Русская Православная Церковь и большевистское государство в 1925-27 гг.

коллективизации, стал одним из основных рупоров сталинских идей.

Таким образом, на протяжении 1929 г. в среде антирелигиозников вновь

развернулась полемика. Ярославский и другие безбожники, главным образом

старые большевики, были подвергнуты резкой критике со стороны комсомольцев.

Зная характер тогдашних “дискуссий”, можно смело утверждать, что эти

нападки были инициированы сверху. Цель их была заставить Ярославского и

других безбожников окончательно стать на позиции сталинской группы. В то же

время Союз Воинствующих Безбожников принял сталинскую трактовку усиления

классовой борьбы и увязки с этим всей антирелигиозной пропаганды. СВБ стал

одной из надежных опор Сталина.

Выводы по главе.

Внутрипартийная борьба 1928-29 гг. разбила и без того не бывшую

однородной среду безбожников. Постепенно все более четкими становились два

направления. Одно из них выступало за сохранение сложившихся методов

антирелигиозной пропаганды; к нему тяготели Крупская и Луначарский. В то

же время руководители Союза Безбожников заняли радикальную позицию, взяв за

основу сталинские установки. Проблема была в том, что позиция “умеренных”

во многом совпадала со взглядами “правых уклонистов”, что сразу же делало

их идеи еретическими. В ходе инициированных сверху дискуссий “умеренные”, а

заодно и колебавшийся Ярославский, подверглись резким нападкам. Победа

Сталина одновременно означала и победу предлагавшегося им варианта

антирелигиозной политики.

Глава 5. Антирелигиозная комиссия ЦК ВКП(б) в 1928-1929 гг.

§1. Кадровые изменения в АРК.

Как мы ранее проследили, в 1928 г. прежнее “партийное большинство” в

руководстве ВКП(б) начало распадаться. Все более очевидным становились

разногласия между Сталиным и Бухариным по важнейшим вопросам реконструкции

промышленности и сельского хозяйства, дальнейшего развития страны. Эти

разногласия и стремление Сталина к единовластию привели к новой

внутрипартийной борьбе. По разным сторонам фронта оказались так называемое

“большинство” (Сталин) и “правый уклон” (Бухарин, Рыков, Томский).

Остальные члены Политбюро либо примкнули к сталинской группе (Молотов,

Каганович, Ворошилов), либо занимали неопределенную позицию, лавируя между

противоборствующими сторонами. Новый внутрипартийный конфликт закончился,

как известно, поражением сторонников Бухарина и установлением фактически

безраздельного господства Сталина в партии.

Партийные функционеры, как ранее, вновь должны были, исходя из своих

убеждений, а чаще всего из желания оставаться на плаву, выбирать, на чьей

стороне им находиться. Члены АРК не были исключением. Однако теперь вопрос

“с кем быть?” решался многими из них иначе, нежели ранее, в 1925-1927 гг.

13 июня 1928 г. Комиссия приняла решение просить утвердить ее новый

состав. [101] При этом ряд ее членов, фактически не принимавших участие в

ее работе, как бы автоматически выбыл из состава Комиссии. Помимо

оставшихся членов[102] АРК в состав Комиссии вошли Г.В. Чичерин (народный

комиссариат иностранных дел), В.А, Ральцевич, (Агитпроп ЦК), Д.Т,

Лукачевский (ЦС СБ), П.И. Лебедев–Полянский (Главлит), Я.Э. Стэн (АПО ЦК),

С.М. Диманштейн (АПО ЦК), Ф.М. Путинцев (ЦС СБ), И.Н. Стуков (ЦС СБ).[103]

Каким же образом эти изменения были связаны с внутриполитической борьбой?

Г.В. Чичерин, один из старейших большевиков, не принадлежал к

сторонникам Сталина. В 1923-1924 гг. он был за менее жесткую

антирелигиозную политику. Более того, он выступал за возможность контакта

и сотрудничества с капиталистическими странами, в то время как Сталин,

наоборот, подчеркивал нарастание противостояния двух миров в результате

побед социализма. [104] Постепенно Чичерин оттесняется от руководства

советской внешней политики. Назначение в АРК, куда вошли в основном

представители среднего звена управленцев, было для него явным понижением.

Возможно именно поэтому Чичерин старательно игнорировал ее заседания.

И.Н. Струков, член ВКП(б) с 1905 г., успел “запятнать” себя участием во

всевозможных оппозициях. В 1918 г. он был наиболее радикальным “левым

коммунистом”, призывал к немедленному прекращению переговоров с немцами и

началу революционной войны.[105] В 1920-25 гг. он был сторонником

“децистов”, затем участвовал в троцкистской оппозиции, поднимая платформу

83-х. Впрочем, он сумел вовремя покаяться, остаться в партии и даже стал

заместителем председателя правления Гостехиздата. [106] Он же сменил М.

