Миграция сельского населения XVIII - I пол. XIX вв.: исторические и психологические аспекты

рыбные запасы основного русла волги от Царицына до Астрахани вызвали

первоначальный в Волго-Ахтубинской пойме вид хозяйствования — рыболовство.

Совершенно иное положение было по левой стороне Волги, на её рукавах —

Ашулуке и Ахтубе. Эти реки по спаде воды делались мелководными и потому не

совсем привлекательными для рыбы” [23], т. е. Не обладали промысловыми

запасами рыбы, которые могли бы привлекать колонизацию. По мнению

Любомирова “эксплуатация рыбных богатств по Ахтубе в пределах Енотаевского

и Черноярских уездов, была сомнительной вследствие отсутствия защиты и ещё

большей трудности получить рабочую силу. [8; 62] Очевидно, что наличие рыбы

было не главным среди природных ресурсов левобережья и, все же, старосты 2-

х, основанных в XIX в. сел [19; 134-150] на вопрос о факторах привлекших

переселенцев отмечали “обильное рыболовство”.

Наиболее привлекательными и действительно значительными природными

ресурсами левобережья были соляные богатства.

Соляное дело в России долгое время было государственным. Поступления от

продажи соли даже в 50-х гг. XVIII в. составляли 14% государственного

бюджета [24; 21], поэтому правительство всегда очень внимательно относилось

к заявлению частных лиц о новых месторождениях соли. Так получив (в

правление царя Алексея Михайловича)от симбирского воеводы Дашкова сообщение

о соленом Баскунчакском озере под Черным Яром (современный Ахтубинский

район) со слов какого-то Якушки Щербака, из приказа предписывали воеводе

“послать из Симбирска с известчикомѕ кого пригожеѕ для осмотру и описи”

названного озера и для взятия образцов соли.

О частных разработках соли упоминает книга “Большого Чертежа” (1627

г.): “а в озере том ломают соль, чиста как ледѕ” Исследователь соледобычи

В. Таркема считал, что: “Хотя ещё в XVI в. русские появились на горе

Чапчачи (север Харабалинского р-на) и добывали каменную соль, но на это

можно смотреть лишь как на неудобный опыт, вскоре оставленный: даже на

озерах Эльтонском и Баскунчакском русские промышленники утвердились после

1665 г., когда кочевавшие в той степи калмыки приняли подданство России.

Последним, впрочем, не мешало продолжать свои набеги и разорять возникшие

на промыслах селения. Соль приходилось добывать под охраной ратных людей.”

[25; 127] Таким образом, понятно, что добыча соли на севере губернии было

делом затратным и далеко не безопасным, почему и не вызывало особого

энтузиазма у промысловых людей. Добавим к этому, что монополия

государства,— а с 1731 г. астраханские разработки стали переходить в руки

казны [10; 86], препятствовала развитию частного предпринимательства и

следовательно удешевлению работ. Внутри губернии потребность в соли

обеспечивалась южно-астраханскими озерами, расположенными рядом с основными

потребителями — рыбными промыслами дельты. Центральные районы России

обслуживали солеварницы Прикамья и Пермского края [24; 21]. Спрос на

богатства Эльтона и Баскунчака ещё не превышал трудности по их добыче. Лишь

в 1741 г. астраханский губернатор Татищев организовал проведение

исследования озера Эльтон в целях выявления возможности и целесообразности

крупных соляных разработок. Исследование показало хорошее качество и

огромные запасы соли [26; 7]. Это побудило правительство к значительным

затратам. Остановившись выбором на Эльтоне, чиновники сосредоточили особое

внимание на этом озере и поставили его на 1-ое место рядом административных

и хозяйственных мер. Главную задачу составляла колонизация пустынной

приволжской степи. Для привлечения к промыслу рабочих и фурщиков

(возчиков), им отводили обширные земли на льготных условиях, но с тем,

чтобы они занимались соляным делом. С поселенцев слагали налоги и разные

повинности, обещались хорошие заработки. Желающих переселиться вызывали из

отдаленных мест империи, в основном украинских крестьян-чумаков [25]. В

сентябре 1747 г. чумак Иван Осипов с группой своих земляков, также

украинских крестьян, доставил в Саратов первый транспорт соли. [26; 7]

Для организации солеразработок на озере Эльтон и перевозок добытой соли

до Камышина и Саратова была учреждена в Астрахани особая контора, которая в

1753 г. была переведена в Саратов.

