История башкирского народа в преданиях и легендах

предания, реже легенды. Драматические, напряженные моменты сюжета

передаются в поэтической песенной форме, исполняются вокально, а дальнейшее

нарастание событий, детали, касающиеся личности персонажа, его действий, -

прозаическим текстом. Во многих случаях произведения такого типа перестают

быть просто историей-песней, а представляют целостный рассказ из народной

жизни («Буранбай», «Бииш», «Таштугай» и другие), поэтому такого рода

повествования целесообразно называть преданиями-песнями или легендами-

песнями. В этой связи уместно вспомнить суждение В. С. Юматова о том, что

башкирские исторические песни, те же самые предания, только облаченные в

поэтическую форму. В преданиях (легендах)-пенях больше, чем в каких-нибудь

других устных произведениях, информативное и эстетическое начало выступают

нераздельно. При этом эмоциональный настрой создает преимущественно

песенный текст. В большинстве сюжетов песня является наиболее устойчивым

компонентом и организующим сюжетным стержнем.

Устные рассказы о недавнем прошлом и о современной жизни, которые

ведутся в основном от лица рассказчика – свидетеля событий – переходная

ступень к преданиям, которую однако следует рассматривать в общей системе

несказочной прозы.

Рассказ-воспоминание проходит процесс фольклоризации лишь в том

случае, если он передает на определенном художественном уровне общественно-

значимое событие или же любопытное бытовое приключение, вызывающее

общественный интерес. Особенно широко распространились в советское время

рассказы-воспоминания о гражданской и Великой Отечественной войне, её

героях и строителях новой социалистической жизни.

Все виды несказочной башкирской прозы составляют относительно

целостную многофункциональную жанровую систему, которая взаимодействует с

другими жанрами фольклора.

КЛАССИФИКАЦИЯ ПРЕДАНИЙ И ЛЕГЕНД.

Произведения башкирской несказочной прозы представляют интерес как в

познавательном, так и в эстетическом отношении. Их связь с

действительностью проявляется в историзме и мировоззренческой

направленности.

Мировоззренческий пласт башкирских легенд представлен сюжетами

мифологического характера: космогоническими, этиологическими и отчасти –

топонимическими.

Легенды

1) Космогонические.

Основу космогонических легенд составляют сюжеты о небесных светилах.

Они сохранили черты очень древних мифологических представлений об их связи

с животными и людьми земного происхождения. Так, например, согласно

легендам, пятна на Луне – вечно гонящиеся друг за другом косули и волк;

созвездие Большая Медведица – семь девушек-красавиц, которые при виде царя

дэвов в испуге прыгнули на вершину горы и оказались на Небе.

Аналогичные представления имеются у многих тюрко-монгольских народов.

В то же время в этих мотивах своеобразно отразились взгляды

скотоводческих народов, в том числе башкирского.

Для космогонических легенд обычна также антропоморфемная трактовка

образов небесных светил («Месяц и девушка»)

У башкир неоднократно записывались фрагменты космогонических легенд о

том, что земля держится на огромном быке, и большой щуке и будто бы

движения этого быка вызывают землетрясение. Аналогичные легенды имеются и у

других тюрко-язычных народов («Бык в земле»).

Возникновение подобных легенд обусловливалось древним образным

мышлением, связанным с трудовой деятельностью людей эпохи родового строя.

2) Топонимические.

Значительное место в бытующей поныне народной несказочной прозе

занимают топонимические предания и легенды разных типов. К ним, например,

относится записанная в деревне Турат (Ильясово) Хайбуллинского района в

1967 году легенда о том, что название косогора Турат (в русском переводе –

гнедой конь) произошло оттого, что там будто бы похоронен чудесный тулпар –

крылатый конь («Горный склон Турат»), а также легенда «Каридель»,

записанная в деревне Куллярво Нуримановского района в 1939 году, о том, что

родник Каридель забил из-под земли в незапамятные времена, когда могучий

крылатый конь ударил копытом о землю.

С древним народным верованием в существование зооморфных духов-хозяев

гор и озер связано возникновение легенды о духах-хозяевах в облике селезня,

утки, которые обитали на горном озере «Югомаш-горы», и легенды о хозяйке

озера.

