Концепция Л.Н. Гумилева Этногенез и биосфера земли и ее значение в развитии философии истории

д'Арк было девушкой очень впечатлительной и очень патриотичной. Несмотря на

то что она по-французски плохо говорила, она решила спасти Францию и, как

известно, она ее спасла. Но все-таки после того как она освободила Орлеан и

короновала Карла в Реймсе, превратив его из дофина в законного короля, она

попросила, чтобы ее отпустили. Она не стремилась к тому, чтобы занять место

при дворе. Ее не отпустили, и дальнейшая ее судьба была печальна.

Я попытался показать, что есть люди, которые стремятся в большей

или меньшей степени к идеальным иллюзорным целям. Мнение, что все люди

стремятся исключительно к личной выгоде и что если они рискуют жизнью, то

только ради получения денег или прочной материальной выгоды, - это мнение

не Маркса с Энгельсом, а барона Гольбаха, французского

материалиста XVIII в., который считается вульгарным материалистом и

никакого отношения к марксизму не имеет. Это тот материализм, который

Марксом и Энгельсом был преодолен.

А если так, то мы можем совершенно спокойно поставить вопрос о том,

как же понять это самое "что-то", т.е. пассионность - качество, толкающее

людей на следование иллюзорным целям, а не реальным. Что это за страсть,

которая иногда оказывается даже сильнее самого инстинкта самосохранения?

Несомненно, что подавляющее число поступков, совершаемых людьми,

диктуется инстинктом самосохранения либо личного, либо видового. Последний

проявляется в стремлении к размножению и воспитанию потомства.

Однако пассионарность имеет обратный вектор, ибо заставляет людей

жертвовать собой и своим потомством, которое либо не рождается, либо

находится в полном пренебрежении ради иллюзорных вожделений: честолюбия,

тщеславия, гордости, алчности, ревности и прочих страстей. Следовательно,

мы можем рассматривать пассионарность как антиинстинкт, или инстинкт с

обратным знаком.

Как инстинктивные, так и пассионарные импульсы регулируются в

эмоциональной сфере. Но ведь психическая деятельность охватывает и

сознание. Значит, нам следует отыскать в области сознания такое деление

импульсов, которое можно было бы сопоставить с описанным выше. Иными

словами, все импульсы должны быть разбиты на два разряда:

а) импульсы, направленные к сохранению жизни

б) импульсы, направленные к принесению жизни в жертву идеалу -

далекому прогнозу, часто иллюзорному.

Положительным импульсом сознания будет только безудержный эгоизм,

требующий для осуществления себя как цели рассудка и воли. Под рассудком мы

условимся понимать способность выбора реакции при условиях, допускающих

это, а под волей - способность производить поступки согласно сделанному

выбору. Следовательно, из этого разряда исключаются все тактильные и

рефлекторные действия особей, равно как и поступки, совершенные по

принуждению других людей или достаточно весомых обстоятельств. Но ведь

внутреннее давление - императив либо инстинкта, либо морали, либо

пассионарности - также детерминирует поведение. Значит, и его надо

исключить наряду с давлением этнического поля и традиций. Для "свободных"

или "эгоистичных" импульсов остается небольшая, но строго очерченная

область, та, где человек несет за свои поступки моральную и юридическую

ответственность.

"Разумному эгоизму" противостоит группа импульсов с обратным вектором.

Она всем хорошо известна, как, впрочем, и пассионарность, но также никогда

не выделялась в единый разряд. У всех людей имеется искреннее влечение к

истине (стремление составить о предмете адекватное представление), к

красоте (тому, что нравится без предвзятости) и к справедливости

(соответствию морали и этике). Это влечение сильно варьируется в силе

импульса и всегда ограничивается постоянно действующим "разумным эгоизмом",

но в ряде случаев оказывается более мощным и приводит к гибели не менее

неуклонно, чем пассионарность. В сфере сознания оно как бы является

аналогом пассионарности и, следовательно, имеет тот же знак. Назовем его

аттрактивностъю (от лат. attractio — влечение). Природа аттрактивности

неясна, но соотношение ее с инстинктивными импульсами самосохранения и с

пассионарностью такое же, как в лодке соотношение двигателя (мотора) и

руля. Равным образом соотносится с ними "разумный эгоизм" - антипод

аттрактивности. Поэтому мы можем положить выделенные нами разряды импульсов

на координаты: подсознание на абсциссу, сознание – на ординату.

