Гражданская война в США

оставленные накануне противником, обнаружилось несоответствие размеров

бывшего лагеря южан тому числу их войск, которое постоянно называл

Макклеллан. Несложные подсчеты показали, что там находилось примерно 45-50

тыс. человек. И тогда президент снял Макклеллана с поста главнокомандующего

11 марта, правда, мотивировав это тем, что в связи со сложной операцией в

тылу противника генерал не может занимать одновременно и свой бывший пост,

так как главнокомандующий должен находиться в Вашингтоне и координировать

действия всех вооруженных сил Союза.

В эти же дни произошло еще одно событие, вначале повергшее Север в

панику, но в считанные часы обернувшееся бурной радостью. 8 марта эрзац-

броненосец южан “Виргиния” ^захватив годом раньше на верфи г. Норфолка

фрегат северян “Мерримак” и переименовав его, мятежники обшили корпус судна

толстым листовым железом} атаковал флотилию северян, стоявшую на

Хэмптонском рейде, в устье реки Джемс, и нанес ей серьезнейший урон.

Казалось что бронированное чудовище вот-вот прорвется в русло Потомака и

появится у стен Вашингтона. Однако уже на следующий день, 9 марта,

“Виргинию” атаковало маленькое, юркое судно северян “Монитор”, также

обшитое железом, но по конструкции являвшееся шагом вперед, ставшее, по

сути дела, прообразом цельнометаллических броненосцев. Повредив гигант,

“Монитор” вынудил его отступить. Не исключено, что и этот эпизод стал одной

из причин смещения Макклеллана, так как до спасительного появления

“Монитора” положение в течение нескольких часов выглядело весьма

угрожающим, а “Наполеон” явно не был готов отстоят столицу.

После бесконечных проволочет Макклеллан 17 марта начал погрузку своих

войск на суда, чтобы затем вы садиться на небольшом Виргинском полуострове

(американцы, говоря об этой войне, именуют его просто Полуостровом, так

поступим и мы) в междуречье Джемса и Йорка. Остается загадкой, каким

образом Макклеллан, по образованию военный инженер, мог пойти на столь

безрассудный шаг: на этом узком пятачке Потомакская армия, лишившись

возможности маневра (слева. и справа были реки, позади - Атлантика, а

впереди - мощная виргинская армия), оказывалась в ловушке, в которую

явилась добровольно.

Все, что произошло дальше с Потомакской армией на Полуострове,

представляет интерес лишь как наглядная иллюстрация к нелепым и сумбурным

действиям многих командующих Севера, особенно на начальном этапе войны.

После сложного “круиза” части Потомакской ар мии в начале апреля стали

высаживаться в форте Монр( и занимать стратегически безнадежные позиции на

Полу острове, с которых самонадеянный Макклеллан собирался атаковать

сверхукрепленный Ричмонд. Именно там 4 апреля он получил необычно резкую

телеграмму от Линкольна, в которой президент сообщал, что, поскольку

Макклеллан не выполнил данных ему указаний по защите Вашингтона, то он,

Линкольн, своей властью главнокомандующего задержал в Александрии уже

готовый к отправке корпус Макдоуэлла и направил его в район Манассаса.

Этот шаг президента был вызван не только нарушением данного Макклелланом

обещания, но и малоприятным для Союза изменением военной ситуации в Долине

напомним, что так именуется долина реки Шенандоа). где армия генерала-

северянина Натаниэла Бэнкса несколько раз была разбита меньшими по

численности частями энергичного и решительного Джэксона Каменная Стена.

Особенно чувствительным для северян было поражение у Кэрнстауна 1(23

марта), после получения известия о котором Линкольн и распорядился изъять

из Потомакской армии свыше 30 тыс. человек, чтобы разместить их на пути

возможного наступления мятежников на Вашингтон. Зная об умелом,

стремительном маневрировании южан, Линкольн допускал, что части Дж.

Джонстона без особых усилий сумеют при желании возвратиться в район Булл-

Рана и занять исходные позиции.