Костеловскую на посту редактора “Безбожника у станка” и с этого времени

принимал активное участие в работе АРК. Как видим, по своим политическим

воззрениям он никак не может быть назван верным сталинцем. [107]

П.И. Лебедев-Полянский также принадлежал к первому поколению

большевиков (член РСДРП с 1902 г.). В 1918-20 гг. он возглавлял

Пролеткульт, сумел привлечь к сотрудничеству с ним ряд крупных поэтов и

писателей – В. Брюсова, А. Блока, Вересаева, но при этом “испытывал влияние

его [Пролеткульта][108] ошибочных установок”[109] В 1928 г. Лебедев-

Полянский возглавлял Главлит. Как видим, его политическая биография также

небезукоризненна, и бывший выпускник Дер??? Университета вряд ли мог

оказаться в одной команде с теми, чье образование ограничивалось в лучшем

случае “Азбукой Коммунизма”.

С.М. Диманштейн (член РСДРП с 1904 г.) с 1924 г. занимал пост

заместителя заведующего АПО ЦК. О его политических позициях нам ничего не

известно, но можно отметить, что он и был замечен в активных выступлениях

против “правого уклона”.

Более известны политические воззрения Я.Э. Стэна – любимого ученика

Бухарина, одно время преподававшего философию Сталину. В 1928 г. Стэн, как

и Диманштейн, был заместителем заведующего АПО ЦК. Он известен как один из

наиболее активных участников “правого уклона” и сама рекомендация АРК

ввести его в свой состав говорит о том, среди каких людей ее члены искали

единомышленников. [110]

А.Т. Лукачевский был одним из самых молодых членов АРК (родился в 1893

г.) и вступил в партию только в 1920г. Социальным происхождением он,

вышедший из семьи предпринимателя, похвастать не мог. Анализ материалов,

связанных с антирелигиозной борьбой во второй половине 1920-х гг.,

показывает, что Лукачевский был одним из тех, кто выступал против

неоправданно жесткой линии в отношении церкви. Интересен также тот факт,

что в 1924 г. он был исключен из ВКП(б) как “недостаточно связанный с

партией и ничем себя не проявивший”.[111] Лишь вмешательства ЦКК помогло

ему восстановиться. Впоследствии этот факт мог иметь для человека роковое

значение.[112]

Еще одним членом АРК, принимавшим активное участие в ее работе, был

Ф.М. Путинцев. Он не принадлежал к числу старых большевиков, относительно

поздно (в 1920) вступил в партию, но довольно скоро сделал карьеру и уже в

1925 г. стал заведующим антирелигиозным объединением АПО ЦК. Это

выдвижение, возможно, было связано с его четко занятой позицией: в 1925 г.

он подписал письмо студентов-коммунистов против Троцкого.[113] Решения АРК

по “сектантским” вопросам (а Путинцев считался в нем главным специалистом)

показывают, что он не отрицал возможность привлечения отдельных

протестантских коммун к крестьянским коллективам при соответствующем

идеологическом воспитании. Таким образом, он также был солидарен с общим

курсом АРК на осторожный подход к делу антирелигиозной пропаганды, а это в

1929 г. уже не приветствовалось. Неприглядным для Путинцева был и тот факт,

что его отец был раскулачен и сослан в Омск.[114]

Новым лицом в АРК был Василий Никифорович Ральцевич, работавший в АПО

ЦК и являвшейся преподавателем коммунистического университета трудящихся

Востока им. Сталина. В деятельности комиссии он активного участия не

принимал и вряд ли оказывал какое либо влияние на ее общий курс. [115]

Кроме вышеперечисленных лиц, в АРК решением Политбюро был введен нарком

внутренних дел В.Н. Толмачев.[116] Если для Чичерина подобное назначение

было понижением, то для Толмачева дела обстояли иначе. Только что

назначенный нарком внутренних дел Толмачев сразу начал конкурировать с

ОРПУ. Активное вмешательство в антирелигиозные дела, которыми раньше

занималось только ОГПУ, свидетельствует о возраставшем влиянии этого

ведомства.

Политические позиции Толмачева также достаточно характерны. В

составленной в 1992 сотрудниками РЦХИДНИ биосправке зафиксировано обвинение

начала 30-х гг.: “в 1927 г. Толмачев выступил с докладом на пленуме

Северокавказского Райкома КПСС по вопросу о применении новой избирательной

инструкции, его выступление носило антисоветский характер”[117]. В 1930 г.