В топонимических легендах, как и в космогонических, природа поэтически

одушевляется. Реки разговаривают, спорят, сердятся, ревнуют («Агидель и

Яик», «Агидель и Каридель», «Калым», «Большой и Малый Инзер»).

Происхождение гор в башкирских легендах нередко связывается с

мифологическими сюжетами о чудесных великанах – алпах («Две песчаные горы

Алпа», «Алп-батыр», «Алпамыш»).

3) Этиологические.

Этиологических легенд о происхождении растений, животных и птиц

собрано немного. Среди них есть весьма архаичные, связанные с мифическими

представлениями об оборотнях. Такова, например, легенда «Откуда медведи»,

согласно которой первый медведь – человек.

По мифологическому содержанию башкирская легенда созвучна с легендами

многих народов.

Мифические представления о возможности превращения человека в животное

или птицу составляют основу легенд башкир о кукушке.

Древние представления о возможности заклятия человека в цветок

составляют основу лиричной башкирской легенды «Подснежник».

Архаичностью происхождения и сюжетной оригинальностью отличаются

башкирские легенды о птицах – чудесных покровителях людей. Ещё в 10 веке

было зафиксировано содержание башкирской легенды о журавлях, варианты

которой бытуют и поныне («Журавлиная песнь»).

Не менее интересна архаическими мотивами и легенда «Вороненок»,

которая имеет отношение к распространенному у башкир культу вороны и других

птиц. С этим культом был связан ритуал каргатуй.

Предания.

Своеобразны старинные предания, в которых рассказывается о

происхождении племен, родов и их названий, а также об историко-культурных

связях башкир с другими народами.

Самый древний мировоззренческий пласт образуют легенды-предания о

родоначальниках. Чудесными родоначальниками башкирских племен, родов

выступают: Волк («Потомство волков»), Медведь («От медведя»), Конь («Тарпан

человечий»), Лебедь («Племя Юрматы») и демонологические существа – черт

(«Род шайтанов»), Шурале – леший («Порода шурале»).

Собственно исторические предания башкир отражают реальные события

общественного значения в народном осмыслении. Они могут быть разделены на

две основные тематические группы: предания о борьбе с внешними врагами и

предания о борьбе за социальную свободу.

В некоторых исторических преданиях осуждаются представители башкирской

знати. Которые, получив ханские грамоты на право владения землей,

поддерживали политику золотоордынских ханов.

Историчны в своей основе предания о набегах калмыков, притеснениях

татар («Такагашка», «Умбет-батыр»).

Народная мудрость отражается в преданиях о добровольном присоединении

Башкирии к Русскому государству.

К традиционным историческим преданиям о борьбе с внешним врагом

примыкают устные повествования об Отечественной войне 1812 года.

Патриотический подъём, охвативший народные массы башкир, весьма ярко

отразился в преданиях это группы. Эти предания проникнуты возвышенным

героическим пафосом. («Вторая армия», «Кахым-туря», «Башкиры на войне с

французами»)

Много исторических преданий о борьбе башкирского народа за

национальное и социальное освобождение. Добровольное вхождение Башкирии в

состав России было глубоко прогрессивным явлением. Но мошенничество, обман,

подкуп, насилие были типичными явлениями в деятельности предпринимателей-

дельцов, и мотив продажи земли «с бычью шкуру» в своеобразной

художественной форме как нельзя лучше передает историческую реальность

(«Как боярин купил землю», «Утяган»). В преданиях этого типа довольно ярко

показана сложная психологическая ситуация – бедственное положение обманутых

башкир, их растерянность, незащищенность.

Из традиционных сюжетов о расхищении башкирских земель представляет

особенный интерес предание о гибели жадного купца, пытавшегося обежать с

восхода до заката солнца как можно больше пространство земли, чтобы

овладеть ею («Продажа земли»).

Многочисленны предания, повествующие о борьбе башкир против расхищения

их земель заводчиками и помещиками, против колониальной политики царизма.

Видное место среди таких рассказов занимают предания о башкирских

восстаниях 17-18 веков. Из-за давности событий многие сюжеты утратили свои

конкретные реалии и наполнились легендарными мотивами («Акай-батыр» -

предводитель восстания 1735-1740 годов).

