Внешняя политика США во время правления Р.Рейгана

войны где не гнушаются самых грязных потоков клеветы.

Следуя сверху вниз, начнем с Совета национальной безопасности.

Аппарат этого совета, в качестве советника и личного секретаря, возглавил

Р. Аллен. Главным экспертом в этом совете стал Р .Пайпс, имеющий в точности

такие же связи как Ален, кроме того он был тесно связан с центристскими

организациями - он был членом Совета по международным отношениям и

сотрудником Гарвардского университета. Еще один член «Комитета по

существующей опасности» и одновременно член Совета по международным

отношениям, Дж. Кемп стал ответственным за политику США на ближнем Востоке.

Р. Фонтейн, сотрудник Джоржтаунского центра и заодно Института

американского предпринимательства, был назначен курировать в нем вопросы

Латинской Америки, а член Совет по международным отношениям Г. Нау –

вопросы международной экономической политики. На последок (так сказать, на

сладкое) добавлю что один из видных членов «Комитета», У Клейси возглавил

Центральное разведывательное управление. Восемь других членов этого

комитета заполнили почти наполовину консультативный орган при президенте по

вопросам иностранной разведки, состоявшей из 19 человек. Теперь вам ясна

истинная подоплека «воинственных» заявлений и шуточек Рейгана? Самое

смешное, что все эти нелюди страшно боялись настоящей войны. Хотя на словах

они были жутко страшными и непримиримыми. Само собой, такое доминирование

членов «Комитета по существующей опасности», могло не понравится очень

большому количеству людей в окружении администрации. И это приводило к

порой очень серьезным трениям. Однако, эти трения и разногласия внутри

аппарата Рейгана не приводили к заметным противоречиям в политике США, на

практике показывая, что разные группировки по сути дела одного класса,

всегда договорятся с друг другом.

Основой в проведении новой внутренней и внешней политике, стал доклад

фонда Карнеги «Вызовы национальной безопасности США», опубликованный 17

января 1981 года, за три дня до прихода к власти администрации Рейгана.

Будучи подготовленный группой видных бизнесменов, военных и представителей

академического мира, он отличался тем, что из 25 его основных авторов, 19

были членами, причем «центристскими», Совета по международным отношениям.

Основная предпосылка доклада была на редкость проста и примитивна –

администрация Рейгана резко увеличит военный бюджет и усилит гонку

вооружений. Поэтому практическая задача доклада заключалась в том, что бы

подсказать администрации возможные трудности на этом пути и способы их

преодоления.

Первой трудностью являлось, состояние экономики США позволяет

финансировать возрастание военного бюджета с громадным напряжением сил.

Подчеркивалось, что средства придется черпать из урезания социальных

программ. Что прямо скажется на благосостоянии тех слоев общества «чье

положение и без того находится в ущемленном состоянии». Признавалось, что

политически это будет нелегко. Выход предусматривался в двух направлениях.

Во-первых, рекомендовалось для обеспечения крупных военных расходов,

сознательно идти на повышение дефицита государственного бюджета. Во-вторых,

рекомендовалось развернуть «дискуссию на политической арене» в обоснование

роста военных расходов. Стержнем такой дискуссии предлагалось сделать тезис

о «Советской угрозе», что позволит протолкнуть такие расходы на армию.

Далее отмечалось, что переход США к «программам модернизации стратегических

сил» может создать и иные трудности, прежде всего вызовет ответную реакцию

Советского Союза. Как честные люди, авторы, признали что Советский Союз не

превосходит США, напротив, он только приблизился к США, и сейчас находится

в «положении примерного паритета». Недовольство авторов было вызвано тем,

что «в конце 60-х, Советский Союз мог выдержать первый удар США и нанести в

ответ сокрушающий», что привело к тому, что «Советский Союз действует в

повышенной уверенностью». Именно в этом контексте появилось следующее

заключение экспертов о том, что США «требуется нечто большее, чем

гарантированная возможность ответного удара». Авторы считали, что

«политические последствия стратегического паритета» являются нежелательными

для США и что Вашингтону нужно попытаться склонить стратегический баланс

решительно в свою сторону. Что Америка и делает по сей день. Иначе их

программу по ПРО, представить просто не возможно. Единственно что боялись

«эксперты» США, так это того, что Советский Союз, в ответ, может увеличить

число ядерных боеголовок на стратегических ракетах.

