Состязательный процесс во времена Петра 1

следственные — исключением»[5].Иной точки зрения придерживался С.В.

Юшков. Он полагал, что в это время только «менее важные уголовные и

гражданские дела... рассматривались порядке обвинительного процесса, то

есть так называемого суда»[6]. Еще дальше пошел М.А. Чельцов, говоривший

о «последних остатках состязательного процесса(старинного «суда»)»[7],

которые, по его словам, исчезают при Петре I. Анализ Соборного Уложения

показывает, что истина лежит где-то посередине. Розыск до Петра нельзя

считать еще господствующей формой процесса, но нельзя считать и

исключением.

Г л а в а II.

Процессуальное право в эпоху

Петра I.

Процессуальное, как и все остальное, законодательство Петра

Первого отличалось непоследовательностью и противоречивостью. Вместе с

тем следует отметить, что процессуальное право в этот период сделало

большой шаг вперед. Достаточно сказать, что впервые в истории русского

права был создан процессуальный кодекс, хотя и с несколько ограниченной

сферой применения. «Краткое изображение процесов или судебных тяжеб» и

Артикул воинский были вообще первыми кодификационными актами в

российском законодательстве.

При всей новизне петровского законодательства оно явилось

логическим развитием тех процессов которые происходили в русском праве

до Петра.

Как уже было сказано выше, тенденция к замене суда розыском

определяется обострением классовой борьбы, неизбежно вытекающим из

общего развития феодализма. Переход к высшей и последней стадии

феодализма—абсолютизму, обусловленный в России в первую очередь

громадным размахом крестьянских восстаний, сопровождается стремлением

господствующего класса к наиболее беспощадным, террористическим формам

подавления сопротивления трудящихся масс. В этом деле не последнюю роль

играет и судебная репрессия.

Суд был призван стать быстрым и решительным орудием в руках

государства для пресечения всякого рода попыток нарушить установленный

порядок. От судебных органов требовалось, чтобы они стремились не

столько к уяснению истины, сколько к устрашению. В этом плане для

государства более важно было покарать иногда и невиновного, чем вообще

никого не покарать, ибо главная цель—общее предупреждение(‘чтоб другим

не повадно было так воровать’). Этим задачам и отвечало процессуальное

законодательство эпохи Петра I.

Ужесточение репрессии, свойственное переходу к абсолютизму,

отражалось и в процессуальном праве. Усиливается наказание за так

называемые «процессуальные преступления»: за лжеприсягу,

лжесвидетельство теперь вводится смертная казнь—«обычное украшение

законодательства Петра»[8],по словам В.О. Ключевского.

В начале своего царствования Петр совершает решительный поворот в

сторону розыска. Он решил упразднить состязательный процесс, свести на

нет активность сторон в процессе с тем, чтобы главную роль в нем играли

судьи. Именным указом 21 февраля 1697года «Об отмене в судных делах

очных ставок, о бытии вместо оных распросу и розыску, о свидетелях, об

отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах»

полностью отменяется состязательный процесс с заменой его по всем делам

процессом следственным, инквизиционным. Сам по себе указ 21 февраля 1697

года не создает принципиально новых форм процесса. Он использует уже

известные, сложившиеся на протяжении веков, выражаясь словами М.Ф.

Владимирского-Буданова, «московские» формы розыска.

Закон очень краток, в нем записаны лишь основные принципиальные

положения. Следовательно, он не заменял предыдущее законодательство о

розыске, а наоборот предполагал его использование в нужных пределах. Это

хорошо видно из указа 16 марта 1967 года, изданного в дополнение и

развитие февральского указа Мартовский указ говорит: «а которые статьи

в Уложенье надлежат к розыску и по тем статьям разыскивать по

прежнему»[9].