Замечателен цикл преданий у бунте башкир 1755 года против Брагина,

прибывшего в юго-восточную Башкирию из Петербурга в качестве начальника

горно-изыскательной партии. В художественной форме народные предания

донесли до нас бесчинства Брагина на башкирской земле. Многие события,

отразившиеся в преданиях, исторически достоверны, подтверждаются

письменными источниками.

Исторически достоверны по своим основным мотивам предания о

Крестьянской войне 1773-1775 годов. Они рассказывают о невыносимом

феодальном и национальном гнете; в них выражено непоколебимое стремление

народа к свободе, его решимость уберечь родную землю от насильственного

грабежа («Салават-батыр», «Речь Салавата»). В преданиях есть достоверные

исторические сведения об участии народных масс в повстанческом движении по

предводительством Салавата Юлаева («Салават и Балтас»). Предания о

Крестьянской войне лишены творческого домысла. Он значительно проявляется в

изображении богатырских подвигов Салавата, наделенного чертами эпического

героя. Предания о крестьянской войне являются важным источником познания

прошлого.

Благородными социальными мстителями изображаются беглецы-разбойники в

таких преданиях-песнях, как «Ишмурза», «Юркэ-Юныс», «Бииш» и многих других.

Подобные предания-песни составляют особый цикл. Общим мотивом для

большинства их сюжетов являются ограбление богачей и помощь бедноте.

Многочисленны предания, в которых повествуется о событиях, связанных

со старинным бытовым укладом и обычаями башкир. Характеры героев

проявляются здесь в драматических обстоятельствах, обусловленных феодально-

патриорхальными отношениями («Таштугай»).

Гуманистическим драматическим пафосом проникнуты легенды предания

«Кюнхылу», «Юряк-тау».

В целом ряде легенд-преданий опоэтизированы образы героических

свободолюбивых женщин, подчеркнута их нравственная чистота, верность в

любви, решительность действий, красота не только внешнего, но и внутреннего

их облика.

В преданиях «Узаман-апай», «Ауазбика», «Махуба» повествуется об

отважных женщинах, вдохновенно борющихся за своё счастье.

В предании «Гайша» лирично раскрывается образ несчастной женщины,

которая в молодости оказалась на чужбине, родила и воспитала там детей, но

долгие годы тосковала по родине и на закате своей жизни решилась бежать в

родной край.

Среди замечательно ярких легенд-преданий значительную группу

представляют повествования о старинных житейских нравах, обычаях,

празднествах башкир («Зульхиза», «Уралбай», «Иньекай и Юлдыкай»,

«Аласабыр», «Киньябай»).

ИСТОРИЯ БАШКИРСКОГО НАРОДА В ЛЕГЕНДАХ И ПРЕДАНИЯХ

Вопросы этнической истории башкирского народа получили впервые

многостороннее освещение на состоявшейся в Уфе (1969) научной сессии

Отделения истории и Башкирского филиала АН СССР. В решении проблем

этногенеза башкир с тех пор достигнуты значительные позитивные результаты,

и все же интерес к ним не ослабевает и продолжает привлекать внимание

ученых различных гуманитарных специальностей. Существенную роль в решении

этих проблем играют фольклорные источники.

Бытующие поныне в башкирской народной среде предания о происхождении

народа, отдельных племен и родов, а также межплеменных взаимосвязях

раскрывают некоторые обстоятельства формирования этнической и языковой

общности башкир, не известные по письменным источникам. Однако в преданиях

отражаются народные представления об истории, а не сама история

непосредственно, информационная их функция нераздельно сочетается с

эстетической. Этим определяется сложность изучения преданий как материала

этнической истории народа. Правда истории переплетается в преданиях с

позднейшим фольклорным и нередко книжным вымыслом, и ее вычленение возможно

только путем сравнительно-исторического изучения материала. При этом

следует учитывать, что такие устные источники выходят далеко за пределы

фольклора современной Башкирии. Ведь процесс этногенеза башкирских племен,

история их расселения охватывают много веков, начиная с эпохи великого

переселения народов, и связаны с обширными территориями Средней Азии и

Сибири. Древнейшая этническая история башкир поэтому отразилась не только в

их национальном фольклоре, но и в фольклоре других народов.

