Греческая колонизания: Херсонес

экономические интересы стоявшей во главе Гераклеи торгово-

землевладельческой верхушки. Мы наблюдаем в Гераклее своеобразное

переплетение черт, присущих развивающемуся полису и полису, вступавшему в

период упадка. Облегчить противоречия можно было за счет перемещения части

граждан в Херсонес. [11]

Стржелецкий С.Ф. также говорит о том, что Херсонес Таврический основан

в 422—421 гг. до н. э. переселенцами из Гераклеи Понтийской. Однако большее

внимание он уделяет тому, что жизнь на территории, занятой городом,

прослеживается значительно раньше этой даты. В Х в. до н. э. здесь

находилось таврское поселение, которое, судя по материалу, вероятно,

продолжало существовать до V в. до н. э.

В нижнем слое городища мы встречаем предметы греческого импорта,

представленные обломками ионийских и чернофигурных сосудов V, даже VI в. до

н. э. Уже в послевоенные годы в кладке XVI башни оборонительной стены

города был найден обломок крупной дорической капители архаического времени.

Благодаря этим находкам, мы считаем возможным присоединиться к высказанному

раньше мнению о наличии древнегреческой фактории на месте Херсонеса до

основания города гераклейцами. Во всяком случае, постоянные экономические

связи херсонесского поселения догородского периода с древнегреческими

центрами — факт неоспоримый, ибо количество отдельных находок из нижнего

слоя городища, особенно в его юго-восточной части, в районе Карантинной

бухты, исключает возможность бытования такого количества ранней посуды в

первые десятилетия существования города — в конце V—начале IV в. до н. э.

Вместе с тем все эти находки не могут быть датированы ранее середины, или

вернее конца VI в. до н. э. В этом может быть усмотрена определенная

закономерность. [12]

Херсонес был расположен на берегу Карантинной бухты, площадь его около

15 га. Город занимал берег бухты, прилегающий к нему склон мыса и

оконечность последнего. Некрополь был расположен по северному склону мыса и

вдоль оборонительной стены и выходил к юго-восточной части города. На

северном склоне — таврские погребения, в юго-восточной части — греческие.

Город имел оборонительные стены, остатки которых, относящиеся к двум

строительным периодам, выявлены в юго-восточной части, у берега Карантинной

бухты. К концу V—IV вв. до н. э. относятся: первый пояс со стороны города у

20-й куртины, остатки оборонительной стены у калитки 19-й куртины, близ XVI

башни. К IV в. до н. э. относятся: ядро XVII так называемой башни Зенона,

утолщение первого пояса 20-й куртины, связанное с ядром XVII башни, XVIII

башня, заканчивающая 20-ю куртину на берегу Карантинной бухты, и, наконец,

стена, которая выходит с внутренней стороны 16-й куртины. Линия обороны,

топография, граница некрополя вполне четко определяют территорию,

занимаемую городом и его незначительную площадь.

Земельные владения города весьма ограничены. Ни в ближайших его

окрестностях, ни на территории Гераклейского полуострова (за исключением

современного Херсонесского мыса у маяка) не имеется остатков

сельскохозяйственных сооружений этого периода. Наличие греческого и

таврского погребальных обрядов на некрополе города свидетельствует о

смешанном греко-таврском характере его населения.

Все это позволяет наметить в общих чертах облик Херсонеса IV в. до н.

э., который представлял собой незначительный город со слабыми

оборонительными сооружениями, окруженный небольшими земельными владениями.

Городские ремесла (даже гончарное) были развиты крайне слабо. В экономике

города значительную роль играла торговля. Гераклея Понтийская занимала

первое место в торговле Херсонеса с греческими городами. [12]

Щеглов А.Н. уделяет больше внимания месту основания города. Первые

поселенцы обосновались в северо-восточной части городища. Постепенно город

расширял свои границы в западном и юго-западном направлении, захватывая

берега Карантинной бухты. Строительных остатков времени основания города не

найдено. Но в 1977—1978 гг. в северо-восточной части Херсонеса С. Г. Рыжов

обнаружил остатки жилых домов IV в. до н. э. построенных прямо на скале из

мелких плит известняка на глиняном растворе. Слой содержал наряду с

керамикой IV в. до н. э. керамику VI—V вв. до н. э. Ранее в Херсонесе уже

было обнаружено несколько фрагментов сосудов, которые можно отнести к

периоду, предшествующему времени основания города. Ионийская керамика V в.

