История и последствия сельхоз освоения России

мелиоративным мероприятиям, массовым насильственным миграциям населения в

районы «великих строек», к которым относились каналы и ГЭС. «Девственных,

нетронутых ковыльных степей в Советском Союзе осталось уже немного; площадь

их с каждым годом уменьшается...Сейчас большие стаи стрепетов можно видеть

только во время осеннего перелета в Дагестане, да в казахстанских и

оренбургских степях».

Новые тенденции проявляются и в естественных науках того времени.

Дуглас Вайнер указывает на тяжелые последствия установившегося приоритета

идеологических установок над научными; технократических взглядов на природу

над эстетическими. Эти последствия выразились, прежде всего, в массовых

репрессиях против ученых-аграриев, в удушении советской генетики.

Результатом длительного господства коммунистической идеологии явилась

деградация идей рационального природопользования, которые еще имели место в

20-х годах. Примером развития таких идей в первое деятилетие Советской

власти может служить Лесной кодекс 1923 г. В эти же годы А.Л. Бродским

впервые был выдвинут новый взгляд на роль заповедников: по Бродскому,

«основная функция заповедников состояла не в том, чтобы служить эталоном

экологических исследований, а в том, чтобы гарантировать достаточно

здоровое состояние природы и тем самым поддерживать экологическую, а

следовательно, и экономическую устойчивость.». Такое понимание можно

представить на следующем рисунке:

[pic]

Но как раз антропоцентрический принцип рационального

природопользования в то время не имел никаких реальных шансов, хотя мог

декларироваться: он не был востребован ни экономически, ни идеологически.

История советского времени - это история постоянной, хотя часто и

закумуфлированной, борьбы двух идеологий - природоохранной и

коммунистической. Эта борьба происходила в обстановке репрессий и

отсутствия экономических стимулов для развития устойчивых форм

природопользования. Наличие других стимулов - необходимости отчитаться

высокими темпами прироста продукции, валовым сбором зерна или поголовья

скота, страх перед возможными репрессиями в случае неудачи - все это

обеспечивало то, что обе функции заповедников - как научная, так и

практическая - уступали тенденции превращения заповедников в заурядную

хозяйственную единицу.

Даже в этих, весьма опасных условиях, экологи часто одерживали победу.

Так, усилиями научной общественности, в частности, научного руководителя

заповедника Аскания-Нова В.В. Станчинского, уникальный заповедник был

спасен от участи превращения в совхоз - именно этот путь «развития»

заповедников активно поддерживал Народный комиссариат земледелия РСФСР и

директор Зоотехнической станции заповедника Аскания-Нова, проф. М.Ф.

Иванов.

Предупреждения экологов о природных последствиях массовой

коллективизации и практикуемых методах быстрого повышения урожайности (С.В.

Покровский, А.А. Теодорович, Н.Н. Подъяпольский и др.), не принесли

результатов. В 1934 г. Сталин недвусмысленно заявил: «Рухнули и рассеялись

в прах возражения «науки» против возможности и целесообразности организации

крупных зерновых фабрик в 50-100 тыс.га.» (цит. по Дугласу Вайнеру). Именно

это выступление можно считать началом массовой деградации степей.

Несмотря на общую тенденцию к технократизму в отношении

сельскохозяйственного природопользования, отмечались и несомненно

позитивные действия. К ним относятся масштабные государственные работы по

агролесомелиорации в конце 40-х - первой половине 50-х годов, исторически

связанные с 6-летним периодом существования Минлесхоза СССР. В результате

этих работ было приостановлено снижение лесистости в степях. В то же время,

следует отметить, что усилия, затраченные на эти работы, были часто

неадекватны результатам, а в иных случаях приводили к негативному эффекту

(например, эрозия почв при посадке лесополос вдоль склонов). [4]

После смерти Сталина начинается эпоха реформ Н.С. Хрущева,

поразительно напоминавших реформы 1861 г. Вновь, по прошествии 100 лет,

история повторяется; происходит отмена новой колхозно-крепостной

зависимости; крестьяне получают право безземельного (в отличие от реформы

1861 г.) выхода из колхоза. Рядом постановлений с 1955 по 1962 гг. были

введены более либеральные порядки в управлении колхозами: сами колхозы

стали осуществлять конкретное планирование («сверху» спускались только

общие требуемые показатели); определять размеры приусадебных участков,

количество скота и др.; обязательные поставки (фактически, «оброк») были

заменены закупками государством сельхозпродукции; была введена заработная

плата в денежном выражении; наконец, была разрешена выдача паспортов

крестьянам и, соответственно, обеспечена возможность их выхода из колхоза с

целью миграции в город.

