Петр III: недостойный император или жертва жестокой политики?

скором времени с известными лицамии в Германию" с заверением: "Ваше

величество может быть уверенной во мне, что я не подумаю ничего, не сделаю

ничего, что могло бы быть против ее особы или её правления". Второе письмо

гласило "Ваше величество, если вы совершенно не желаете смерти человеку,

который достаточно уже несчастен, имейте жалость ко мне и оставьте мне моё

единственное утешение Елизавету Романову (Воронцову). Вы этим сделаете

большое милосердие вашего царствования; если же ваше величество пожелало бы

меня видеть, то я бы был совершенно счастлив. Ваш нижайший слуга Петр". И

наконец, последнее письмо - на русском языке - с сохранением орфографии и

пунктуации: "Ваше величество. Я ещё прошу меня, которой ваше воле изполнал

во всем отпустить меня в чужие краи стеми, которие я ваше виличество прежде

просил и надеюсь на ваше великодушие, что вы меня оставите без пропитания.

Ваш слуга Петр".

Как не трудно убедиться, свергнутый император был явно не в ладах с

русским языком, который нещадно коверкал, не очень хорошо он обходился и с

французким. Мог ли он сочинить и обосновать своё отречение? Скорее всего

оно составлено Паниным и лишь дано Петру на подпись. Всё это говорит о том,

что императрица хотела радикально избавиться от предшественника по

престолу. Она не собиралась ни отвечать на слезные мольбы, ни тем более

отпускать его за рубеж.

Голштинец Лидерс, которого просил прислать Петр Федорович, выслушал

посланного о болезненном состоянии императора, нашел, что его недомагание

не внушает опасений и, выписав лекарство, ехать в Ропшу по началу

отказался. Ведь Лидерс прекрасно понимал, что дни его благодетеля сочтены:

не одни, так другие отправят его на тот свет, а смерть припишут его

лечению. Но отвертется Лидерсу не удалось. На следующий день, 3 июля, он

был вывезен к действительному статскому советнику Теплову. Прямо из

кабинета секретаря Екатерины медик в плохой повозке отправился с

максимальной скоростью в Ропшу. Туда же 4-го числа приехал Христиан

Паульсен, штаб-лекарь лейб-гвардии Конного полка. Врачи не констатировали

ухудшения состояния здоровья ропшинского пленника ни в четверг, 4-го июля,

ни в пятницу, 5-го.

6-го июля из Ропши был удален камердинер Петра III, который вышел в

сад подышать воздухом. По приказу офицера он был схвачен, посажен в карету

и выслан в Петербург. Этот случай описан уже упоминавшимся Шумахером и в

свете последовавших затем событий вполне может быть истолкован как удаление

не нужных свидетелей.

Среди тех, кто находился тогда в Ропше вместе с Алексеем Орловым,

был и гвардейский офицер князь Федор Сергеевич Барятинский. Примечательно,

что он приходился братом князю Ивану Сергеевичу, который ещё в декабре

1761г. был назначен флигель-адъютантом императора, и именно ему, по словам

Екатерины, было поручено её арестовать, но он, по её же словам, отчасти

способствовал тому, что приказ об аресте был отменен. Князь Иван

Барятинский тоже, по-видимому, находился в то время в Ропше.

В родословной князей Барятинских о князе Ф.С. Барятинском можно

прочитать, что "будучи офицером, он принимал деятельное участие в июльских

событиях 1762 года и. Между прочим, охранял в числе других низложенного

Императора Петра III.

Как будущий действительный тайный советник и обер-гофмаршал при

Екатерине 2, Барятинский "охранял" свергнутого императора, об этом семейное

предание или собственную версию поведал Александре Осиповне Смирновой

(Россет) фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский, а блистательная

красавица записала в своих воспоминаниях его слова : "Фельдмаршал совсем

иначе рассказывал мне историю убийства Петра III . Он говорил, что князь

Иван Барятинский играл в карты с самим государем. Они пили и поссорились за

карты. Петр рассердился и ударил Барятинского , тот наотмашь ударил его в

висок и убил его ". Ошибка существенная: Барятинский - младший приписал эту

сомнительную "честь" отцу, а не дяде, но важно здесь другое, а именно, что

его собеседнице была известна другая версия или версии убийственных

событий.