Президенту предлагались четыре варианта решения этой проблемы.

Согласно первому, это можно было сделать не нарушая напрямую ОСВ-2. Но

«возможной военной проблемой» было развертывание некоторых видов крылатых

ракет. Другой вариант предусматривал пересмотр ОСВ-2 так, что бы он стал

«существенно выгоден США». Впрочем , сразу же признавалось, что сделать это

было бы «трудно, если не невозможно». Третий вариант - заставить СССР

односторонне сократить свои «тяжелые» ракеты (?). При этом признавалось,

что США сможет выдвинуть такие требования только в случае существенного

превосходства над СССР в области вооружений. Наконец, последний вариант –

односторонне разорвать договор по ОСВ и переход США к «одностороннему»

решению проблем, путем безудержной гонки вооружений. Общим пунктом в этих

предложениях было предложение администрации Рейгана, в резком наращивании

вооружений, а в трех из четырех, призывались прямые призывы к ликвидации

договора ОСВ или игнорирования его условий. Самое главное, авторам было

ясно: «послевьетнамский синдром закончился». Поэтому они брались проложить

новый курс во внешней политике США. Его главная цель: «наиболее

настоятельное внимание должно уделяться тому, чтобы произвести винтовки для

солдат и корабли для моряков». На самом деле это была только метафора. На

деле разрабатывался курс на разработку и размещение куда более изощренного

и смертоносного оружия. Ф. Икле настаивал на обеспечении 10-процентного

роста военного бюджета США, каждый год, на целое десятилетие. Дж. Кемп, со

своей стороны, дополнял долгосрочные геополитические цели своего коллеги.

Вплоть до 2000 года. Поскольку, считал он, СССР займутся разработкой в

крупных масштабах естественных ресурсов Сибири, то США придется

обеспечивать себя такими ресурсами только освоением с помощью новых

технологий, океанов и космического пространства. Завравшись, Кемп начисто

забывает реалии своего дня. Он не видит ни одной причины, которая помещала

бы США «развить превосходящий военный потенциал в космосе». И на сладкое:

«Коротко говоря, Соединенным Штатам нужно вновь обрести чувство

божественной предназначенности. Если это звучит как нечто джингоистксое и

имперское, так что же… Пора думать о новых военных доктринах, которые будут

необходимы для длительных операций в космосе». Вот так. Не больше ни

меньше. Говорят в теперешней России не мало людей которые грезят об

имперском величии своей Родины. Их шпыняют, над ними издеваются в СМИ. Их

обвиняют в неонацизме. Но, скажите мне, почему в этом никогда не обвиняют

американских деятелей вроде Кемпа. Ведь в моем реферате я привожу только

некоторые их высказывания 22 летней давности! И самое ужасное, анализируя

сегодняшнюю обстановку в нашей стране и мире, я прихожу к выводу –

«ястребы» все таки добились того чего хотели. Выход из ПРО, открывает им

большую дорогу (возможный разрыв всех договоров ОСВ им только на руку.

Особенно сейчас, когда СССР больше нет) в космос. Вы думаете он нужен им

для мирного освоения? Ага, куда там. Мирное освоение не будет приносить

финансовых прибылей еще лет 30. Да и сокращение бюджета НАСА, красноречиво

говорит об обратном. «Ястребы» в администрации Дж. Буша-младшего, давно

поняли – кто владеет космосом, владеет всей планетой. Но я отвлеклась.

Ядерные маньяки. Казалось бы что особенного было в том, что в

правящих кругах США усилились милитаристические и даже авантюристические

настроения? История США, особенно после периода Второй Мировой, знала

несколько таких приливов, которые заканчивались для Америки большими

внутренними и внешними осложнениями. Но теперь речь шла о качественно новых

факторах. Первый из них, США располагали беспрецедентно большим количеством

смертоносного вооружения. Второе, оружие попало в руки особенно, даже по

меркам американцев, социально опасной группе людей. Например один из видных

представителей этой группы, вице-президент Дж. Буш-старший, на полном

серьезе утверждал «что если к ядерной войне как следует подготовиться, ее

можно выиграть». Под этими словами может подписаться целая плеяда

политических деятелей США того периода. Таких как К. Грей, Ч. Купперман, Т.