Примером сложного сочетания фантастического и реального, фольклорного

и книжного является легенда о древнем племени hэyен, от которого якобы

происходят уйгуры, живущие в Китае, Киргизии, Казахстане, и башкиры. В

шежере башкирского племени юрматы происхождение его возводится к Яфесу

(Яфету) и его сыну Тюрку. Этнограф Р.Г. Кузеев не без основания связывает

легендарные мотивы этого шежере с реальным процессом тюркизации юрматынцев

(“тюркизированных угров”) в XIII - XV веках. Наряду с преданиями-легендами,

в которых ощутимо влияние мусульманских книг, в башкирском фольклорном

материале нередко встречаются легенды-мифы о происхождении народа, чуждые

религиозности.

Говоря о легендах, в которых происхождение таких родовых династий

объясняется брачным союзом с мифическими существами, Р.Г. Кузеев

усматривает в них лишь отражение смещения или скрещивания отдельных

этнических (точнее, иноплеменных и иноверческих) групп в составе башкир.

Разумеется, возможно и такое толкование содержания легенд, но своей

архаичной основой они восходят, по-видимому, к более древним истокам

родовой общины, когда в ее недрах возникает антагонизм между патриархальной

семьей и отдельной личностью. Конфликт разрешается уходом героя от родичей

и образованием нового родового подразделения. Новый род со временем

подвергается притеснениям со стороны старого рода. В этом отношении

представляет интерес предание о том, как “шайтаны” жили на отшибе деревни и

им после смерти не отводилось места на общем кладбище.

К мифическим преданиям о шайтанах примыкают предания о происхождении

башкирского рода кубаляк и племени кумрык, в которых легко уловить отзвуки

древних тотемистических воззрений: сами этнонимы указывают на их связь с

доисламской родовой мифологией (кубаляк - бабочка; кумрык - коряга, корни,

пни). Сопоставление разных версий сюжета о появлении рода кубаляк ведет нас

к предположению о том, что эти предания весьма своеобразно преломляют

процесс развития мифологических представлений: в одной из них

родоначальником выступает летающее чудовище, в другой - мохнатое

человекоподобной существо, в третьей - случайно забредший в лесную глушь

обыкновенный старик. Такой же определенностью реальных черт, как и образ

старика в предании о происхождении рода кубаляк, отличаются образы четырех

мальчиков-близнецов, от которых будто бы ведут свой род нынешние инзерские

башкиры Архангельского района Башкортостана. В инзерском предании

переплетаются реалистические мотивы с мифологическими.

Следует отметить, что легендарный образ дерева имеет многочисленные

параллели в легендах о происхождении народов мира.

Известно, что еще в недавнем прошлом каждый башкирский род имел свое

дерево, клич, птицу и тамгу. С этим было связано довольно широкое

распространение преданий-легенд о родственных отношениях человека с

животным и растительным миром. В них особенно часто рисуются образы волка,

журавля, вороны и орла, сохранившихся поныне в качестве этнонимов родовых

подразделений. В исследовательской литературе неоднократно приводилась

легенда о происхождении башкир от волка, который будто бы указал им путь на

Урал. С легендой данного типа связан сюжет о древнем башкирском знамени с

изображением волчьей головы. Сюжет относится к событиям V века н.э.

В преданиях-легендах башкир проявляется тенденция у определенному

обозначению территории своей прародины: Юго-Восточная Сибирь, Алтай,

Средняя Азия. Довольно обстоятельно повествуют некоторые пожилые

рассказчики о проникновении из Центральной Азии в составе тугыз-огузских

этнических образований булгаро-башкирских групп в Сибирь и на Урал, об

образовании Булгарского государства в бассейне Волги-Камы и о принятии

булгарами, а затем и башкирами через арабских миссионеров ислама. В

противовес таким устным повествованиям бытуют предания-легенды об

автохтонном уральском происхождении башкир, отрицающие связи башкирских

племен с монгольскими ордами, вторгшимися на Урал в XII веке.

Противоречивость легендарных представлений о происхождении башкир связана с

исключительной сложностью давнего процесса их этногенеза. Среди башкирских

племен есть такие, которые упоминаются в письменных памятниках с V века и

имеют, вероятней всего, местное уральское происхождение, например, бурзяне.