Кто был "в числе других"? Кто, кроме Орлова и Барятинского, явился

свидетелем последних минут жизни Петра III, и какова степень их участия в

этой драме?

Мемуарные свидетельства разных лиц из числа тех, кто "слышал", но не

"видел", записки современников, находившихся в то время в Петербурге, и

сочинения исторических писателей, не потрудившихся или не смевших указывать

источник, называли кроме Орлова и Барятинского, еще лейб-медика Карла

Федоровича Крузе, Г.Н. Теплова, сержанта гвардии Николая Николаевича

Энгельгардта, в будущем генерал-майора и выборгского губернатора, со

временем ставшего обер-гофмаршалом Григория Никитича Орлова, дворянина и

будущего знаменитого актера Федора Григорьевича Волкова, бывшего лейб-

кампанца Александра Швановича и упомянутого Ивана Барятинского. Называли и

капрала Конной гвардии Григория Александровича Потемкина. Кажется,

находился тогда при императоре и его камердинер, директор шпалерной

мануфактуры Александр Иванович Брессан.

Некоторые подробности об убийстве можно найти и в сочинении секретаря

саксонского посольства Георга фон Гельбиха, который появился в Петербурге

только в 1787 году, но это не помешало ему, добросовестному и критичному

собирателю устных преданий и свидетельств о перевороте 1762 года, написать

одну из лучших биографий Петра III.

Согласно Гельбиху, во время совместной с узником трапезы, когда тот

уже принял предложенное ему питье, Алексей Орлов набросился на императора,

но тот стал умолять и сопротивляться, отчего Орлов якобы разжалобился и

выбежал на террасу. В это время остальные его сообщники набросились на уже

отравленного узника и стали душить его подушками. Завязалась борьба, в ходе

которой князь Барятинский сделал из лежавшей на столе салфетки петлю и

набросил ее на шею императора. Отчаянные попытки несчастного вырваться,

были сломлены после того, как убийцы схватили жертву за руки и за ноги,

преодолевая его судорожное сопротивление. Это дало возможность сержанту

гвардии Энгельгардту затянуть петлю на шее Петра Федоровича.

Весьма осведомленный французский историк Ж. Кастера, которому

довелось использовать в своей биографии Екатерины II многие никому не

известные материалы, в том числе записки камергера Салтыкова, написанные

под его диктовку, депеши иностранных дипломатов и проч., представлял дело

так, что привезенный в Мопсу, в небольшой загородный дом гетмана

Разумовского, а вовсе не в Ропшу, Петр Федорович находился там в течение

недели, после чего к нему приехали А. Орлов и Теплов. Явившись к

императору, они сообщили ему, что приехали известить его о скором

освобождении и пригласили отобедать. За обедом Орлов, воспользовавшись

рассеянностью узника, влил ему в стакан с водкой отраву, приготовленную

врачом. Почувствовав жестокие боли, император стал отказываться от

предложенного ему второго стакана, обвинил Орлова в преступлении и вскричал

при виде вбежавшего камердинера - француза: "Мало того, что мне помешали

вступить на шведский трон и похитили у меня российскую корону! У меня еще

хотят отнять самую жизнь!"

Камердинера, а им был Брессан, пытавшегося вступиться за государя,

вытолкали за дверь, и в это время в комнате появился Барятинский, что

ускорило дело: Орлов сдавил императору грудь коленями и душил его, в то

время как Барятинский и Теплов сделали из салфетки петлю и набросили на

горло жертвы.

Но и тогда, когда сопротивление, наконец, было сломлено, умирающий

отчаянным усилием оцарапал Барятинскому лицо, и эта печать убийцы еще долго

украшала лицо Федора Сергеевича.

Вечером Екатерина получила пакт от нарочного из Ропши, в котором было

письмо, писанное Алексеем Орловым.