Как только крестьяне получили возможность выхода из колхозов, началась

их массовая миграция в город (рис. 1).

Рис. 1. Городское и сельское население России

[pic]

Всего за 60 лет Советской власти - с 1927 по 1988 г. население

сельских регионов сократилось с 76 до 39 млн. человек. Альтернативы этому

процессу не было: вплоть до начала 90-х годов остаться в деревне и вести

хозяйство отдельно от колхоза было просто невозможно, так как крестьянин не

мог распорядиться урожаем (отсутствовал рынок), а земля принадлежала

коллективным хозяйствам. Исключение составляли личные подсобные хозяйства

(приусадебное землепользование), на которых выращивалась продукция для

личного потребления. Эти хозяйства получили распространение только в 70-х

годах.

Отток населения из сельских регионов усиливала пропаганда «великих

строек». Миграция, характерная для всякой страны, переходящей от

традиционно-аграрного к урбанистическому, индустриальному обществу, стала

приобретать патологический характер, нарушая нормальный половозрастной

состав как сельского, так и городского населения. Это был конец кабалы, но

и конец русской деревни, не без горечи отраженный в произведениях писателей-

»деревенщиков» 60-х гг., в частности, Василия Белова.

В начале 60-х годов, одновременно с освобождением крестьян началась

кампания против «тунеядцев», не желающих трудиться на колхозно-совхозных

полях. Участки колхозников и рабочих совхозов урезались, отбирался личный

скот. Именно в это время сильно сокращается поголовье лошадей в степных

районах страны. Знакомый каждому жителю СССР лозунг «Коммунизм есть

советская власть плюс электрификация всей страны», когда-то брошенный

Лениным, Хрущев, с подачи советников, дополнил: «... плюс химизация

народного хозяйства». Этим лозунгом был дан старт программе усиленной

химизации.

Техницизм Хрущева тяжело сказался на сельском хозяйстве страны и

состоянии его природных ресурсов. Предполагалось, что эффективность

сельскохозяйственного производства в целом и площадь пашни, как некий

гарант стабильности валового сельскохозяйственного продукта в частности,

будет сохранена за счет оснащения сельского хозяйства

высокопроизводительной техникой. Важным элементом технологического аспекта

реформы была политика укрупнения деревень (уничтожения маленьких деревень -

негазифицированных, неэлектрифицированных, не имеющих дорог с твердым

покрытием и т.п.), направленная на создание огромных агропромышленных

комплексов. В результате, при том же уровне развития инфраструктуры,

нагрузки на механизаторов выросли в несколько раз став непосильньми -

начался медленный заброс пашни, продолжавшийся до начала современной

земельной реформы, но скрывавшиеся (фальсифицировавшийся) на картах

землеустройства. Забрасывались в первую очередь пашни и кормовые угодья,

удаленные от центральной усадьбы более, чем на пять километров (радиус

выгодной транспортировки органических удобрений). Значительная часть лесов,

принадлежащих колхозам и совхозам в Нечерноземье, имеет возраст не более 40

лет и растет на заброшенных полях. Одновременно вводились в распашку

участки лесов рядом с центральными усадьбами - формировались крупные

пахотные массивы, рассчитанные на обработку мощной техникой.

Освоение целинных земель, начатое Столыпиным и продолженное Сталиным,

сопровождалось при Хрущеве последней волной массового сельскохозяйственного

переселения на восток. Распашка более 40 млн. га целинных черноземов,

каштановых и серых лесных почв, не сопровождавшаяся никакими почвозащитными

мероприятиями, привела к интенсивной ветровой эрозии, дегумификации и

довольно быстрому снижению их плодородия. Эту ситуацию помогла решить

самоотверженная деятельность ученых-энтузиастов по созданию почвозащитных

систем земледелия, в частности, А.И. Бараева, справедливо названная В.И.

Кирюшиным «научным подвигом».

