Варяг

Завод «Карнеги», получив, наконец, технические условия на изготовление

палубной брони, спустя неделю предъявил к испытанию первую партию плит

толщиной 19 и 38,1 мм. 12 января 1899 г. на полигоне военно-морского флота

США в Индиана-Хед провели испытание контрольной плиты, отобранной русскими

приемщиками. В плиту, закрепленную на массивном деревянном срубе, с

расстояния 30 м при угле встречи 15° стреляли бронебойным 50-килограммовым

снарядом из 152-мм пушки. Заданная скорость удара снаряда в плиту

устанавливалась соответствующей величиной заряда пороха и при толщине плит

от 25,4 до 50,8 мм составляла от 310 до 495 м/с. Для плит, склепанных из

двух листов толщиной по 19,05 мм, скорость задавалась меньше, чем для

монолитных плит толщиной 38,1 мм. 22 февраля 1899 г. фирма получила

удостоверение на право получения второго платежа за крейсер. Это означало,

что масса корабля на стапеле уже превышала 300 т. Набор корпуса был доведен

полностью до уровня броневой палубы и на одну треть покрыт обшивкой, 20

шпангоутов поднимались уже выше палубы. Устанавливали и пригоняли

фундаментные рамы правой машины. Заканчивалась отливка или ковка всех

основных деталей машин, многие из них уже поступали на механическую

обработку. Собирались холодильники, испарители, циркуляционные насосы и ряд

приводов.

Однако сроки работ отставали от планировавшихся Крампом. Срывались

намеченные сроки спуска. Тогда Крамп потребовал отсрочить сдачу корабля под

предлогом переделок проекта, связанных с отказом от форсированного дутья и

изменением норм допускаемых напряжений, а также промедления комиссии при

рассмотрении спецификации на броневую палубу и выдаче первого платежа. В

акте № 20 комиссия сочла все эти доводы фирмы не подходящими под статьи 14-

ю и 17-ю контракта об отсрочках «или по существу или по несвоевременности

заявления». Законной была признана лишь двухнедельная отсрочка из-за

невиданного снежного бурана, засыпавшего Филадельфию сугробами в рост

человека, что привело к задержке контрагентских поставок и заставило

потратить целую неделю только на расчистку территории завода.

ДОСТРОЙКА И ВООРУЖЕНИЕ «ВАРЯГА»

Крамп назначил спуск крейсера на воду на апрель 1899 г., но затем срок

был перенесен на июнь. Однако спуск задерживался из-за неготовности к

испытаниям на водонепроницаемость двадцати из сорока отсеков, примыкавших к

наружной обшивке. Для них не хватало обделочных заварных рамок по контурам

переборок, и на «Варяг» были брошены все оставшиеся на заводе сварщики

угловой стали и рубщики. Наконец был обнародован окончательный срок спуска

– 19 (31) октября 1899г.

Спуск прошел благополучно, повреждений корпуса тогда не обнаружили,

осадка крейсера, по донесению Э.Н.Щенсновича, совпала с расчетной.

Немедленно после спуска на крейсер начали грузить детали главных машин

и собирать фундаменты. Крамп распорядился закончить клепку к 1 января, а

монтаж машин и котлов — к 1 марта 1900 г. Из-за нехватки клепальщиков,

чеканщиков и машинистов на «Варяг» перевели рабочих со всех коммерческих

пароходов и частично — с броненосцев «Алабама», «Мэн» и «Ретвизан». Каждый

день на крейсере работало около 300 человек.

К исходу 1899 г. готовность крейсера по корпусу составила около 70%.

Полностью были готовы корпус, деревянный настил верхней палубы, все

фундаменты и подкрепления под орудия, броневая защита котельных кожухов и

основание боевой рубки. Обе главные паровые машины, установленные на

фундаментах, «обстраивались» вспомогательными механизмами и паропроводами;

завершался монтаж систем с их трубопроводами и насосами.