Письмо, о котором идет речь, впервые было опубликовано в 1881 г., и

с тех пор его содержание не составляет тайны. Вот его содержание:

"Матушка милосердая Государыня! Как мне изъяснить, описать что

случилось: не поверишь верному своему рабу; но как перед Богом скажу

истину. Матушка! Готов идти на смерть; но сам не знаю, как эта беда

случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но

никто сего не думал, как нам задумать поднять руки на государя. Но,

Государыня, свершилась беда. Он заспорил за столом с князем Федором; не

успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали; но все

до единого виноваты, достойны казни. Помилуй меня хоть для брата. Повинную

тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет

не мил: прогневили тебя и погубили души на век".

Это красноречивое свидетельство, но о чем оно свидетельствует? О

полной невиновности или непредумышленной вины?

Граф Федор Васильевич Растопчин, известный в будущем московский

"главнокомандующий", а при Павле I " возвысившийся " до кабинет-министра,

присутствующего в Коллегии иностранных дел, и члена Совета, имел

возможность ознакомиться с подлинником записки Орлова в кабинете

императрицы и переслал копию российскому послу в Лондоне графу С.Р.

Воронцову, с которым переписывался и поддерживал дружеские отношения. В

сопровождавшем записку Орлова "Замечании" Ростопчин писал следующее:

После смерти императрицы Екатерины, кабинет её был запечатан г.

прокурором графом Самойловым и г-м адьютантом Ростопчиным. Через три дня по

смерти Императрицы поручено было великому князю Александру Павловичу и

графу Безбородке (Александру Андреевичу) рассмотреть все бумаги. В первый

самый день найдено было письмо графа Алексея Орлова и принесено к

императору Павлу; по прочтении им возвращено Безбородке, и я имел его с 1/4

часа в руках. Почерк известный мне графа Орлова. Бумага-лист серой и

нечистой, а слог означает положение души злодея и ясно доказывает, что

убийцы опасались гнева Государыни, и сим разобличает клевету, падшую на

жизнь и память сей великой Царицы. На другой день граф Безбородко сказал

не, что император Павел потрбовал от него вторично письмо графа Орлова.

Прочитав в присутствии его, бросил в камин и сам истребил памятник

невинности Великой Екатерины, о чем и сам чрезмерно после соболезновал.

Бумаги Дашковой.

То, что Павел I бросил письмо Орлова в камин, этому можно найти

объяснение в оправданном желании императора "не выносить сор из избы", в

его "рыцарственной брезгливости" к подобным свидетельствам. Но "памятник"

ли это "невинности Великой Екатерины"? Разве не возникает невольный вопрос,

почему вообще появилось это письмо, и почему оно так или иначе дошло до

нас?

Разумеется, вполне правомерно определенное недоверие к любому

ключевому документу, сохранившемуся в позднейшей копии. Тем более, когда

речь идет о цареубийстве. Но по зрелому размышлению возникает вопрос: так

ли уж в данном случае все это существенно? Ведь и в указе генерал-майору

Савину не говорится, для кого тот должен был приготовить "покои" в

Шлиссельбурге…

Совершив дворцовый переворот, пройти половину пути и после этого

останавливаться на достигнутом, когда по праву рождения никаких прав на

престол нет, а законный, хотя и некоронованный, император жив? Разве в

разговоре с исполнителями, понимающими с полуслова, недостаточно просто

посетовать при удобном случае на стеснительные и досадные обстоятельства

или полунамеком сослаться на известный в прошлом прецедент, или завести

разговор о судьбах Отечества, которые - увы - неисповедимы, пока существует

опасность престолу?

По этому поводу в депеше министру иностранных дел от 23 июля

французский поверенный в делах в России Лоран Беранже не удержался от

восклицания: "Что за картина предстает взорам всей нации! С одной стороны,

внук Петра I, свергнутый с престола и преданный смерти; с другой, внук царя

Иоанна. Томящийся в оковах, в то время как принцесса Ангальт-Цербсткая

присваивает себе корону, начиная царствование с цареубийства"

Смерть Петра3, являясь единственно возможным исходом произошедшего

дворцового переворота, рассеивала имеющиеся опасения у одних, развязывала

руки другим и успокаивала насчет будущего третьих. Всякая скоропостижная

смерть вызывает подозрения, но в данном случае иначе просто и быть не

могло. Оставалось только соблюсти внешние приличия.