Джоунс, Ю. Ростоу, который с частности добавил «что хоть в этой войне и

погибнет 100 миллионов американцев, но это еще не все население». Когда Р.

Пёрла спросили, зачем США нужно ядерное превосходство над СССР, он сказал:

«для того, чтобы США снова могли угрожать пойти вверх по лестнице

эскалации».

Действительно, республиканская камарилья начинала свою деятельность с

самыми воинственными лозунгами. И потерпели свое первое поражение. СССР

практически никак не отреагировал на их заявления. Конечно же, чиновники

администрации были бы куда счастливее, если бы СССР удостоил их

«запальчивым ответом». Это привело бы к обвинениям пропагандисткой машиной

США, СССР и естественно дало бы администрации Рейгана без проблем

протолкнуть увеличения военного бюджета в Конгрессе.

Кстати о бюджете. Администрация Рейгана собиралась потратить в

первые пять лет 1.5 триллиона долларов, что в 7 раз больше тех средств,

которые Америка потратила за пять лет активной войны во Вьетнаме и в три

раза больше с учетом инфляции. США начали беспрециденное сверхвооружение.

Но… С первых недель пребывания новой администрации у «руля» разгорелась

острая борьба, подтверждать ли «двойное решение» НАТО 1979 года, перед

размещением американских ракет. Ф. Икле боялся что давление на которое

придется пойти, чтобы убедить западноевропейских союзников разрешить

разместить 572 ракеты, окажется контрпродуктивным для НАТО. В мае 1981 года

Хейг, собираясь в Рим, на заседание министров иностранных дел стран –

участниц НАТО, хотел привезти с собой успокоительную пилюлю: обещание

начать переговоры с СССР по ограничению ядерных вооружений в Европе (ОЯВП)

к концу года. Однако шеф Пентагона К. Уайнбергер настаивал на том, что США

не должны приступать к таким переговорам, пока программа перевооружения,

которую президент только протолкнул, не продвинется вперед. Р. Перл в свою

очередь доказывал, что начало переговоров с советской стороной должно

зависеть «от завершения программы работ», в соответствии с которой, прежде

чем соглашаться на любые новые переговоры с СССР, НАТО должно

«осовременить» свою оценку «советской угрозы». Расчет прост: чем больше

«раздувать» угрозу, тем лучше заявлять о том, что с СССР вообще нельзя

вести переговоры. Однако Хейг был против. «Это же старая избитая практика

затяжек. Западноевропейцев этим не купишь. Они могут заявить: «Теперь вы

выдвигайте предварительные условия и пытайтесь уйти от переговоров»». В

итоге администрация разрешила Хейгу дать «устокоительную пилюлю для

западноепропейцев». Все испортил Рейган. 16 октября 1981 года, в своем

интервью редакторам крупнейших американских газет, он пустился рассуждать

на тему о том, что в Западной Европе может идти длительная «ограниченная»

ядерная война, не перерастающая в войну глобальную. Даже союзники США и те

американцы, которых, казалось, оглушил грохот милитаристических барабанов,

были шокированы. От всего этого веяло такой безответственностью, что они не

могли не задаться вопросом: что же будет дальше? Опросы общественного

мнения показали, что подавляющее число американцев (76%) убеждены что их

страна идет к войне. И что война будет ядерной. Что касается европейцев, то

их серьезно испугали «рассуждения» Рейгана о том, как будет вестись

ограниченная ядерная война в Европе, после первых залпов которой,

собственно говоря, этот район в целом превратится в радиоактивные

развалины. Однако не стоит недооценивать ястребов. Они умели неплохо

мимикрировать.

Их «мгновенные превращения» происходили на глазах всей страны. В

Западной Европе росло движение протеста и страх перед опасностью появления

таких настроений в американском обществе, заставил ястребов мимикрировать

под голубей. Но опять же по своему, «по-американски». Началось соревнование

между Госдепартаментом США и Пентагоном, предметом которых было наиболее

оригинальное решение, которое вынудит СССР пойти на одностороннее

разоружение. Госдепартамент в лице Р. Бэрта выступал за то, чтобы после

того как размещение ракет в Западной Европе будет завершено, «разрешить»

СССР сохранить некоторое число ракет СС-20 «в обмен» на неразмещение

дополнительного количества американских ракет. Поддерживал его Хейг.

