Индейцы Америки

Индейцы Америки

Индейцы Америки

(прошлое и настоящее)

Сегодня, говоря о Соединенных Штатах Америки, многие представляют себе

современное, мощное государство с высоким уровнем жизни населения и

устоявшимися демократическими институтами. Но все ли в порядке в этой

стране, имеют ли граждане США моральное право быть третейскими судьями в

мировых проблемах и безапелляционно судить о состоянии прав человека в

других странах?

Бросив взгляд на историю создания этого государства, претендующего на

всеобъемлющее первенство в современном мире, мы сможем убедиться, что все

очень непросто с правами человека и в «самой демократической» стране. Со

времен Колумба и конкистадоров и до 20-го столетия шло фактическое

завоевание земель обширного континента. Выходцы из европейских государств,

по различным причинам покинувшие родные земли (главным образом из-за

неладов с законом), любители быстрой наживы, авантюристы всех мастей и пр.

хлынули на освоение обширных и благодатных земель Америки. Сами европейские

государства не оставались в стороне и захватывали огромные куски

«свободной» территории. Захватчики устанавливали свои законы и порядки,

воевали друг с другом, перенося, политические и военные игры Старого Света

на новые земли Нового Света.

А насколько свободны были эти земли? Необитаемы ли они были? Конечно

же, нет. На всех этих землях проживали многочисленные племена индейцев,

многие столетия бывших истинными хозяевами этих земель. Коренное население

Северной Америки – индейцы и эскимосы – заселили этот континент задолго до

прихода туда белого человека. Т.е. земли эти были заселены людьми с

устоявшимся складом исторического, культурного и экономического развития,

со своим языком, традициями, способами хозяйствования и практикой общения.

Но по своей «доброй» традиции европейские завоеватели считали себя

миссионерами, несущими диким племенам «свет христовой идеи» (в своем

понимании), а тех, кто не хотел отдать свои земли, свои права, свой образ

жизни – просто уничтожали. В этом преуспели многие страны Европы: Испания,

Англия, Франция, Португалия и др., а со стороны Аляски даже Россия

поучаствовала в дележе чужих земель.

Итак, «свободные» земли «осваивались», американская государственность

формировалась и крепла, а аборигены-индейцы продолжали путаться под ногами

«цивилизованных» бледнолицых завоевателей. Причем, «краснокожие дикари»,

поначалу гостеприимно принимавшие «бледнолицых христолюбивых братьев», в

силу своих «диких» обычаев (о добрых нравах индейцев подробно и справедливо

писал один из основоположников американской демократии и авторов

конституции США - Бенджамин Франклин), затем опомнились, поняв, что их

изгоняют с веками принадлежащих им земель, и начали противостоять

захватчикам…

Какими прекрасными воинами были индейцы многие могут судить по

замечательным романам и рассказам Фенимора Купера.

Массовое физическое уничтожение индейцев – исторический пример

неслыханного геноцида, сопоставимого с Холокостом… Белые завоеватели

применяли отработанные и проверенные временем приемы: от разделяй и

властвуй - до прямого уничтожения. С наивными и неискушенными в

маккиавелиевской политике вождями индейских племен, веривших данному

слову, бледнолицые заключали договоры о мире и добрососедстве, а затем

грубо нарушали эти договоренности, ложью и силой изгоняя индейцев с хороших

земель. Зная о межплеменных противоречиях, ловко их используя, европейцы

обманом натравливали одни племена на другие, а потом уничтожали и тех и

других…

На крови, неправде и грубом попрании прав человека возросло и

сформировалось государство, считающее себя эталоном демократии и защиты

прав человека.

Просто необходимо привести слова Бенджамина Франклина (1706–1790) из

его «Заметок относительно дикарей Северной Америки»:

«Мы называем их дикарями, потому что их нравы отличаются от наших,

которые мы считаем верхом учтивости; они думают то же самое о своих нравах.

Возможно, если бы мы могли беспристрастно изучить нравы различных

наций, мы не нашли бы ни одного народа, настолько грубого, чтобы у него не

было хотя бы некоторых правил вежливости, также как мы бы не нашли ни

одного настолько благовоспитанного народа, у которого бы не было остатков

грубости.