Однако в действительности, по сообщению Рюльера , соблюсти все

необходимые условности удалось не вполне:

"Нельзя достоверно сказать, какое участие принимала императрица в сем

приключении; но известно, что в сей самый день, когда сие случилось,

государыня садилась за стол с отменной веселостью. Вдруг является тот самый

Орлов, растрепанный, в поту и пыли, в разорванном платье, с беспокойным

лицом, исполненным ужаса и торопливости. Когда только он входил в комнату,

то быстрые и сверкающие глаза его уже искали императрицу. Не говоря ни

слова, она встала, направилась в кабинет, куда за нею и последовал Орлов;

через несколько минут она позвала к себе графа Панина, который был уже

наименован ее министром. Она известила его, что государь умер и

советовалась с ним, каким образом сообщить об его смерти народу. Панин

советовал пропустить одну ночь и на другое утро объявить сию новость, как

будто сие случилось ночью. Приняв сей совет, императрица возвратилась с тем

же лицом и продолжала обедать с той же веселостью. На утро, когда узнали,

что Петр умер от геморроидальной колики, она показалась с заплаканным лицом

и возвестила о постигшей ее печали.

Переворот 1762 года. С.68-69

Так ли все было на самом деле, как живописует Рюльер в своих записках

? Едва ли кто-нибудь возьмется дать на этот вопрос единственно верный

ответ.

"Когда я получила известие о смерти Петра III, -писала Дашкова,- я

была тем до того поражена и пребывала в таковом негодовании, что, хотя

сердце мое и отказывалось верить, что императрица была сообщницей

преступления Алексея Орлова, только на следующий день я превозмогла себя и

поехала к ней. Я нашла ее грустной и растерянной. Вот собственные ее слова,

с которыми она обратилась ко мне: "Как меня взволновала, более того,

сразила эта смерть!" - "Она случилась слишком рано для вашей славы и для

моей"- ответила я.

Бумаги Дашковой. С 93

Интересно, что среди современных историков есть мнение, что ни

Екатерина и даже ни граф Орлов не были повинны в смерти императора. Вот как

описывает события, произошедшие в Ропше, Любовь Русева, очерк которой был

напечатан в журнале "Смена" за 2002 год:

Перед тем, как доставить Петра в Ропшу, Алексей Орлов получил

напутствие Екатерины охранять императора, чтобы с ним что-нибудь не

случилось.

Получив приказ сформировать команду для охраны, Орлов вместе с поручиками

Баскаковым и Пассеком, а также подпоручиками Чертковым и князем

Барятинским, активными участниками переворота, набрали сто человек унтер-

офицеров и солдат из разных гвардейских полков. Среди этих четырёх обер-

офицеров были преданные люди графа Панина, который жаждал мести и реванша.

Никита Иванович не мог простить того, что Екатерину провозгласили

самодержавной императрицей. По его плану она должна была стать всего лишь

регентшей, а императором - его воспитанник, наследник российского престола

князь Павел. Фактическим же правителем стал бы сам граф.

Панин не только сформировал конвой, но и приставил к Петру лакея

Маслова. Тот не подвел.… Делая вид, что проверяет еду Петра, которому в

это время требовалась особая диета, Маслов подсыпал ему в суп яд.