“высказывал свои правооппортунистические взгляды”, за это был исключен из

партии. [118]

Последняя замена состава АРК произошла 18 мая 1929 г.: на места бывших

Стэна, Ральцевича, Лебедева-Полянского были введены Б.С. Ольховый

(заместитель заведующего Агитпропом ЦК) и А.В. Луначарский (нарком

просвещения)[119]

Луначарский и до этого занимался вопросами антирелигиозной пропаганды

(при этом он также принадлежал к более либеральной части

антирелигиозников). Известно и то, что его отношения с “чудесным грузином”

были довольно натянутыми.

Гораздо интереснее было назначение Б.С. Ольхового. Тридцатилетний

заместитель заведующего АПО ЦК (член РКП(б) с 1918 г. ), Ольховый в 1921

г. имел неосторожность голосовать за троцкистские тезисы о профсоюзах. Еще

раньше, в 1917 г. его угораздило вступить в меньшевистскую партию. Этого

было вполне достаточно, чтобы решить судьбу человека. Лишь за особые

заслуги (как в случае с А.Я. Вышинским) можно было закрыть глаза на такие

факты, и Ольховый старался изо всех сил. В 1929 г. он решает разгромить

статьи против “правой опасности”, и также сочиняет “Азбуку ленинизма”.

Сей труд, предназначенный для аппаратчиков, (вряд ли постой обыватель читал

такую ерунду на сон грядущий) по своей лживости и догматичности может

сравниться с “кратким курсом”, и поэтому благополучно выдержал пять

изданий. [120]

Тогда же Ольховый становится членом редколлегии “Комсомолки” и главным

редактором журнала “Молодая гвардия”[121], где он сразу же повел

наступление на учеников бухаринской школы. Один из них, Л. Шацкин, так

писал о его методах “борьбы”: “… сочиняет какую-нибудь нелепость, берет ее

в кавычки и приписывает мне, не умея, впрочем, опровергнуть даже и эти свои

собственные измышления”.[122]

Мы видим, что в ходе внутрипартийной борьбы 1928 – 1929 гг. Ольховый

занимал просталинскую позицию.

Вполне возможно, что он был введен в АРК, чтобы приглядывать за этим

подозрительным собранием ветеранов, продолжавших в условиях “обострения

классовой борьбы” лепетать о пропаганде и тактичном обращении с верующими.

Нужно отметить, что и “ветераны” в сложившейся обстановке вели себя

неоднозначно. П. Смидович, как мы отмечали, находился под влиянием М.И.

Калинина, чья позиция была тогда скорее ближе к “правым”, нежели к

сталинской группе.

То же можно сказать и о В.Р. Менжинском, который, конечно, не был

“уклонистом”, но и не выступал открыто на стороне Сталина. Имеются

сведения, что руководители карательных органов отрицательно относились к

плану коллективизации, справедливо полагая, что это приведет к крестьянским

восстаниям. [123] Сам Менжинский отрицательно смотрел на компанию

“спецеедства” и организацию процессов над вредителями, за что особенно

ратовал Сталин.

Одним из тех, кто активно поддерживал сталинскую политику и призывал к

ликвидации “правого уклона”, был глава АРК Ем. Ярославский. Уже в сентябре

1928 г. он говорил о необходимости “борьбы направо, борьбы со всякого рода

правыми уклонами”.[124] Однако имеются свидетельства, что Сталин не доверял

до конца Ярославскому, зная, что тот легко может перекинуться на другую

сторону с изменением положения в партии. 9 сентября 1929 г. в письме к В.

Молотову Сталин заметил, что Ярославский “при всех своих незаурядных

качествах .. слаб по части политического руководства (любит плавать по

волнам настроений “масс”)[125] Возможно, что июльская компания 1929 г. по

травле Ярославского в “Комсомольской правде” была инициирована с целью

“корректировки” его позиций во внутрипартийной борьбе.

Нужно отметить, что в 1928-29 гг., когда Сталин укреплял партийный

аппарат своими сторонниками, большинство членов АРК потеряло свои посты. В

1928 г. К.А. Попов перешел из АПО ЦК в Институт Красной Профессуры, что

было явным понижением. Был вынужден уйти на “научно-редакторскую” работу из

Главлита П.И. Лебедев-Полянский, в 1930 г. оставил пост заместителя

заведующего АПО ЦК С.М. Диманштейн. В 1928 –29 гг. и в 1930 ушли в

отставку и другие партийцы: И. Струков, А. Луначарский, Чичерин. Все это

показывает, что Сталину была не нужна “молчаливая оппозиция” в аппарате ЦК

и в государственных учреждениях.

