Русская культура и общественная мысль в России \18 век\

постепенно теряет прежний анонимный и рукописный характер. Передовые

писатели выступают активными борцами за идеи просветительства; возникают

первые литературные журналы.

Главное содержание культурного процесса середины XVIII в. —

становление русского классицизма, идейной основой которого была борьба за

мощную национальную государственность под эгидой самодержавной власти,

утверждение в художественных образах могущества абсолютной монархии.

Хотя русские писатели и художники обращались к опыту опередившего их в

развитии западноевропейского классицизма, они стремились придать этому

течению черты национального своеобразия. Хорошо об этом сказал Ломоносов:

«Чтобы ничего неугодного не ввести, а хорошего не оставить, надобно

смотреть, кому и в чем лучше последовать».

В отличие от западноевропейского классицизма, в русском классицизме,

полном пафоса гражданственности, были сильны просветительные тенденции и

резкая обличительная сатирическая струя.

В литературе русский классицизм представлен произведениями А. Д.

Кантемира, В. К. Тредьяковского, М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова. А. Д.

Кантемир явился родоначальником русского классицизма, основоположником

наиболее жизненного в нем реально-сатирического направления — таковы

известные его сатиры. В. К. Тредьяковский своими теоретическими трудами

способствовал утверждению классицизма, однако в его поэтических

произведениях новое идейное содержание не нашло соответствующей

художественной формы. Это было достигнуто в жанре торжественной и

философской оды М. В. Ломоносовым, для которого и эта форма и обращение к

монарху были поводом для пропаганды идеи общенародного культурного

прогресса.

По-иному традиции русского классицизма проявились в сочинениях А. П.

Сумарокова и его школы (М. М. Херасков, В И Майков Я. Б. Княжнин и др.),

которая защищала идею неразрывности интересов дворянства и монархии.

Сумароков положил начало драматургической системе классицизма. В трагедиях

он под влиянием действительности того времени, часто обращается к теме

восстания против царизма, например в политической трагедии «Дмитрий

Самозванец». В своем творчестве Сумароков преследовал общественно-

воспитательные цели, выступая с проповедью высоких гражданских чувств и

благородных поступков; «свойство комедии - издевкой править нрав», - писал

А. П. Сумароков.

С 70-х годов XVIII в. русский классицизм в литературе переживает

кризис; обострение социальных противоречий и классовой борьбы приводит к

проникновению в литературу новых тем и настроений. Так, республиканские

мотивы появились в трагедии Я. Б. Княжнина «Вадим Новгородский». Но в то же

время гражданская тематика оттесняется любовной лирикой. Из ведущего

литературного направления классицизм становится литературой узких

реакционно-крепостнических кругов.

Классицизм завоевывает господствующее положение в архитектуре и

изобразительном искусстве. Он определил облик Петербурга, где строили В. И.

Баженов, А. Д. Захаров, А. Н. Воронихин, а также иностранные архитекторы —

Г. Камерон, Д. Кваренги и др. Русские архитекторы успешно решали важнейшие

задачи градостроительства; их постройки отличаются ясностью и логичностью

замысла: строгость и лаконизм сочетались в их творчестве со стремлением к

монументальным торжественным образам. Особо следует отметить старое здание

Библиотеки имени В. И. Ленина (б. дом П. Е. Пашкова) в Москве — высшее

достижение творчества Баженова, блестящий образец классицизма, совершенный

по архитектурному образу и изобретательности в убранстве. Патриотической

гордостью, идеями триумфа и мощи России проникнуты ансамбли и общественные

здания, созданные русскими архитекторами второй половины XVIII в., например

здание Сената в Московском Кремле (М. Ф. Казаков), Таврический дворец в

Петербурге (И. Е. Старев). Величественная простота и оригинальность

композиции совмещаются в них с компактностью объемов, светлой окраской,

богатством отделки фасада здания и ограды.

Характерной чертой русского классицизма в скульптуре была теплота,

человечность. Достаточно взглянуть на надгробие Н. М. Голицыной в Донском

монастыре работы Ф. Г. Гордеева, чтобы почувствовать возвышенную печаль и

мудрую сдержанность тихой скорби, выраженные с величайшей искренностью.

