Курсовая: Государственные банки до 1860г

Курсовая: Государственные банки до 1860г

Томский Государственный Университет

Высшая Школа Бизнеса

факультет банковского дела

Курсовая работа

по теме:

Государственные Банки до (1860г.)

Выполнила студентка:

Павлова Наталья Юрьевна

Проверил профессор:

ТОМСК 2003

Содержание:

Введение

Образование банковского дела уходит корнями в далекое прошлое, еще задолго до

времен античности. История хозяйства древних веков не оставила нам достаточно

полных сведений о том, когда возникли банки, какие операции они выполняли,

что являлось побудительной силой их развития. На сегодняшний день мы

располагаем скорее интересными сведениями о первых деньгах древних народов

(ракушках, мехах, золотых слитках, первобытных монетах), но не о банках.

Иными словами, современная история накопила немалые материальные

свидетельства древнего денежного обращения, но не дала пока ответа на то,

какова была при этом роль простейших кредитных учреждений. Более того, сам

период возникновения банков оказался в экономической литературе столь

неопределенен, что становится неясным их истинная природа. В обиходе банки -

это хранилище денег.

Первые «банки» представляли собой учреждения, призванные облегчить денежное

обращение - они принимали деньги на хранение (но не имели права распоряжаться

вкладами и хранили их в неприкосновенности), осуществляли за счет своих

клиентов некоторые платежи. Известны «деловые дома» в Нововавилонском царстве

(Х в. - 560 г. до н.э.), «царские банки» в Древнем Египте.

В столице Древнего Египта - Александрии - существовал Центральный банк,

располагавший отделениями практически по всей стране. Сеть древнеегипетских

банков пользовалась монопольным правом ведения банковских операций в пределах

государства (подобного не знал даже Древний Рим). Взамен им были

предоставлены функции казначейств: сбор налогов, производство некоторых

платежей (например, солдатского жалованья).

Интересные подробности развития банковского дела мы находим в древнем

Вавилоне в VIII в. до н.э. Вавилонские купцы даже применяли что-то вроде

банковского билета (называвшегося гуду), имевшего хождение наравне с золотом,

серебром и являвшегося прообразом бумажных денег.

Античное банковское дело возникает еще в т.н. гомеровские времена (около Х в.

до н.э.), т.е. когда денежное обращение у древних греков еще не было

развитым. Античные банки отдавали под залог, принимали на хранение

сельскохозяйственную продукцию и ремесленные изделия. Появление денег в

Древней Греции сильно влияет на развитие банковского дела.

Широкое распространение (если можно применить данную фразу к той эпохе)

банковская деятельность получает с начала IV в. до н.э. - тогда появляются т.н.

трапедзиты . Примечательно, что греческое слово, означающее банкира, по

значению очень похоже на итальянское слово «банк» (banco - скамья,

прилавок), поскольку будущие банкиры (трапедзиты в их числе), первоначально

осуществлявшие обмен денег на улице, сидели за прилавком, столом.

Трапедзиты принимали на хранение вклады с целью производить платежи за счет

вкладчиков. Им доверяли ценные документы, договоры, спорные суммы. Иногда

трапедзиты являлись составителями договоров для контрагентов.

В Древней Греции существовали специальные конторы, выдававшие небольшие ссуды

на непродолжительный срок, или значительный капитал для постройки какой-либо

ремесленной мастерской и т.п., другими словами, для промышленного

предприятия.

Подобные занятия приносили хороший доход, поскольку размер взимаемых

процентов был не ограничен и колебался от 10 до 20%.

В позднейшее время древнегреческие банкиры стали оперировать не только

собственными капиталами, но и капиталами третьих лиц, поскольку частные лица

часто боялись оставлять в собственном доме большие суммы и отдавали банкирам.

При необходимости выдачи денег в долг древнегреческие банкиры отдавали их под

залог движимого и недвижимого имущества.

К VI в. до н.э. в Греции появляются серьезные конкуренты частным банкирам -

древнегреческие храмы с огромными капиталами. Сравнительно за невысокий

процент (известен один заем из 10% на 5 лет) храмы давали взаймы большие

суммы. Неприкосновенность храмовых сокровищниц привлекала внимание частных

лиц, правителей и городов, желавших оставить на сохранение свои деньги.