Индеец если молод, то он охотник или воин; если старик, то член

совета, так как все управление осуществляется у них советом мудрецов; у них

нет полиции, тюрем, нет чиновников, чтобы заставлять подчиняться или

налагать наказание. Поэтому они обычно изучают красноречие, и лучший оратор

имеет большее влияние. Индейские женщины возделывают землю, готовят пищу,

нянчат и воспитывают детей, хранят и передают потомству память об

общественных делах. Эти занятия мужчин и женщин считаются естественными и

почетными. Имея незначительное количество искусственных потребностей, они

располагают избытком досуга для усовершенствования в разговоре. Наш

трудолюбивый образ жизни они по сравнению со своим считают рабским и

низменным, а ученость, которую мы высоко ценим, пустячной и бесполезной.

Примером этого может служить договор, подписанный в Ланкастере, в

Пенсильвании, в 1744 году между правительством Виргинии и Шестью Нациями.

После того как основное дело было улажено, посланники Виргинии обратились к

индейцам с речью и сказали, что в Вильямсбергском колледже имеются средства

для обучения индейской молодежи, и что если вожди Шести Наций пошлют

полдюжины своих сыновей в этот колледж, то правительство позаботится о том,

чтобы они были хорошо обеспечены и обучены всем наукам белых людей. Одним

из правил индейской вежливости является не отвечать на общественное

предложение в тот же самый день, когда оно сделано; они думают, что это

может быть расценено как легкомыслие, и поэтому они, проявляя уважение к

такому важному делу, откладывают его, чтобы обсудить. Поэтому они отложили

свой ответ до следующего дня. Их оратор начал с того, что выразил глубокое

чувство благодарности правительству Виргинии за это предложение. "Потому

что мы знаем - сказал он, - что вы высоко цените науки, которым обучают в

колледже, и что содержание наших молодых людей будет очень дорого для вас.

Поэтому мы убеждены, что этим предложением вы хотите сделать нам доброе

дело; и мы сердечно вас благодарим. Но вы мудры и должны знать, что разные

нации по разному мыслят, и поэтому вы не должны обижаться, если наши

представления о такого рода обучении не совпадут с вашими. У нас есть в

этом некоторый опыт, несколько наших юношей недавно получили образование в

колледжах северных провинций, они были обучены всем вашим наукам; но когда

они возвратились к нам, то оказалось, что они плохие бегуны, не знают, как

жить в лесах, неспособны переносить холод и голод, не умеют строить хижины,

охотиться на оленей, убивать врагов, хорошо говорить на нашем языке, и

поэтому они неспособны быть ни охотниками, ни воинами, ни членами совета;

они вообще ни на что не годны. Однако это не уменьшает нашей благодарности

за ваше доброе предложение, хотя мы не склонны принять его; и чтобы

показать вам это, мы, если жители Виргинии направят нам дюжину своих

сыновей, позаботимся как можно лучше об их воспитании, обучим их всему, что

мы знаем, и сделаем из них настоящих мужчин".

Имея возможность часто собирать общественные собрания, индейцы

добились большого порядка и благопристойности в их проведении. Старики

сидят в передних рядах, воины в следующих, а женщины и дети в самых задних.

Дело женщин пристально наблюдать за тем, что происходит, запечатлевать все

в памяти (так как у них нет письменности) и передавать это своим детям. Они

как бы являются летописью собраний и передают из поколения в поколение

соглашения, заключенные сто лет назад. Если мы сравним их сведения с нашими

записями, то всегда найдем их точными. Тот, кто собирается говорить,

встает. Остальные хранят молчание. Когда говорящий садится на место, ему

дается пять или шесть минут для того, чтобы сосредоточиться, и, если он

пропустил что-нибудь из того, что намеревался сказать, или хочет что-нибудь

добавить, он снова может подняться и сказать. Перебивать другого, даже в

общей беседе, считается в высшей степени неприличным. Как это отличается от

поведения благовоспитанной английской палаты общин, где редкий день

проходит без какого-нибудь беспорядка, что заставляет председателя кричать

до хрипоты, призывая к порядку. Как это отличается от способа беседы во

многих изящных салонах Европы, где, если вы не произнесли свое суждение с

большой скоростью, вас перебьют на полуслове нетерпеливой болтовней те, с

кем вы разговариваете и никогда не дадут докончить вашу фразу! Вежливость

этих туземцев в разговоре приводит к крайности, так как не разрешает им

противоречить или отрицать то, что утверждается в их присутствии. С помощью

этого средства они избегают пререканий, но зато становится трудным узнать,

что у них на уме и какое впечатление вы производите на них. Все миссионеры,

которые пытались обратить их в христианство, жаловались на это, как на одну

из трудностей своей миссии. Индейцы внимательно слушают, когда им объясняют

истины евангелия, и делают свои обычные знаки согласия и одобрения, и вы

думаете, что все дошло до их сознания. Ничего подобного. Это только

вежливость.