В результате указанных мер добыча соли на Эльтоне быстро увеличивалась

и к середине XVIII в. южно-астраханские разработки теряют своё значение, а

эльтонская соль распространяется в Центральной России. Несколько десятков

лет Эльтон не имел соперников. Но в конце XVIII в. был приобретен

Новороссийский край и Крым с его соляными богатствами. Насколько трудна

была колонизация пустынных окрестностей Эльтона, настолько же легко и

быстро шло заселение вновь приобретенных областей и развитие соляного

промысла. С началом XIX столетия наступило соперничество между Эльтонским и

Крымским промыслами, хотя оно и не могло иметь характер свободной

конкуренции, потому что оба находились в заведовании казны и большим

покровительством пользовался Эльтон. Тем не менее район распространения

эльтонской соли значительно уменьшился: в 1803 г. продажа эльтонской соли

составляла 17 млн. п., а в 1817 понижается до 1,5 млн. п. [25; 130]

Другим конкурентом мог бы явиться Баскунчак, но ему не дали

развиваться. Добыча на этом озере началась казной в том же 1747 г. Для

охраны промысла построили небольшую крепость с гарнизоном в 50 рядовых и 2

офицера, 40 казаков, половиной артиллерийской роты с пушками и снарядами.

По берегу озера были устроены кордоны, где постоянно несли службу казаки.

Такая внушительная защита промысла должна была, по всей видимости,

свидетельствовать о долгосрочных планах правительства,— однако этого не

случилось. Уже через 7 лет после начала государственной разработки соли,

она была прекращена под предлогом дороговизны. Действительной причиной,

однако, было стремление усилить параллельно разрабатываемый Эльтонский

солепромысел, на который делались большие затраты. Разработку на Баскунчаке

возобновляли с 1785 по 1808 гг. и лишь с отменой крепостного права и

передачей солеразработок в частные руки выяснилась ошибочность протекции

Эльтона. Баскунчакская соль оказалась по химическому составу намного

качественней эльтонской, берега озера менее болотистыми, а дорога до

ближайшей волжской пристани в 2 раза короче. Без титанических усилий и

жестокостей, а руководствуясь только частным интересом, быстрое развитие

Баскунчакского солепромысла всего за несколько лет вынудило прекратить

промышленные солеразработки на Эльтоне (1863) и сделало Баскунчак главным

поставщиком соли на внутренний рынок России. [27; 10]

Отличительной чертой казенного хозяйства состояло,— по мнению

исследователя солепромыслов В. Таркема,— в преобладании бюрократических

связей, которые отличались слабой отзывчивостью к действительным нуждам

населения. Период казенных разработок изобилует разного рода

распоряжениями, имевшими целью развить и поддерживать один промысел в ущерб

всем остальным, которые могли бы иметь при “естественном ходе соляного

дела” более шансов к развитию, чем намеченный правительством. [27; 130]

Трудные климатические условия, низкие расценки перевозок соли, произвол

управляющих государственной “Низовой соляной конторы”,— всё это вызвало

бегство части ломщиков и возчиков соли. Тогда правительство пошло на

жестокие меры: в 1794 г. к солеразработкам были прикреплены восемь

украинских селений (современная территория Волгоградской области)

возникших, видимо на призывы к заселению. В 1805 г. к разработкам были

прикреплены и ахтубинские крестьяне. [26; 7] такие “крепления” вряд ли

способствовали увеличению привлекательности солепромыслов для мигрантов. И

всё же в исследуемом районе основание нескольких селений напрямую связано с

солеразработками.

В 1768[2] г. “на левом берегу реки Ахтубы, при протоке Кирпичном”

(теперь называемом Мурня) возникло селение получившее название “Соляная

пристань” [28]. Место, на котором возникло селение, является одним из

выгоднейших на р. Ахтубе, т. к. совсем рядом здесь протекает Волга и выйти

в неё дело несложное. Кроме того пристань стояла на конце кратчайшего пути

от Баскунчакского промысла до ближайшей водной дороги.

Таким образом не подлежит сомнению “соляное” происхождение поселка,

получившего, от построенной в 1801 г. церкви, название Владимирская слобода

[29] и являющимся сегодня вторым по величине городом области — Ахтубинск.