29 декабря 1899 г. в Филадельфию прибыл, наконец, под датским флагом

пароход «Владимир Савин» с вооружением и другими грузами для строящихся

русских кораблей. По договоренности с американским командованием боеприпасы

(для испытаний стрельбой) были сданы на хранение в форт Мифлин — арсенал

флота США. К установке первого (носового) торпедного аппарата приступили

после прибытия минного офицера (командира минно-торпедной боевой части

крейсера) лейтенанта С. С. Долгобородова и техника Металлического завода К.

С. Бергквиста. Из-за несогласованности чертежей Крампа пришлось

переделывать стойки и подкрепления под броневое прикрытие. Вслед за носовым

начали устанавливать остальные торпедные аппараты, а затем орудийные

станки.

К этому времени относится предложение Крампа о безвозмездной поставке

патентованных «качающихся колосников» для топок котлов, уже применявшихся

на «Касаги», «Алабаме» и «Мэне». Причина понятная — на этих колосниках

полнее сгорало топливо, что улучшало условия сдачи; полезны были они и в

качестве балласта для повышения остойчивости. Экономя до 5 т угля на 500

миль пути, колосники сберегали и время, затрачиваемое на периодические

чистки топок при обычных колосниках. С установкой патентованных колосников

за счет запаса угля (35 т) согласились и в МТК.

Корректированный срок сдачи крейсера истекал 27 февраля 1900 г., но,

по мнению комиссии, даже швартовные испытания могли начаться лишь в конце

марта. Крамп упорно твердил о 100-дневной отсрочке, якобы обещанной в

Петербурге его эмиссару. Однако П. П. Тыртов на запрос Э. Н. Щенсновича

этого не подтвердил. Тогда Крамп предъявил официальное требование о

четырехмесячной отсрочке сдачи кораблей из-за стачки. Докладывая об этом в

Петербург, комиссия признала отсрочку обоснованной, но сомневалась в

готовности крейсера и к новому сроку— 30 июня.

Между тем миновал контрактный срок, наступило 1 апреля, а готовность

крейсера по корпусу возросла лишь до 80%. Только в начале мая были

закончены монтаж всех главных и вспомогательных механизмов и котлов с их

арматурой, установка дымовых труб и дымоходов котлов, всех торпедных

аппаратов и 152- и 75-мм орудий.

В первой половине мая провели швартовные испытания главных и

вспомогательных механизмов при давлении пара в котлах до 12—14 атм. Особых

неисправностей не обнаружили.

С 6 декабря 1900 г., когда на крейсер перебрался экипаж, одновременно

с испытаниями началась и приемка по заведованиям корабельными

специалистами. Полная сдача, однако, задерживалась из-за капризов

электротехники, в особенности – электрических лебедок элеваторов подачи

боеприпасов. Со времени ходовых испытаний все еще оставался непринятым и

электрический рулевой привод. Но в основном приемка крейсера была

завершена, команда и офицеры заняли на нем свои места и продолжали проверку

в действии механизмов, систем и устройств.

2 января 1901 г., получив телеграфное разрешение, «Варяг» поднял

вымпел и вступил в кампанию. Вечером 10 марта 1901 г. «Варяг» навсегда

покинул Америку. На борту крейсера находилось 565 человек. Из ни 11

флотских офицеров, приравненные к офицерским званиям гражданские чины (два

врача, три содержателя, три инженера-механика, священник), а также пять

кондукторов, 55 унтер-офицеров, 482 матроса и три пассажира.

Командир корабля – В.И.Бэр;

Старший офицер – лейтенант Евгений Крафт;

Вахтенные начальники – лейтенанты Иван Назимов, Сергей Хмелёв,

Анатолий Постельников;

Вахтенный офицер – мичман Александр Кованько;

Ревизор – лейтенант Дмитрий Васильев.

Штурманской боевой частью заведовал лейтенант Сергей Свербеев,

артиллерийской – лейтенант Оттон Рихтер, минной – лейтенант Сергей

Долгобородов. Младшим штурманом был мичман Анатолий Екимов, старшим

механиком – Николай Лейков, младшим – Владимир Роднин, трюмным механиком –

Яков Солдатов. Старший врач – Август Зорт. Младший – Александр Жук,

машинный содержатель – Федор Маркелов, шкипер – Константин Ладанов,

комиссар – Андрей Денисов, священник – отец Вассиан.