Шведский священник собрал вождей индейцев Сусквеханны, произнес

проповедь, познакомив их с основными историческими фактами, на которых

основана наша религия, как то: грехопадение наших прародителей, которые

съели яблоко, пришествие Христа, чтобы искупить зло, его чудеса и страдания

и т. д. Когда он кончил, поднялся индейский оратор, чтобы поблагодарить

его. "То, что вы нам рассказали - сказал он, - очень хорошо. Действительно,

очень плохо кушать яблоки. Гораздо лучше сделать из них сидр. Мы очень

обязаны вам за то, что вы были настолько добры, что пришли так далеко и

рассказали нам то, что вы слышали от своих матерей. В самом начале наши

отцы имели только мясо животных для своего существования, а если охота была

неудачной, то они голодали. Двое наших молодых охотников, убив оленя,

разожгли в лесу огонь, чтобы поджарить его. Когда они уже совсем собрались

удовлетворить свой голод, они увидели, как прекрасная молодая женщина

спустилась с облаков и села на том холме, который вы видите там, между

Голубыми горами. Они сказали друг другу, что это дух, который, наверное,

услышал запах жареной оленины и захотел съесть кусок; давай дадим ей

немного. Они угостили ее языком, ей понравился его вкус и она сказала:

"Ваша доброта будет вознаграждена, прийдите на это место через тринадцать

лун, и вы найдете нечто очень ценное для вашего пропитания и для пропитания

ваших детей до последнего поколения." Они так и сделали и, к своему

удивлению, нашли растения, которых они никогда раньше не видели и которые с

тех древних времен постоянно выращиваются у нас к нашему большому благу.

Там, где ее правая рука коснулась земли, они нашли маис, там, где ее левая

рука коснулась земли, они нашли фасоль, а там, где она сидела, они нашли

табак." Добрый миссионер почувствовал отвращение к этой пустой сказке и

сказал: "То, что я вам рассказал, было святой истиной, а то, что вы

говорите, только небылица, вымысел и ложь". Оскорбленный индеец ответил:

"Мой брат, мне кажется, что ваши друзья не дали вам достаточного

образования, они не достаточно хорошо обучили вас правилам общепринятой

вежливости. Вы видели, что мы понимаем эти правила и пользуемся ими и

поэтому верим всем вашим рассказам, почему же вы отказываетесь поверить

нашим?" Когда кто-нибудь из индейцев приходит в наши города, наши люди

способны собираться толпой вокруг них, разглядывать их и беспокоить их,

тогда как они хотят быть в одиночестве; они считают это большой грубостью и

результатом недостатка в обучении правилам вежливости и хорошим манерам.

"В нас - говорят они, - столько же любопытства, сколько и в вас, и

когда вы приходите в наши селения, мы, по возможности хотим посмотреть на

вас; но для этой цели мы прячемся в кустах, мимо которых вы должны

проходить, и никогда не навязываем вам своего общества".

Чтобы войти в чужое селение, у них тоже имеются свои правила.

Считается невежливым, если во время путешествия чужестранец внезапно войдет

в деревню и не даст никакого уведомления о своем приближении. Поэтому, как

только они доходят до того места, откуда их могут услышать, они

останавливаются там и кричат до тех пор, пока их не пригласят войти. Обычно

два старика выходят к ним и вводят их в селение. В каждой деревне есть

свободное помещение, называемое "дом чужеземца". Здесь их помещают, а

старики ходят от хижины к хижине и оповещают жителей, что пришли

чужестранцы, которые, возможно, голодны и устали; и каждый посылает им то,

что он может дать из пищи, и шкуры, чтобы было на чем спать. Когда

странники подкрепятся и отдохнут, им приносят трубки и табак; и только

тогда, а не раньше, начинается разговор, задаются вопросы, кто они, куда

идут, какие новости и т. д.; обычно разговор кончается предложением услуг,

если странникам нужен проводник или что либо еще необходимое для

продолжения путешествия; за услуги не требуется никакого вознаграждения.