И вот Лидерс с опозданием мчится в Ропшу. В это время Орлов садится

за очередное письмо. " Матушка наша милостевая государыня. Не знаю што

теперь начать, боюсь гнева от вашего величества штоб вы чего на нас

неистового подумать на изволили и штоб мы не были причиною смерти злодея

вашего и всей Роси также и закона нашего. А теперь и тот приставленной к

нему для услуги лакей Маслов занемог, а он сам теперь так болен што не

думаю штоб он дожил до вечера и почти совсем уже в беспамятстве, о чём уже

и вся команда здешняя знаит и молит Бога штоб он скорей с наших рук

убрался. А оной же Маслов и посланный офицер может вашему величеству

донесть в каком он состоянии теперь ежели обо мне усумнится изволите. Писал

сие раб ваш верный…"

Тут ко двору подъехал экипаж с посланцами графа Панина. Орлову

объявили, что приехал нарочитый из Перербурга. Пока Алексей Григорьевич

спускался на задний двор к гонцам, к окну, выходящему на противоположную

сторону дворца, подошёл князь Барятинский и украдкой махнул рукой.

Несколько человек юркнули в церковь.

Пока Орлову заговаривали зубы, Маслова, как уже упоминалось,

вышедшего в сад, подышать воздухом, несколько солдат молча засунули в

повозку, и увезли. Как только к окну, выходящему на задний двор, подошёл

один из тех, кто проник в церковь, беседовавшие с Орловым заторопились, и,

простившись, вскочили на коней и ускакали в Петербург. Тут как раз и поспел

Лидерс. Зайдя в спальню узника, лекарь вместе с начальником караула увидели

погром и задушенного Петра III.

Вспомнив о письме к императрице, Орлов побежал в свою комнату.

Лихорадочно дописав несколько слов, он сложил бумагу с мокрыми чернилами,

но отправить предупреждение Екатерине не успел - от мощного удара по голове

сзади он потерял сознание…

Неизвестно, как удалось вырваться Алексею Григорьевичу, но

несколько послов свидетельствуют, что поздно вечером их беседу с

императрицей прервал окровавленный офицер, о чем свидетельствует выше

изложенная записка Рюльера.

Но как быть с письмом графа Орлова, в котором он просит помиловать

его "хоть для брата"?

Вступив на престол, Император Николай I поручил историку Блудову

разобрать секретные бумаги царских архивов, который, посмотрев ропшинские

документы, на папке, где хранились письма Орлова, написал6 "Два письма

графа А.Г. Орлова к императрице Екатерине, в последнем он ей объявляет о

смерти Петра III" .

Третьего же письма Орлова не существовало в природе в 1762 году, не

было его в архиве и 60 лет спустя. Олег Александрович Иванов и специалист

Института криминалистики ФСБ РФ Александр Петрович Коршиков, проведя

несколько экспертиз, заключили, что авторство третьей записки не

принадлежит графу.

Фальсификация принадлежит перу графа Растопчина, комментарии к

записке которого были приведены выше.

Подробности, приведенные Ростопчиным в комментариях, вызывают

недоумение. Дело в том, что сохранившиеся оригинальные письма Орлова

написаны на качественной белой иностранной бумаге. Почему же он сделал

исключение для третьего? Кроме того, проведенная экспертиза первых двух

писем показала, что Орлов был "в обычном психологическом состоянии", т.е. 2

и 3 июля Орлов был трезв. Таким образом, Ростопчин не только обвинил Орлова

в цареубийстве, но и навесил клеймо пропойцы не только на него, но и его

братьев. А ведь именно Алексею Орлову принадлежит авторство рескрипта,

запрещающего пьянство в переходный период власти. Употребление же спиртного

во время караула каралось смертной казнью.

Еще до публикации гнусной клеветы Ростопчин сообщает "по секрету" о

существовании письма заклятому врагу Алексея Орлова- княгине Екатерине

Романовне Дашковой, которая не преминула вставить это в свои "Записки".

Правда, рассказ графа во многом противоречит тому, что он написал. Так,

княгине Ростопчин сообщил, что император читал письмо вслух в присутствии

Безбородко, великих князей, императрицы Марии Федоровны и своей фаворитки

Нелидовой. Но при этом он "забыл" сообщить о сожжении документа, т.к.

придумал это позже.

Графу Федору Васильевичу Ростопчину не привыкать было к оговору и

фальсификации. Он безжалостно расправлялся с теми, кому завидовал и в

которых видел соперников на государственном поприще. Так он расправился с

Николаем Петровичем Паниным, женатым на дочери Владимира Григорьевича

Орлова - Софье. Правда, на этот раз он поплатился за свое коварство. Когда

подлог его письма был обнаружен, Павел был страшно разгневан на него.