Вместе с тем башкиры села Сарт-Лобово Иглинского района, которых называют

“бухарцами”, вряд ли сильно отступают от исторической истины, рассказывая,

что их предки “пришли из Туркестана во время войны ханов”.

Несомненны исторические корни преданий о том, что башкирские племена

разделили участь покоренных Золотой Ордой народностей. Таково, например,

предание о расправе башкирского батыра Мир-Темира над Чингис-ханом в 1149

году за то, что тот издал указ, противный башкирским обычаям.

В XIV веке усилилась борьба покоренных татаро-монголами народов за

освобождение от ига поработителей. Непосредственное участие в ней приняли

башкиры. Героические сказания башкир повествуют о молодом батыре Иркбае ,

возглавившем успешный поход против монгольских захватчиков. Интересно в

этой связи и предание о том, как хан Батый, опасаясь сопротивления

башкирских воинов, обошел со своим войском стороной охраняемые ими земли:

Вместе с тем эпоха монгольского нашествия заметно повлияла на

формирование этнического состава башкир и отразилась в их устно-поэтическом

творчестве. Так, например, в дер. Узунларово Архангельского района Башкирии

наряду с преданием-легендой о возникновении инзерских селений от четырех

мальчиков-близнецов, найденных под корягой, бытует и такое предание,

согласно которому девять башкирских селений на горной реке Инзер берут свое

начало от девяти сыновей воина хана Батыя, который остался жить здесь.

Достойны серьезного внимания этнографов предания-легенды об участии

финно-угров в формировании башкирской народности. Записанные в ряде районов

Башкирии предания о том, что башкиры “разгромили чудаков”, но сами, подобно

“чуди”, стали жить в марах и курганах, “чтобы их не погубили враги” ,

имеют, по-видимому, отношение к историческому процессу ассимиляции

башкирами некоторых финно-угорских племен. В научной литературе обращалось

внимание на отражение этнических связей башкир с финно-уграми в предании о

возникновении племен Гэйнэ и Тулбуй . Примечательно, что названия

башкирских сел Кара-Шиды, Баш-Шиды, Большое и Малое Шиды восходят, как

отмечалось проф. Д.Г. Киекбаевым, к племенному названию чуд. Предания о

древних башкиро-угорских связях в значительной мере соответствуют данным

современной этнографической науки.

К этногенетическим преданиям примыкают повествования о

взаимоотношениях башкир с другими тюркскими племенами. Такие предания

объясняют происхождение отдельных родовых подразделений (ил, аймак, ара).

Особенно популярен в разных районах Башкирии сюжет о появлении среди башкир

казаха или киргиза, потомки которого составили целые роды. В Хайбуллинском

районе Башкирии старики рассказывают о казахском юноше Мамбете и его

потомках, от которых будто бы берут начало многочисленные фамильные

династии и деревни: Мамбетово, Калтаево, Султасово, Танатарово и другие. С

предком-киргизом (казахом?) связывают происхождение своего рода и основание

деревень (сел) жители Акъяра, Байгускарово, Каръяна того же района. К

предку, казаху или киргизу, восходит, согласно преданиям, история деревень

Аркаулово, Ахуново, Бадраково, Идельбаево, Ильтаево, Калмакларово,

Махмутово, Мечетлино, Мусатово (Масак), Мунаево в Салаватском, Кусимово - в

Абзелиловском и ряд аймаков с. Темясово в Баймакском районах. О наличии

иноязычных элементов в составе башкир говорят и этнонимические

словосочетания “лемезинские и муллакаевские туркмены” в Белорецком,

названия деревень Большое и Малое Туркменово в Баймакском районах и т.д.

Заметную роль в исторических судьбах башкир до середины XVI века

играли ногайские родоплеменные группы. В предании, записанном нами в

Альшеевском районе Башкирии, раскрывается сложный характер их отношений с

ногайцами, которые после покорения Русским государством Казани, покидая

свои прежние владения, увлекли с собой и часть башкир. Однако в своем

большинстве башкиры не захотели расстаться с родиной и, возглавляемые

батыром Канзафаром, подняли восстание против ногайского насилия. Истребив

врагов, башкиры оставили в живых лишь одного ногайца и дали ему имя Туган

(Родной), от которого пошел род Тугановых. Содержание этого предания

своеобразно преломляет исторические события.