Многие молодые матросы, начинавшие на «Варяге» свою службу, прошли с

ним впоследствии весь путь до героического боя у Чемульпо. Из офицеров,

принимавших корабль в Филадельфии, лишь механикам и содержателям довелось

участвовать в знаменитом бою. Остальные офицеры в соответствии с правилами

ценза начали меняться еще в Кронштадте, и последним из первого экипажа уже

в Порт-Артуре покинул «Варяг» его первый командир В.И.Бэр.

В ЧЕМУЛЬПО И ПОРТ-АРТУРЕ ПЕРЕД ГРОЗОЙ

25 февраля 1902г. «Варяг» прибыл в распоряжение начальника Порт-

артурской эскадры, 15 марта он был зачислен в вооруженный резерв и на шесть

недель погрузился в ремонт. Не буду описывать трудовые будни крейсера в

Порт-Артуре. С 1902 по 1903 г. жизнь крейсера протекала в постоянных

тренировках и ремонтах, сказывались многие пропущенные при приемке

недочеты. Первого марта 1903 г. В.И.Бэр передал командование крейсером

капитану 1-го ранга В.Ф.Рудневу.

Всеволоду Федоровичу Рудневу было 47 лет, из которых тридцать были

отданы русскому военному флоту. Последние 10 лет он служил на Балтике

старшим офицером на броненосцах «Гангут», затем «Император Николай 1», а с

1895 г. командовал броненосцем «Адмирал Грейг», канонерской лодкой

«Гремящий» броненосцем береговой обороны «Чародейка». В 1900 г. он был

назначен старшим помощником командира порт-артурского порта.

Между тем ситуация на Дальнем Востоке осложнялась. Военные

приготовления Японии были очевидны. В сложившейся обстановке особую

важность приобретала информация, которую «Варяг» мог получить в Чемульпо –

этом средоточии японских интриг в Корее.

27 декабря 1903 г. по радио получили приказ начальника эскадры –

экстренно заканчивать все приемки, приготовиться к походу и на следующий

день по приказу наместника выйти в Чемульпо. «Варяг» назначался старшим

стационером и поступал в распоряжение посланника Павлова. В ведение Руднева

поступала и охрана миссии – забайкальские казаки, десантный отряд с

броненосца «Севастополь». Инструкцией предписывалось поддерживать хорошие

отношения с иностранцами, не мешать высадке японских войск, если таковая

происходила до объявления войны, и ни в коем случае не уходить из Чемульпо

без приказания.

Приняв на борт двух сотрудников русской миссии, «Варяг» 28 декабря в

12ч 50 мин снялся с якоря и взял курс на Чемульпо.

Днем 29 декабря «Варяг» уже шел по фарватеру среди знакомых островов

архипелага. В 13 ч 46 мин поравнялись с островом Иодольми — последним перед

входом на рейд в Чемульпо.

На рейде находились крейсер «Боярин», канонерка «Гиляк», английские

крейсера «Кресси» и «Тэлбот», итальянский крейсер «Эльба», японский «Чиода»