Русские мастера создали образцы монументальной скульптуры, отличающиеся

величественным характером, гуманизмом образов, лаконичностью и

обобщенностью. Один из самых замечательных памятников этой эпохи — памятник

Петру I работы Э.-М. Фальконе. Он был иностранцем, но созданный им монумент

должен рассматриваться в рамках русской культуры, предопределившей оценку

Петра I и трактовку его скульптурного образа. Фигура Петра, простершего

вперед руку, ритмически связана с конем, а все изваяние — с мощным

постаментом, каменной скалов весом в 80 тыс. пудов. Глубина мысли,

героическое истолкование образа, патетичность художественного замысла

делают «Медного всадника» поэзией истории, символом великого исторического

призвания России.

Классицизм нашел отражение и в исторической живописи. Обращают на себя

внимание полотна А. П. Лосенко «Владимир и Рогнеда» и «Прощание Гектора с

Андромахой», картина Г. И. Угрюмова «Испытание силы Яна Усмаря». Однако в

живописи сказалась больше ограниченность классицизма — отвлеченный

идеальный характер образов, условность колорита, подражание позам и жестам

античных образцов.

Русский театральный классицизм, сложившийся к середине XVIII в., был

заложен драматургией Ломоносова и Сумарокова, утвердивших национально-

патриотическую тематику и просветительское направление в театре.

Распространение классицизма в театральном искусстве связано с

возникновением в Петербурге в 1756 г. государственного публичного

профессионального театра во главе с русским актером Ф. Г. Волковым.

Крупнейшими актерами русского театрального классицизма были также И. А.

Дмитревский, П. А. Плавильщиков, Т. М. Троепольская. Их игра отличалась

тонким мастерством в раскрытии страстей и мыслей, выразительностью

декламации. Мастер большого сценического темперамента, Ф. Г. Волков оставил

по себе память вдохновенного художника в героических образах свободолюбивых

персонажей трагедии Сумарокова, не сходивших со сцены в то время.

Сентиментализм

К

лассицизм не был единственным течением дворянской культуры в век

Просвещения. На смену ему пришел сентиментализм. Он принес с собой внимание

к чувствам и интересам простого человека, преимущественно из «среднего»

класса. Трагедию заменили «слезная мещанская драма» и комическая опера.

Возвышенный язык трагедийных героев перестает волновать слушателей, с

восторгом встречающих «смешение в действиях забавы с горестью» и

обливающихся слезами над чувствительными повестями. Создатель жанра

сентиментальной повести и сентиментального путешествия в русской

литературе, Н. М. Карамзин стремился передать тонкие и глубокие переживания

простых людей. Однако в своих произведениях он в консервативном духе

рисовал идиллические отношения между помещиками и крестьянами. Н. М.

Карамзин боялся выступлении крестьян, призрака французской буржуазной

революции XVIII в. и потому примирялся с крепостнической действительностью.

Влияние сентиментализма отразилось и в архитектуре, особенно парковой,

- с различными «гротами уединения», таинственными, скрытыми в полумраке

беседками, в стилизации «дикой» природы. Одна из работ агронома и

дворянского мемуариста А. Т. Болотова так и называется: «Некоторые общие

примечания о садах нежно-меланхолических». Большинство усадеб XVIII в. было

создано при участии или по проектам крепостных архитекторов и садоводов.

В живописи сентиментализм сказался в «чувствительных» сюжетах, в

приторно-слащавой трактовке крестьянских образов, в пасторальной обрисовке

природы. В картине М. М. Иванова «Доение коровы» все внимание художника

сосредоточено не на крестьянах (его образы на них и не похожи!), а на

кротких овечках, на идиллической картине мирной сельской жизни. Глядя на

это полотно, нельзя подумать, что оно написано в 1772 г.— в преддверии

Крестьянской войны. Сильны сентиментальные темы и в творчестве пейзажиста

С. Ф. Щедрина, писавшего традиционные «ландшафты со скотиною»,

крестьянскими избами фантастической архитектуры и идиллическими «сельскими

увеселениями» пастухов и пастушек.

Одним из видных сентименталистов в портретной живописи был В. Л.

Боровиковский. Созданные им женские образы (например, портрет М. И.

Лопухиной) полны нежных элегических чувств и идиллических настроений.