Экономическое вредное решение о закрытии государственной разработки соли на

Баскунчаке, не остановило жизнь поселка. Местное население, несмотря на

преследование инспекции, продолжало в небольших количествах добывать соль,

не имея других стабильных источников пропитания — урожайность была низкая,

пастбища в основном принадлежали кочевым народам. [29] Удаленность

Эльтонского промысла (современная Волгоградская область) делало невозможным

участие владимировцев в его разработке.

С эльтонскими разработками связано основание лишь самых северных

селений в исследуемом районе. “При реке Подстепке, впадающей в реку Ахтубу,

в 1800 г. близ высокого яра поселился крестьянин по фамилии Капустин, с

которым прибыло также несколько семей из разных мест России, большей частью

малороссы и небольшая часть великороссов.”[30; 104] По некоторым сведениям

Капустин был рыбопромышленником, заведение которого было под яром. Однако,

опросный лист 1905 г. уточняет, что “сам Капустин, так и прибывшие с ним,

были солевозчиками казенными, поселились на казенной земле и затем земля

была отведена им в надел”. [30; 104] Итак, можно признать, основание этого

села (давшего название космическому полигону) связанным с солепромыслом.

Южнее Капустина Яра, в 1812 г. малороссами было основано село Пологое

Займище, жители которого именовались казенными возчиками соли с Эльтона.

[19; 37]

Кроме соледобычи на левой стороне Волги необходимо отметить ещё один

промысел организованный государством — добычу селитры. Незначительность

ресурсов сказалась на непродолжительном существовании промысла. На месте

основанного у Ахтубы в 1746 г. (одного из 2-х) селитренного городка сегодня

расположено с. Селитренное Харабалинского района. Существование этого

селения, видимо, прерывалось, но жители XIX в. — “государственные крестьяне

из внутренних губерний России” были весьма хорошо осведомлены об истории

своего местожительства. В 1877 г. они писали, что “построение селения

относится к XV столетию” [19; 111] видимо считая себя преемниками

золотоордынского города, здесь существовавшего и на остатки которого они

указывали. В 1905 г. местный староста отмечает, что хотя “здесь когда-то

работали селитру”, однако новое поселение возникло “в 1793 г. на бывшей

татарской, мамойской земле”.

Итак, все вышеприведенные материалы этого параграфа свидетельствуют о

том, что два основных вида хозяйственного освоения Астраханского края XVI-

XVIII вв. (добыча соли и рыбы), зародившись в дельте, имели необходимые

природные ресурсы для развития в Волго-Ахтубинской пойме. Однако, важнейшим

условием этого распространения было уменьшение опасности для мигрантов,

прибывающих в эту часть губернии. Без защиты поселенцев от кочевников не

было и речи о широком освоении пойменной части Астраханской губернии.

Основание по Московскому тракту 2-х крепостей с постоянными гарнизонами и

16-ти временно обитаемых форпостов и почт, имело военно-стратегическое и

обслуживающее значение. Без этих мер хозяйственное освоение правобережья

волги было бы невозможным. Первоначальным видом хозяйствования нагорной

стороны волги было рыболовство: четыре из пяти сел, возникших до 1765 г.,

были основаны при ватагах, которые и привлекали мигрантов.

Монополия государства на добычу соли, административный диктат и ошибка

в выборе озера Эльтон в качестве основного объекта правительственных

усилий, более чем на столетие задержало развитие Баскунчакского

солепромысла. Была упущена возможность ранней и сильной колонизации Волго-

Ахтубинской поймы. Эпизодические солеразработки на Баскунчаке и расселение

возчиков соли, незначительно затронувшее исследуемый район, вызвали

основание лишь трех селений. Однако, колонизация левобережья вряд ли

началась, а в нагорной стороне продолжилась,— если бы правительство

своевременно не приняло решение об усилении защиты колонистов.

Действенность этих и других мер правительства, поощрявших заселение,

будет рассмотрено в следующем параграфе.

(2. Защитные и поощрительные меры правительства по заселению поймы

оседлым населением.

Заселение Волго-Ахтубинской поймы начавшись с основания в 1627 г.

Черного Яра 1765 г. составило в сумме: 2 военных крепости, 16 форпостов и

почт, 6 селений и несколько одиноких ватаг. Данный “набор” составил первую

часть колонизации поймы.