и американский стационер «Виксбург». На борт «Варяга», поднявшего брейд-

вымпел старшего на рейде, прибыли командиры «Боярина» и «Гиляка»,

доложившие, что пока все спокойно. Первым же поездом В. Ф. Руднев

отправился в Сеул к посланнику Павлову, но и тот не видел еще оснований для

беспокойства. Решено было даже уменьшить охрану миссии, оставив лишь отряд

моряков (56 человек). Остальных солдат и казаков В. Ф. ^Руднев 30 декабря

отправил в Порт-Артур на «Боярине». Тем же вечером на «Варяг» была

доставлена шифровка посланника, извещавшего, что, по сведениям корейского

императора, десять японских' военных кораблей направляются в Чемульпо. С

этим сообщением и другими депешами посланника 1 января 1904 г. ушел в Порт-

Артур «Гиляк». Заходили на рейд и уходили рейсовые пароходы Русско-

китайского общества «Шилка» и общества Китайско-восточной железной дороги —

«Сунгари», пришел французский стационер «Паскаль», германский крейсер

«Ганза» и французский – «Амираль де Гейдон». Корабли посещали посланники и

консулы, и пока лишь выстрелы приветственных салютов нарушали обманчиво

безмятежную жизнь на рейде. Японские корабли не появлялись, и когда 5

января из Порт-Артура пришел «Кореец», Руднев, выждав еще три дня, послал

его для обследования наиболее удобной для высадки десанта бухты А-Сан,

расположенной в 20 км от Сеула и линии фрузанской железной дороги. Однако

ни кораблей в бухте, ни войск или следов их высадки на берегу не

обнаружили. 8 января, успокаивая всеобщую настороженность, командир «Чиоды»

пригласил на обед командиров всех кораблей в Чемульпо. В подтверждение

миролюбия Японии он перевел гостям последние сообщения из японских газет,

где говорилось о переговорах с Россией.

Сведения становились все тревожней. В Чемульпо, Сеуле, на узловой

железнодорожной станции строились японские продовольственные склады,

бараки, почтовые конторы, открыто выгружались на берег или закупались на

месте запасы продовольствия, угля, взрывчатки; в гражданской одежде

прибывали солдаты и офицеры, в порту японцами была подготовлена целая

флотилия шаланд, буксиров и паровых катеров. Все это, делал вывод Руднев,

не оставляло сомнений о готовящейся широкомасштабной десантной операции.

Донесение об этом он немедленно отправил в Порт-Артур. Это было последнее

донесение, полученное из Чемульпо.

Между тем наступала трагическая развязка. Придя к убеждению, что

дальнейшее промедление грозит срывом всех планов, Япония 22 января решила

отозвать посланника из Петербурга и прекратить переговоры с Россией. 23

января указ о начале военных действий был получен командующим соединенным

флотом в Сасебо и утром 24 января японский флот, а также транспорты с

войсками вышли в море. Лишь после этого нота была вручена русскому министру

иностранных дел.

26 января на рейд Чемульпо вторглась японская эскадра в составе шести

крейсеров, четырех миноносцев и трех транспортов. «Кореец» был атакован при

попытке выйти из бухты и лишь благодаря умелым действиям экипажа избежал

торпедирования и отошел под прикрытие «Варяга».

Японский адмирал Уриу был доволен. Все шло по плану – русские не

помешали высадке войск, англичане свято блюли нейтралитет, и наутро, с

уходом последнего транспорта, Уриу мог приступить ко второй части своей

задачи - уничтожению русских кораблей.

27 января 1904 г. в 7ч 30 мин командиры английского, французского,

итальянского и американского стационеров получили уведомление адмирала Уриу

о предстоящем его нападении на русские корабли, в связи с чем иностранным

кораблям во избежание повреждений предлагалось до 16 ч «удалиться от места

сражения» на безопасное расстояние. Получив уведомление, командиры

французского и итальянского крейсеров предложили коммодору Бейли заявить

протест ввиду явного нарушения японцами нейтралитета на рейде. Узнав от

французского командира о содержании уведомления, Руднев прибыл для

совещания на «Тэлбот». Здесь он получил доставленный из русского

консульства ультиматум Уриу, датированный 26 января. В нем говорилось:

«Сэр, ввиду существующих в настоящее время враждебных действий между

правительствами Японии и России, я почтительно прошу Вас покинуть порт

Чемульпо с силами, состоящими под Вашей командой, до полудня 27 января 1904

г. в противном случае я буду обязан открыть против Вас огонь в порту. Имею

честь быть, сэр, Вашим покорным слугой. С.Уриу, контр-адмирал, командующий

эскадрой императорского японского флота».