Но есть еще и субпассионарии, у которых, пассионарность меньше, чем

импульс инстинкта. Для иллюстрации опять-таки приведу литературные образы,

всем хорошо известные, -это герои Чехова. У них как будто все хорошо, а

чего-то все-таки не хватает.

Наличие субпассионариев для этноса так же важно, как и наличие

пассионариев, потому что они составляют известную часть этнической системы.

Если их становится очень много, то они начинают резко тормозить своих

духовных и политических вождей, твердя им: "Что вы, что вы, как бы чего не

вышло". С такими людьми совершенно невозможно предпринять какую-нибудь

крупную акцию. Об акции агрессивного характера здесь уже и говорить нечего,

равно как и оборонительного: эти люди и защищать-то себя не могут.

Впрочем, и субпассионарии разные. Доза пассионарности может быть столь

мала, что не погашает даже самых простых инстинктов и рефлексов. Носитель

такой пассионарности готов пропить последний рубль, ибо его тянет к

алкоголю, и он забывает обо всем. Таковы босяки из ранних рассказов А. М.

Горького. Еще ниже дебилы и кретины.

А если пассионарное напряжение выше инстинктивного? Тогда точка,

обозначающая психологический статус особи, сместится на отрицательную ветвь

абсциссы. Здесь будут находиться конкистадоры и землепроходцы, поэты и

ересиархи и, наконец, инициативные фигуры вроде Цезаря и Наполеона. Как

правило, их очень немного, но их энергия позволяет им развивать бешеную

деятельность, фиксируемую везде, где есть историческая литература -

письменная или устная.

Пассионарность имеет еще одно качество, которое чрезвычайно важно: она

заразительна! Пассионарность ведет себя как электричество при индуцировании

соседнего тела.

Приведу простой пример. Мы знаем, что есть полководцы очень опытные,

стратегически подготовленные, но которые совершенно не умеют увлечь солдат

в битву. Я беру военную историю, потому что это самая яркая иллюстрация.

Там, где человек рискует жизнью, там все процессы обострены до предела, а

нам надо понять крайности, для того чтобы потом вернуться к бытовым

ситуациям. Вот был у нас генерал Барклай-де-Толли-Веймар, очень толковый,

очень храбрый человек, очень умный, составивший план победы над Наполеоном.

Все он умел делать. Единственное, чего он не мог, - это заставить солдат и

офицеров себя любить, за собой идти, слушаться. Поэтому пришлось заменить

его Кутузовым, и Кутузов, взяв план Барклая-де-Толли и в точности его

выполнив, сумел заставить солдат идти бить французов. Поэтому совершенно

правильно у нас перед Казанским собором памятники этих двух полководцев

стоят рядом. Они оба одинаково много вложили в дело спасения России в 1812

г., но Барклай-де-Толли вложил свой интеллект, а Кутузов - свою

пассионарность, которая у него бесспорно была. Он сумел как бы

наэлектризовать солдат, он сумел вдохнуть в них тот самый дух

непримиримости к противнику, дух стойкости, который нужен для любой армии.

И тут мы вспомним то, о чем говорили ранее. Каждый живой организм

обладает энергетическим полем, теперь мы уже можем сопоставить его с

описанием особенностей этноса и, следовательно, назвать этническим полем,

создаваемым биохимической энергией живого вещества.

Так вот. Если принять эту энергетическую модель, модель силового поля,

и применить ее к проблеме этноса, то этнос можно представить себе в

качестве системы колебаний определенного этнического поля. А если это так,

тогда мы можем сказать, в чем различие этносов между собой. Очевидно, в

частоте колебаний поля, т.е. в особом характере ритмов разных этнических

групп. И когда мы чувствуем своего, это значит, что ритмы попадают в

унисон или строятся в гармонию; когда в унисон ритмы не попадают, мы

чувствуем, что это чужой, не свой человек.

Эта гипотеза на современном уровне наших знаний удовлетворительно

объясняет все наблюдаемые этнические коллизии.