Основоположником сентиментализма в русском театре является актер В.

II. Померанцев. Театр 70—80-х годов XVIII в. часто обращался к пасторальным

операм и комедиям. Таков «Деревенский праздник» Майкова, на котором

умиленные крестьяне хором поют: «Много мы имеем в поле и живем по нашей

воле, ты нам барин и отец! »

Таковы же и «слезные драмы» Хераскова с душераздирающими сценами и

идиллическим концом, с вознаграждением добродетели и обличением порока.

Сентиментально-идиллическая «чувствительность» проникла и в музыку.

Романс «Стонет сизый голубочек» (слова И. И. Дмитриева, музыка Ф. М.

Дубянского) надолго пережил своих создателей, продолжая и в XIX в.

тревожить сердца купчих и мещаночек.

Сентиментализм в русской культуре возник в период формирования новых,

буржуазных отношений в недрах феодально-крепостнического строя, и его

борьба с классицизмом была отражением глубоких социально-экономических

процессов. Поэтому при всей политической ограниченности сентиментализма он

был течением прогрессивным для своего времени.

Реалистические тенденции русской культуры

Б

орьба сентиментализма с классицизмом не исчерпывает всего содержания

русской культуры второй половины XVIII в. Наряду с сентиментализмом (а чаще

в сочетании с ним) все больше выявляются реалистические тенденции русской

культуры, условно называемые «просветительским реализмом». Они с наибольшей

активностью и последовательностью выражали протест против феодальной

идеологии.

Острая критика существующего строя, беспощадная ирония и насмешка над

правящими классами, обличение невежества, паразитизма и жестокости

дворянства, несправедливости и продажности суда и чиновников — вот что

несли с собой художественные произведения подобного рода.

По своей обличительной направленности, по широте изображения

общественных недостатков первое место в литературе 60—70-х годов занимает

творчество Д. И. Фонвизина. Начиная от ранней политической басни-сатиры

«Лисица-казнодей»[4], раскрывавшей подлинную суть самодержавия и

добродетелей императрицы Елизаветы, и кончая «Бригадиром» и «Недорослем»,

Фонвизин — один из идеологов русского Просвещения— во всех своих

произведениях метко и зло осмеивал бар, восставал против жестокостей

крепостничества, призывал ограничить власть помещиков над крестьянами.

Реалистические основы творчества Фонвизина преодолевали условные правила

классицизма.

Смелым новатором в области художественной формы, ломающей привычные

каноны классицизма, выступил и Г. Р. Державин, произведения которого

свидетельствуют о неуклонном нарастании реалистических элементов в русской

поэзии.

Творчество одного из крупнейших русских ваятелей — Ф. И. Шубина также

носило сугубо реалистический характер. Сын черносошного крестьянина,

талантливый самородок, он оставил нам блестящую галерею скульптурных

портретов. Здесь элегантные холодные аристократки (бюст М. Р. Паниной)

заслуженные полководцы (бюст 3. Г. Чернышева), представители рождавшейся в

то время интеллигенции. Многогранность творчества Шубина особенно наглядна

при сопоставлении бюста М В. Ломоносова (он изображен без парика, рот

тронут откровенно печальной усмешкой, грусть и горечь пронизывают весь его

облик) и страшного в своем беспощадном реализме скульптурного портрета

императора Павла I — с пышными императорскими регалиями и болезненно-

уродливым, жестоким лицом дегенерата.

Замечательными скульпторами были Ф. Г. Гордеев, И. П. Мартос, М. И.

Козловский — создатель памятника А. В. Суворову и статуи «Самсон»

(Петродворец).

Сильны реалистические тенденции в творчестве портретистов-живописцев

Ф. С. Рокотова, мастера глубоко правдивого и поэтически взволнованного

изображения человека, и Д. Г. Левицкого, сумевшего поднять портрет на

уровень подлинно большого искусства. Но ярче всего они проявились в бытовом

жанре — в работах И. А. Ерменева и М. Шибанова.