Таким образом, ситуация в АРК отражало то разделение сил, которое

существовало в ВКП(б) на каждый конкретный момент времени. В 1925-1927 гг.

в период борьбы с “новой оппозицией” члены АРК в большинстве своем

поддерживали дуумвират Сталина-Бухарина. Однако по мере его распада и

нарастания противоречия между бывшими союзниками большинство членов

комиссии склонялось к “правому уклону” больше, нежели к “большинству”. Это

объясняется и общностью судеб (большинство членов АРК – старые большевики

с большим стажем и, добавим, образованием, в то время как Сталин делал

ставку на тех, кто “не умел отличить Гоголя от Гегеля, Бабеля от Бебеля”),

одинаковыми представлениями о дальнейшем пути развития государства.

Подробное скопление ненадежных политиков могло напомнить Сталину,

отличавшемуся завидной подозрительностью, Общество Старых большевиков к

которому (“обществу чаепитчиков”) вождь, как известно, не испытывал

симпатии. Мы можем предположить, что это обстоятельство стало одним из

факторов, обусловивши роспуск АРК в ноябре 1929 г.

§2. Дискуссия об АРК в Политбюро (1929 г.) и роспуск комиссии.

Изменение обстановки вокруг антирелигиозной борьбы потребовало

некоторого подведения итогов и определения дальнейшей работы. В 1929 г.

(впервые после 1923-24 гг.) Политбюро наконец-то обратило внимание на

деятельность АРК.[126] После отчетного доклада Комиссии Политбюро должно

было в специальной резолюции дать оценку ее работе в предшествующие годы.

Однако именно в это время начинают разворачиваться интересные события.

6 июля 1929 г. Политбюро должно было заслушать доклад АРК. Однако было

принято решение отложить выступление Ярославского.[127] Но ни на

последующем заседании, ни далее доклад так и не был заслушан. Его

переносили 20 июня, 27 июня и 4 июля 1929 г.[128]

Почему же возникла такая ситуация, когда Политбюро сочло невозможным

выполнить обычную рутинную процедуру? Как мы помним, именно в это время

состоялся II съезд Союза Безбожников, на котором Бухарин произнес свою

крамольную речь. Вплоть до 8 июля вокруг нее царило молчание, после чего

Политбюро приняло разгромное постановление. В этой обстановке доклад АРК

(членам которой импонировали взгляды Бухарина на антирелигиозную работу)

мог стать своеобразной поддержкой его позиции. Этого допускать, конечно же,

было нельзя. С другой стороны, после выхода постановления о речи Бухарина

появился “канонический” текст, на основании которого можно было оценить

позицию АРК. Как известно, уже в 1929 г. ход заседаний Политбюро и круг

рассматриваемых вопросов полностью контролировались Сталиным, поэтому

можно утверждать, что перенесение вопроса об АРК осуществлялось с его

одобрения.

8 августа 1929 г. доклад Комиссии наконец-то был заслушан. Политбюро

создало комиссию для выработки резолюции по докладу АРК. В нее вошли

Ярославский, Бауман, Криницкий, Рахманов, К. Попов, Савельев, Смидович,

Акулов. Как видим, состав комиссии благоприятствовал тому, чтобы была

выработана благожелательная для АРК резолюция. Кроме указанных лиц, к

выработке проекта был привлечен Б.С. Ольховый.[129] В чем же причина этого

пополнения, произошедшего по желанию Ярославского? К этому времени уже

состоялась июньская травля Ярославского в комсомольской печати. Зная

убеждения своих коллег, он вполне мог опасаться, что проект будет слишком

либеральным, и Ольховый должен был играть роль противовеса “умеренным”. 24

августа 1929 г. Ярославский послал в Политбюро готовый проект резолюции по

работе АРК, дававший недвусмысленную оценку ее деятельности: “Признать

линию Антирелигиозной Комиссии в отношении проведения такой церковной

политики, которая постепенно все более и более суживает круг деятельности

религиозных организаций – правильной.

Также признать правильной проявленную Антирелигиозной Комиссией

осторожность в деле проведения административных мер, затрагивающих широкие

слои верующих”.[130]

Проект подчеркивал необходимость усиления борьбы с религией, но в

самых общих словах: никаких практических мер по сути не предлагалось.