Макклеллану пришлось смириться с потерей части своего войска, зато он

получил на случай неудачи “неопровержимую” отговорку: в самый решающий

момент ему помешали, отобрав лучший корпус. Вот с такими отнюдь не боевыми

настроениями генерал Макклеллан приступил к так называемой кампании на

Полуострове, вызывающей и по сей день у специалистов много споров. Но даже

защитники Макклеллана сходятся на том, что генерал в этой кампании сделал

множество ошибок, упустил серию отличных возможностей для того, чтобы если

не завершить войну “одним ударом” (так любил пророчить себе сам

Макклеллан), то, во всяком случае, нанести серьезный урон основным силам

противника. Этого не случилось. Высадившись на Полуострове, части

Потомакской армии беспомощно топтались там, хотя быстрый марш, возможно, и

позволил бы им добиться определенного успеха. Если подходить всерьез к

официально провозглашенной Макклелланом основной задаче операции — штурм и

захват Ричмонда! — то следует заметить, что в первые дни кампании перед ним

находились всего две относительно серьезные преграды на пути к Ричмонду:

речушка Уорвик и более или менее укрепленный мятежниками г. Йорктаун.

Однако три мощных корпуса Потомакской армии около месяца стояли без

движения перед этими “препятствиями”, а командующий армией даже не делал

попыток наступать. Это было прямым ударом по интересам Союза.

Тем не менее армия Макклеллана продолжала стоять в относительной

близости от Ричмонда, и это беспокоило руководство мятежников. К тому же из

Долины пришли сведения, что северяне намерены бросить почти всю группу

Бэнкса к Манассасу, откуда она вместе с частями Макдоуэлла двинулась бы на

Ричмонд с севера. Это грозило Конфедерации катастрофой, и южане решили

нанести упреждающий удар. Джэксон, временно ушедший из Долины, немедленно

был возвращен туда. При его армии находился тогда и генерал Ли, официально

занимавший должность военного советника при штабе президента Дэвиса. Узнав,

что для соединения с Бэнксом и последующего наступления на Ричмонд движутся

с запада и части Фремонта (его, как уже отмечалось, вновь вернули на фронт:

у северян не хватало командующих, так что считаться с их качеством не

приходилось), Джексон и Ли решили, не дожидаясь соединения этих двух групп,

разгромить их поочередно. 8 мая стремительным, внезапным ударом Джэксон

разбил передовые отряды Фремонта близ деревушки Макдоуэлл, в отрогах

Аллеганских гор. И сразу же после этого войско Джэксона ринулось на Бэнкса.

Тот немедленно отступил, но Джэксон в конце концов нагнал его и дважды

подряд, у Фронт-Ройала и у Винчестера (23 и 25 мая), нанес северянам

чувствительные поражения. Соотношение потерь было шокирующим для

общественного мнения Севера: у Фронт-Ройала Джэксон потерял в общей

сложности менее 50 человек, а северяне - 904. При Винчестере баланс потерь

был более “пристойным” для Севера: более 2 тыс. человек (южане - 350).

Кроме того, южане захватили в этих двух сражениях до 10 тыс. винтовок,

несколько орудий, битком набитые продовольствием и военным снаряжением

склады, лошадей, обозы... Части Бэнкса в панике бежали к Харперс-Ферри, где

и переправились за Потомак.

В итоге Линкольн был вынужден проститься с идеей двойного наступления на

Ричмонд и остановить уже вышедший было в поход корпус Макдоуэлла у г.

Фредериксберга. Была сделана попытка “расправиться” с Джэксоном, но тот,

умело маневрируя среди превосходивших по численности войск северян, сумел 8

июня разгромить Фремонта у Кросс-Киз, а 9 июня - группу генерала Дж. Шилдса

в Порт-Рипаблик. В итоге довольно короткой кампании (с 30 апреля по 9 июня)

Джэксон и его 18-тысячное войско не только выстояли против преследовавших

их северян, имевших в общей сложности до 70 тыс. войск, но и сумели изрядно

потрепать их. Эта, как может показаться, локальная кампания внесла

серьезные коррективы в планы северян: идея натиска на Ричмонд еще и с

севера рухнула, а Макклеллан получил новые основания ссылаться на

“отсутствие помощи”, что не позволяло рассчитывать и на его столь ожидаемый

всем Севером удар.

А чем же вообще занимался в то время Макклеллан? Широко известив страну

о “падении” Йорктауна, который южане из тактических соображений оставили

вообще без боя в ночь на 4 мая, генерал медленно двинулся вперед. На

западном берегу Уорвика северян ждал “сюрприз”: мятежники поставили на пути

их продвижения крохотные мины, изобретенные генералом Габриэлом Рейнсом.

Впрочем, Макклеллан быстро “изобрел” средстве борьбы с минированием —

приказал прислать к нему группу пленных южан, которых он заставлял

разминировать проходы для Потомакской армии.