С 60-х годов начинается эпоха сосредоточения целых отраслей народного

хозяйства в отдельные ведомства. Примером такой монополизации финансов и

власти является Министерство мелиорации и водного хозяйства СССР. По данным

Г. Резниченко, Минводхоз сосредоточил 2 млн. человек и 150 научных и

проектных учреждений. Причиной усиления Минводхоза явился второй, после

сталинской эпохи, всплеск «покорения природы»; поводом - плачевное

состояние отечественного сельского хозяйства, окончательно истощенного к 60-

м годам сталинскими репрессиями и социалистической экономикой. Деятельность

этого ведомства привела не только к Аральской агроэкологической катастрофе,

но и к возникновению кризисной экологической ситуации фактически по всей

территории России - как степной, так и лесной зоны. Основные причины этого

- погоня за плановыми показателями, от которых зависило финансирование

ведомства. Так, с середины 60-х годов на орошение приаральских земель, по

данным Н.Г. Минашиной, ежегодно тратилось (с учетом потерь в оросительной

сети) около 30 тысяч кубометров воды на гектар. Последствия этого -

вторичное засоление и слитизация почв, поднятие уровня и загрязнение

грунтовых вод, резкая потеря биоразнообразия несельскохозяйственных

ландшафтов, бедность и вымирание населения. Аналогичная ситуация была и

остается в европейской части СССР - например, в Волгоградской и

Астраханской областях, в Калмыкии. Положение сельских регионов в степной

зоне осложнялось интенсивной пастбищной дигрессией, которая также

стимулировалась погоней за плановыми показателями - поголовьем скота.

Что касается лесных регионов, то здесь Минводхоз вел крупномасштабную

деятельность по уничтожению болотных массивов, спрямлению русел малых рек и

других мероприятий, нарушающих гидрологический режим территорий и

оказывающих непосредственное влияние на целостность экосистем. Этому

способствовала Продовольственная программа 1981 года, во многом

ориентированная на освоение Нечерноземья и продолжавшая идеологическую

линию Хрущева. Ориентация на крупные хозяйства требовала уничтожения

небольших плодородных пойм; функцию земель сельскохозяйственного назначения

должны были исполнять мелиорированные земли. Как уже говорилось, эта мера

не была востребована экономически, так как с 60-х годов площадь пашни

сокращалась. Следует учесть также, что политика укрупнения хозяйств в

Нечерноземье вообще была лишена смысла, так как земледелие здесь зависит от

постоянного внесения органических удобрений, а размеры хозяйств

определяются рентабельностью перевозки удобрений от центральной усадьбы.

Попытка привлечь население к новой миграции в глубинку Нечерноземья, по

аналогии с хрущевской миграцией на целину, ни к чему уже в 80-х годах не

привела - близился конец советской эпохи. [6]

5. Современная аграрная реформа: повторение ошибок прошлого

Современная аграрная реформа в России началась в конце 80-х годов,

когда была поставлена под сомнение эффективность плановой социалистической

экономики. 1992 год считается началом кампании по реорганизации колхозов и

совхозов - передаче земли и средств производства в собственность трудовых

коллективов сельхозпредприятий, перерегистрации хозяйств в новые

организационно-правовые формы, раздел на индивидуальные паи. Произошла

отмена государственной монополии на землю. За последующие 5 лет число

фермерских хозяйств выросло в 5 раз (с 49 тыс. до 274 тыс. в 1997 г.). В

1993 году принята новая Конституции России, где сказано (ст. 9, п. 2):

«Земля и другие природные ресурсы могут находиться в государственной,

муниципальной и иных формах собственности», и далее (ст. 36, п. 1):

«Граждане и их объединения вправе иметь в частной собственности землю». В

1994 г. вступает в силу 1-я часть нового Гражданского кодекса, ряд статей

которого, относящиеся к реализации прав собственности на землю, не

действуют до принятия нового Земельного кодекса.

С 1998 года в результате финансового кризиса возрастает спрос на

отечественную сельхозпродукцию при отсутствии права на куплю-продажу земли,

институтов распределения сельхозпродукции, кредитования сельхозпредприятий

и рыночной инфраструктуры.

В настоящее время аграрная реформа в России продолжается спонтанно,

без адекватных усилий государства. Общий результат реформ 90-х годов — спад

объемов сельхозпроизводства, удешевление земли и трудовых ресурсов,

ориентация на экстенсивные методы хозяйствования и отсутствие реальных

экономических предпосылок для быстрого продолжения реформы.

Российское Правительство декларирует необходимость повысить внимание к

проблемам сельского хозяйства, в частности, развитию инвестиционной

деятельности в аграрном секторе экономики. Однако отсутствие интереса

инвесторов к агропромышленному комплексу во многом объясняется

неопределенностью отношений собственности на землю. При этом позиция

Правительства по вопросу принятия в полном объеме (то есть с решением

ключевых вопросов собственности) нового Земельного кодекса остается

неясной. Это отчасти связано с желанием Правительства сохранить нейтралитет

в споре между левыми и правыми фракциями Государственной Думы.