Ставя проблему первичного возникновения этнической целостности из

особей (людей) смешанного происхождения, разного уровня культуры и

различных особенностей, мы вправе спросить себя: а что их влечет друг к

другу? Люди объединяются по принципу комплиментарности. Комплиментарность

- это неосознанная симпатия к одним людям и антипатия к другим, т.е.

положительная и отрицательная комплиментарность. Когда создается

первоначальный этнос, то инициаторы этого возникающего движения подбирают

себе активных людей именно по этому комплиментарному признаку - выбирают

тех, кто им просто симпатичен.

"Иди к нам, ты нам подходишь" - так отбирали викинги юношей для своих

походов. Они не брали тех, кого считали ненадежным, трусливым, сварливым

или недостаточно свирепым. Все это было очень важно, ибо речь шла о том,

чтобы взять его к себе " в ладью, где на каждого человека должна была пасть

максимальная нагрузка и ответственность за собственную жизнь и за жизнь

своих товарищей.

Принцип комплиментарности фигурирует и на уровне этноса, причем весьма

действенно. Здесь он именуется патриотизмом и находится в компетенции

истории, ибо нельзя любить народ, не уважая его предков. Внутриэтническая

комплиментарность, как правило, полезна для этноса, являясь мощной

охранительной силой. Но иногда она принимает уродливую, негативную форму

ненависти ко всему чужому; тогда она именуется шовинизмом.

Но комплиментарность на уровне культурного типа всегда умозрительна.

Обычно она выражается в высокомерии, когда всех чужих и непохожих на себя

людей называют "дикарями".

Принцип комплиментарности не относится к числу социальных явлений. Он

наблюдается у диких животных, а у домашних известен каждому как в

позитивной (привязанность собаки или лошади к хозяину), так и в негативной

форме.

Но когда мы берем этот феномен в исторических, больших масштабах, то

эти связи вырастают в очень могучий фактор - на комплиментарности строятся

отношения в этнической системе.

Поэтому эти зародышевые объединения мы назвали консорциями. Не каждая

из консорций выживает; большинство при жизни основателей рассыпается, но те

которым удается уцелеть, входят в историю общества и немедленно обрастают

социальными формами, часто создавая традицию. Те немногие, чья судьба не

обрывается ударами извне, доживают до естественной утраты повышенной

активности, но сохраняют инерцию тяги друг к другу, выражающуюся в общих

привычках, мироощущении, вкусах и т.п.

Эту фазу комплиментарного объединения мы назвали конвиксией. Она уже

не имеет силы воздействия на окружение и подлежит компетенции не

социологии, а этнографии, поскольку эту группу объединяет быт. В

благоприятных условиях конвиксии устойчивы, но сопротивляемость среде, у

них стремится к нулю, и тогда они рассыпаются среди окружающих консорций.

И еще, прежде чем рассмотреть, как этнос проходит каждую фазу своего

исторического развития необходимо ввести понятие этноса. Какой же системой

является этнос? По моему мнению, этнос - это замкнутая система дискретного

типа - корпускулярная система. Она получает единый заряд энергии и,

растратив его, переходит либо к равновесному состоянию со средой, либо

распадается на части.

Именно как системы такого типа существуют в биосфере природные

коллективы людей с общим стереотипом поведения и своеобразной внутренней

структурой, противопоставляющие себя ("мы") всем другим коллективам ("не

мы"). Это явление противопоставления связывает социальные формы со всеми

природными факторами. Это как раз тот механизм, при помощи которого человек

влияет на природу, воспринимает её составляющие и кристаллизует их в свою

культуру.

Теперь зададимся вопросом: как рождаются и созревают такие системы,

как этносы?

Во всех исторических процессах - от микрокосма (жизни одной особи) до

макрокосма (развития человечества в целом) общественная и природные формы

движения соприсутствуют и взаимодействуют, подчас столь причудливо, что

иногда трудно уловить характер связи. Это особенно относится к мезокосму,

где лежит феномен развивающегося этноса, т.е. этногенез, если понимать под

последним весь процесс становления этноса от момента возникновения до

исчезновения или перехода в состояние гомеостаза. Но значит ли это только

то, что феномен этноса - продукт случайного сочетания биогеографических и

социальных факторов? Нет, этнос имеет в основе четкую и единообразную

схему.