В 1765 г. начинается новый (2-я часть) период в истории заселения не

только поймы,— но по мнению П. Любомирова,— и всего Астраханского края. [8;

63] С этого года начинается расселение станицами по Московскому тракту

астраханских казаков и разрешается продажа государственных земель дворянам,

чем и полагается начало т. н. “помещичьей колонизации”. Хотя правительство

и ранее приглашало переселенцев, только после 1765 г. осуществляются

организованные переселения крестьян в Волго-Ахтубинскую пойму. Однако без

защиты переселенцев колонизации не произошло бы, поскольку уже первые

мигранты, прибывшие на правый берег Волги, где уже были военные гарнизоны,

“терпели от набегов и притеснений со стороны калмыков”. [19; 35-101]

Использование казаков в почтовой службе на большие расстояния приводило

к разорению их семей, поэтому астраханский губернатор Н. А. Бекетов просил

“высочайшего разрешения” на создание “наподобие как у донцов ландмилиции”

[31; 60]. Так, по московскому тракту были созданы 5-ть первых станиц:

Лебяжинская, Сероглазинская, Замьяновская, Ветлянинская и Грачевская. Почти

одновременно со “служилыми” станицами были образованы ещё два станичных

поселения из отставных казаков — Косинская и Копановская. Организация этих

станиц была вызвана большими пробелами в расстоянии по обе стороны от

Енотаевска до Ветлянинской и Сероглазинской станиц; заселялись станицы в

1766 г. отставными казаками и солдатами, жившими в Астрахани. Для

пополнения данных станиц населением, туда должны были переселяться

выходившие в отставку казаки из числа пригородных (Астрахань), однако

казаки бежали и укрывались на рыболовных ватагах. Тогда губернатор в 1767

г. своим решением принятие казаков на работу с пристонодержательством

беглых людей [31; 88]. Такая жесткая политика была направлена на решение

одной задачи — заселения губернии. Тот же Бекетов не только покрывал

переселение беглых в край, но и помогал их обустройству. В 1770 г. узнав о

том, что недалеко от Ветлянинской станицы “15 коломенских бурлаков или

лучше сказать беглых людей осталисьѕ зимоватьѕ заехал к ним и объявил,ѕ что

если они имеют желание, то могут привести жен и детей здесь селиться и что

паспортов никаких с них не спросят, те изъявили желание и просили его

пособияѕ Губернатор приказал жителям Никольского и Ветлянки привезти им из

займища лесуѕ — так каждый из них поставил себе отдельную лачугу и вызвал

семейство.”[19; 125] В результате этих событий было основано село

Пришиб.[3] [31; 60]

Если по правобережью Волги проблема защиты переселенцев была в целом

решена к началу 70-х гг. XVIII в. (последняя казачья станица основана в

1830-е гг. — Михайловскя), то луговая сторона была полностью беззащитна.

Вскоре случилось событие, заставившее правительство принять срочные меры.

В 1771 г. находившаяся на луговой стороне Волги, значительная часть

калмыков откочевала в пределы китайских владений. С того времени в

опустевшие пространства начинают проникать из-за р. Урал новые кочевники,

неправильно называемые в XIX в. киргиз-кайсаками.

Над поселенцами, прибывающими на Ахтубу нависла угроза хозяйственного

разорения и даже физического уничтожения. Колонизация левого берега Волги

оказалась под вопросом. В марте 1874 г. новый губернатор астраханский Жуков

предписывает командиру астраханских казаков Персидскому “в предосторожность

от появившихся воровских кайсацких партий, дабы они селениям здешним

русским и кочевым татарам, не могли причинить вреда, а паче захвата людей и

отгона скота и лошадей, учредить из Красноярской служилых казаков, на

основании прежних предписаний, разъезды и производить оные прикрывая

кундровских татар и российские селения”.кроме оседлых поселений в воинской

охране нуждались ещё и соляные озера, на которых работали ломщики соли, а

также возчики её.

Отдельные проникновения разбойничьих отрядов казахов происходили и до

1771 г. (Любомиров считает, что строительство Енотаевска было связано с

первыми опустошительными набегами казахов.) Теперь, с уходом калмыков,

набеги приобрели угрожающий российскому присутствию характер. Академик П.

С. Паллас, рассказывая о своей поездке по Волге в 1774 г., так описывает

Владимирский соляной склад: “На соляной пристани все казалось быть в

великом беспорядке, киргизы хорошие дома, коих было три, обратили в пепел,

прочие срыли до основания, словом вся домашняя утварь, даже и печи, были

переломаны. По причине разбоев, чинимых на степи, никто не осмеливался

нынешнего лета собирать соль на Баскунчакском озере.”