Пентагон пошел несколько дальше. Он предлагал СССР вообще ликвидировать СС-

20 как вид, в обмен на те же условия. Предложение выглядело верхом

безлогичности. Но именно за него уцепились Перл и Пентагон. В добавок ко

всему Перл постарался «оснастить» предполагаемое предложение такими

пунктами, которые сделают договор необсуждаемым в принципе. В итоге Рейган

выступил именно с последним предложением. Он предложил СССР уничтожить все

ракеты СС-20 не только в Европе, но и вообще. При этом около тысячи

американских носителей средней дальности, оставались неприкосновенными.

Считая, что цель оправдывает средства, президент заявил, что в настоящий

момент в Европе нет не только паритета по этим видам вооружений, но что

СССР «имеет превосходство порядка 6 к 1». Ложь уже давно поселилась в

здании на Капитолийском холме, но до такой беспрецидентой наглости дело еще

не доходило.

3. Реколонизация.

Предшественники новой администрации уже сталкивались со все большими

трудностями в отношениях США со странами, бывшими бесправными придатками

западноевропейских колониальных придатков. Для США, для транснациональных

монополий пойти на экономическое освобождение этих стран, было равносильно

пойти на понижение собственных прибылей. Администрация Рейгана с самого

начала была полна решимости не только дать бой «зарвавшимся» и поставить их

на место, но и вести дело к восстановлению доминирующих позиций США на

периферии мирового капиталистического хозяйства. Эта решимость опиралась на

решимости правящего класса (здесь не было угрозы тотальной ядерной войны),

наказать «выскочек». Недаром на одном из докладов Совета по международным

отношениям, где говорилось «о возрождении в последнее время возрастающее

националистических настроений в США», подчеркивалось, что «этот новый

национализм отражается в растущем раздражении и нетерпении в отношении к

странам третьего мира».

Итак, Кейг был посажен в Совете национальной безопасности США

заниматься ближневосточными делами. А всего за несколько месяцев до этого,

он выражал свое кредо следующим образом. В отношении Ближнего Востока в

целом и Персидского залива в частности, нужна «новая стратегия». Существо

ее заключалась во включении этих регионов в НАТОвскую сферу

ответственности. Далее, «требуется, чтобы администрация США пересмотрела

свои позиции в отношении арабо-израильского спора». В этом плане

необходимо, что бы США «серьезно пересмотрели полезность резолюции ООН №242

как модели конечного решения арабо-израильского конфликта». И далее: «Таким

образом, действительный вопрос состоит в том, идеальное ли сейчас время для

ухода Израиля с оккупированных территорий как раз тогда, когда активы

растут в цене». США изначально делали ставку на Израиль как на прямого

союзника и прицел на установления данного района в протекторат Запада и

прежде всего США.

В очередной раз США пытались объяснить появление контингентов НАТО в

этом регионе по накатанной колее. Советская угроза и точка. Правда в случае

реальной угрозы столкновения эти контингенты скорее всего были потеряны в

первые минуты. Признавая это, администрации не скрывала их главных задач.