Сын придворного конюха, И. А. Ерменев, выдающийся художник-жанрист

XVIII в., запечатлел на одной из своих акварелей бытовую сцену. У рыночного

навеса в окружении крестьян сидят и поют слепцы. Молчаливы углубленные в

себя слушатели: глубоко задумался, насупив брови, один, озлоблен и

раздражен другой, весь обратился в слух третий. Что-то притягательное,

расшевелившее их далеко запрятанные тяжелые думы есть в пении нищих слепцов

— нарастающий народный ропот с жестокой правдой воплощен художником в этом

произведении. «Крестьянский обед» Шибанова, написанный в самый разгар

пугачевского восстания, правдиво и любовно передает сцену крестьянского

быта, лица крестьян и народные костюмы. Крестьяне изображены здесь как люди

нравственной силы и под игом крепостничества сохранившие ясный ум,

сердечную доброту, душевную и физическую красоту. Пленяет фигура молодой

матери, ее исполненное нежности лицо. Большая внутренняя теплота согревает

всю картину. Шибанов отражал лишь торжественные, праздничные стороны быта

крестьян, однако он был первым, кто поднял крестьянскую тему в живописи и

создал произведения большой впечатляющей силы.

Испытывавшая влияние Запада, творчески осваивавшая опыт западных

мастеров, культура XVIII в. была тесно связана с русскими национальными

традициями. Защита национальных основ входит существенным элементом в

идеологию русского освободительного движения и революционного

просветительства.

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII В.

3 Охранительные идеи господствующего класса

М

ногое повидала Грановитая палата Московского Кремля. Под ее расписными

сводами происходили приемы иноземных посольств. Среди парчовых и бархатных

шуб бояр появлялись люди в тюрбанах и пестрых шелках Востока, в кружевах,

атласах и сукнах Запада. Иван Грозный отпраздновал в ней взятие Казани и

принимал посольство Ермака, здесь шумела ассамблея по случаю Полтавской

победы.

Осенним днем 1767 г. в палате шло заседание Уложенной комиссии и князь

М. М. Щербатов «с крайним движением духа» говорил о заслугах дворян.

Обращаясь к России, он восклицал: «То верные твои чада, древние российские

дворяне! Они, оставя все и жертвуя своею жизнию,— они тебя освободили от

чуждаго ига, они приобрели тебе прежнюю вольность»[5].

Заслуги дворян восхвалялись в Грановитой палате не раз и до этого.

Новым было то, что свой ораторский талант, образование и остроумие князь М.

М. Щербатов был вынужден использовать, чтобы отражать все нараставшие атаки

на сословные права и привилегии дворянства. Купцы, разночинцы, крестьяне

все решительнее выступали против дворянского землевладения и крепостного

права. Все сильнее звучало обвинение дворян в том, что из-за их произвола

большинство народа обречено на нищету, истязания и бесправие, сельское

хозяйство дает меньше, чем может и должно производить, промышленность,

торговля и города развиваются медленно, а страна остается экономически и

культурно отсталой.

Начав с умеренной и непоследовательной критики отдельных наиболее

грубых черт крепостнических порядков, передовая общественно-политическая

мысль во второй половине XVIII в. постепенно шла к отрицанию

крепостничества. При этом пересматривалось отношение к самодержавию,

развитию промышленности и распространению просвещения.

Противоречия социально-экономического развития в сочетании с влиянием

идей западноевропейского просветительства привели к тому, что с середины

XVIII в. в русской общественно-политической мысли возникло новое

направление. Будучи связано с потребностями буржуазного развития, оно

выражало отчасти интересы крепостных крестьян. Почти на полтора столетия в

центре оказался вопрос о крестьянстве и крепостном праве.

Однако в обществе продолжали господствовать идеи и теории,

отстаивавшие незыблемость самодержавно-крепостнического строя. Им была

обеспечена поддержка государства. Они усиленно пропагандировались в

манифестах, сенатских указах, на страницах книг и журналов, с церковного

амвона, со сцены, с университетской кафедры. Против них и выступило

начавшее формироваться в середине XVIII в. новое направление, которое

постепенно выходило за рамки феодальной идеологии и наполнялось буржуазным,

антикрепостническим содержанием, все более решительно выступая на защиту

угнетенного народа.