Условия вкладов нам неизвестны, но уже одно их существование должно говорить

нам о многом.

Отличительной чертой банковского дела в древности можно смело считать

неучастие банков в операциях, связанных с частными капиталовложениями в

экономику.

Мощные экономические, политические, социальные и др. процессы, разрушившие

империи Древнего мира и приведшие к возникновению средних веков, разрушили и

банковское дело. Эпоха средневековья становится своеобразным плацдармом для

повсеместного возникновения банковского дела в Европе.

Российские государственные банки для дворянства в XVIII веке

В первой половине XVIII в. на русском кредитном рынке безраздельно

господствовало ростовщичество и ссудный процент держался на очень высоком

уровне — 10—20%. В случае неуплаты денег в срок имения должников-дворян часто

оказывались в руках ростовщика, несмотря на то что в Российской империи не

дворяне не имели права владеть имениями. Проблема разорения помещиков

приобрела государственное значение. Известно, что к началу 1760-х гг. около

100 тыс. дворянских имений было заложено.

В целях предотвращения отчуждения дворянских имений императрица Елизавета

Петровна 1 мая 1753 г. дала Сенату указ обсудить возможность учреждения

специального банка. Вышедший год спустя манифест от 13 мая 1754 г. объявлял

“во всенародное известие” о создании в России Государственного банка для

дворянства, точнее, Петербургского и Московского дворянских банков,

находившихся в ведении Сената.

Их учреждение было одним из начинаний политики “просвещенного абсолютизма”

второй половины царствования императрицы Елизаветы Петровны. Одновременно с

ними при Коммерц-коллегии был учрежден Коммерческий банк для купечества; в то

же самое время отменены стеснявшие торговлю внутренние таможни. По инициативе

фаворита императрицы П.И. Шувалова проводятся также преобразования в области

науки и культуры. Показательно, что для купечества и дворянства были

учреждены разные банки, построенные по иному принципу, нежели частные

банкирские дома. В новых банках главным было удовлетворение интересов

сословий, а не прибыльность операций.

Согласно манифесту 1754 г. дворянским банкам был предоставлен оборотный

капитал в размере 750 тыс. рублей. Эта сумма была распределена между

Петербургским и Московским банками. На оборотный капитал Московского

дворянского банка было выделено 500 тыс. рублей — вдвое больше, чем на

оборотный капитал Петербургского банка. Это объяснялось тем, что в Москве

выдавали кредиты помещикам практически всей центральной России, в то время

как в Петербурге — преимущественно прибалтийским помещикам и помещикам

северо-запада России. До 1786 г. оборотный капитал дворянских банков был

увеличен почти на 6 млн. рублей.

Источником формирования банковского капитала послужили доходы винной

монополии — одной из наиболее прибыльных статей дохода этого ведомства.

Целью дворянских банков в Петербурге и Москве была выдача ссуд дворянам “из

низкого процента” — 6% в год. Ссуды брали не столько для обустройства усадеб,

сколько для выкупа заложенных имений. Ситуация была особенно острой в конце

1750-х — начале 1760-х гг., когда многие имения оказались заложенными у

частных лиц. При этом из полученных банковских ссуд практически ничего не

направлялось на развитие сельского хозяйства, а сами дворяне, находясь в

действующей армии, не могли даже съездить в свое имение, тобы оценить

положение дел и изыскать способ расплаты с новым кредитором — государством.

Залогом ссуд служили имения с крепостными и угодьями, каменные дома, а также

драгоценные металлы, изделия “с алмазами и жемчугом”. В дворянские банки

высылались копии переписных книг дворянских имений, которые использовались в

качестве справочного материала для определения платежеспособности клиента. По

характеру залога дворянские банки занимали промежуточное положение между

ипотечными кредитными учреждениями и ломбардами. При этом основным залогом

оставались дворянские имения.

Кредиты под залог имений составляли от 500 до 10 тыс. рублей, минимальный

заклад 50 крепостных душ. Однако по указу 11 декабря 1766 г. стоимость

крепостного была повышена вдвое — до 20 рублей. Ссуды под залог золота,

серебра и драгоценных камней выдавались в размере 66% стоимости изделий.

