Жизнь и общественная деятельность Сципиона Эмилиана Африканского Младшего

неопытных милиционеров, легко может быть обучена движению без разрывов.

Каждая манипула имела свой значок (они подравнивались при общем

наступлении), и каждый милиционер обязан был ни в коем случае от него не

отрываться и не терять свое место в манипуле. Интервалы между манипулами,

очень небольшие, смягчали толчки при движении, когда манипулы то сближались

вплотную, то нескольку расходились. Нормально в момент рукопашной схватки

они исчезали вследствие более свободного размещения людей в момент атаки и

действия оружием. Но если, как это неоднократно повторялось, столкновение с

противником происходило в момент образовавшегося между двумя манипулами

гастатов разрыва, то этот разрыв автоматически заполнялся стоявшёй сзади

манипулой принципов или ее центурией, если в разрыве не могла поместиться

целая манипула. С этой целью манипулы гастатов, принципов и триариев стояли

не в затылок друг другу, а как при кирпичной кладке — центр последующих

манипул за швом предшествующих.

Интервалы между манипулами представляли и ту выгоду, что позволяли

употреблять в гораздо более широкой мере метательное оружие. При сплошной

фаланге действующие впереди легковооруженные должны были отходить

заблаговременно за фланги, чтобы не быть раздавленными между двумя

наступающими друг на друга фронтами, что при недальнобойности тогдашнего

оружия давало возможность легко вооруженным действовать исключительно

впереди флангов. Щели же между манипулами позволяли легко вооруженным

скрываться через них к моменту решительной схватки и, таким образом,

сравнительно долго оставаться перёд фронтом.

Как ни очевидны выгоды манипулярного построения фаланги, чтобы принять

такое построение, недостаточно догадаться о нем, знать его. Нужна

предпосылка о высшей ступени сплоченности, а высшей ступени доверия к

товарищам, о высших достижениях в отношении дисциплины. Недостаточно

дисциплинированному греку только могучее чувство локтя, только осязаемая

очевидность отсутствия щелей в фаланге давала уверенность, что в момент

схватки он не будет предоставлен своим силам. Римский милиционер, выросший

в условиях железной дисциплины, наступал с готовым разрывом в сплошной

фаланге, убежденно, веря, что в момент столкновения этот разрыв будет

заполнен, и два суровых проводника римской дисциплины — два центуриона —

фельдфебеля, стоявшие позади в манипуле принципов, обязанные скомандовать и

обязательно повести в разрыв своих принципов, имели достаточно авторитетный

вид, чтобы поддержать это доверие.

Вооружение. На вторую половину IV столетия выпадает и установка

окончательного типа вооружения римского, легионера. Копье, которое не

представляло удобств для рукопашной схватки, было сохранено только у

триариев, которые в свалке почти не участвовали., Главным оружием легионера

являлся меч; вместо копья, гастаты и принципы имели пилум — короткое копье,

дротик; подойдя на близкое расстояние, две первых шеренги гастатов, по

общему знаку, метали свои пилумы, и, после этого залпа, римская фаланга

стремительно бросалась в рукопашную, обнажая мечи.

1200 нестроевых и легковооруженных распределялись в административном

порядке по 40 человек на манипулу. Таким образом, 2 нестроевых приходилось

на 6 гастатов или принципов и на 3 триария. Около 200 легковооруженных

участвовало в бою перед фронтом легиона. Если последний имел открытый

фланг, то на нем могло принять участие в бою еще небольшое число

легковооруженных. Небольшая часть следовала за триариями для подборки

раненых, главная же масса оставалась сторожить лагерь.

Превосходство римлян в тактике достигалось не творчеством в отношении

военного искусства на полях сражений, а превосходством дисциплины,

вооружения и выработанного метода стремительной атаки густых масс пехоты

(нормально — 15 шеренг). Римская конница, продолжавшая комплектоваться из

богатейших граждан и строившаяся на флангах, особым искусством и доблестью

не отличалась. Как и греческая фаланга, римская фаланга способна была

износить удар только в одну сторону, и какое бы количество легионов ни

входило в нее, она была почти беззащитна в случае атаки неприятеля с

нескольких сторон. Манипулы не представляли тактических единиц, способных к

самостоятельному маневрированию, и не было командного состава, который мог

бы скомпоновать и осуществить тактический маневр частью всей пехоты.