до н. э. была найдена при раскопках оборонительной стены и некрополя на

Северном берегу (Белов Г. Д., 1972. с. 17). Она дала основание В. Д.

Блаватскому поддержать высказанное М. И. Ростовцевым предположение о

существовании до основания Херсонеса ионической морской станции (Ростовцев

М. И., 1915. с. 80), на месте которой возникла торговая фактория или

эмпорий (Жебелев С. А., 1953. с. 30; Блаватский В. Д., 1949б, с. 146;

1954в, с. 16). В пользу наличия временной стоянки судов. следовавших из

Средиземноморья вдоль северного побережья Черного моря говорит единичность

обломков керамики VI и первых трех четвертей V в. до н. э. (Зедгенидзе А.

А.. 1979). Где проходила вся линия городских укреплений V — начала IV в. до

н.э. пока не известно. По местоположению древнейшего некрополя и

керамических свалок, в которых найдена краснофигурная керамика конца V—IV

вв. до н. э. удается примерно очертить территорию раннего города. Его

площадь в это время была небольшой, около 10—11 га. Территория, позднее

вошедшая в границы города в V — IV вв. до н. э. была частично занята

некрополем- остатки которого обнаружены К. К. Косцюшко-Валюжиничем в 1390

г. в южной его части, а затем открыты Г. Д. Беловым па северном берегу.

[13]

В. И. Кац пришел к заключению, что проникновение Гераклеи на

северопричерноморский рынок было следствием ослабления Афин в ходе

Пелопонесской войны. Это подразумевает торговый антагонизм между этими

центрами. Но торговля Гераклеи в Северном Причерноморье во многом

определялась развитием афинской торговой экспансии в Понт, так как

гераклеоты извлекали большую выгоду от пребывания кораблей с хлебом в ее

гавани. (См.: Кац В. И. О роли торгового фактора в возникновении Херсонеса

Таврического. Учен. зап. МОПИ им. Н. К. Крупской. 1965, т. 121. вып. 5. с.

135)

Жебелев С. А. Выдвигает своеобразную точку зрения на состав колонистов.

Как мы видели выше, ни у кого из ученых не вызвало сомнения указанное у

Псевдо-Скимна наименования дорийцев в составе колонистов.

В перипле [Скимна] (ст. 822—827) об основании колонии в Херсонесе

сказано: на Херсонесе Таврическом есть греческий город, заселенный

гераклейцами и делосцами, после того как гераклейцам дано было предсказание

оракула обитать в Херсонесе вместе с делосцами. Это свидетельство перипла

восходит к одному из основных его источников при описании Понта, к Димитрию

Каллатийскому, пользовавшемуся в древности большим авторитетом, и поэтому

заслуживает большого внимания. Выходит, что в основании колонии в Херсонесе

наряду с гераклейцами приняли участие делосцы. Можно ли этому поверить?

Тирион (Thirion. De civitatibus quae a Greacis in Chersoneso Taurica

conditae fuerunt, 30 (цит. По I, 1, 2262) поверил и отнес основание

Херсонеса к началу V в., «к тому времени, когда делосцы и граждане

остальных островов Эгейского моря, находившиеся ранее под персидскою

властью, получили свободу». Брандис с полным правом отнесся к свидетельству

перипла в том виде, в каком мы читаем его, с полным недоверием, но впал, в

свою очередь, в заблуждение, разделяемое Миннзом (Minns. Scythians and

Greeks. Cambr., 1913, 519), полагая, что вместо „делосцев" в перипле должны

стоять «дельфийцы», что смысл свидетельства такой: Гераклея основала

Херсонес в тесном объединении с Дельфами, под покровом Дельфийского

оракула. Такое толкование, однако, принято быть не может. Центр тяжести

оракула, данного гераклейцам, состоит в том, что они должны заселить

Херсонес вместе с делосцами или, по исправлению Брандиса, с дельфийцами. Но

не говоря уже о том, что трудно допустить, чтобы часть дельфийцев

переселилась в Херсонес, замена «делосцев» «дельфийцами» (Delfoi) в ст.

нарушала бы ямбический триметр, которым написан перипл. Итак, мысль о

„дельфийцах" должна быть оставлена.