БОЙ

Вернувшись с «Тэлбота», командир В. Ф. Руднев перед собравшимися в

кают-компании офицерами объявил, что крейсеру предстоит вступить в бой с

целой эскадрой. Общим решением совещания было — сражаться и не посрамить

чести андреевского флага, а в случае утраты крейсером боеспособности —

взорвать его. Еще раз проверили распределение обязанностей среди офицеров,

так и не составивших полного комплекта, на верхней палубе завершили

разноску шлангов, проверили напор в пожарной магистрали, опустили стойки и

задраили броневыми крышками машинные люки. Пары во всех котлах были подняты

еще в 9 ч 30 мин. Врачи заканчивали развертывание перевязочных пунктов по

кораблю, лейтенант Р. И. Берлинг готовил к взрыву проводники и запасные

зарядные отделения торпед в носу и корме. (Взрыв по приказу командира

должен был произвести ревизор мичман Н. И. Черниловский-Сокол.) На

«Корейце», носившем еще громоздкий парусный рангоут, готовясь к бою,

спустили и выбросили за борт демаскирующие корабль высокие стеньги, а с

ними два гафеля, гик и другие в изобилии имевшиеся на старом корабле

пожароопасные деревянные поделки: трапы, входные рубки, светлые люки и

вообще все, что могло гореть.

Для усиления защиты машинный люк закрыли боевыми решетками из

колосников, сетками из 25-мм стального троса. Задраили и проверили все

водонепроницаемые двери, горловины и люки, изготовили пластырь для заделки

пробоин, опробовали все противопожарные средства. Не рассчитывая на

счастливый исход боя, командир Г. П. Беляев в присутствии комиссии из

офицеров сжег все шифры, секретные приказы и карты. Вахтенный журнал решили

хранить до последнего момента. Обе крюйт-камеры подготовили к взрыву,

развернули перевязочные пункты (из-за недостатка места использовали для

этого лазарет и каюту командира).

В 10 ч 45 мин, раньше, чем обычно, на крейсере просвистали на обед,

после которого к выстроенной на палубе команде обратился В. Ф. Руднев.

Сообщив о японском ультиматуме, командир сказал: «Безусловно, мы идем на

прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Никаких

вопросов о сдаче не может быть — мы не сдадим крейсера и самих себя и будем

сражаться до последней возможности и до последней капли крови. Исполняйте

каждый свои обязанности точно, спокойно, не торопясь, особенно комендоры,

помня, что каждый выстрел должен нанести вред неприятелю. В случае пожара

тушить его без огласки, давая мне знать».

Дружное громогласное «Ура!» было ответом на речь командира. То же

самое происходило и на «Корейце». На обоих кораблях больные из лазарета

добровольно становились в строй, и никто из вольнонаемных — на «Варяге»

музыканты Эрнест Цейх, Владимир Антонов, буфетчик Федор Плахотин, на

«Корейце» кок Аким Криштофенко — не пожелали расстаться со своими

товарищами, хотя им предложили съехать на берег и укрыться в консульстве.

«С благоговением вспоминаю,— писал позднее врач М. Л. Банщиков, —

незабвенную картину общего громадного подъема духа. Казалось, нет преграды

этим преобразившимся людям».

В 11 ч 10 мин прозвучал сигнал: «Все наверх, с якоря сниматься».

Семафором дали команду «Корейцу». Через десять минут под звуки гимна

«Варяг» снялся с якоря и дал ход. «Кореец» следовал в кильватер. Команды

французского, английского и итальянского стационеров, построенные во фронт

и стоявшие по-вахтенно на своих кораблях, отдавали дань мужеству русских

моряков. «Мы салютовали этим героям, шедшим так гордо на верную смерть»,—

писал потом в донесении своему адмиралу командир «Паскаля». В ответ на

«Варяге» играли национальные гимны тех стран, представителями которых были

провожавшие его корабли. Но вот миновали итальянский крейсер — последний у

выхода с рейда; затихла вдали мелодия русского гимна, исполнявшегося

итальянцами в честь наших кораблей, лишь мерный гул машин нарушал глубокую.

тишину, воцарившуюся на палубе «Варяга».