Специфика современной аграрной реформы состоит в том, что она вступила

в стадию стагнации на самых первых этапах, фактически не решив ни одной

проблемы. Именно это отличает ее от предшествующих (60-е годы XIX и XX

вв.). Проводить сравнения со Столыпинской реформой в данном случае

бессмысленно - результаты той реформы были стерты последующими событиями.

[6]

Попробуем обобщить наш краткий ретроспективный анализ российских

аграрных реформ. Основные выводы, вытекающие из этого анализа, можно свести

к следущим позициям:

1. Аграрные реформы в России всегда ведут за собой экологический и

социальный кризис.

2. Главная причина постреформенного кризиса - дефицит земельных

ресурсов и неопределенность в отношениях собственности.

Попробуем прокомментировать и дополнить эти выводы.

1. Вопрос, который возникает при обсуждении первого тезиса

-действительно ли рост социальной напряженности в ходе современной аграрной

реформы сопровождается новыми агроэкологическими проблемами?

Во-первых, как уже было сказано, российскую аграрную реформу 90-х

годов нельзя назвать реформой в полном смысле слова: так же, как и в 1861

г. она лишь декларировала отношения собственности на землю; но в отличие от

реформ Александра II она не решила сколько-нибудь существенной проблемы.

Весьма скромные итоги целого десятилетия - получение права владения землей

и распоряжения продукцией, фактически весьма ограниченные, да еще на фоне

серьезных либеральных преобразований «в городе» (фактически реализуемые

права собственности на недвижимость и средства производства), не могут

конкурировать по силе общественного воздействия с событиями прошедших эпох,

в частности, с грандиозной историей освобождения крепостных крестьян в 60-х

годах XIX в. и крепостных колхозников в 60-х годах XX в. Результаты

современной реформы отрицательны в полном смысле слова: нет товарного

сельскохозяйственного производства собственником, но нет и государственных

дотаций на централизованное сельхозпроизводство.

Существует устойчивое мнение, что реформа привела к стагнации

сельского хозяйства, в результате чего сейчас в ряде районов России

наблюдается сравнительно благополучная агроэкологическая обстановка. Это не

соответствует действительности. Экологические проблемы не могут сами по

себе исчезнуть при сохранении какого-либо антропогенного пресса и

отсутствии поддерживающих мероприятий. Проблемы просто меняются: если

раньше главную опасность представляли избыточные дозы удобрений и

ядохимикатов, а также последствия неправильной мелиорации, то теперь

агроландшафтам угрожает эрозия, потеря почвенного плодородия, вырубка

лесов.

Упадок сельского хозяйства является также причиной социального

неблагополучия в сельских регионах. Это второй главный фактор

неустойчивости сельского хозяйства. Конечно, это неблагополучие нельзя

сравнить с условиями жизни крепостных крестьян, не говоря уже о колхозниках

сталинского времени. Но беспомощность крупных хозяйств -«общин» - при

отсутствии дотаций очевидна. «Известно, что управляющий может эффективно

контролировать работу не более 10 человек, но не 400-500, а то и 1000

человек, как в советских хозяйствах, которые задумывались, как фабрики

зерна и мяса» - пишет известный агроэкономист, доктор Е.В. Серова. Именно

поэтому главной социальной проблемой сельских регионов является бедность.

2. Можно ли говорить о дефиците земельных ресурсов сейчас, когда даже

на фоне тенденции сокращения пахотных земель, на душу населения приходится

0,88 га (в среднем в мире 0,24 га пашни на человека)? Для ответа на этот

вопрос следует разграничить понятия.

Применение термина «дефицит земли» к так называемым «хозяйствам

населения», к которьм относятся личные подсобные хозяйства (приусадебное

землепользование) (ЛПХ), коллективные и индивидуальные сады и огороды, вряд

ли оправдано. По данным Госкомстата, средний размер участка ЛПХ составлял в

1998 г. 0,4 га, других форм хозяйств населения - 0,087 га [58]. Вспомним,

что сельскохозяйственное производство теряло смысл в результате реформ 1861

г. при наделе в «несколько десятин». Обратим внимание на то, что «несколько

десятин» - это несколько гектаров земли. Соответственно, размер участка

современных хозяйств населения - это даже не дефицит земли, а ее отсутствие

для товарного производства. [6]

Если говорить о различных формах коллективных сельскохозяйственных

предприятий, то они не испытывают, как правило, проблемы дефицита земли.