Командный состав римской милиций заслуживает особого внимания. Высший

командный состав представлял высших гражданских чиновников. Штатские

полководцы — консулы — (римские бургомистры) и почти столь же штатские

генералы — легаты — и штаб-офицеры — трибуны, командующие отдельными

легионами, были, в большинстве случаев, молодыми людьми аристократического

происхождения, с ничтожным боевым опытом. Такой высший командный состав мог

проводить определенную схему боя, но к творчеству и проявлению инициативы

на поле сражения был неспособен. Даже когда Рим перешел к профессиональным,

солдатским армиям, это сохранение командования в руках гражданской

магистратуры оказалось возможным. Римские наместники и губернаторы —

проконсулы и преторы — командовали всеми войсками вверенных им провинций.

Высший римский начальник не был вождем, не подавал примера воинам в бою, а

являлся дающей приказание инстанцией.

Эти немыслимо при недостаточно дисциплинированных войсках; это было

немыслимо и Греции, и особенно было немыслимо в средние века, когда король

или герцог в бою являлся только первым рыцарем своего войска. Римская

милиция была идеальным регулярным войском, над которым царствовал закон,

удивительно дисциплинированным, необычно послушным орудием, как бы

созданным для того, чтобы ему приказывали.

Римская дисциплина. Проводником этой дисциплины являлся младший

офицер, выходивший из рядов наиболее надежных, опытных и исправных

легионеров, с незначительным социальным положением, и выполнявший

приблизительно функции современного фельдфебеля (центурион). Впрочем, тип

его окончательно выработался, когда походы участились и удлинились, и когда

Рим перешел к профессиональному солдату. Сильные, энергичные, авторитетные,

хотя и вышедшие из народа, римские центурионы следили за всеми деталями

службы; имея в руках виноградную лозу, они на месте же, в порядке

управления, наказывали ею каждый проступок, каждое упущение легионера.

Римская конница, вследствие условий своего комплектования, резко отличалась

по дисциплине от пехоты и потому всегда уступала ей славу побед.

Консул был облечен правом предавать смертной казни в дисциплинарном

порядке. Ему предшествовали ликторы с секирами и пучками розог, что

являлось не только эмблемой власти, предоставленной ему законом, но и

орудием для осуществления ее на месте. Консул имел право децимирования, т.

е. смертной казни, налагаемой на десятую часть целых строевых соединений, и

такая массовая смертная казнь, как дисциплинарное наказание за

неисправность службы, являлась не пустым словом, а применялась на деле

(например, Антонием в походе против парфян). Штаб-офицер, трибун, имел

право накладывать строжайшие телесные наказания, до избиения камнями

включительно; что было равносильно приговору к смертной казни; случайно

выживший это наказание должен был, под страхом смерти, навсегда оставить

пределы республики. К наказанию избиением камнями приговаривался

обязательно часовой, обнаруженный центурионом, совершавшим обход, спящим, и

сам центурион, если бы он скрыл и не донес об этом проступке по начальству.

Пробным камнем дисциплины являются фортификационные работы. Греческого

гоплита надо было продолжительно уговаривать, чтобы он взялся за лопату;

римский же легионер, после самого утомительного перехода, не располагался

на отдых, не укрепив своего лагеря рвом с бруствером, усиленным палисадом.

Тяжело вооруженный римский легионер нес на себе и шанцевый инструмент, а

подчас и палисадины для лагеря, если приходилось разбивать его в безлесном

месте.

Римское военное искусство замечательно этой железной дисциплиной,

благодаря которой удалось создать всемирное государство. Республиканская

форма государственного устройства не только не допускала подрыва дисциплины

и авторитета закона, но возвела их на степень святыни.

Не только строгость и неумолимость дисциплинарных наказаний и

непрерывный надзор центурионов содействовали постановке дисциплины на такую

высоту, но и строевые учения. Манипулы обучались во всех случаях сохранять

свой строй. Несколько манипул обучались движению развернутым фронтом, с

сохранением взятых интервалов.

Основанное на удачном шаблоне и на величественной дисциплине римское

военное искусство позволило успешно справиться с слабыми противниками,

завоевать всю Италию, но поставило республику на край гибели, когда

противником ее оказался великий полководец — Ганнибал, имевший в своих

руках крепко сплоченную профессиональную армию, с великолепно подобранным и

тактически образованным старшим командным составом.