Для чего нужно было Ростопчину, удаленному от дел, снова

использовать свой литературный талант для очередной фальсификации? Хитрый

интриган начал плести паутину и первым шагом стал разговор с Дашковой.

Княгиня, являвшаяся первой статс- дамой императорского двора, имевшая к том

же многочисленные родственные связи и знакомства при дворе, была ему очень

полезна. В благодарность за сообщение о третьем письме Орлова Дашкова

познакомила графа с любимой сестрой императора- великой княгиней Екатериной

Павловной. Стараниями этих двух дам Александр поручил Ростопчину ревизию

московских богоугодных заведений. Граф"оправдал высокое доверие" и стал

обер-камергером, правда с правом числиться в отпуске и не приезжать в

Петербург. Но такой оборот не устроил Ростопчина. Для дальнейшей карьеры

надо было придумать еще что-нибудь - и неугомонный Ростопчин придумал. Он

мчится в Тверь к сестре императора Екатерине Павловны и вручает ей записи о

последнем дне царствования Екатерины2 и о первом дне императора Павла,

очевидцем которого он, якобы являлся.

Поскольку Ростопчин чрезвычайно торопился, то допустил ошибки. "Под

запиской стоит дата 15 ноября 1796 года,- пишет Иванов.- Однако

сохранившиеся в архивах ее списки свидетельствуют о ее позднем написании. В

пользу этого говорит стиль документа, не сочетающийся с чрезвычайно ровным

изложением, маловероятным при написании событий по горячим следам. К тому

же в тексте нельзя различить, что видел сам автор, а что ему рассказали.

Кроме того, автор допустил и непростительные фактические ошибки, например,

описание времени и обстоятельств инсульта Екатерины2, сцены опечатывания

архива государыни, времени ее смерти (22ч.15мин. вместо 21ч.45 мин.) и др.

Возникает вопрос6почему свидетель,записавший ход событий по горячим следам,

допустил их? На этот вопрос есть два ответа: во-первых, "Последний день"

писали значительно позднее, а обещание прислать его в скорм времени

торопили автора, и он не успевал свериться с документами. Во- вторых,

факты, изложенные в нем, преднамеренно искажены".

Риск был большой, но ради карьеры Растопчин пошел на это. Благодаря

этим двум фальсификациям Федор Васильевич по настоятельной просьбе великой

княгини был назначен московским генерал-губернатором. А мы до сих пор

цитируем его "творчество", обвиняя Алексея Орлова в цареубийстве.

То, что убийство было подготовлено партией Панина, понять можно, но

почему в этом деле возникает имя княгини Дашковой? Ведь она, судя по

"Запискам", обожала государыню и могла принести ради нее любую жертву, но

никак не навредить. И вдруг нанести в спину такой удар! Здесь надо

вспомнить и непомерное честолюбие княгини и ее нетрадиционную ориентацию.

Будучи еще замужем за князем Дашковым, Екатерина Романовна воспылала

чувством к великой княгине Екатерине Алексеевне. Ни для кого не было

секретом, что, став императором, Петр3 собирался избавиться от законной

супруги, объявив Павла незаконнорожденным. Мать и сына в лучшем случае

ждала крепость.Участь любимой тревожит Дашкову. И !8-летняя Екатерина

Романовна начинает решительно действовать. За 5 дней до смерти императрицы

Елизаветы Петровны тяжело больная Дашкова вскакивает с постели и мчится в

деревянный дворец, где жила царская семья, пробирается в комнату Екатерины

и там высказывает ей свои опасения и признается в любви. Этот эпизод она

описывает в своих "Записках княгини Е.Р.Дашковой". Там же можно узнать, что

план государственного переворота зародился именно в ее голове и именно она

стала и организатором " революции" и ее мозгом и ее движущей силой.