Являясь неэффективными собственниками, эти хозяйства продолжают занимать

подавляющую часть земель сельскохозяйственного назначения (рис. 2).

Рис. 2. Эффективность землепользования различных категорий

собственников, 1998г.

[pic]

По различным причинам, и коллективные сельхозпредприятия в форме

акционерных обществ, и личные подсобные хозяйства нельзя считать ни

достижением, ни потенциальной движущей силой реформы. ЛПХ в том или ином

виде существовали и при Сталине. Они имеют определенный предел роста,

определяемый малым размером участка. В настоящее время они являются

символом и формой примитивного натурального хозяйства. Коллективные

сельхозпредприятия могут, видимо, существовать лишь в условиях Центрального

черноземья, где, благодаря высокому почвенному плодородию и определенному

менталитету населения, возможно применение жестких вертикальных схем

управления при выращивании ограниченного набора культур на больших

площадях. Но, как уже говорилось, и их нельзя считать устойчивыми в том

виде, в котором они существуют, так как они слишком малоотзывчивы к

требованиям рынка. Кроме того, схема управления такими хозяйствами должна

быть вписана в строгую систему обязательных агроэкологических мероприятий,

экологических ограничений и обременении.

Наконец, если речь идет о фермерских хозяйствах, то они не испытывают

недостатка в земельной площади для сельскохозяйственной деятельности:

средний размер участка составляет 48 га. По мнению Е.и С. Пономаренко,

«весь ход земельных реформ 19-20 веков в нашей стране и странах Европы

показал, что сельское хозяйство более эффективно вести на достаточно

крупных частных наделах. Однако, полная неопределенность статуса

землевладения приводит к уничтожению ресурсов и снижению продукционного

потенциала территории на следующем этапе развития (через 10-20 лет)».

Дело в том, что именно земля (и только) может быть основой успешной

деятельности фермера в условиях рынка. Если городской житель может начать

свое дело, заложив квартиру и получив кредит, то для фермера эта

возможность официально исключена - даже не по причине отсутствия

законодательства об ипотеке, а просто потому, что в стране отсутствует

развитый земельный рынок, связанный с рынком капитала. Высокое соотношение

доли занимаемой земли и доли фермерской продукции, как это видно на рис. 2

(у фермеров - 3; у колхозов - 2; у хозяйств населения - 0,1) - результат

кризисного состояния фермерских хозяйств, испытывающих острую нехватку

основных средств и долгосрочных кредитов. В этих условиях фермеры не

способны эффективно использовать даже те небольшие наделы, которые у них

есть. Поэтому в отношении фермера следует говорить не о дефиците земли, а о

невозможность использовать ее в полном экономическом смысле: как способ

получить и урожай и как источник собственных средств.

Несмотря на это, именно фермерские хозяйства являются единственным

потенциально эффективным и устойчивым субъектом рынка сельскохозяйственного

производства. Только они, при условии реализации прав собственности на

землю, могут быть кровно заинтересованы в сохранении природных ресурсов

своего хозяйства; только они могут в соответствующих правовых условиях не

только увеличивать, но и использовать по назначению ренту. Но именно в силу

того, что они являются субъектами главной, сельскохозяйственной сферы

агропромышленного комплекса, они испытывают на себе всю специфичность этого

рьшка, прежде всего, так называемые, долгосрочную и краткосрочную

фермерские проблемы и вытекающее из них особое поведение фермера на рынке,

его дуализм по отношению к земле и другим природным ресурсам.

Неопределенность в отношениях собственности действительно чаще всего

приводит к дефициту земли или других ресурсов. Поясню это следующими

ссылками.

«Неопределенность в отношениях собственности» следует понимать широко,

учитывая все многообразие содержания понятия «собственность» как «сложной

субординированной системы отношений, складывающихся между отдельными

индивидами, социальными группами и классами». Именно субординация отношений

лежит в основе неопределенности. Вспомним, что эволюция системы отношений

между арендаторами и землевладельцами в середине XVII века привела к

крепостному праву. Объектом налогообложения стали трудовые ресурсы, а не

земля. Это могло произойти только в условиях сильного давления со стороны

сильного государства - это и произошло в 1718 г., в эпоху Петра I. Казалось

бы, снятие налогового бремени с землевладельцев должно было привести к

снятию проблемы дефицита земли. Но в условиях неравного доступа к ресурсам

(доступ имела только ограниченная часть общества; помещики не допускали

миграции крестьян на новые земли) возникла ситуация, когда в центральных

областях возник дефицит земли, а южные земли оставались неосвоенными. Итак,

первое, к чему приводит искусственная субординация в отношениях

собственности - неравный доступ к ресурсам. Пик неравноправия был достигнут

в советскую эпоху, когда число собственников сократилось до одного - им

стало государство, а само понятие «дефицит земли» потеряло смысл.