Эти и другие народные рассказы и предания перекликаются отчасти с

документальными историческими сведениями.

Башкирские этногенетические предания-легенды в точных записях

дореволюционного времени до нас не дошли. Такие предания приходится

реконструировать из книжных источников. Но специальных работ, решающих эту

задачу, пока еще нет. В советское время опубликовано не более двадцати

таких преданий-легенд. Целью нашего сообщения является необходимость

обратить внимание на важность дальнейшего собирания и изучении преданий о

происхождении башкир.

Поскольку история и фольклор башкирского народа развивались в тесном

взаимодействии с историей и устным творчеством других народов Урала, весьма

актуальным является сравнительное исследование уральских этногенетических

преданий.

ЭТНОНИМ «БАШКОРТ».

Само название башкирского народа — башкорт. Казахи называют башкир истэк,

иштэк. Русские, через них многие другие народы, называют башкир. В науке

существует более тридцати версий происхождения этнонима “башкорт”. Наиболее

распространенными являются следующие:

1. Этноним “башкорт” состоит из общетюркского баш (голова, главный) и

тюркско-огузского корт (волк) и связывается с древними верованиями башкир.

Если учесть, что у башкир существуют легенды о волке-спасителе, волке-

проводнике, волке-прародителе, то, несомненно, что волк был одним из

тотемов башкир.

2. По другой версии, слово “башкорт” также разделяется на баш (голова,

главный) и корт (пчела). Для доказательства этой версии ученые привлекают

данные по истории и этнографии башкир. Как свидетельствуют письменные

источники, башкиры издавна занимались бортничеством, затем пчеловодством.

3. Согласно третьей гипотезе, этноним расчленяется на баш (голова,

главный), кор (круг, корень, племя, сообщество людей) и аффикс

множественного числа -т.

4. Заслуживает внимания версия, связывающая этноним с антропонимом Башкорт.

В письменных источниках фиксируются половецкий хан Башкордъ, Башгирд — один

из высших чинов хазар, египетский мамлюк Башгирд и т. д. Кроме того, имя

Башкурт и сейчас встречается у узбеков, туркмен, турок. Поэтому, возможно,

что слово “башкорт” связано с именем какого-то хана, бия, объединившего

башкирские племена.

ПРЕДАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ О ПРОИСХОЖДЕНИИ БАШКИР.

В давние времена наши предки кочевали из одной местности в другую. У них

были большие табуны коней. Кроме того, они занимались охотой. Однажды

откочевали они в поисках лучших пастбищ далеко. Долго шли, прошли великий

путь и наткнулись на волчью стаю. Волчий вожак отделился от стаи, встал

впереди кочующего каравана и повел его дальше. Еще долго следовали наши

предки за волком” пока не дошли до благодатной земли, обильной тучными

лугами, пастбищами и лесами, кишащими зверьем. А ослепительно сверкающие

дивные горы здесь достигали облаков. Дойдя до них, вожак остановился.

Посоветовавшись между собой, аксакалы решили: “Нам не найти земли,

прекраснее этой. Подобной нет на всем белом свете. Остановимся же здесь и

сделаем ее своим становищем”. И стали жить на этой земле, по красоте и

богатству которой нет равных. Поставили юрты, стали заниматься охотой,

разводить скот.

С тех пор наши предки стали называться “башкорттар”, т. е. людьми,

пришедшими за главным волком. Раньше волка звали “корт”. Башкорт значит

головной волк”. Вот откуда произошло слово “башкорт” — “башкир”.

Башкирские племена пришли с Причерноморья. Там в селении Гарбалэ обитали

четыре брата. Жили они дружно и были ясновидцами. Однажды к старшему из

братьев явился во сне некий человек и сказал: Уходите отсюда. Отправляйтесь

на северо-восток. Там найдете лучшую долю. Утром старший брат рассказал сон

младшим. “Где эта лучшая доля, куда идти?” — спросили те с недоумением.

