваемых товаров в 1,6,8 – 9 и даже 12 денье с ливра, который брался

иногда и с продавца, и с покупателя.***** Особую статью составляли

таможенные сборы, которые формировали монополию на экспорт. Начиная с 1315

г. правительство делает первые шаги на производство и продажу соли.

Согласно актам от 10 марта 1341 г. и 20 марта 1343 г., соль должна была

храниться на королевских складах, а при продаже ее брался налог в 1/5 цены

в пользу короля. Этот налог, введенный как временная мера (и не по всей

стране), стал с конца XIV в., по существу, постоянным и наиболее тяжелым из

косвенных налогов.

Прямые налоги прошли более сложный путь развития и имели следующие

формы: поборы с имущества в 1/100, 1/50, 1/25 его стоимости или суммы

дохода.

4.2 Финансовая администрация.

Управление финансами претерпело заметные изменения за период с конца

XIII и к середине XIV в., постепенно усложняясь и в известной мере

совершенствуясь. Главным фактором его развития являлась политика

центральной власти, стремящейся сделать финансовую организацию максимально

эффективной и по возможности приемлемой для налогоплательщика. Последнее

обстоятельство побуждало государство бороться с злоупотреблениями, объясняя

при этом административные меры заботой о благе подданных и даже о бедном

народе. Существенным влиянием на финансово-административную систему

оказывали общественные силы страны, корректируя ее легально, через органы

сословного представительства или в форме прямого протеста, при этом иногда

практическими мерами.

В условиях государственной централизации специализации

административного аппарата и в первую очередь королевской курии стало

исходным моментом в складывании финансового ведомства. Развитие и

углубление этого процесса на уровне центральных и местных органов

определило его самостоятельную структуру. Таким образом финансовое

ведомство составило важнейшую часть государственной администрации.1

Ордонанс 1256 г. сообщает о комиссарах королевской курии, в обязанности

которых входит осуществление контроля за финансовой деятельностью бальи

сенемалей.

Создание Палаты счетов было санкционировано знаменитым ордонансом 1320

г. Новый орган должен был осуществлять контроль за всеми должностными

лицами короны, которые имели какое-либо отношение к финансам короля.

С ростом налогов углубляющий процесс специализации внутри финансовой

администрации распределил ведомства домениальных (ординарных) и

государственных (экстраординарных) доходов. Эти ведомства получили право

самостоятельной финансовой юстиции, до того времени находившейся в ведении

Парламента.

4.3 Социальное содержание и классовая направленность налоговой

политики.

Создание постоянной армии если и не ликвидировало, то практически

обесценило феодально-вассальную военную службу, в определенном смысле

упростило систему налогообложения, так как исключило из него дворянство.

Вместе с духовенством, поскольку оно жило согласно своему статусу в

безбрачии и не принимало участия в торговле, дворяне претендовали на

тотальное исключение их налогов. Однако реализация принципа исключения

феодалов, как светских, так и духовных, характеризовалась многими

особенностями. правом полного налогового исключения во Франции пользовались

светские феодалы, которые, будучи резервом королевской армии, как

предполагалось, платили обществу своей кровью.

С введением постоянных налогов духовенство, освобожденное от талий и

эд, продолжало однако, платить десятину. Эта практика составляла

существенную часть государственной политики в отношении галликанской церкви

и имела долговременные последствия для ее положения в обществе.

Налоговое исключение для господствующего класса, реализуемые наиболее

полно в части прямых налогов, не снимали противоречий между феодалами и

центральной властью, поскольку последняя была серьезным конкурентом в

эксплуатации их собственного крестьянства. Именно поэтому налоги с момента

их введения превращаются в существенный фактор не только классовой, но и

социально-политической борьбы. В ходе этой борьбы и монархия, и

господствующий класс используют недовольство широких народных масс для

решения собственных политических задач, спекулируя на идее защиты народных

интересов.1

Вместе с тем, феодалам была выгодна оплачиваемая служба в армии, для

содержания которой и вводились налоги. При этом следует учесть пристрастие

дворян к войне.

Необходимо также отметить факты прямого дележа налоговых сборов между

монархией и феодалами, а также способы извлечения доходов их налоговой

системы, как служба в аппарате и государственные пенсии. Последние стали во

второй половине XV в. одной из причин чрезмерного увеличения налогов и были

самым ярким свидетельством использования господствующим классом

государственной казны.

Анализ королевского законодательства середины и особенно второй

половины XV в. обнаруживает выраженную тенденцию к росту налоговых

исключений, которые выглядят как общественное бедствие. Он объяснялся

отчасти процессом активного аноблирования выходцев их городского сословия,

которые оформили в составе господствующего класса к концу XV в.