Ссуда могла быть выдана и без залога — под поручительство богатых и знатных

людей.

Кредиты в дворянских банках предоставлялись на срок не более года и могли

продлеваться не более чем на три года. Однако дворяне не торопились

расплачиваться с долгами, поскольку санкции по отношению к должникам были

чрезвычайно мягкими. В 1759 г. по предложению графа П.И. Шувалова срок уплаты

процентов был продлен до четырех лет, а в 1761 г. был издан указ о продлении

срока погашения ссуд до восьми лет. По истечении этого времени продавались

личные вещи должника, а если это не возмещало суммы кредита, то заложенное

имение продавалось на аукционе. Однако последняя мера применялась в

исключительных случаях.

Устройство дворянских банков было несложным. Во главе каждого из них

находился Главный присутствующий в чине надворного советника. Его заместитель

именовался Помощником и обычно носил чин коллежского асессора. В высшее звено

руководства дворянских банков входили также секретарь, бухгалтер и кассир. В

отличие от Ассигнационного банка, конторы которого подчинялись Правлению,

конторы Дворянского банка, именовавшиеся Московским и Петербургским

дворянскими банками, напрямую подчинялись Сенату.

Важные дела в Московском и Петербургском дворянских банках обсуждались на

заседаниях под председательством Главного присутствующего и его Помощника.

Решения заседаний записывались в особый журнал. Как видно по сохранившимся

журналам Московской конторы, на правлении зачитывались императорские и

сенатские указы, обсуждались вопросы о должниках и о желавших взять ссуды.

Главный присутствующий не всегда председательствовал на собрании, поручая

исполнение своих обязанностей заместителю. Так, в журнале правления

Московской конторы за 1758 г. часто встречается подпись Помощника Ивана

Киселева, подполковника в отставке. В его обязанности входило в основном

рассмотрение ходатайств о выдаче ссуд.

Всего в штате Петербургского дворянского банка состояли 22 человека. Затраты

на содержание банка, включая жалованье персонала, составляли 3359 рублей в

год. В Московском дворянском банке размеры жалований служащих были примерно

такими же, как в Петербургском. Согласно ведомости 1783 г. Главный

присутствующий получал в год 600 руб., его Товарищ — 375 руб., секретари —

450 и 300 руб., бухгалтер — 400 руб., кассир — 400 рублей. На содержание

низшего персонала — помощников бухгалтера и кассира, регистраторов, прочих

канцелярских служителей, счетчиков, сторожей, мешконосцев и надзирателей за

ними — выделялось в год 2558 рублей.

Жалованье служащим дворянских банков первоначально выплачивалось из средств

казны, но с открытием в начале 1770-х гг. операции приема вкладов частных лиц

банки обязали выплачивать содержание “из остающегося в банке от частных

капиталов шестого процента”. Однако на практике из-за низкой ликвидности

кредитов это правило соблюдалось далеко не всегда и содержание банков по-

прежнему осуществлялось за казенный счет.

Банковские операции в дворянских банках осуществлялись в обычных домах,

внешне напоминавших богатые особняки. Обязательным условием был лишь

вместительный каменный подвал или кладовая, где хранились денежная казна и

вещевые залоги, так называемая Казенная палата. Счет и выдача денег

проводились в Кассирской, неподалеку от которой располагался Зал заседаний

высшего руководства дворянского банка. Высокий статус банка в государственной

кредитной системе России подчеркивался расположением его контор в центре

столиц. Известно, что Московская контора Дворянского банка занимала одно из

кремлевских зданий.

Открытие дворянских банков не смогло решить проблему долгов дворянства.

Объемы ссудных операций оставались незначительными по сравнению с запросами

помещиков. В условиях Семилетней войны основная масса служилого дворянства,

находясь в действующей армии, просто не имела возможности погасить долги.

Кабинет П.И. Шувалова по настоянию канцлера М.И. Воронцова в 1761 г. вынужден

был уменьшить ссудный процент с 6 до 4%. Эти меры принимались прежде всего в

интересах казны, так как были направлены на достижение большей возвратности

сумм по кредитам. Сроки ссуд были изменены до 10 лет, а капитал банка

уменьшен с 6 до 5 млн. рублей.