Такое же гостеприимство, которое считается у них основной добродетелью,

существует и между отдельными людьми, сообщил мне переводчик Конрад Вейер и

привел следующий пример. Он жил среди Шести Наций и хорошо говорил на языка

могауков. Когда он ехал в страну индейцев, чтобы отвезти послание нашего

правительства совету в Онондага, он заехал в дом Канассетого, своего

старого знакомого, который обнял его, расстелил для него меха и поставил

перед ним вареные бобы с олениной и смешал ром с водой для питья. Когда он

подкрепился и зажег свою трубку, Канассетого начал беседу, спросил его, как

он жил те многие годы, пока они не виделись, откуда он теперь едет, какова

цель путешествия и т. д. Конрад ответил на все его вопросы, и когда

разговор начал сникать, индеец, чтобы продолжить его сказал: "Конрад, ты

долго жил среди белых людей и кое что знаешь об их привычках; я иногда

бываю в Олбени и наблюдаю, что раз в семь дней они закрывают свои магазины

и собираются все в большом доме; скажи мне, для чего?" "Они собираются там,

- ответил Конрад, - чтобы послушать и поучиться хорошим вещам." "Я не

сомневаюсь, - сказал индеец, что именно так они тебе и сказали, они и мне

сказали то же самое, но я сомневаюсь, что они говорят правду, и я тебе

скажу, почему. Недавно я приехал в Олбени, чтобы продать шкуру и купить

одеяла, ножи, порох, ром и прочее. Вы знаете, что я обычно имею дело с

Гансом Хансоном, но на этот раз мне захотелось обратиться к другим купцам.

Тем не менее я сначала зашел к Гансу и спросил, сколько он может дать мне

за бобра. Он сказал, что не может дать мне больше четырех шиллингов за

фунт, "Но, - сказал он, - сейчас я не могу говорить о делах; сегодня такой

день, когда мы встречаемся все вместе и учимся хорошим вещам, и я иду на

это собрание". Я подумал про себя: так как я не могу сегодня заняться

делом, то почему бы мне тоже не пойти на это собрание, и я пошел с ним. Там

стоял человек в черном, и что-то сердито говорил собравшимся. Я не понял,

что он говорил, но, заметив, что он все время смотрел на меня и на Хансона,

я решил, что он сердится, что я здесь; поэтому я вышел, сел около дома и

зажег трубку, ожидая, когда кончится собрание. Мне показалось, что человек

упомянул что-то вроде бобра, и я предположил, что, возможно, это было

причиной их собрания. Поэтому, когда они вышли, я обратился к своему купцу:

"Ну, Ганс, - сказал я, - надеюсь ты согласишься дать больше четырех

шиллингов за фунт". "Нет, сказал он, - я не могу дать тебе столько, я не

могу дать больше трех шиллингов и шести пенсов". Потом я говорил с

несколькими другими торговцами, но все они пели одну и ту же песню - три

шиллинга и шесть пенсов. И мне стало ясно, что мое предположение было

правильным: как бы они не притворялись, что собираются поучиться хорошим

вещам, настоящая их цель - посовещаться, как бы обмануть индейцев в ценах

на бобров. Подумай немножечко, Конрад, и ты согласишься. Если они так часто

встречаются, чтобы поучиться хорошим вещам, то уж пора им чему-нибудь

научиться. Но они все равно невежественны. Вы знаете, как мы поступаем.

Если белый человек, путешествуя по нашей стране, зайдет в одну из наших

хижин, мы все обращаемся с ним так, как мы с вами; мы высушиваем его

одежду, если он промок, мы согреваем его, если он замерз, даем ему мясо и

питье, чтобы он мог утолить свой голод и жажду; мы расстилаем для него

хорошие меха, чтобы он мог отдохнуть и поспать; и мы ничего не требуем

взамен. Но если я прийду в дом белого человека в Олбени и попрошу еды и

питья, жители скажут: "Где твои деньги?", и если у меня их нет, они скажут:

"Убирайся отсюда, индейская собака". Вот видишь, они еще не усвоили даже

таких незначительных хороших обычаев. А нам, чтобы знать их, не надо

собираться на собрания, потому что наши матери обучили нас этому, когда мы

еще были детьми. Поэтому невозможно поверить, что их встречи, как они

говорят, устраиваются для обучения хорошему, они просто сговариваются, как

обмануть индейцев в ценах на бобров".