Тем не менее путем эмпирических обобщений удалось установить кривую

этногенеза.

[pic] Изменение пассионарного напряжения этнической системы

(обобщение)

Видимо наиболее правильно объяснить ее как инерционную, возникающую

время от времени вследствие "толчков", которыми могут быть только

мутации, вернее микромутации, отражающиеся на стереотипе поведения, но не

влияющие на фенотип.

Как правило, мутация почти никогда не затрагивает всей популяции

своего ареала. Мутируют только отдельные относительно

немногочисленные особи, но этого может оказаться недостаточно для того,

чтобы возникла новая консорция, которая при благоприятном стечении

обстоятельств вырастает в этнос. Пассионарность членов консорции -

обязательное условие этого перерастания. В этом механизме - биологический

смысл этногенеза, но он не подменяет и не исключает социального смысла.

Но перед нами встает другая трудность: еще не найдена мера, которой бы

можно было определять величину пассионарности. На основании доступного нам

фактического материала мы можем говорить только о тенденции к подъему или

спаду, о большей или меньшей степени пассионарного напряжения. Однако для

поставленной нами цели это препятствие преодолимо, ибо мы рассматриваем

процессы, а не статистические величины. Поэтому мы можем описать явления

этногенеза с достаточной степенью точности, что послужит в дальнейшем базой

новых уточнений.

Теперь перейдем к описанию. основных фаз того процесса, который

отображает в общем виде приведенная нами кривая, и попытаемся

показать, как происходит реально процесс постепенного расходования

первичного заряда пассионарности.

Мы уже говорили, что исходный момент любого этногенеза - специфическая

мутация небольшого числа особей в географическом ареале. Такая мутация не

затрагивает (или затрагивает незначительно) фенотип человека, однако

существенно изменяет стереотип поведения людей. Но это изменение -

опосредовано: воздействию подвергается, конечно, не само поведение, а

генотип особи. Появившийся в генотипе вследствие мутации признак

пассионарности обусловливает у особи повышенную по сравнению с нормальной

ситуацией абсорбцию энергии из внешней среды. Вот этот-то избыток энергии и

формирует новый стереотип поведения, цементирует новую системную

целостность.

Что же мы можем отметить для фазы подьема этногенеза? Общество (все

равно из кого состоящее: будь то арабы, монголы, древние евреи, византийцы,

франки) говорит человеку одно: "Будь тем, кем ты должен быть!" В этой

иерархической системе, если ты король - будь королем, если ты министр -

будь министром, если ты рыцарь - будь рыцарем и не вылезай никуда; исполняй

свои функции, если ты слуга - будь слугой, если ты крестьянин - будь

крестьянином, плати налог. Никуда не вылезай, потому что в этой крепко

слаженной иерархической системе, составляющей консорцию, каждому человеку

выделяется определенное место. Если они начнут бороться друг с другом за

теплые места, а не преследовать одну общую цель, они погибнут. И если это

случается, то они и гибнут, а в тех случаях, когда они выживают, действует

этот же самый императив.

Итак, вспышка пассионарности — обязательное условие начала этногенеза,

но характеристики этого процесса различны. Они зависят от уровня техники,

которая либо развивается, либо нет, если нет металлов и глины, как на

островах Полинезии. Очень большое значение имеет первичная расстановка сил.

Она может и сохраниться, и измениться. Культура наиболее консервативна и

устойчива, вследствие чего новые этносы наследуют знания и навыки старых,

уходящих в небытие. Из-за этого часто создается иллюзия непрерывности

прогресса, но надо помнить, что и он подвластен законам диалектики, или,

как их называли в древности, превратности.

В предыдущей главе мы описали подъем пассионарности, но не ответили на

вопрос: а почему этот подъем кончается? Казалось бы, если пассионарность

как признак появилась и переносится обычным половым путем, передачей

соответственного гена потомству, а пассионарии в силу своей повышенной тяги

к действительности, естественно, оставляют большое потомство, не всегда

законное и часто самое разнообразное, то, казалось бы, количество

пассионариев должно в данном регионе накапливаться и накапливаться, пока

они не сделают великие, прогрессивные дела.

Однако ничего подобного не получается. Наступает акматическая фаза.