С усилением натиска казахских набегов, от приморских ватаг до немецких

колоний на Волге, было решено через 12 лет после ухода калмыков, по проекту

Симбирского и Уримского генерал-губернатора барона Игельстрана “в отношении

тишины и безопасности в пределах Астраханского и Симбирского края принять

более существенные меры, чем временные высылки воинских команд”. По

предложению барона было решено ежегодно на осень и зиму выставлять за

Волгой воинский кордон, который должен представлять цепь постов.

Постоянными кордоны стали в 1793–1794 гг.

В 1809 г. командир астраханского казачьего полка П. С. Попов, для

служащих на кордонных постах казаков издал на основании высочайшего

повеления инструкцию, по которой, кроме прочего, вменялась казакам в

обязанность делать между постами разъезды по 4 раза в сутки. Разъезды при

встрече должны были извещать один другого о благополучии и обмениваться

сургутными печатями, наклеенными на маленьких дощечках, что служило

доказательством свиданий разъездов между собой.

Показателем необходимости подобных мер, может служить следующий факт.

На вопрос о препятствиях при заселении “со стороны туземцев”, из 9 селений

расположенных на Ахтубе старосты 2-х сел ответили положительно. “В

первоначальном заселении место (1798) ныне называемое под словом “Болхуны”

переселенцами встречалось и в настоящее время встречается со стороны

кочевого народа кирюгиз присягающих в степи близ земли балхунского

общества, наглые обращения к населившемуся народу: как то постоянное

воровство скота, ограбления и даже наносят жестокие побои, от которых

редкий житель может ускользнуть и даже приводят некоторых крестьян в

крайний упадок”. [19; 36] Кстати, ответ этот был записан в 1877 г. уже

после уничтожения линии кордонов.

Жители с. Сокрутово так же испытывали при заселении “воровство скота,

личную обиду” со стороны казахов.[19;140]

И всё же во время существования кордонной линии, казачьих постов на

Ахтубе, возникла основная часть селений (кроме уже названных):

o 1789 г. — с. Харабали [44];

o 1797 г. — с. Сасыколи [9; 21];

o 1798 г. — с. Болхуны [30; 4];

o 1807 г. — с. Золотуха [19; 134];

o 1808 г. — с. Сокрутовка [30; 8];

o 1811 г. — х. Левкин [30; 17];

o 1811 г. — с. Пироговка [19; 122];

o 1812 г. — с. Пологое займище [19; 36];

o 1814 г. — с. Батаевка [30; 97];

o 1814 г. — с. Михайловка [30; 6];

o 1818 г. — с. Новониколаевка [30; 5];

o 1818 г. — х. Кожевников [30; 6];

o 1820 г. — д. Рождественка [30; 7];

o 1828 г. — с. Тамбовка [30; 20].

Важно отметить, что основание этого массива российских селений в Волго-

Ахтубинской пойме произошло после ухода калмыков и во время закрепления во

“внутренней степи” (между р. Урал и р. Волгой) нового здесь народа —

казахов, т. е. в промежутке между сменой двух кочевых этносов. Это событие

весьма примечательно в этнополитическом смысле. Заселение Ахтубы усилило

российское присутствие на Нижней Волге, укрепило положение Астраханского

края как составной части России.

С увеличением заселенности Ахтубы, отдельные посты кордонной линии

упразднялись. С 1829 г. казакам разрешалось делать разъезды не четыре, а

лишь два раза в сутки, между некоторыми постами и один раз [33; 8].

В 1836 г. на интересующей нас территории остается только три поста

казаков: Сасыкольский, Баскунчакский и Эльтонский. Из них только два

последних остаются с уничтожением Внутренней Астраханской линии в 1865 г.

[33; 8]

Поскольку большинство казаков было распущено по родным станицам или

переведено на другую линию, возможно сказать, что казаки не оставили

заметных следов в освоении Ахтубы, хотя и способствовали её колонизации.

Задача кордонной системы состояла в защите некогда редких и малолюдных

селений. Ахтубинская линия сыграла отведенную ей роль защиты от нападений

казахов.

Политика российского правительства по отношению к новым кочевникам-

казахам была двоякой. С одной стороны, проводилось сдерживание переселения

этого этноса не российскую сторону р. Урал. Насколько возможно это было в

бескрайних степных просторах, проводилась регламентация переселившихся, их

учет. “Со всех родов перепустивших свой скот на здешнюю сторону (р. Урал) в

Страницы: 1, 2, 3, 4