Указ 21 февраля прежде всего провозглашает отмену судов и очных

ставок ( статья 1: «А в место судов и очных ставок по челобитью всяких

чинов людей в обидах и в разорениях чинить розыск...»). Под судом здесь

понимается форма процесса, носящая состязательный характер. Понятие

очная ставка имеет смысл, отличный от современного. Это не вид

доказательства, а особая форма процесса, промежуточная между судом и

розыском. Первоначально очные ставки были разновидностью суда, его

упрощенной формой. Стороны ставились лицом друг к другу и доказывали

перед судьей свою правоту. Но со временем судья перестает быть пассивным

арбитром и свободный спор сторон превращается в их допрос. Таким

образом, Указ 21 февраля 1697 года отменяет не только состязательную, но

и полусостязательную форму процесса. Поскольку законодательство XVII

века еще не знает деления на уголовный и гражданский процесс, следует

отметить, что отмена состязательности относится не только к уголовным,

но и гражданским делам.

Законодатель пытается объяснить реформу необходимостью борьбы с

злоупотреблением процессуальными правами со стороны тяжущихся. К.Д.

Кавелин склонен признать за истину это объяснение: «Видя жалкое

положение правосудия, вследствие ябед, волокит и бесчисленных неправд

тяжущихся, Петр понимал, что словесное судопроизводство — суд и очные

ставки воспитывали зло, отдавая весь ход процесса во власть тяжущихся и

тем открывая поле их деятельности. Ему казалось лучшим средством против

произвола тяжущихся подчинить их само развитие процесса контролю судей,

которые уже по званию должны быть блюстителями правосудия»[10].

Логика достаточно своеобразная: чтобы стороны не злоупотребляли

своими процессуальными правами, нужно лишить их всяких прав, подобно

тому, как можно избавить человека от болезней, убив его.

Слово «розыск» ( и его синоним «сыск») в XVII веке имело двоякий

смысл. С одной стороны, оно означало установление истины, расследование

обстоятельств. Отсюда формулировки в законах: «сыщется до пряма (будет

установлено доподлинно), «по сыску»(по расследовании дела), «сыскивти

всякими сыски накрепко» (расследовать дело всеми способами) и т.п. С

другой стороны, под розыском, или сыском, понималась особая форма

судопроизводства, следственный процесс.

В Указе от 21 февраля 1697 года имеется в виду второе значение

слова «розыск». Розыскной процесс вводится для всех дел, как уголовных,

так и гражданских. В соответствии с юридической традицией XVII века в

законе сначала дается примерный список правонарушений, разбираемых

розыском, а потом обобщение, распространяющее действие нормы на все

дела.

Отмена состязательных форм не могла, очевидно, быть стопроцентной.

Закон предусматривал не публичный способ возбуждения дела, свойственный

следственному процессу, а частный — по челобитной (статья 1: «по

челобитью всяких чинов людей...»).

Отменяя в целом суд, закон не мог отказаться все же и здесь от

отдельных типичных институтов этой формы процесса. В Указе говориться,

по существу, о так называемой общей ссылке, известной Соборному

Уложению (ст. ст. 168-172 гл. X) и применявшейся в состязательном

процессе. Если обе стороны ссылаются на одних и тех же свидетелей,

показания признаются решающими для дела.(статья 2: «Кто истец на

свидетелей пошлется всяких чинов людей на одного человека или на двух

или больше, а ответчик на тех людей пошлется же на всех безотводно или

из них пошлется на одного ж человека: и тех свидетелей против ссылок

допрашивать в приказех перед судьями вправду.... и вершить те дела по

свидетелевой сказке»). Впрочем, появление общей ссылки в суде было

выражение формализации процесса, тенденции к формальной оценке

доказательств, свойственной и суду, и розыску, но достигающей своего

расцвета именно в следственном процессе.

Указ вводит новые формальные признаки для оценки доказательств,

допуская отвод свидетелей. Поводом для отвода признаются враждебные

отношения между свидетелем и ответчиком. Суд обязан проверить наличие

этой вражды. Лучшим доказательством этого закон считает судебную тяжбу

между свидетелем и ответчиком, имеющую место в каком-либо приказе

(статья 3: «... и челобитье его ответчиково на него свидетеля в котором

приказе...»).

Необходимо отметить, что Указ от 21 февраля 1697 года

предусматривает отвод свидетелей только ответчиком. Отсюда видно, что

закон не предполагает никакой возможности выставления свидетелей

ответчиком, иначе возник вопрос об их отводе истцом. Таким образом,

права истца и ответчика неравны.