Во-первых, «западные военно-морские силы могли бы понадобится чтобы держать

открытым Ормузский пролив в случае, если бы соперничество между странами

здесь привело к войне в районе Персидского залива». Во-вторых, «в случае

внутренних беспорядков, угрожающим интересам Запада, нам нужно было бы

иметь способность к вторжению на стороне любой дружественной страны,

которая попросила бы помощи». В-третьих, «есть также много других

потенциальных возможностей, требующих быстрого развертывания сил в этом

районе для защиты источников нефти». Рейган, 2 февраля 1981 года публично

поддержал Израиль в очень важном для последнего отношении – закреплении на

оккупированных территориях. Он заявил о поселениях за западном берегу реки

Иордан: «Что касается Западного берега… то я не соглашался, когда

предыдущая администрация характеризовала их как незаконные, - они не

являются незаконными». Эту смену сигналов из Вашингтона не замедлили

заметить и оценить в Израиле. Летом Израиль осуществил две военные операции

против арабских стран, а США заканчивали разработку предложения о

заблаговременном размещении на израильской территории снаряжения для целой

механизированной дивизии американских войск. Создавался плацдарм, благодаря

которому США получали возможность существенного сокращения сроков

развертывания военных операций в районе Персидского залива. 30 ноября 1981

года было подписано соглашение, следуя которому, Израиль берется

ремонтировать американскую технику, участвовать в совместных с

американскими войсками операциях. В нем декларировалось, что новый союз

создается исключительно против Советского Союза. Однако на практике

последовали новые удары по арабам. Через две недели после подписания этого

соглашения, Израиль официально заявил об аннексии им Голанских высот. США

«картинно» заявили о приостановлении действия только что подписанного

соглашения. Но на самом деле продолжали действовать в его рамках. В

частности они заблокировали в Совете Безопасности ООН проект резолюции,

объявляющих недействительной аннексию Израилем Голанских высот. В декабре

1981 года, Вашингтон начал переговоры сразу с Египтом, Суданом, Сомали,

Оманом и Саудовской Аравией. Он торопился пристроить где-нибудь «передовой

штаб» своих сил «быстрого развертывания». Цель – влиять на Персидский залив

непосредственно. В феврале 1982 года, дал преднамеренную «утечку» по

которой следовало, что США намеренны «в чрезвычайных обстоятельствах к

операциям вне Синая, в том числе и для подавления мятежей в арабских

странах».

Тем временем Телль-Авив готовился к новой агрессии. Знали ли о ней в

США? Конечно. Не только знали, но продолжали снабжать Израиль боеприпасами,

новейшей военной техникой, обученными военными. Вторжение Израиля произошло

в первых числах июня 1982 года. Поскольку это была явная агрессия,

администрация США была вынуждена проголосовать в Совете Безопасности ООН

вместе с другими его членами, за ряд резолюций, которые мог ли бы пресечь

агрессию Израиля. Но официальный Вашингтон не одернул Израиль, ни прекратил

его поддерживать. Более того, в администрации США, широко распространилось

мнение, что на Ближнем Востоке появилась возможность широко использовать

«энергичную» американскую дипломатию. Г. Киссенджер в одном из своих опусов

высказал сожаление, что США еще не может открыто применять силу на Ближнем

Востоке. А Литтвак в восхищении заключал: «То, что мы боимся делать,

сделали сейчас изралитяне». В этих условиях, СССР внес в Совет Безопасности

проект резолюции, предусматривающий запрещение поставок Израилю оружия и

военного снаряжения. Проект был поддержан при голосовании даже западными

странами – Францией, Испанией, Ирландией. Но представитель США, применив

право «вето», препятствовал его принятие. В Вашингтоне не испытывали

никаких колебаний в поддержки Израильской агрессии. Кстати, хотелось бы

задать вопрос нашим диссидентам и борцам за права человека во всем мире.

Где были их голоса? Где был суперавторитетный и гуманный Сахаров и ему

подобные? Или то что творил Израиль – было самой гуманностью?

Чтобы хоть немного дистанцироваться от разбоя проводимого Израилем на

Ближнем Востоке, президент США 1 сентября 1982 года выступил с планом,

номинальной целью которого было установление мира в данном регионе. План

«Рейгана» содержал следующие краеугольные камни: 1) «кэмп-дэвидское

соглашение» остается основой политики США; 2) «Соединенные Штаты на

поддерживают создание независимого Палестинского государства на Западном

берегу реки Иордан и в Газе»; 3) Израиль должен будет отвести войска, но не

на линию 1967 года: «размер в котором Израиль должны попросить отказаться

от территории», будет определяться путем переговоров. Госдепартамент

одновременно довел до израильского правительства, что США «будут выступать

против: ликвидации существующих поселений;… изоляции Западного берега и

Газы от Израиля». В середине 1983 года, К. Уайбенгер официально заявил, что

США готовы возобновить действие «стратегического соглашения» с Израилем от

30 ноября 1981 года. 18 октября 1983 года госсекретарь Дж. Шульц

представил на рассмотрение Совета национальной безопасности США предложение

о том, чтобы Израиль был официально превращен в главного партнера США на

ближнем Востоке. 29 октября, после продолжительных обсуждений, Рейган

подписал директиву №111, утверждающие приоритеты США на Ближнем Востоке.