«Много врагов – много чести»,- гласит извечное изречение. Если

следовать этому изречению, то нельзя не признать, что японцы оказали

русским кораблям исключительную честь. Против легкого крейсера и устарелой

канонерки они выставили три тактических соединения их Соединенного флота: 4-

й боевой отряд (четыре крейсера и авизо), 9-й отряд миноносцев из состава 2-

й эскадры, 14-й отряд миноносцев из состава 1-й эскадры, один крейсер

(«Чиода») из 6-го боевого отряда 3-й эскадры и, наконец, броненосный

крейсер «Асама» из 2-го боевого отряда 2-й эскадры. Один вид этой армады

должен был парализовать волю к сопротивлению. Присутствие «Асамы» делало

положение русских и вовсе безнадежным. Закованный в броню по ватерлинию, с

укрытыми за броней башен и казематов орудиями и их прислугой, он мог почти

безнаказанно расстреливать «Варяга», оставаясь для него практически

неуязвимым. Он один втрое превосходил «Варяга» по мощи бортового залпа, а

за одну минуту его орудия (если учесть их увеличенную скорострельность)

обеспечивали более чем четырехкратное превосходство в массе выброшенного

металла. Практически же оно становилось более чем 10-кратным из-за

неизбежного (вследствие выхода из строя повреждавшихся от своей стрельбы и

подбитых орудий) уменьшения скорострельности артиллерии «Варяга» в ходе

боя. Как видно из табл. 3, вся эскадра в минуту выпускала с борта в 9,1 раз

больше металла, чем русские корабли, а по массе взрывчатого вещества

превосходила их в 36 раз. С учетом же в 1,4 раза большей разрывной силы

японской взрывчатки (шимоза) это превосходство становилось более чем 50-

кратным. И это, — учитывая снаряды лишь калибром 75-мм и более.

Казалось, японцы предусмотрели все. Выставив в дозоре у входа в море

на конце 30-мильного фарватера авизо «Чихайя» и миноносец «Касасаги»,

расположившись на открытом плесе за островами в 10 милях от Чемульпо и

перекрыв русским кораблям возможность выхода из узкого фарватера, японский

адмирал не сомневался в сдаче противника перед лицом абсолютно безвыходного

положения.

Но «Варяг» не ответил на сигнал японского адмирала с предложением

сдаться, поднятый на «Наниве». Вместо ответа высоко в небе затрепетали на

стеньгах и гафеле овеянные двухвековой славой белые с голубым крестом

андреевские флаги, которые поднимались, согласно Морскому уставу, «в виду

неприятеля». В 11 ч 45 мин с дистанции 40—45 кабельтовых (около 7500—8000

м) прогремели первые выстрелы «Асамы» — ближайшего к русским корабля. Через

две минуты «Варяг» начинает пристрелку правым бортом. Огонь ведет старший

комендор Кузьма Хватков, пожелавший перед боем выписаться из лазарета

несмотря на болезнь и сделанную за два дня до боя операцию. С редким

мужеством и храбростью действовал он у своих орудий, ни на минуту не

прекращая огонь даже после того, как вся прислуга была перебита или ранена.

Один из первых японских снарядов разрушил верхний носовой мостик, перебил

фок-ванты и вызвал пожар в штурманской рубке. Взрывом оказалась уничтожена

дальномерная станция № 1, был убит определяющий расстояние младший штурман

мичман Алексей Нирод, вышли из строя все дальномерщики станции; в числе

убитых сигнальщиков — Гавриил Миронов. К тушению пожара в штурманской рубке

приступает боцман Тимофей Шлыков, не раз в течение боя подававший команде

пример храбрости, появлявшийся везде, где требовалось присутствие опытного

и спокойного руководителя.

Черный столб дыма на месте взрыва позволяет японским комендорам легко

корректировать стрельбу. «Варяг» ведет огонь по «Асаме» бронебойными

снарядами: пробив броню, они взрываются внутри корабля, не вызывая такого

внешнего эффекта, как японские; за их попаданиями трудно следить, и

результатов пока не видно. «Асама», главный противник «Варяга», превосходя

его по мощи бортового залпа, ведет усиленный огонь, отвлекая на себя

внимание и, позволяя остальным кораблям почти безнаказанно расстреливать

Страницы: 1, 2, 3