Н

Публицистика М. М. Щербатова

аиболее ярким представителем идеологов дворянства являлся уже упоминавшийся

князь М. М. Щербатов. Это была колоритная фигура. Богатый ярославский

помещик, с гордостью называвший себя «Рюриковичем», прекрасно образованный,

владелец большой библиотеки, он хорошо знал французскую философию и

литературу, обладал ораторским и полемическим талантом. Оттесненный на

второстепенные роли новым служилым дворянством и фаворитами, он был готов

по любому поводу критиковать действия Екатерины II и ее окружения, в самых

мрачных красках рисовал положение страны, давал убийственные характеристики

императрицы и ее двора. Щербатов выступил в Уложенной комиссии в роли

лидера дворянских депутатов, а после ее роспуска возглавил

Герольдмейстерскую контору и одну из коллегий, получил звание сенатора.

Автор многотомной «Истории Российской с древнейших времен», он опубликовал

ряд исторических документов, после восстания Пугачева написал «Краткую

повесть о бывших в России самозванцах». Вместе с тем он выступал с

многочисленными «рассуждениями», «мнениями», «записками», адресованными

Сенату и коллегиям. Но большинство его работ отнюдь не предназначалось для

правительственных учреждений и печати, так как содержало критику политики и

законодательства Екатерины и могло распространяться только в рукописях.

Наиболее показательно сочинение Щербатова «О повреждении нравов в

России», в котором описаны роскошь, фаворитизм, произвол и казнокрадство,

царившие при русском дворе. Двору должны были следовать и дворяне, и в этом

Щербатов видел причину разорения многих дворянских родов. Он хотел

вернуться к «простым нравам» предков. Хотя он стоял на реакционных

позициях, но проведенный им «строгий разбор дворцового разврата» (Герцен)

был так ярок, что книга выглядела как обвинение не только Екатерины и ее

окружения, но и всего самодержавно-крепостнического строя. Эта ее

особенность сто лет спустя привлекла внимание А. И. Герцена, издавшего в

лондонской Вольной типографии это произведение Щербатова вместе с

радищевским «Путешествием».

В своих взглядах Щербатов исходил из идеи о решающей роли дворянства и

особенно старой родовитой знати как в истории России, так и в ее

современной жизни и в ее будущем. Он понимал, что господствующее положение

дворян основано на монопольном праве владения землей и крестьянами, и не

допускал возможности нарушения этого права или отмены какой-либо дворянской

привилегии. «Сохрани меня боже и подумать,— восклицал он на одном из

заседаний Уложенной комиссии,— чтобы в такое время, когда милость и

правосудие царствуют на престоле, дворянство, вместо приобретения каких-

либо прав, могло что-либо из оных утратить!»[6]

По мнению Щербатова, о предоставлении крестьянам земли не могло быть и

речи. Он уверял, что «российские крестьяне, хотя есть рабы своим господам,

но в большинстве случаев довольны своими помещиками», которые будто бы

пекутся о них, как о детях. Поэтому, продолжал Щербатов, «что бы ни говорил

естественный закон, оставим лучше крестьян в том состоянии, в котором они

пребывают в течение нескольких столетий». В России «земледельцев следует

понуждать к работе», иначе они «впадут в беспрерывную леность». Эта мысль

завершается выводом, что крестьянин тем богаче, чем больше помещик берет с

него оброка и чем больше заставляет его работать на барщине[7].

Для подъема земледелия Щербатов считал необходимым отдать помещикам

государственных и экономических крестьян, создать взамен рекрутской системы

«войска поселенные». Он полагал, что только дворяне могли владеть

фабриками, перерабатывающими сельскохозяйственное сырье. Изображая из себя

защитника крестьян, он отстаивал их право заниматься ремеслом и торговлей,

но, конечно, только с разрешения помещика и только зимой, в свободное

время.

Выдавая себя за поборника просвещения, Щербатов в тоже время

утверждал, что даже «малое просвещение» крестьян может привести к «вящим

заблуждениям и к духу неподданства», так как «ежели подлой народ

просветится и будет сравнивать тягости своих налогов с пышностью государя и

вельмож, тогда не будет ли он роптать на налоги, а, наконец, не произведет

ли сие и бунта?» «Вышнее просвещение» должно остаться привилегией дворян.

Щербатов критиковал самодержавие. По его мнению, оно еще мало сделало

для расширения прав дворянства, потому что жалованная грамота дворянству

Страницы: 1, 2, 3, 4