К 25 мая северяне оказались у железнодорожной станции Фэйр-Оукс, в 7

милях к северо-востоку от Ричмонда. Уже без всяких биноклей можно было

разглядеть колокольни церквей столицы мятежников. Правда, путь северянам

преграждала широкая река Чикахомини, но южане, отходя, не успели уничтожить

мосты через нее, да и саперы Макклеллана уже навели несколько понтонных

мостов. Оставалось только переправиться и начать штурм города, чего

трусливый командующий вовсе не собирался делать.

Вместо этого он вновь стал сообщать в Вашингтон, что по данным его

разведки (т. е. все того же Пинкертона!), Ричмонд защищают не менее 200

тыс. мятежников, хотя реально, учитывая и силы городского ополчения,

столицу Конфедерации защищали в те дни 63 тыс. человек. Характерно, что

сами мятежники считали положение безнадежным, правительство распорядилось

упаковать архивы и личные вещи, чтобы в любой момент начать эвакуацию. Лишь

генерал Дж. Джонстон, уже имевший дело с “Наполеоном”, верил, что можно не

только отогнать, но и разгромить его.

31 мая, когда Макклеллан наконец решился начать переправу через

Чикахомини, южане нанесли сильный удар, причем направили его на части, уже

форсировавшие реку. К счастью, к ним на помощь, не дожидаясь приказа

Макклеллана, пришли войска с северного берега, что и спасло Потомакскую

армию от серьезного разгрома. В двухдневном бою у Фэйр-Оукс (так он назван

на Севере, а южане именуют его по названию маленького селения - Семь Сосен)

мятежники потеряли 6134 человека, северяне - 5031. В сражении был тяжело

ранен и надолго выбыл из строя один из военных лидеров мятежников, генерал

Дж. Джонстон, пытавшийся сам повести в атаку войска, когда его план начал

срываться. У Макклеллана были все основания продолжать натиск (мятежники не

верили, как показывает переписка их руководства, в возможность спасти

Ричмонд), но он вновь остановился, хотя и сообщил в Вашингтон о

“грандиозной победе”.

После ранения Джонстона президент мятежников Дэвис назначил на его место

генерала Ли, и тогда же, 1 июня, виргинские войска, защищавшие Ричмонд и

прилегающие районы, получили название армии Северной Виргинии, остававшейся

до конца войны главной армией Юга. Ли сразу же приступил к действиям,

бросив в тыл Макклеллана мощную кавалерийскую группу Джеймса Стюарта (чаще

его называли просто Джебом). В мастерски проведенном рейде (с 12 по 15

июня) Стюарт совершил своеобразный круг едва ли не по всему периметру

обороны северян, выяснив при этом их примерную численность, позиции и

намерения. На основе этих данных Ли решил повторить прием Джонстона -

разгромить северян по частям, используя их разделенность рекой (Макклеллан

все еще не удосужился переправить всю армию на северный берег).

Известив о своем плане Джэксона Каменная Стена, Ли предложил ему нанести

одновременный удар по флангу северян. 26 июня началась битва,

продолжавшаяся семь дней, и потому вошедшая в историю как Семидневная

битва. Несмотря на все усилия мятежников, на мощную фланговую атаку

Джэксона, северяне защищались умело, мужественно, переходили в контратаки и

если бы не постоянные приказы Макклеллана об отходах, наскоки Ли и Джэксона

были бы отбиты и Потомакская армия смогла бы продолжать наступление на

Ричмонд. Но Макклеллан, как обычно, использовал ак тивные действия

противника как очередной повод к остановке и отступлению. Линкольн и

Стэнтон, уже привыкшие к “тактике” командующего, отказывали ему в

систематических просьбах о подкреплениях, резонно указывая, что у него

вполне достаточно войск. Обвиняя за это администрацию, Макклеллан 28 июня,

еще в ходе Семидневной битвы, писал Стэнтону: “Если я и спас эту армию

сейчас, то, говорю Вам откровенно, я не обязан благодарностью ни Вам, ни

любым другим лицам в Вашингтоне. Вы сделали все) что могли, чтобы принести

эту армию в жертву”

Вот любопытный эпизод. Когда в процессе битвы генералы Ф. Кирни и Дж.