С начала Генерального межевания (1766 г.) неопределенность в отношении

собственности привела не к дефициту земли, а к вырубке лесов в лесостепи и

невозобновимой потере биоразнообразия. Причина этого -неопределенный

правовой статус пользования ресурсами. В частности, именно неопределенный

правовой статус рождает недоверие землепользователя к усилиям государства.

В.Г. Короленко описывает, как крестьяне не хотели брать землю во время

реформ 1861 г. даже на очень льготных условиях, соглашаясь лишь на

«дарственный надел». Другое отношение было к переселению: «кто успеет

добраться до Сибири, тот окажется там лишь в милостивой царской воле».

Таким образом, только мотивация полной правовой определенности может быть

стимулом для разрешения проблемы дефицита земли. [7]

Вряд ли нужно обсуждать тезис о необходимости соблюсти компромисс

между «интересами природы» и «интересами человека» (термины плохи, но

употребимы). Но такой компромисс может быть достигнут лишь в условиях

стремления к совершенному рынку с равным доступом к ресурсам. Как было

показано, всякое иное решение приводит к непредсказуемым и весьма опасным

агроэкологическим и социальным последствиям. Речь идет о рынке земли,

сопровождаемом продуманной системой ограничений и обременении. Роль

правового регулятора, таким образом, берет на себя государство. «Если

отказаться о примитивного подхода «или - или», - пишут Е. и С. Пономаренко,

- при котором молчаливо предполагается, что возможна только альтернатива

«или централизованная или децентрализованная система", то можно сказать,

что чем больше степень централизации системы, тем выше требования к

эффективности управления. Самые крайние варианты (абсолютно жесткая

централизация и полная децентрализация без всякого вмешательства

государства), по-видимому, совершенно бесперспективны». Аналогичное мнение

высказывается в документах Конвенции по биоразнообразюо (Буэнос-Айрос,

1996): «И интенсификация и отказ от природопользования вели бы к потере

биоразнообразия в областях с высокими естественными ценностями, если нет

адекватной политики сопровождения, другими словами, если адекватные

природоохранные меры приняты одновременно или, лучше, заранее.» В

материалах Рижской Конференции также признается, что "забрасывание

сельскохозяйственных угодий может иметь такой же эффект, как и

интенсификация". [7]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Устойчивое сельское хозяйство зависит от состояния биоразнообразия.

Главную («вечную») проблему сельского хозяйства в России можно

сформулировать следующим образом: «перманентная истощительная эксплуатация

природных ресурсов в условиях неопределенности отношений собственности на

землю». Наличие территорий, слабо затронутых хозяйственной деятельностью

человека, является преимуществом, но не снимает проблему, которая гораздо

острее, нежели в развитых странах с интенсивным типом устойчивого сельского

хозяйства. Цивилизованному рынку земель сельскохозяйственного назначения в

перспективе нет альтернативы - его отсутствие гораздо опаснее для природы и

человека. Реальность заключается в том, что общественная потребность и

осознание необходимости цивилизованного рынка земли наступит только по

прошествии всего пути «дикого рынка». Опасность этого длительного

переходного этапа определяется спонтанным процессом избыточной эксплуатации

земельных и лесных ресурсов и развития рынка земли без соответствующего

правового обеспечения и мотивации к сохранению биоразнообразия.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М.: Мысль, 1992.

2. Докучаев В.В. Дороже золота русский чернозем. М.: МГУ, 1994.

3. Исаев И.А. История государства и права России. М.: Юрист, 1999.

4. История России IX-XXв. Под ред. Б.В. Леванова. М.: ЗелО, 1996.

5. Крупенков И.А. История почвоведения. М.: МГУ; Инфра-М, 1997.

6. Пономаренко Е.В., Понамаренко С.В., Хаванин В.П., Офлан Г.Ю. Земельная

реформа в России.: Лаборатория экопроектирования СОЭС, 1996.

7. Серова Е.В. Аграрная экономика. М: ГУ ВСИЭ, 1999.

Страницы: 1, 2, 3