Но и „делосцев" оставить вряд ли возможно. История Делоса известна

хорошо, и мы не слышим, чтобы он когда-либо принимал участие в основании

какой-либо колонии. В VII—VI вв., в эпоху развития греческой колонизации,

Делос имеет важное значение как религиозный центр, объединявший вокруг

культа Аполлона ионийцев. В V в. Делос находится всецело в сфере афинского

влияния. Понимать „делосцев" в перипле в том смысле, в каком хотел понимать

Брандис, заменивший их „дельфийцами", также невозможно: делосского оракула

не было. Таким образом, приходится предполагать, что мы в Dhlioi и Dhlioisi

перипла имеем дело с испорченным чтением, причем порчу эту следует относить

за счет не средневековых переписчиков, а древних писцов: в относящемся к V

в. перипле так называемого Анонима (80), пользовавшегося, в числе других

источников, и периплом [Скимна], дана текстуальная выписка из последнего, и

в ней фигурируют те же „делосцы". Какое же имя вытеснили „делосцы"? Тут

можно высказать лишь более или менее вероятную догадку и исправлять текст,

считаясь, помимо палеографических соображений, с метрическими требованиями

и с реальной ситуацией. В силу первых напрашивающееся прежде всего Milhsioi

и Milhioisi исключается. В силу вторых ближе всего подходило бы Thioi и

Thioisi. Теос, колонизовавший Фанагорию, был связан с северным

Причерноморьем. Автору перипла теосцы известны; он называет их (ст. 670)

при упоминании об основании колонии в Абдерах. Для писца Dhlioi, конечно,

говорило больше, чем Thioi. [4]

Если предположение Жебелева заменить в перипле [Скимна] «делосцев»

«теосцами» было бы одобрено, то мы, на основании свидетельства перипла,

могли бы составить себе такое представление о возникновении колонии в

Херсонесе: руководящую роль в этом деле играла Гераклея, но к основному

кадру выселенцев из нее присоединилась часть теосцев — примеров таких

«присоединений» в колонизационной практике известно достаточно. Однако

может последовать возражение: теосцы в 40-х годах VI в. выселились сами

отчасти в Абдеры, отчасти в Фанагорию. Но 1) едва ли выселение теосцев в

эти две колонии коснулось поголовно всего населения: часть его могла

остаться в Теосе: 2) к тому времени, когда Теос освободился от персидской

власти, часть населения Теоса, покинувшего в свое время город, вернулась в

него обратно. Об этом определенно говорится у Страбона (XIV, 644); об этом

же свидетельствует и теосская надпись, так называемая Teiorum dirae

относящаяся к 70-м годам V в., из которой мы видим, что к тому времени

политическая жизнь в Теосе наладилась. Любопытно отметить, что в этой

надписи предается, между прочим, проклятию всякий, кто будет препятствовать

ввозу хлеба на территорию Теоса. Хлеб Теос получал, надо полагать, и из

своей колонии в Фанагории, может быть, и из других местностей

Причерноморья, и иметь в Херсонесе опорный пункт было бы вполне в теосских

интересах. Может быть, такой пункт у теосцев был и до основания в нем

колонии из Гераклеи: они могли иметь в Херсонесе свою факторию. В таком

случае оракул: гераклейцы должны обитать в Херсонесе вместе с теосцами,

нужно было бы истолковывать в том смысле, что гераклейцы, переселяясь в

Херсонес, должны были не трогать этого, вряд ли значительного,

первоначального поселения в Херсонесе, объединиться с ним. Но, очевидно,

уже скоро это теосское население Херсонеса растворилось в более мощном

потоке переселенцев из Гераклеи, и Херсонес принял исключительно отпечаток

дорийского города. Все же память о его первоначальном ионийском характере

сохранилась до нас в виде тех жалких ионийских черепков, о которых речь

была выше. Точка зрения Жебелева довольна спорна. Его доводы, безусловно,

наводят на размышления. Однако необходимо учесть то, что перипл был

основным руководством для мореплавателей и предполагал достоверность

указанных в нем сведений. [4]