3.4 Конфликты, в которых принимала участие римская армия до Третьей

Пунической войны.

Значение второй Пунической войны. Вторая Пуническая война (218 — 201

г. до Р. X.) для истории военного искусства имеет чрезвычайное значение Во-

первых, часть событий этой войны может быть установлена вполне научно. В

истории сражений древних и средних веков точнее всего наши сведения о

Каннах. Карфаген был разрушен, до нас не дошло ни строчки оригинальной

карфагенской литературы, но древние римские и греческие историки

пользовались по второй Пунической войне достоверным материалом, как с

римской, так и с карфагенской стороны. Дельбрюк в необычайно глубоких

страницах Полибия, посвященных действиям карфагенян при Каннах, так резко

отличающихся от обычной батальной живописи историков, готов видеть голос

самого Ганнибала, реляцию его, попавшую через вторые руки к Полибию. Во-

вторых, в этой войне мы видим величайшего полководца истории — Ганнибала.

Как и Наполеон, Ганнибал окончил свою полководческую деятельность тяжелым

военным поражением, но слава обоих великих побежденных полководцев не

затемнена их печальном концом. В-третьих, в течение этой войны военное

искусство римлян пережило огромную эволюцию. Талантливый римский вождь,

Сципион Африканский, сумел разгадать тайну побед Ганнибала и перестроил

римскую милицию на уровень новых требований, которые вызывались

стремлениями Рима к всемирному владычеству.

Карфаген, по своему географическому положению, отличался от Рима

отсутствием своей округи, населенной крестьянами той же национальности.

Африканские туземцы-ливийцы и нумидийцы, кочевавшие в ближайших к Карфагену

степях, имели мало общего с культурными семитами города. Поэтому Карфаген

был преимущественно морской державой, захватывал острова, богател морской

торговлей в западной части Средиземного моря, а в Атлантическом океане

занимал монопольное положение, обеспечив за собой оба берега Гибралтарского

пролива. Сухопутная его армия формировалась исключительно из наемников;

главным образом, это были чужеземцы; среди этих профессионалов военного

дела было много греков, и в течение первой Пунической войны карфагеняне

усвоили себе от греческого стратега Ксантипа все достижения греческого

военного искусства. Первая Пуническая война (264-242г.) повела к потере

Сицилии, а с ней и господства на море; ко второй Пунической войне Карфаген

мог выставить только 70 трирем против 120 трирем Рима. Последовавшие при

демобилизации после 1-й войны бунты наемных войск поставили на край гибели

республику; на острове Сардиния все пунийские начальники с их штабами были

перебиты солдатами, и Рим захватил этот остров, как беспризорный (238 г.).

Карфагенская армия. Гамилькар, карфагенский полководец, герой первой

Пунической войны, получивший за свою энергию прозвище "Барка", т. е.

молния, справился с ужасным солдатским бунтом, собрал около себя испытанный

кадр военных, отправился с ними на Пиринейский полуостров и завоевал его до

р. Эбро, чем создал компенсацию за потерянную Сицилию. Завоеванные области

изобиловали богатыми серебряными рудниками. Армия жила без помощи Карфагена

и почувствовала себя самостоятельной.

Политику Гамилькара после его смерти продолжал Газдрубал — его зять.

Рим не препятствовал этому расширению карфагенского влияния, так как был

занят завоеванием Цизальпинской Галлии (бассейн р. По), но связал

Газдрубала обещанием не переходить на северный берег р. Эбро. После смерти

Газдрубала армия провозгласила своим вождем Ганнибала, сына Гамилькара.

Карфаген был вынужден признать его своим полководцем. В Карфагене опорой

Ганнибала были "баркиды" — партия войны, партия ненависти к Риму. Сохранить

свое положение Ганнибал мог только успешными военными операциями — и он

осадил и взял Сагунт, союзную Риму греческую колонию. На требование Рима

выдать Ганнибала Карфаген мог ответить только отказом. Повод к войне двух

соперников за господство на Средиземном море был дан, и решительная борьба

началась.