(Бенджамин Франклин, " Избранное")

И Франклин был не одинок в своих оценках. Многие европейцы понимали

жестокость и подлость деяний белых завоевателей на новых землях и писали

правду о нравах и обычаях, уничтожаемых народов. Вот что писал Льюис Генри

Морган (1818-1881) – выдающийся американский ученый, этнограф, археолог и

историк первобытного общества - еще в детстве познакомившийся с бытом,

обитавших возле его родины ирокезов:

«Гостеприимство было среди ирокезов прочно укоренившимся порядком.

Если кто-нибудь входил в дом индейца в любой индейской деревне, будь то

односельчанин, соплеменник или чужой, женщины дома обязаны были предложить

ему пищу. Пренебрежение этим было бы невежливостью, более того, обидой.

Если гость был голоден, он ел, если он был сыт, вежливость требовала, чтобы

он попробовал еду и поблагодарил хозяев. Та же картина повторялась в любом

доме, куда бы он ни вошел в любое время дня. Обычай этот соблюдался

исключительно строго, и то же гостеприимство распространялось на незнакомых

людей, принадлежащих как к своим племенам, так и к чужим. Когда среди

американских индейцев появились европейцы, закон гостеприимства

распространился и на них. Эта характерная черта варварского общества, в

котором пища являлась главным жизненным интересом, представляет собой

замечательный факт. Закон гостеприимства в той форме, в какой он действовал

у американских туземцев, должен был в конце концов повести к уравнению

средств существования. Не могло случиться, чтобы в одном конце индейского

селения или в какой-нибудь части индейского лагеря был голод и нужда, а в

другом конце того же селения или лагеря царило бы полное изобилие. Это

показывает, что уже в период открытия Америки у туземцев существовал

определенный строй жизни, на который мы не обратили достаточного внимания.

Одно из первых известий о гостеприимстве индейских племен Соединенных

Штатов дает нам экспедиция Филиппа Амидас и Артура Барлоу, снаряженная

сэром Вальтером Рэйли и посетившая алгонкинские племена северной Каролины

летом 1584 года. Экспедиция пристала к острову Вококен, у пролива

Альбермарль, и сейчас же "со всех сторон показалось множество людей, вождем

которых был Гранганимео. Он всегда точно исполнял свои обещания, и мы

поэтому вполне ему доверяли. Обычно он присылал нам каждый день уток,

кроликов, зайцев и рыбу, иногда дыни, лесные орехи, огурцы, горох и

различные коренья... Когда знакомство совершилось, я с семью человеками

углубился на тридцать миль по реке Оккам, текущей по направлению к городу

Скикоак, и на следующий вечер мы подошли к острову, называвшемуся Роаноак и

отстоящему от гавани, в которую мы вошли, на целых семь миль. На северной

стороне стояло девять домов, выстроенных из кедра, укрепленных окружавшим

их остроконечным частоколом, вход в который представлял собою нечто вроде

турникета. Когда мы подъезжали, на встречу нам вышла жена Гранганимео (мужа

не было дома) и приказала своим людям вытащить нашу лодку на берег. Тут же

она велела вынести нас на берег на спинах и отнести в дом наши весла, чтобы

их не украли. Когда мы вошли в следующую комнату (в доме их было пять), она

предложила нам сесть у пылающего огня. Затем она взяла нашу одежду и вымыла

ее, а нам предложила вымыть ноги в теплой воде. Она делала все возможное,

чтобы все было в порядке и чтоб снабдить нас продовольствием. Когда мы

обсушились, она ввела нас во внутреннюю комнату и предложила нам сесть на

стоящую у стены длинную скамью. Нас угощали пшеничной кашей, намоченным в

воде оленьим мясом и жареной рыбой. Затем нам подали сырые дыни, вареные

коренья и разные фрукты. Для питья употребляется кипяченая вода с имбирем и

настойка целебных трав. Нельзя себе представить более радушный и

гостеприимный народ. Это - одно из первых, а по всей вероятности, именно

первое, известное нам английское описание индейского быта и встречи

англичан с индейцами в Америке.

В июле 1743 года Джон Бартрам отправился из Филадельфии в Онондага,

чтобы присутствовать, вместе с Конрадом Вейзер, на совете вождей онондага,

мохавков, онейда и кайюга. В Шемокине он вместе с торговцем, женатым на

индеанке, остановился в одной делаварской деревне. "Как только мы сошли с

лошадей, - рассказывает он, - нам показали куда сложить наши вещи и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5