При этом основная часть средств разошлась среди небольшой группы придворных,

главным образом среди лиц, приближенных к П.И. Шувалову. В кассе постоянно не

хватало денег — в условиях военного времени вливания из казны не были

достаточными, тем более что часть их по указаниям Сената бралась на

всевозможные “затеи”. В частности, в 1758 г. было велено выдать содержателю

итальянской оперы Локателли 7000 рублей. Директор Дворянского банка донес,

что в кассе банка нет этой суммы — осталось всего 3000 рублей.

Вследствие огромного не возврата сумм в банки вошедший на престол император

Петр III принял решение об их закрытии. В указе о прекращении деятельности

дворянских банков от 26 июня 1762 г. говорилось, что “следствие весьма мало

соответствовало намерению и банковые деньги оставались по большей части в

одних руках, в кои розданы с самого начала; сего ради повелеваем в розданных

в заем деньгах отсрочек более не делать и все оные неотложно собрать”.

В результате дворцового переворота 1762 г. Петр III был убит, а престол

гвардейцы отдали его супруге Екатерине II. Указ о ликвидации дворянских

банков так и остался на бумаге.

Влиятельные дворяне, составившие окружение новой императрицы, нуждались в

источнике дешевых кредитов. Дворянские банки в случае тяжелого материального

положения, стихийных бедствий и беспорядков служили им “якорем спасения”.

Банки выдавали льготные ссуды на восстановление помещичьих хозяйств, несмотря

на их заведомо низкую ликвидность. Кроме того, право пользоваться ссудами из

банков распространялось на новые территории. Если с 1754 г. ссуды выдавались

великорусским помещикам, то в 1764 г. последовало разрешение дворянскому

банку в Петербурге принимать в залог прибалтийские и малороссийские имения. В

1776 г. разрешили выдавать ссуды владельцам белорусских имений на тех же

условиях, что и для великорусских. Присоединенные по первому и второму

разделам Польши провинции тоже составляли часть империи, и на них

распространялись все права по получению ссуд и залогу имений. С 1783 г. ссуды

могли получать и украинские помещики.

Дворянские банки оказали значительную поддержку дворянам, пострадавшим от

восстания Емельяна Пугачева. 31 марта 1775 г. в Московский дворянский банк

был дан указ раздать взаймы 1,5 млн. рублей губерниям, пострадавшим от бунта.

Государственные ассигнации под воинским конвоем были доставлены в Оренбург,

Казань и Нижний Новгород. Заемные экспедиции в этих городах выдавали ссуды на

10 лет под 3% годовых. Из собираемых процентов 1% уходил на содержание

банковских экспедиций, а 2% предполагалось употребить на постройку каменных

банковских зданий в этих городах или отсылать в правление банков. Помещики

для получения льготных ссуд не преминули пожаловаться на разорение имений.

Взятые деньги не возвращались. Банк не получал даже свои 2%, которые должны

были отсылаться в Москву.

Однако к этому времени ссудная операция перестала быть единственной

банковской операцией в дворянских банках. К ней добавилась операция перевода

денежных сумм. Деньги переводились в разные районы империи за очень скромную

комиссию — 0,5 копейки с рубля. Из-за больших расстояний, бездорожья, форс-

мажорных обстоятельств суммы подолгу задерживались в пути. 20 декабря 1781 г.

деньги было велено перечислять почтой в целях скорейшего их получения.

Пересылке подлежали золотая и серебряная монета, а также государственные

ассигнации.

С 1770 г. дворянские банки, остро нуждаясь в привлеченных средствах, стали

принимать вклады дворян и учреждений, обязуясь выплачивать по ним

сравнительно высокие проценты — 5% и 6%. Такие высокие процентные нормы

сводили к нулю основную статью прибыли банка, и в условиях слабого возврата

сумм по кредитам выплата официально заявленного процента становилась

нереальной. Проценты по вкладам пришлось понизить, и выплачивались они

нерегулярно. Это вызывало неудовольствие вельмож, державших в банке крупные

суммы. В начале 1780-х гг. они даже хотели забрать свои вклады в случае

неуплаты процентов. Дело получило огласку и рассматривалось на уровне Сената.

Однако дворянские банки продолжали начислять повышенные проценты лишь по

некоторым вкладам, например, по вкладу Московского университета.