Вина за промахи в антирелигиозной пропаганде возлагалась на партийные и

государственные органы. Одновременно были осуждены попытки “некоторых” в

кратчайший срок “разрушить религию”, что нашло свое выражение на страницах

комсомольской печати…”[131] Последние слова вписаны в проект Ярославским,

который хотел поставить на место зарвавшихся комсомольцев, немало

попортивших ему нервов в июле.

Следов какого-либо обсуждения данного проекта в Политбюро не

обнаружено. Зато оно рассмотрело другой документ – резолюцию об

антирелигиозной пропаганде, внесенную Ярославским 14 августа 1929 г. Как он

отмечал, проект был принят “единогласно, кроме т. Смидовича, у которого

имеются несколько поправок”. [132]

Данный проект значительно вырос в объеме по сравнению с резолюцией АРК,

но суть его осталась та же. Все слова, одобрявшие деятельность Комиссии,

были без изменений перенесены в новый документ.

15 августа 1929 г. Политбюро рассмотрело этот документ и отложило его

принятие до следующего заседания, предложив своим членам дать поправки к

нему. [133] 22 августа было принято постановление о новом переносе.[134] Мы

видим, что принятие постановления вновь затягивается. Причина, по всей

видимости, та же, что и в первый раз: в это время шел “разбор” Бухарина в

связи с его оправдательными письмами, поэтому было не до АРК.

Какие- либо поправки членов Политбюро на сегодняшний день не известны.

Однако в том виде, как подготовила комиссия, резолюция не могла быть

принята. Линия АРК была слишком похожа на ту политику, которую предлагал

Бухарин и другие “правые” и которая только что была осуждена. Признать

предложенную резолюцию означало одобрить взгляды “правых”, а такого, даже в

непрямой форме, быть не могло.

Правда, Политбюро сделало еще одну попытку “улучшить” проект. 29

августа 1929 г. в состав комиссии по выработке резолюции вошли В.М. Молотов

и Л.М. Каганович, верные сталинские прихвостни, и самой комиссии было

поручено переработать проект.[135] Новое пополнение должно было направить

его в соответствии с “генеральной линией”.

Однако это было уже ни к чему. К осени 1929 г. поражение “правых” стало

очевидным. В этой обстановке АРК была уже не нужна.

Очень интересно поведение Ярославского. 18 ноября 1929 г. он пишет в

Секретариат ЦК о своем уходе в отпуск, в связи с чем просит оставить

заместителем по АРК Красикова.[136] Он, конечно, не мог не знать, что в

ближайшее время будет решаться судьба комиссии, но решил не вмешиваться в

это дело. Хитрый и опытный политик, Ярославский исчез в самый ответственный

момент, чтобы появиться в стане победителей, когда все уже было кончено.

30 ноября 1929 г. Политбюро в последний раз вернулось к рассмотрению

вопроса об АРК. Было принято следующее постановление: “Считать необходимым

ликвидацию Антирелигиозной Комиссии ЦК, передав все дела антирелигиозной

пропаганды в Секретариат ЦК”.[137]

Это решение было принято спонтанно, в первоначальной повестке дня

заседания Политбюро вопроса об АРК не было. Сам текст постановления написан

от руки на листе тетрадной бумаги, а не на соответствующем бланке, которые

готовились заранее. Наконец последнее заседание АРК показывает, что ее

члены планировали продолжить работу и никак не думали о роспуске.

Таким образом, на протяжении 1929 г. руководители Комиссии пытались

отстоять ту же умеренную политику, которой они придерживались в предыдущие

годы, тем самым непроизвольно “солидаризируясь” с “правым уклоном”.

Упорное нежелание АРК принять новый курс в антирелигиозной работе

предопределило ее судьбу.

Выводы по главе.

Мы видим, что в условиях очередного изменения партийной политики по

отношению к религии АРК пыталась придерживаться своей прежней линии,

считая ее наиболее эффективной. Проведенные в ней кадровые реорганизации

способствовали сплочению старых большевиков, находившихся в молчаливой

оппозиции сталинскому курсу. В условиях нового усиления антицерковных

репрессий АРК пыталась проведение своих либеральных мер. Однако это не

могло не вызвать недовольства Сталина, так как тем самым АРК объективно

оказывала поддержку Бухарину. Между тем Сталин использовал противоречия в

антирелигиозном вопросе между ним и “правыми уклонистами” для обвинения

последних в предательстве интересов партии. В этих условиях АРК стала

ненужным органом, и это обусловило ее роспуск.

Заключение

В 1928-29 гг. начинаются изменения в отношениях большевистского

государства и религиозных конфессий. На смену применяемому относительно

умеренному курсу приходит новый репрессивный этап. Это было связано с целым

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5