Важнейшим пунктом этого документа, было установление военного союза с

Израилем. Таким образом, американо-израильский военный союз был не только

реставрирован, но начал действовать. Финансовая помощь Израилю возросла до

60%. К тому времени, морские пехотинцы США уже обжили Южный Ливан, при

поддержке военно-морских сил и авиации, вели военные действия против

национально-патриотических сил этой страны. Силовая политика США превратила

Ближний Восток в взрывоопасный и непредсказуемый район. Что в принципе и

было необходимо.

Но Ближний Восток был не единственным пунктом колониальной экспансии

Америки. Была еще Африка и Латинская Америка. Партнером США здесь выступало

ЮАР. Политика США здесь была предельно проста. Критикуя заигрывания

администрации Картера с независимым африканскими странами, Гуверовский

институт прямо заявлял, что политика США в Африке не должна искать

одобрения у так называемого третьего мира, а должна исходить из реальностей

«борьбы за мировое господство». Претория быстро отреагировала на «зеленый

свет», даваемый Вашингтоном. Одобренный в середине августа 1981 года,

бюджет, предусматривал увеличение военных расходов на 40%. Через неделю,

южноафриканские войска вторглись в Анголу. На следующий день США применили

право «вето» в Совете Безопасности против проекта, осуждающего агрессию ЮАР

против Анголы. Результатом политики США было то, что при их поддержке

оккупационные войска ЮАР закрепились на территории Анголы и постоянно

проводили вылазки на территории сопредельных стран. Заодно республиканская

администрация постаралась максимально затянуть и завести в тупик, вопреки

решению ООН, дело предоставления независимости Намибии, продолжавшей

незаконно оккупироваться Преторией. Наконец, по инициативе администрации

США, ЮАР выдвинула в качестве условия прогресса по Намибии требование о

выводе из Анголы кубинских войск, находящихся там по просьбе ангольского

правительства для защиты независимости этой страны именно от вылазок

Претории.

Оказывая руками ЮАР давление на правительства развивающихся стран,

США не прикрываясь, делали ставку на силовую политику. Однако историческая

бесперспективность, а главное опасность этого близорукого курса не могли не

бросаться в глаза наиболее дальновидным представителям правящих кругов США.

Впрочем, говорить об этом тому, кто в Африке подобно Ближнему Востоку,

пытался силой преодолеть закономерный ход истории, было бесполезно. В

Вашингтоне твердо решили, в меру возможности душить все африканские

государства, которые не хотели добровольно находиться под «опекой» США, и

самое ужасное – не хотели слушать «умных» советов из Вашингтона. В 1981 и

1983 гг. США организовывали враждебные кампании и прямые военные провокации

против Ливии, пытаясь заставить ее отказаться от независимого курса во

внутренней и внешней политике. В середине 1983 года Вашингтон пытался из-за

кулис диктовать внутренние порядки в Чаде. Когда американские

корреспонденты спросили Рейгана о причинах такого странного поведения в

Чаде, Рейган ответил: «Это не наша главная сфера влияния. Это главная сфера

влияния Франции». Тем самым во всеуслышанье было произнесено, что США

возвращается вновь, как во времена колониализма, к делению Африки между

развитыми капиталистическими странами.

Силовые методы политики США в отношении независимых африканских

государств далеко не всегда давали желаемые результаты, но эта политика все

равно продолжалась. Получив отпор в одном месте, Вашингтон с упорством

маньяка, тратя бешенные ресурсы, пробовал на крепость другой. В этом

отношении США пытались использовать ЮАР в качестве главного ударного

отряда.

В конце 1983 года ЮАР развернули новое, более глубокое вторжение на

территорию Анголы. Эти сроки были не случайными. Конец 1983 года был

рубежом серьезной активации общего наступления американского империализма и

его расистских партнеров на молодые независимые государства на всех

континентах. Это происходило на Ближнем Востоке. Это произошло в Африке.

Такая же атака была развернута Вашингтоном в Латинской Америке.

Американцы всегда рассматривали Латинскую Америку как свой «задний

двор», где порядки надлежало устанавливать только Вашингтону, и только ему.