Ганнибал захватил инициативу. Он располагал профессиональной, глубоко

ему преданной армией; те же наемники, которые столько раз убивали своих

карфагенских полководцев, оставались дисциплинированными и послушными

Ганнибалу при всех обстоятельствах. Ганнибал — почти единственный из

военных полководцев, которому не пришлось сталкиваться с солдатскими

волнениями и бунтами. Его армия из старых африканских кадров, пополненная

набором иберийцев (на Пиринейском полуострове), превышала 50 тысяч,

образовывала отдельные тактические единицы, которые под руководством

опытных генералов на поле сражения могли самостоятельно маневрировать.

Тактическое превосходство армии Ганнибала над римской милицией было

несомненно, и оно еще усиливалось тем обстоятельством, что Ганнибал

располагал безусловно превосходной конницей. Нумидийцы, союзники Ганнибала,

доставили ему очень хорошую легкую конницу, а карфагенская тяжелая конница

была способна не только наносить сильные удары, но представляла регулярную

часть под командой офицеров, воспитанных еще Гамилькаром, и была настолько

дисциплинирована, что не бросалась за добычей, а способна была к маневру на

поле сражения по указанию полководца. Это были кирасиры древности.

План Ганнибала. Располагая таким превосходным тактическим орудием,

учитывая слабую профессиональную подготовку вождей римской армии, Ганнибал

мог не бояться встречи в поле даже с вдвое превосходными силами. Он

составил смелый план перейти через Пиринеи, р. Рону и Альпы в Италию,

разбить в поле римские войска и захватить и уничтожить Рим. При господстве

римлян на море, это был единственный способ перенести военные действия на

римскую территорию. Ганнибалу пришлось отказаться от сообщений с тылом;

надежды его покоились на возможности создать базу впереди, в тех областях

Италии, которые отпадут от Рима. Последний только в момент падения Сагунта

решил мобилизовать свои силы; в виду непопулярности войны среди союзников и

беднейших слоев римского населения, мобилизация была неполной; однако,

выставленные силы превышали по числу в полтора раза количество войск,

выставлявшихся Римом в предшествовавшие войны. Работа по усилению

карфагенской военной мощи Римом учтена не была. К тому же, имевшиеся силы

были разделены на три почти равных армии — одна должна была удерживать в

повиновении галлов в долине р. По, другая направлялась в Испанию, чтобы

связать там Ганнибала, но не успела предупредить его даже в Галлии, на

переправах через р. Рону, и третья сосредоточивалась в Сицилии, чтобы

перенести борьбу в окрестности Карфагена. Эта стратегическая разброска сил

предопределила поражение первых, лучших легионов римской милиции по частям.

Замысел Ганнибала приводил к вторжению в Италию и к овладению

неприятельской столицей — Римом. Однако, вскоре ему пришлось изменить

поставленную цель. Карфагенскому войску оказали сильное сопротивление уже

между р. Эбро и Пиринеями населявшие эту местность галльские племена.

Сильную борьбу с галлами ему пришлось выдержать и на переправах через р.

Рону, а также в Альпах. Через Альпы Ганнибал привел немного более 20 тысяч

солдат. Осада Рима требовала в пять раз больше сил, особенно при

невозможности базироваться на подвоз морем и при необходимости одновременно

удерживать обширную область, которая довольствовала бы осаждающую армию.

Первой задачей Ганнибала было усилить свою армию. Значительная часть

Цизальпинской Галлии, в которую он спустился с Альп, немедленно восстала;

здесь Ганнибал создал себе промежуточную базу, перезимовал, несколько

укомплектовался.

Однако, цизальпинские галлы, призывавшие Ганнибала, оказались не в

состоянии дать ему нужные силы для осады Рима. Тогда Ганнибал выдвинул

новую цель — перейти в южную, полугреческую Италию. В первую Пуническую

войну итальянские греки поддерживали Рим; господствующий на. морях Карфаген

являлся опасным конкурентом их торговли. С падением морского господства

Карфагена это соперничество отпало. Ганнибал мог рассчитывать на отпадение

и помощь этих богатых, но ненадежных союзников Рима. Но вместе с новыми

союзниками на Ганнибала выпала и тяжелая обязанность защищать их, что при

господстве римлян на море представляло труднейшую задачу.

Таким образом, силы, имевшиеся в руках Ганнибала, ни разу не позволили

ему перейти к осуществлению его сокрушительного замысла; он не сделал ни

одной попытки перейти от угрозы Риму к атаке этого города.