После определенного момента, некой красной черты, пассионарии ломают

первоначальный императив поведения. Они перестают работать на общее дело и

начинают бороться каждый сам за себя.

Поэтому повышенная пассионарность этнической, а тем более

суперэтнической системы дает положительный результат, иначе говоря, успех,

только при наличии социально-культурной доминанты-символа, ради которого

стоит страдать и умирать. При этом желательно, чтобы доминанта была только

одна, если их две или три, то они накладываются друг на друга и тем гасят

пассионарные порывы, разнонаправленные так, как бывает при алгебраическом

сложении разных векторов. Но даже без такой интерференции может возникнуть

анархия за счет эгоистических действий сильно пассионарных особей. Усмирить

или запугать их очень трудно; подчас легче просто убить.

И тут нужно сказать несколько слов об этике. Этика рассматривает

отношение сущего к должному, поэтому особая форма ее вырабатывается при

каждой фазе этногенеза. Существуют, конечно, социальная этика и социальная

мораль - это всем известно, но мы сейчас будем говорить не об этом, а о

влиянии фаз этногенеза на этические системы. В фазе подъема, когда в силе

был императив: "Будь тем, кем ты должен быть!" - этика заключалась в

безусловном подчинении индивидуума принципам системы. Нарушение принципов

системы рассматривалось как преступление, наказуемое безоговорочно. Хорошо

- значит выполнить то, что положено; плохо - значит не выполнить.

При акматической фазе, когда каждый говорил: "Я хочу быть самим

собой! Я выполняю то, что положено; государству служу 40 дней в году на

войне, а в остальные дни волен делать все, что мне вздумается, у меня есть

своя фантазия!" тут возникла другая этика.

Ознакомившись с первыми двумя фазами этногенеза - подъема и перегрева,

мы можем сделать предварительный, но важный вывод. В фазе подъема

складывается, а в акматической фазе кристаллизуется оригинальный для

каждого случая стереотип не только поведения, но и мировосприятия и

мироосмысления, или то, что мы называем культурным типом.

Разумеется и здесь не обходится без "пассионарности", так как для

того, чтобы выработать новую, ни на что не похожую систему взглядов и

воззрений, нужны огромные затраты "пассионарной энергии", пожалуй,

не меньше, чем для освободительных и завоевательных войн.

Акматическая фаза этногенеза недолговечна. Пассионарность, как огонь,

и греет, и сжигает. Перегревы в акматической фазе сменяются временными

спадами, когда правительствам удается навести кое-какой порядок. Но

следующая вспышка пассионарности ломает установившиеся нормы, и регион

событий опять становится ареной соперничества страстных и отчаянных персон,

умеющих находить себе сторонников среди субпассионариев. Так акматическая

фаза начинает постепенно переходить в фазу надлома.

Внешне этот спад пассионарного напряжения кажется прогрессом, так как

успехи затемняют подлинное снижение энергетического уровня. Такое, вполне

поверхностное наблюдение находит подтверждение в последующем развитии

культуры. При невысокой пассионарности и достаточных способностях люди

самопроявляются в областях, не связанных с риском: в искусстве, науке,

преподавании и технических изобретениях. В предыдущую фазу они бы с мечами

боролись за свои идеалы, а теперь они читают лекции о классиках и ставят

эксперименты по теории тяготения, как Ньютон и Галилей. А другие жгут

женщин, объявленных ведьмами, как Шпренгер и Инститорис, и ученых, как

Кальвин.

Спад пассионарности этнических систем проявляется медленно. В

угасающей системе еще долго появляются пассионарные особи, тревожащие

соплеменников несбыточными стремлениями. Они всем мешают, и от них

избавляются. Постепенно приближается уровень "золотой посредственности"

эпохи Августа, крепкой власти Македонской династии и упорядоченности

великого кардинала Ришелье. Но процесс этого "умиротворения" долог и

мучителен.

Первая половина этой фазы носила в Европе название "Возрождение",

хотя, по сути была вырождением; вторая — называлась "Реформацией", которая

была не только перестройкой устарелых воззрений, но и поводом к жуткому

кровопролитию и остановке в развитии наук и искусств на многие десятилетия

Страницы: 1, 2, 3