В.Ф. Гайдукевич приводит веские, на мой взгляд, аргументы в пользу

основной теории о том, что Херсонес был основан гераклейцами все таки

вместе с делосцами. Он говорит о том, что, по-видимому, делосцы приняли

участие в основании Херсонеса во время Пелопонесской войны, когда жителя

Делоса были изгнаны с острова афинянами за переход делосцев на сторону

спартанцев. Делосцы, выселенные в один из городов в Малой Азии, оказались

там в тяжелом положении, что, вероятно, и побудило их присоединиться к

гераклейцам, предпринявшим в то время организацию колонии в Крыму. Но так

как вскоре, уже в 421 г. до н.э., в связи с заключением Никиева мира,

делосцам позволено было вернуться к себе на родину, то их участие в

основании Херсонеса оказалось, очевидно, лишь номинальным. В дальнейшей

истории Херсонеса совершенно нет упоминаний о наличии в составе его

населения делосцев (как, видимо, и теосцев). Однако, очень показательны

поступавшие время от времени в делосскую храмовую сокровищницу

пожертвования Херсонеса. В 70-х гг. III. В. до н.э. херсонеситы

пожертвовали серебрянные фиалы, которые фигурируют в списках инвентаря

делосской сокровищницы. Интересен также факт существования на Делосе

особого праздника «Херсонесий», проводившегося на проценты с капитала,

специально вложенного Херсонесом.[2]

Итак, обобщая выше приведенные теории, остановимся на том, что Херсонес

Таврический был основан в конце V в. до н.э. гераклейцами и делосцами по

предсказанию Дельфийского оракула на Гераклейском полуострове и занимал

территорию первоначально всего 10-12 га. Его окружали укрепления из

извести, которой, кстати говоря, богата данная территория.

§2. Развитие Херсонесского полиса.

2.1. История Херсонесского государства в античную эпоху.

Сумма добытой в результате многолетних археологических исследований

информации в совокупности с данными письменных источников позволяет в

самых общих чертах проследить историю Херсонесского государства в античную

эпоху. Основанный на территории Юго-Западной Таврики дорийский Херсонес

примерно до середины IV в. до н. э. оставался, по-видимому, небольшим

городом. Можно предполагать, что на начальном этапе в его экономике

значительное место занимала греческая морская транзитная торговля. Как

показывают нумизматические материалы, роль важного транзитного пункта

морской торговли Херсонес сохранял и в более позднее время. О земельных

владениях города и удельном весе земледелия в его экономике почти ничего

не известно. Неясными остаются и взаимоотношения Херсонеса с окружающим

его местным населением — таврами. Археологические данные позволяют

говорить об отсутствии торговых контактах с населением крымских предгорий

и гор. Есть основания предполагать, что с самого начала херсонесско-

таврские взаимоотношения были, по меньшей мере, натянутыми, а может быть и

враждебными. Так же, как и Херсонес, небольшим самостоятельным полисом

была в этот период и Керкинитида, расположенная в Северо-Западном

равнинном Крыму и связанная, по-видимому, своими интересам с Ольвией.

Отсутсвие сколько-нибудь значительных контактов с местным населением не

позволяло завязать прочных торговых отношений с этими племенами. Поэтому

даже в лучшие свои времена херсонесская торговля своим объемом значительно

уступала торговле Ольвии и боспорских государств. [5]

Перелом наступает в IV в. до н. э. Не позднее второй четверти

столетия на Маячном полуострове, в 10 км от Херсонеса, возникло первое

крупное, по-видимому, военно-хозяйственное поселение — «старый» Херсонес,

положившее начало освоению Гераклейского полуострова. Вероятно, в пределах

второй половины IV в. до и. э. в состав Херсонеса включается вся остальная

территория Гераклейского полуострова, которая становится весь последующий

период истории полиса его основной сельскохозяйственной базой. Не

исключено, что как это было свойственно многим дорийским полисам, освоение

Гераклейского полуострова сопровождалось вытеснением и, возможно,

подчинением части туземного таврского населения.

Около середины IV в. до н. э. началась экспансия Херсонеса в

плодородные равнинные районы Северо-Западного Крыма. Она сопровождалась

подчинением Керкинитиды и хозяйственным освоением во второй половине

столетия обширной земледельческой территории, на которой были созданы

многочисленные херсонесские укрепленные и неукрепленные поселения (Калос

Лимен, с. Чайка, Панское I. III, Беляус и другие), а земельные массивы были

поделены на участки. Конкретный ход событии, связанный с территориальной

экспансией Херсонеса неизвестен, но есть основания думать, что приобретение

новых владений могло носить военный характер, причем исключено, что

Херсонес в этом районе мог столкнуться с интересами не только скифов, но и,

возможно, Ольвией, с которой была связана Керкинитида, а может быть и

некоторые другие поселения этого района.