Никто не знал. Ночью старшему брату снова привиделся сон. Тот самый человек

опять ему говорит: “Покиньте эти места, угоните отсюда свой скот. Как

только вы тронитесь в путь, навстречу вам попадется волк. Он не тронет ни

вас, ни скот ваш — пойдет своей дорогой. Вы идите за ним. Когда он

остановится, остановитесь и вы”. На следующий день братья со своими семьями

отправились в путь. Не успели оглянуться — навстречу бежит волк. Они пошли

за ним. Долго шли на северо-восток, и, когда добрались до мест, где сейчас

находится Кугарчинский район Башкирии, волк остановился. Остановились и

четыре брата, следовавшие за ним. Выбрали себе землю в четырех местах и там

обосновались. У братьев было трое сыновей, они тоже выбрали себе землю. Так

они стали владельцами семи участков земли — семиродцами. Семиродцев

прозвали башкирами, так как их предводителем был вожак-волк — башкорт.

Давным-давно в этих местах, богатых лесом и горами, жили старик со старухой

из кыпсакского рода. В те времена на земле царили мир и покой. На

необозримых просторах степей резвились ушастые косоглазые зайцы, косяками

паслись олени и дикие лошади-тарпаны. В речках и озерах водилось много

бобров и рыбы. А в горах находили себе пристанище красавицы косули,

степенные медведи, соколы-белогорлики. Старик со старухой жили, не тужили:

пили кумыс, разводили пчел, занимались охотой. Много ли, мало ли прошло

времени — родился у них сын. Старики только им и жили: берегли малыша,

поили рыбьим жиром, заворачивали в медвежью шкуру. Мальчик рос подвижным,

шустрым, и скоро медвежья шкура стала ему мала, — вырос он и возмужал.

Когда умерли отец с матерью, он отправился куда глаза глядят. Однажды в

горах егет встретил девушку-красавицу, и стали они жить вместе. У них

родился сын. Когда вырос, — женился. Появились в его семье дети. Род

увеличивался, умножался. Шли годы. Эта родовая ветвь постепенно

разветвилась, — образовалось племя «башкортов». Слово “башкорт” происходит

от баш” (голова) и “кop” (род) — оно означает “главный род”.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Итак, предания, легенды и другие устные рассказы, традиционные и

современные, теснейшим образом связаны с народной жизнью, с его историей,

верованиями, мировоззрением. В них своеобразно отложились разные ступени

исторического развития народа и его социального самосознания.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.

1. Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на

Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956, с. 130-131.

2. Башкирские шежере/сост., перевод, введение и коммент. Р. Г.

Кузеева. Уфа, 1960.

3. Юматов В. С. Древние предания башкирцев Чумбинской волости. –

Оренбургские губернские ведомости, 1848, № 7

4. Лоссиевский М. В. Былое Башкирии по легендам, преданиям и

хроникам//Справочная книжка Уфимской губернии. Уфа, 1883, отд.

5, с. 368-385.

5. Назаров П. С. К этнографии башкир//Этнографическое обозрение.

М., 1890, № 1, кн. 1, с. 166-171.

6. Хусаинов Гайса. Шежере – историко-литературные памятники//Эпоха.

Литература. Писатель. Уфа, 1978. с 80-90

7. Хусаинов Гайса. Шежере и книга//Литература. Фольклор.

Литературное наследие. Кн. 1. Уфа: БГУ. 1975, с. 177-192.

8. Татищев В. Н. История Российская. Т. 4, 1964, с. 66, т. 7, 1968,

с. 402.

9. Рычков П. И. Топография Оренбургской губернии. Т. 1. Оренбург.

1887.

10. Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российского

государства. Перевод с немецкого. В 3-х частях. Ч. 2, кн. 1.

СПб, 1768, с. 39

11. Лепехин И. И. Полное собрание ученых путешествий по России,

издаваемое императорской Академией наук в 5-ти томах. Т. 4.

СПб., 1822, с. 36-64.

12. Кудряшов П. М. Предрассудки и суеверия башкирцев//

Отечественные записки, 1826, ч. 28, № 78

13. Даль В. И. Башкирская русалка//Москвитянин, 1843, № 1, с. 97-

119.

Страницы: 1, 2