Некоторый сбой в этой самоуверенной политике произошел при Картере, который

пошел на уступки по Панамскому каналу, что бы разрядить обстановку с

панамцами. Однако новая администрация решила положить конец уступкам перед

лицом требований латиноамериканцев.

Основоположником и теоретиком стратегии США в этом регионе, снова

выступил Джоржтаунский центр. Сотрудник этого центра Р. Ален (помните какое

место он занимал в администрации Рейгана?), известен своими воинственными

высказываниями, например: «Администрация Рейгана будет содействовать быстро

с тем, что бы рассеять впечатления, согласно которому ей уже больше нечего

делать в Центральной Америке, и в особенности в Никарагуа, Сальвадоре и

Гватемале». Ранее, в 1979 году, он же заявлял, что мол не следует держать

диктаторские режимы в этом районе «на расстоянии из-за пятен, которые у них

имеются в вопросе о правах человека», что нужно с ними сотрудничать. В свою

очередь, Р. Фонтейн заявлял, что для США в Латинской Америке

«экономическая помощь не срабатывает» и что «использование военной силы

предоставляло бы собой из одну из возможностей» для них в этом районе.

Тогда мало обращали внимание на то, что за «новой философией» Белого Дома в

отношении Латинской Америки стояли весьма внушительные силы, прежде всего

финансовая империя Рокфеллеров. Между тем, Дэвид Рокфеллер давно уже

считал, что увлечение администрации Картера лозунгом прав человека, мешает

«основным национальным интересам» США в Латинской Америке. Вскоре после

победы Рейгана на выборах, он направил письмо в газету «Нью-Йорк таймс», в

котором призывал не беспокоить придирками в вопросе прав человека

«авторитарные страны, которые не представляют угрозы для нас и даже склонны

быть дружественными» к США. Обвинения в нарушениях прав человека он

рекомендовал сохранить лишь для социалистических стран. И опять же, где

тогда были наши Великие Правозащитники и Гуманисты?

Что вынудило Дэвида Рокфеллера выйти из тени? Да все просто. К тому

времени банк «Чейз Манхэттэн» более чем в три раза утроил свои прибыли

получаемые из Латинской Америки, и они составляли уже около одной четверти

всех доходов банка. Неудивительно, что в феврале 1981 года, через месяц

после появления новой администрации в Вашингтоне, председатель комиссии по

иностранным делам Ч. Перси заявил о том, что США пора провести «черту»

далее которой они не должны больше отступать. По мысли Перси, США должны

были возродить «доктрину Монро», согласно которой Латинская Америка

является заповедником США, а в случае необходимости идти и на установление

американской военной блокады в необходимых районах. Попутно отметим, что

Перси являлся родственником Рокфеллеров. Его дочь вышла замуж на

губернатора штата Западная Виржиния Джея (Джона IV) Рокфеллера, сына Джона

Рокфеллера III, брата Дэвиса Рокфеллера.

Практические действия администрации Рейгана на латиноамериканском

континенте в первое время, однако, значительно отставали от ее желания

навести там порядок. Угроза прямого военного вмешательства США в

Сальвадоре, наиболее яростным пропагандистом которого выступал

гос.секретарь А. Хейг, оказалось недостаточно подкрепленной. Из-за

внутриполитических осложнений администрации пришлось отступить. Но уже с

1981 года стали учащаться сообщения о том что на территории США началась

массовая подготовка контрреволюционных банд для вторжения в Никарагуа, на

Кубу и в Панаму. В декабре того же года (к сожалению, это стало известно

значительно позже) президент США подписал директиву №17, предусматривающую

усиление подрывных операций ЦРУ в Центральной Америке и подготовку

контрреволюционеров.