Превращение Херсонеса в значительное государство с обширными

земельными владениями, на которых была организована мощная производственная

сельскохозяйственная база, специализированная главным образом на

выращивании винограда и хлеба, вывело его в число крупных причерноморских

полисов — экспортеров собственной продукции. На вторую половину IV—III в.

до н. э. приходится максимальный расцвет экономики и культуры Херсонеса,

что надежно засвидетельствовано всеми категориями археологического

материала.

Однако уже в III в. до н. э. на Херсонесе, по-видимому, сказывается

общее изменение военно-политической обстановки в Северном Причерноморье. В

пределах первой трети столетия подвергается разгрому большинство поселений

на хоре Херсонеса в Северо-Западном Крыму; косвенные указания говорят об

опасности, возникшей в то же время в Юго-Западном Крыму, в ближайших

окрестностях, Херсонеса. Эти события, по-видимому, надо связывать либо с

активизацией скифов, либо, что более вероятно, они были в конечном итоге

следствием сарматского вторжения в междуречье Дона и Днепра. Так или иначе,

образование позднескифского государства с центрами в Крыму в III в. до н.

э. (привело к обострению скифо-херсонссских взаимоотношений.

Археологические материалы свидетельствуют, что во II в. до н. э. Херсонес

вступил уже ослабленным, и это столетие прошло для него под знаком

сильнейших политических и экономических потрясений. Полис потерял свои

обширные владения в Северо-Западном Крыму, которые вместе с Керкинитидой,

Калос Лименом и укреплениями перешли в руки скифов. В конце I в. до н. э.

опустошению подверглась ближайшая округа города на Гераклейском

полуострове. Непосредственная опасность, нависшая над городом, вынудила

херсонесцев обратиться за помощью к понтийскому царю Митридату VI Евпатору.

Вмешательство Митридата спасло Херсонес от скифского разгрома, однако город

потерял свою самостоятельность и был вместе с Боспором включен в

Понтийскую державу Митридата.

После смерти Митридата в 63 г. до н. э. Херсонес находился в

политической и экономической зависимости от Боспора. Стремясь от нее

избавиться, народ на протяжении I в. до н. э. дважды обращался к Риму с

просьбой даровать ему свободу. Римляне подтверждали независимость

Херсонеса, но его свобода оставалась мнимой. Фактически Херсонес продолжал

быть зависимым от более сильного Боспора. Источники I в. до н. э.— I в. н.

э. говорят о сложном внутреннем и внешнем положении Херсонеса —

внутриполитической борьбе, нехватке хлеба, опустошении хоры врагами.

Отягощенные борьбой со скифами херсонесцы вновь обращаются за помощью в

Рим. В 63 г. н. э. в Крым вводятся войска римского легата Плавия Сильвана,

который снял осаду с города и оставил в нем военный гарнизон. Римский

гарнизон в Херсонесе и основанной римлянами крепости Харакс простоял

примерно до 80-х гг. I в., а затем был выведен.

Херсонес вновь оказался в зависимости от Боспора. В середине II в.

римские войска вновь вводятся в Херсонес. С этого времени город формально

снова получает независимость, он сохраняет самоуправление, но фактически он

становится типичным римским провинциальным центром, тесно связанным

политическими, экономическими и культурными связями с Римской империей, что

сказывается на всем облике его культуры, сохранившимся до конца античной

эпохи. После раздела Римской империи в конце IV в. на две части Херсонес

вошел в сферу влияния Восточной Римской империи. [12]

Существует несколько вариантов периодизации истории античного Херсонеса

(Белов Г. Д., 1948. с. 54; Стржелецкий С. Ф., 1958). Однако видимо,

наиболее приемлема схема, предложенная Е. Г. Суровым: конец V - IV в.

(классический период), конец IV—I в. до н. э. (эллинистический), I—IV вв.

н. э. (римский) (Суров Е. Г., 1961. с. 35). В отличие от многих других

греческих северо-понтийских городов Херсонес не погиб на рубеже античности

и средневековья, поэтому трудно установить конечный этап истории античного

Херсонеса. Верхней хронологической границей его условно принимается конец

IV — начало V в. н. э.

Первые поселенцы обосновались в северо-восточной части городища.

Постепенно город расширял свои границы в западном и юго-западном

направлении, захватывая и берега Карантинной бухты. Строительных остатков

времени основания города не найдено. Но в 1977—1978 гг. в северо-восточной

части Херсонеса С. Г. Рыжов обнаружил остатки жилых домов IV в. до н. э.,

Страницы: 1, 2, 3, 4