Вкладная операция в дворянских банках не получила такого большого развития,

как ссудная. Государству, несмотря на хронический бюджетный дефицит,

приходилось осуществлять все более значительные денежные вливания в эти

банки. Средства казны стали основной статьей пассива, из которой черпались

средства для кредитования. В 1782 г. Петербургскому дворянскому банку были

переданы оставшиеся по балансу средства от ликвидированного Купеческого

банка. Но это не спасло положения — спрос на кредиты был так велик, что очень

скоро полностью поглотил полученные денежные средства.

Между тем дела в Петербургском дворянском банке шли плохо. Основная проблема

— возврат ссуд — так и не была решена, несмотря на все старания директора

Петербургского дворянского банка А.А. Вяземского. По его мнению, корень этой

проблемы заключался в недостаточном обеспечении выдаваемых ссуд и, кроме

того, в нарушении правил их выдачи. Часто значительные суммы выдавались под

залог имений, где проживало всего несколько ревизских душ. В 1774 г. А.А.

Вяземский направил в Сенат донесение, в котором просил санкций на исправление

создавшегося положения, в том числе разрешения продать с аукциона имения

злостных должников.

Сенат, заслушав доклад А.А. Вяземского, отказал в применении столь суровых

мер, сославшись на отсутствие законов, которые помогли бы прояснить данную

ситуацию. Крупные помещики с явным недовольством отреагировали на возможность

хотя бы малейшего притеснения своего сословия. По расплывчатой формулировке

Сената дело передавалось на личное рассмотрение самой императрицы.

А.А. Вяземский так и не получил ответа на поставленный вопрос — вместо него

последовал неожиданный указ Екатерины II об отпуске значительной суммы из

средств банка на содержание Московского воспитательного дома.

Активы и пассивы дворянских банков не были сбалансированы, и сроки хранения

вкладов не соответствовали долгосрочности кредитов. Одна нерешенная проблема

порождала другую. Из-за резкого истощения кассы вследствие раздутого

кредитования, хронической задержки или не возврата сумм было невозможно

своевременно и в полном объеме возвращать вклады.

В 1775 г. Московский дворянский банк послал в Сенат донесение, где говорилось

о невозможности исполнить указ императрицы. Только один Опекунский совет

Московского воспитательного дома, за которым стоял видный сановник И.И.

Бецкой, требовал выдачи 22 484 рублей, что по меркам того времени было очень

большой суммой. Всего же к декабрю этого года Московский дворянский банк был

обязан выдать по вкладам 158 097 рублей.

Сенаторы приказали отдавать деньги “по старшинству” — сначала крупным

вельможам или руководимым ими организациям. Показательно, что одной из

подписей под таким решением была подпись Романа Илларионовича Воронцова, за

взяточничество и стяжательство получившего у современников прозвище “Роман

большой карман”. Екатерина II смягчила формулировку решения Сената, приказав

“отдатчиков обнадежить всякою в их капиталах безопасностью”.

Возведенная на российский трон дворянами императрица ни в коей мере не хотела

покушаться на их имущество и права. 30 июня 1775 г. она объявила, что погасит

долги Московского дворянского банка из “комнатной ее величества суммы”.

Царица решилась распродать часть огромного и уже устаревшего личного

гардероба, считая, что таким образом можно погасить долги на громадную сумму

287 649 рублей. В результате уже к сентябрю 1775 г. требования вкладчиков

банка уменьшились до 19 417 рублей. Для погашения оставшегося долга

императрица распорядилась отпустить суммы из Статс-конторы. Однако это было

искусственным решением проблемы, доказывающим, что “болезнь” дворянских

банков давно перешла в хроническую фазу.

Не в силах справиться с упорным сопротивлением сенаторов, А.А. Вяземский,

которого справедливо именовали “совестью” чиновничьей России, ушел с

занимаемого поста. На его место в 1779 г. был назначен Яков Вилимович Брюс,

заставший отчетность Петербургского Дворянского банка в совершенном

беспорядке. Его попытки разобраться в ней не увенчались успехом, и в 1781 г.

он покинул Дворянский банк, так и не успев вникнуть во все тонкости его

работы.

Между тем документация банка была по-прежнему в беспорядке. Годовые балансы

Страницы: 1, 2, 3