На самом деле Дашковой не доверяли даже ее родственники, а Екатерина

называла свою страстную поклонницу "взбалмошной бой-бабой". Поэтому к

перевороту 1762 г. Дашкова имела непосредственное отношение только в ее

бессмертных записках, которые она писала на склоне лет. Настоящие

заговорщики не посвящали ее в свои планы. Уже после свершения переворота и

провозглашения Екатерины императрицей, Дашкова вдруг понимает что ее

место рядом с ее "идеалом фантазии" занято Григорием Орловым.

Теперь вся кипучая энергия и буйная фантазия княгини были направлены

на месть, на уничтожение тех, кто незаслуженно, по ее мнению , занял ее

место. Нити заговора Хитрово, целью которого было убийство пятерых братьев

Орловых, ведут к Дашковой. Любопытная деталь: во время следствия ни один

офицер-заговорщик не высказал причиной недовольства Орловыми их

причастность к смерти Петра Федоровича. Гордость, заносчивость…,- что

угодно, но не убийство императора.

Но разъяренной княгине мало подтолкнуть преданных ей офицеров к

убийству ненавистных Орловых. Она оказалась причастной еще к нескольким

заговорам (в том числе и Мировича), которые были направлены уже против

самой императрицы. Любопытно, что когда заговоры раскрывались,Екатерина

Романовна вдруг заболевала. Да как! Лежала, можно сказать при смерти.

Пожалуй, что ни одна из существующих версий не может быть

гарантированной. И мы никогда не узнаем, что же на самом деле происходило

в Ропше. Слишком много свидетельств, но никаким нельзя слепо верить.

Любопытен и страшен рассказ, который писал 4 мая 1771 года французский

поверенный в делах в Вене Фр. М. Дюран де Дистров."… граф Алексей Орлов сам

заговорил об ужасной истории, он говорил…что он очень горевал о человеке, у

которого было столько человеколюбия, и что он должен был против своего

убеждения сделать то, что от него потребовали. Этому генералу, физическая

сила которого неимоверна, было поручено удавить своего государя, и кажется,

что угрызения совести его преследуют".

Покаяния Орлова могли иметь место во время длительного пребывания

графа Алексея Орлова за границей, куда он отправился после выздоровления от

опасной болезни, постигшей его в конце 1767 года. Известно, что Орлов,

сопровождавшийся братом Федором, поехал инкогнито через Берлин и Вену в

Италию. Во время этой поездки или позднее вполне мог

состояться этот разговор с французским поверенным в делах. Если данное

суждение звучало из уст Орлова, то это доказывает нам о несостоятельности

версии, описанной Любовью Русевой.

ВЕРСИИ ПОСМЕРТНОГО КОРОНОВАНИЯ ПЕТРА III.

Похоронен Петр был наскоро, причем не в Петропавловской крепости, а в

Александро - Невском монастыре.

По смерти Екатерины II, 18 декабря 1896 года, император Павел I

пожелал воздать останкам своего отца те же почести, что и Екатерине. По

одной из версий, Петр III, хорошо сохранившийся по отрытии, был посажен в

Петропавловском соборе и коронован.

По другой версии, в гробу были найдены только кости и что была

приготовлена особая корона и положена на престоле в Петропавловском соборе

и что Павел еще до коронации своей, сняв шпагу, сам взошел в алтарь, вынес

корону и надел на череп своего отца.

Существует еще одна версия, изложенная В.И. Жмакиным в 1883г. в статье

"Коронация русских императоров и императриц", Павел приказал вырыть тело

своего отца, погребенного 35 лет тому назад в Александро-Невской лавре.

Прах Петра положили в новый гроб и на некоторое время выставили на парадное

ложе в Лаврской церкви, где ему воздавались те же почести, что и Екатерине

при ее гробе в Зимнем дворце. На гроб Петра Павел возложил корону. Затем

останки Петра торжественно перевезли из Невского монастыря в Зимний дворец

и поставили возле гроба Екатерины. За два дня до этой церемонии происходила

церемония перевозки в Невский монастырь императорских регалий. Процессия

началась в семь часов вечера, в декабре, в двадцатиградусный мороз. В

процессии участвовало более тридцати карет, и в каждой карете сидел кавалер

в глубоком трауре и держал что-нибудь, относящееся к царским регалиям. Граф

Алексей Орлов, один из главных виновников свержения Петра, по повелению

Павла дежурил у его гроба и во время погребальной церемонии нес за гробом

императора корону. При перенесении гробов императора и императрицы из

Зимнего дворца в Петропавловскую крепость гроб Петра III несли первым.