Когда после побед на р. Тичино, на р. Треббии и на Тразименском озере

Ганнибал на голову разбил римлян при Каннах, действительно началось

отпадение италиков от Рима.

Капуя и Тарент, второй и третий города по величине после Рима, и целый

ряд мелких городов и кантонов перешли на сторону Ганнибала. К нему перешли

и Сиракузы. Стратегия и политика Ганнибал а были на это рассчитаны. Только

одна треть Италии представляла полноправную территорию римской республики,

две трети представляли подчиненные, еще не забывшие своей былой

самостоятельности области. К ним и обратился Ганнибал, подчеркивая, что он

явился в Италию не для завоевания, а для освобождения народов; пленных

италиков Ганнибал отпускал на родину, чтобы они могли разносить вести о его

могуществе и благородстве, а пленных римлян продавал тысячами в рабство. 16

лет оставалась армия Ганнибала в пределах Италии, сохраняя свое тактическое

превосходство. Но конституция римской республики оказалась достаточно

прочной, чтобы выдержать ее тягостное, разлагающее влияние. Несмотря на

поражения, на уничтожение Ганнибалом трех армий, Рим не оттянул гарнизонов

с неспокойных границ, а мобилизовал до 10% всего населения государства.

Несмотря на огромные потери, с полноправных областей римской республики,

насчитывавших к началу войны 1 миллион населения, было выставлено 22 или 23

легиона (максимум — через 4 года после Канн). И если союзники, в общем

подсчете, не отвалились, если хозяйственная жизнь не остановилась после

поголовной мобилизации взрослого населения, если 16 лет прогулок вражеской

армии по территории Рима не вызвали общего распада, и стратегия и политика

Ганнибала потерпели крах, то все это доказывает не ложность пути, по

которому шел Ганнибал, а доказывает, что римская государственность, римская

конституция, прочность господствующего класса, прочность уз, которыми

связывал Рим с собой покоренные народы, выдержали самый трудный экзамен.

Стратегия Ганнибала вызывала и в свое время крупные нападки со стороны

не понимавших ее лиц, так, вождю пунической конницы. Махарбалу, принадлежит

знаменитое выражение, что Ганнибал умеет побеждать, но не умеет

использовать своих побед.

Стратегия Фабия Кунктатора. При явном тактическом превосходстве

карфагенских генералов и войск над римскими, которое выяснилось в первых

боях, и при неспособности карфагенян атаковать римские войска в укрепленных

лагерях, при отсутствии у Ганнибала средств и возможности заниматься

осадами, естественно, стратегия римлян должна была заключаться в уклонении

от боя, в осаде и наказании отпадавших от них городов (Капуя была осаждена

и взята римлянами на глазах у Ганнибала, который не мог прорвать

циркумвалационной линии и напрасно старался заставить римлян бросить осаду,

двинувшись и дойди до самых ворот Рима), в энергичной борьбе на

второстепенных театрах. Такова и была стратегия диктатора Квинтия Фабия

Максима, прозванного Кунктатором (Медлителем), стратегия, которую одобрял и

сенат. Однако, римские плебеи, неохотно пошедшие на эту тяжелую войну,

смотрели на затяжку ее, как на явление разорительное для бедного люда,

создалась целая демагогическая агитация против осторожной стратегии

Кунктатора; плебисцит дал равные с ним полководческие права магистру

конницы Минуцию Руфу, стороннику активных действий, который едва не погиб

со всем войском в устроенной ему Ганнибалом ловушке, будучи выручен Фабием

Кунктатором, он сдал ему свои полномочия. Тогда римские плебеи, после

истечения срока диктаторских полномочий Кунктатора, избрали в число

консулов своего ставленника, Теренция Варрона; а так как другой консул,

Эмилий Павел, являлся представителем осторожных взглядов сената и патрициев

и подозревался в стремлении затянуть войну, то во главе соединенной римской

армии, оперировавшей против Ганнибала, был поставлен не один начальник, а,

вопреки здравому смыслу, два консула, чередовавшиеся в командовании через

день. Теренций Варрон в выпавший на долю его командования день дал

Ганнибалу сражение под Каннами (216 г.).

Канны. Ганнибал, несмотря на двойное превосходство римлян, был уверен

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7