значительную прослойку чиновного дворянства. Однако главную опасность для

государственной казны представлял выход налоговых исключений за рамки

привилегированных сословий. Это было связано с тенденцией претензий

отдельных лиц или групп и корпораций на налоговые привилегии. Правительство

отчетливо осознает ущерб, который приносит общественной пользе подобная

практика, чреватая налоговыми перегрузками для других подданных, и пытается

призвать к общественному долгу каждого, объясняя необходимость взимания

налога нуждами государства. В этих условиях государство стремится четко

очертить круг исключенных, по возможности сузив его. Поэтому в своих

ордонансах оно уточняет социальный состав незнатных, которые обязаны

платить налоги, - это купечество, ремесленники, крестьяне, чиновники, в том

числе сеньориальные. Государство тщательно определяет круг лиц, могущих

претендовать на исключения: это «настоящие» студенты и преподаватели

университетов Парижа, Орлеана, Анжера, Пуатье, действительно пребывающие в

их стенах; дворяне, живущие согласно своему статусу и исполняющие ремесло

воина, а также бедные и неимущие лица.

В королевском законодательстве уже в 80-х годах XIV в. отмечены

отдельные случаи налоговых злоупотреблений со стороны подданных. Во второй

половине XV в. правительство вынуждено признать эти злоупотребления как

недопустимые с его точки зрения, но распространенное общественное явление.

Королевское законодательство вынуждено назвать наиболее употребительные

способы укрывательства от налогов: это приобретение лицами из числа ротюрье

фальшивого статуса франк-аршера (вольного стрелка) или монетчика,

пользующихся налоговыми привилегиями. Эти лица, будучи, как правило, людьми

зажиточными, наносили ущерб государству не только незнанием данных видов

деятельности, но и нереализованной возможностью обеспечить большие

налоговые поступления.1

Денежные потери по причине налоговых исключений побуждают монархию даже

выдвигать своих ордонансов идею равенства подданных в их издержках и

денежных обязательствах в пользу государства. Речь, однако, шла не о

равенстве всех подданных перед налогом, а о равном распределении его между

теми, кто входил в число податных людей. Отсюда ее многочисленные

распоряжения о соблюдении принципа «сильный несет слабого», стимуляция

усилия администрации с целью учета численности очагов и населения, а также

их возможностей.

Стремление достичь равенства в распределении налогов, забота о котором

диктовалась стремлением правительства обеспечить максимальные доходы казны,

ставилась им в зависимость не только от ликвидации злоупотреблений со

стороны налогоплательщика, но и чиновного государственного аппарата.

Поэтому особое направление в законодательной политике государства составили

инструкции, целью которых было упорядочивание и совершенствование работы

финансового ведомства. Традиционное внимание государства к процедурным

вопросам работы финансового ведомства усилилась с середины XV в., когда

появилась возможность восстановить былой порядок, нарушенный войной.

Ордонансы регламентировали регулярность и время работы, в частности

процедуру судебного разбирательства по налоговым конфликтам в центре и на

местах, обеспечение скорого прохождения дел, оформление счетов и

отчетности, фиксацию размера заработной платы и разъездных платежей и т.д.

Государство стремилось, чтобы лица, причастные к финансовому ведомству,

были людьми вне подозрений, добрыми, честными и не берущими дары.

Представляют интересы предъявляемые к чиновникам требования

правительства под страхом конфискации имущества и отстранения от службы, не

брать у налогоплательщиков больше положенной суммы налога. Невыполнение

этого требования вело к ухудшению положения населения. В целях гарантии

государство пыталось отделить чиновников контролирующих органов от

непосредственных сборщиков налогов. За укрывательство собранных сумм и

мошенничество государство строго наказывало. Тем не менее хищения и

вымогательства были характерной чертой налоговой практики.

Налоговая система и политика превратились в важный фактор социальной

жизни, решительным образом влиявший на расстановку сил и положение классов

и сословий.

Государственный аппарат с характерным тесным слиянием с ним светских и

духовных феодалов, армия и пенсии – вот те основные каналы, через которые

господствующий класс феодалов был приобщен к государственным доходам.

Уступив монархии в политическом соперничестве, господствующий класс именно

через налоговую систему частично вернул потери, которые принесли ему

развитие сеньориальной ренты в условиях товарно-денежных отношений,

освободительное движение городов и сам процесс централизации. В ряде

случаев он приумножил свои богатства только с помощью государства, он, в

частности, смог получить доступ к доходам от орудий труда в городе, с

растущим значением которых в экономике феодального общества были связаны

перспективы исторического развития.

Приведенный в главе материал показал сложность процесса формирования

общегосударственной налоговой системы, неустойчивость и громоздкость

налоговой системы на протяжении почти всего XIV в. и даже в XV в., когда

налоги выступали в виде вассальной помощи, талья и косвенные налоги могли

Страницы: 1, 2, 3, 4