Хукер обнаружили, что перед их частями стоят лишь слабые заслоны

противника, они немедленно доложили об этом Макклеллану, поскольку тот

требовал все решения согласовывать с ним. Но вместо ожидаемого приказа об

атаке эти генералы получили... распоряжение Макклеллана об общем отходе!

Тогда Кирни и Хукер сами прискакали к Макклеллану и стали доказывать, что

отступление ничем не обосновано. Раздраженный тем, что его “обеспокоили”,

Макклеллан наотрез отказался отменить приказ об отступлении, и возмущенный

Кирни набросился па него с кулаками. Офицеры штаба оттащили его, но пару

раз ударить “Наполеона” эмоциональный генерал все же успел. Характерно, что

Макклеллан никак не наказал Кирни, лишь повторив: отменять свой приказ он

не собирается.

Отступив в ходе Семидневной битвы, Макклеллан остановился на северном

берегу Джемса, близ Малверн-Хилла, где мятежники нанесли ему еще один удар,

завершивший эту битву. И у Малверн-Хилла дело могло бы обернуться по-

другому: солдаты и офицеры Потомакской армии, мало-помалу приобретая и

усваивая боевой опыт, сражались отважнее, смелее, нередко сами рвались в

бой вопреки запретам командующего. Но Макклеллан и на этот раз приказал

отступать. В итоге Семидневной битвы мятежники потеряли общей сложности

20614 человек, северяне - 15 849 причем особенно чувствительные потери

армия Северной Виргинии понесла именно у Мал-верн-Хилла. Характерно,

однако, что при заметном перевесе общих потерь у мятежников, они потеряли

лишь 875 человек пленными, а северяне, постоянно отступавшие по милости

Макклеллана, - более 6 тыс. человек!

Население Юга сперва было шокировано потерями, но о них довольно быстро

забыли, так как северяне откатились от Ричмонда миль на 20, и теперь

Потомакская армия оказалась в своего рода ловушке — в небольшом лагере близ

устья Джемса. А население Севера и его администрация не могли понять, что

же происходит: Макклеллан по своему обыкновению сообщил о “грандиозной

победе”, потерь мятежники понесли заметно больше, так почему же Потомакская

армия так позорно отступила, когда дошла, по сути дела, до ворот Ричмонда?

Все это вновь указывало республиканской администрации Союза на

необходимость решительных перемен как в руководстве военными операциями,

так и в общем подходе к военной и внутренней политике. Это касалось прежде

всего самого президента Линкольна, авторитет которого возрастал, а власть в

годы войны была почти неограниченной. Политический анализ ситуации военных

лет не входит в задачу автора данной работы, а представить его бегло было

бы несерьезно и самонадеянно по отношению к этому сложнейшему,

многоплановому процессу. Понять ситуацию тех непростых лет, понять сложный

комплекс проблем, стоявших тогда перед Линкольном и его администрацией,

можно лишь, если попытаться максимально вникнуть, вжиться в них, образно

говоря, прорваться сквозь время. Только в этом случае мы осознаем, что

нельзя, неправомерно проецировать взгляды наших дней на давно прошедшие

времена с их иной психологией, не всегда понятными нам традициями и

этическими нормами.

Спустя месяц после полупобеды-полупоражения северян при Малверн-Хилле

Маркс емко выразил суть си туации, в которой находилась администрация

Линкольна. и предсказал дальнейшее развитие событий: “Мы присутствовали

пока лишь при первом акте гражданской войны - войны, которая велась по-

конституционному. Второй акт - ведение войны по-революционному - еще

впереди”.

Летом 1862 г. Север, его администрация стояли на пороге этого акта.

Декларация об отмене рабства.

Первый шаг к переходу к “войне по-революционному” Линкольн и его

администрация сделали 16 апреля 1862 г., объявив об освобождении негров-

рабов в федеральном столичном округе Колумбия. Если еще осенью предыдущего

года Линкольн был вынужден по тактическим соображениям (из опасения

потерять “пограничные” штаты) отменить декларацию Фремонта об освобождении

рабов в Миссури, то теперь и сам президент подходил к такому решению в

масштабах страны. Эволюция взглядов Линкольна в этом вопросе очевидна, хотя

и после отмены рабства в округе Колумбия, 19 мая, президенту пришлось

дезавуировать декларацию другого генерала, Дэвида Хантера, который, так же

как и Фремонт, без санкции руководства объявил об освобождении рабов в

штатах Джорджия, Флорида и Южная Каролина.