С весны 1983 года вашингтонская администрация взяла курс на

проведение практических операций в Центральной Америке по свержению

неугодных США режимов. В марте было объявлено, что Гренада представляет

собой «угрозу безопасности» США. Окончательно вывели администрацию на

силовую стезю в Латинской Америке настойчивые требования крайне правых,

«неоконсерваторов», кончать только разговоры. Дж. Киркпартрик настаивала на

том, что США должны «дать оружие и совет никарагуанцам, которые борются

против своего правительства». Результаты такого давления не заставили

сказаться. Администрация увеличила подготавливаемых для вторжения в

Никарагуа контрреволюционеров до 12-15 тыс. человек. Одновременно было

запланировано увеличение соседним с Никарагуа странам военной помощи на

40%, и из целей этого мероприятия тайны не делалось. Наконец, в июле 1983

года было объявлено, что США запланировали беспрецедентные по длительности,

на четыре-пять месяцев, «военные маневры» как на сущее – близ границы

Гондураса с Никарагуа, так и на море – со стороны Атлантического и

Тихоокеанского побережий этой страны. Чтобы ни у кого не оставалось

сомнений в решимости США, заместитель министра оброны Ф. Икле, выступая в

Балтиморе перед комитетом Совета по международным отношениям, во

всеуслышанье заявил о целях Вашингтона в отношении Центральной Америки: «Я

хочу внести ясность. Мы стремимся не к военному поражению наших друзей. Мы

стремимся не к военному тупику. Мы стремимся к победе для сил демократии».

Демократия, с точки зрения США, была понятием, мягко говоря, условным. Во

главе контрреволюционных банд, нацеленных на вторжение в Никарагуа, стояли

гвардейцы бывшего никарагуанского диктатора Самосы, свергнутого народной

революцией. Сам этот диктатор, приведенный к власти в свое время морской

пехотой США, в порыве откровенности как-то говорил собеседнику, как он

понимает свою главную задачу в собственной стране.: «Вы должны мне

завидовать. У меня нет проблем. Все, что мне нужно делать, -это то, что

Вашингтон хочет, чтобы я делал».

Но в Пентагоне, поигрывая мускулами, боялись начать войну против

Никарагуа. Для начала отмобилизованная машина США была брошена на более

скромную операцию – против Гренады. 25 октября 1983 года войска США с

кораблей и вертолетов вторглись в эту маленькую страну. Помимо прочего,

целью данной операции, было преподать предметный урок и другим

латиноамериканским странам. Помощники президента США тем временем

разъясняли, что, вторгаясь в Гренаду, администрация хотела предотвратить

«новую Анголу». Так, в один узел сознательно связывался переход США к

применению военной силы в Латинской Америке, Ближнем Востоке и Африке. Тем

временем администрация США шла на все, чтобы обелить грубое нарушение

Вашингтоном элементарных норм международного права. Дж. Киркпатрик,

выступая в ООН, где интервенция США против Гренады была подвергнута

жесточайшей критике в Совете Безопасности и осуждена Генеральной

Ассамблеей, не церемонилась в средствах. Она утверждала, что запрет в

Уставе ООН на применение силы, «не является абсолютным», что США могут

применять силу для продвижения «демократии».

Подобные, если называть вещи своими именами, лицемерные заявления,

вызывали критику сразу с двух сторон в США. С одной стороны, коллега

Киркпатрик по Джортаунскому университету, Д. Уоллас заявил, что незачем

прикрываться категориями «легальноти» американской интервенции, ибо «это

своего рода лицемерие, которое смущает людей, верящих в право». Достаточно,

по его словам, «политического оправдания» этой интервенции как просто

необходимой для США акции. А что касается попыток Киркпатрик прикрыть

интервенцию против Гренады ссылками на Устав ООН, подытожил Уоллас, то:

«Хотя я и не думаю, что мы сможем совместить то, что мы сделали в Гранаде,

с системой Устава ООН, но, может быть сама эта система теперь несколько

устарела». Американские «ястребы» как и сейчас, зашли уже слишком далеко.

Гренада, вторил Уолласу Н. Подхорец, «указывает путь к восстановлению и

оздоровлению» США. Он призывал перейти к подобным действиям против Сирии

(уж не кретин ли?). Одним словом, американский режим торопился одолеть

своего наиболее слабого противника - неприсоединившиеся и развивающиеся

страны.

Это отнюдь не означало, что он отодвигал на второй план конфронтацию

с тем, кого официальный Вашингтон считал своим главным противником – с

миром социализма, и прежде всего СССР. Приоритетные планы Вашингтона были

направлены на конфронтации с социализмом. В ядерный век это могло означать

только одно – готовность США пойти на риск глобальной термоядерной войны, и

в удобном случае к ее развязыванию.

Страницы: 1, 2