Вывод.

В очерках современных историков последнего десятилетия в основном звучат

положительные оценки царствования и деятельности Петра III. Но процесс

разоблачения Екатерины II и её "шайки" ещё идет, ученые-архивисты

обнаруживают все больше документов, раскрывающих детали царствования

императора. Однако общепринятая версия вторит нашим классикам, которые

опирались главным образом на мемуары Екатерины, Дашковой и Болотова.

Моя попытка разоблачения ропшинской трагедии, желание разобраться в

многочисленных точках зрения, кто и как убивал Петра Третьего, не

увенчалась успехом. Думаю, никто не узнает тайну ропшинского убийства, но

становится понятным то, что и Панин, и Орлов, и Барятинский, и Дашкова, и,

конечно, сама Екатерина были заинтересованы в смещении Великого императора,

и на совести любого из них могло остаться это грязное дело. И каждый своими

мемуарами наложил тень на личность Петра.

XVIII век насыщен документами, мемуарами и очерками, однако рука

Екатерины тщательно прочистила архивы, дабы замести свою вину и вызвать

сочувствие историков. Много было подложено и гнусных сплетен. Имя этого

императора долго не вызывало разногласий в его исторической характеристике

среди историков. Враждебность ко всему русскому, возвышение Фридриха II,

приверженство лютеранству… Никто из историков не брался "реабилитировать"

Петра III; слишком все очевидно. Удивительно, что у таких классиков, как

Соловьев, Ключевский, Любавский, не вызвала подозрения доступность и

поверхностность имевшихся у них исторических документов, как могли они так

беспрекословно поверить мемуарам отдельных личностей?

Удивительно, что и по телевидению, и из школьной программы нам до сих пор

рассказывают о полоумии и дебилизме Петра и о величии Екатерины, о

справедливости очередного дворцового переворота.

Современные авторы ясно убеждают в пользе реформ, проведенных Петром, в

положительности его натуры, единственный его недостаток - нерешительность в

политике (зная о заговоре, Петр мог заранее уехать на Родину, однако он

положился на милость жены). Вряд ли бы Петр мог организовать такую

решительную и радикально настроенную "шайку" против Екатерины. Он был

мягким, доверчиво-наивным политиком, не понимавшим всей хитрости дворцовых

интриг, не умевшим и не видевшим надобности в сокрытии своих недостатков. В

этом плане он мог противопоставляться воинственной и решительной

императрице, но не по разумности своих деяний в короткий период своего

правления.

Закончу словами Н. М. Карамзина: "Обманутая Европа все это время судила

об этом государе со слов его смертельных врагов или их подлых сторонников.

Строгий суд истории, без сомнения, его упрекнет во многих ошибках, но та,

которая его погубила, звалась -слабость…".

Список использованной литературы.

С. Н. Искюль. "Роковые годы России: год 1762", С-Пб, "Лик", 2001.

"Русская старина. Путеводитель по XVIII веку", сост. А. В. Кургатников,

Москва, С-Пб, "Культура", "Лик", 1996.

"Русские мемуары: путь к трону", Москва "Слово", 1997 .

М. К. Любавский. "История царствования Екатерины II", С-Пб, "Лань", 2001.

А. С. Мыльников. "Искушение чудом: "Русский принц" и самозванцы",

Ленинград, "Наука", 1991.

О. Соловьев. "Кинжал под кринолином", Москва, "Наука и Религия", №1, 1995.

Л. Русева. "Тайна Ропшинской трагедии", Москва, "Смена", №6, июнь 2002.

Страницы: 1, 2, 3