В вопросе, отменять или сохранять рабство, Линкольн в значительной мере

зависел от постоянной необходимости учитывать возможную реакцию на этот шаг

всей совокупности различных сил и факторов, в первую очередь, разумеется,

внутри страны.Выступая за отмену рабства как института, президент вовсе не

считал негров равными белым и был против предоставления им после

освобождения статуса полноправных граждан. Американский историк Дж. Фуллер

писал: “Если бы Линкольну на следующий же день после падения форта Самтер

представилась возможность опубликовать свою Декларацию об эмансипации, было

бы заложено моральное основание для всей его общей стратегии. Но это было

невозможно: во-первых, Север был не готов к этому, а во-вторых, как сказал

сам Линкольн: „Я не желаю выступать с документом, неминуемая

бездейственность которого, подобно папской булле против кометы, была бы

видна всему миру”.

Внимательно изучая переписку Линкольна, его выступления и иные

документы, воспоминания современников о нем, можно прийти к выводу, что сам

он больше склонялся к так называемому проекту “колонизации” т. е. вывозу

негров (с их согласия) в государства Латин ской Америки и в Африку, чем к

превращению освобожденных негров в равноправных граждан США. Президент даже

вел переговоры с лидерами негритянских религиозных общин и с

правительствами некоторых латиноамериканских стран о деталях проведения в

жизнь этогс проекта. В основе этой наивной, так и не осуществившейся

попытки лежало глубокое понимание Линкольном того положения, в котором

окажутся миллионы негров, формально свободных, но лишенных прав белых

граждан.

Повторим, что президент не желал решить эту проблему механическим

дарованием неграм после отмены рабства прав белых граждан, включая и

избирательное право. Это было бы в то время поддержано лишь незначительной

частью американского населения, а идти против мнения своего народа (пусть

даже, с нашей - но не Линкольна! - точки зрения, неверного мнения)

президент не мог.

Но самый первый шаг - отмена рабства - становился насущной

необходимостью, и за него выступало все больше белых американцев. 22 июля

1862 г. на очередном заседании кабинета министров Линкольн огласил

составленный им проект Декларации об отмене рабства во всех штатах,

входивших в мятежную Конфедерацию, исключая Теннесси, почти вся территория

которого была к тому времени занята войсками Союза, и те округа Луизианы и

Виргинии, где также господство Конфедерации было уже ликвидировано.

Одновременно Линкольн предполагал с 1января 1863 г. (в этот день Декларация

должна была вступить в силу) разрешить набор свободных негров в армию и

флот США. При этом Линкольн с непривычной для него твердостью заявил, что

решение его окончательно, а министров он просит лишь посоветовать, когда

именно обнародовать эту Декларацию.

Мнения разделились, кое-кто вообще выражал сомнение в необходимости

такого шага: ведь “пограничные) штаты, как не раз говорил и сам президент,

явно встретили бы Декларацию отрицательно. Линкольн счел полезным

предложение Сьюарда: не публиковать Декларацию сейчас, в условиях военной

нестабильности Союза а подождать какого-либо военного успеха, как выразился

государственный секретарь, “хотя бы средней величины” В этом был резон:

публикация Декларации после неудач Макклеллана на Полуострове могла быть

воспринята противником как проявление слабости, последняя попытка как-то

спасти положение.

Итак, переход к “войне по-революционному”, во всяком случае в

политической области, уже обозначился. Помимо Декларации об освобождении

рабов, он был отмечен и другим важным шагом во внутренней политике. 20 мая

1862 г. был принят закон о гомстедах (т. е. земельных участках), по

которому любой гражданин США не моложе 21 года мог с 1 января получить во

владение участок земли размером в 160 акров (примерно 65 га), уплатив за

это символический регистрационный сбор -10 долл. Формально требовалось в

течение пяти лет обрабатывать полученный участок, и только после этого он

переходил в полную собственность владельца. Фактически же участки сразу

попадали в полное пользование владельцев. Закон имел и побочную сторону:

буржуазия Севера, а также различные проходимцы ловко использовали его в

своих интересах, в частности путем скупки участков через подставных лиц и

дальнейшей спекуляции ими. Но буржуазно-демократической сущности закона о

гомстедах это не меняло: он явился победой прогрессивного для того времени

пути развития капитализма в сельском хозяйстве.

Следом за этими мерами (и рядом менее значительных) в политической

области предстояло осуществить переход к “войне по-революционному” и на

полях сражений, т. е. вести всю военную политику более энергично,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6