При отсутствии свидетелей приходиться прибегать к столь

сомнительному доказательству, как церковная присяга — приведение к вере.

В силу специфики этого вида доказательства необходимо было личное

участие сторон в принесении присяги («у веры быть»). Указ говорил, что

крест должен целовать только сам ответчик, а «не детем и не

свойственником и не людем их».

Присяга приноситься не в суде, а в церкви. Приводит к ней не судья,

а священник. Священник при этом обязан наставить присягающих,

предупредить о большом грехе, который берет на свою душу

клятвопреступник.

Указ вводит смертную казнь за лжесвидетельство. (статья 10: «А буде

же кто свидетель скажет во свидетельстве лживо, и про то сыщется ж: и за

то его ложное свидетельство казнить смертью ж»).

Указ впервые вводит термин «свидетель», пришедший на смену прежнему

термину «послух» и еще более раннему — «видок».

Отменяя очные ставки, государство увеличивало доходы казны (при

громадных затратах на проведение реформ это было очень кстати), ибо за

них раньше не брались судебные пошлины. Поскольку все дела разбираются

розыском, то и пошлины взимаются со всех, вернее, со всех лиц,

проигравших дело.

Указ устанавливал пределы действия закона во времени. Обратной силы

он, как и всякий процессуальный закон, не имел, что специально

оговаривается, но применялся к незаконченным делам, в том числе

пересматриваемым в силу обжалования ( статья 14: «А которыя судныя дела

и очныя ставки до сего Государева указу в приказех и в городех вершены,

а после того вершенья на те дела спору по се число не было: и тем быть

так, как они вершены; а о не невершенных и на которыя вершенныя дела

челобитье принесено до сего государева указу, и по тем делам великаго

государя указ чинить по сему ж своему великаго государя указу

розыском»). К решенным делам применялся принцип, установленный в русском

праве еще X главой Соборного Уложенья, — res judicata pro veriata

habetur. Введение новой формы процесса не являлось основанием для

пересмотра решенных дел.

Указ 21 февраля 1697 года был дополнен и развит «Кратким

изображением процессов или судебных тяжеб». «Краткое изображение

процессов...», основываясь на принципах указа 1697 года, развивает их

применительно к военной юстиции, военному судопроизводству, являясь,

таким образом, специальным законом по отношению к общему закону.

В своей процессуальной части этот документ представляет собой

специальный закон по отношению к Указу от 21 февраля 1697 г. Указ

устанавливал общие принципы розыскного процесса, который, по мнению Ф.И.

Калинычева, применялся в военных судах еще в ХVII веке ( по уголовным

делам )[11]. « Краткое изображение...» — военно-процессуальный кодекс.

Он вносит существенно новые формы и институты в процессуальное

право России. Эти нововведения в определенной мере проистекают из

западных источников, которыми пользовались составители русских воинских

законов, но они отражают и уровень общественно-политического и правового

развития России, достигнутый ею к началу XVIII века, дальнейшее развитие

абсолютизма.

Однако, поскольку « Краткое изображение...» имело ограниченную

сферу применения и поскольку оно было именно кратким, нельзя сказать,

что Соборное Уложение в части, касающейся розыскного процесса, полностью

потеряло силу.

По словам Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении...» «

нашло себе место полное применение понятия следственного

(инквизиционного) процесса...»[12]. Тем не менее отдельные элементы

состязательности все же сохраняются : возможность для сторон проявлять

некоторую инициативу в движении дела, обмен челобитной и ответом,

определение круга спорных вопросов и доказательств и др. Впрочем,

«чистого» следственного процесса, очевидно, не бывает.

Можно отметить в рассматриваемом документе такую тенденцию :

инициатива сторон сужается за счет расширения прав суда; в то же время

деятельность суда и оценка им обстоятельств дела все жестче

регламентируются законом, для проявления собственного усмотрения и какой-

либо инициативы судей почти не остается места. Воля сторон и воля суда

поглощаются и заменяются волей законодателя. В этом и проявляется

укрепление абсолютизма с его стремлением сосредоточить все области жизни

в руках одного лица - самодержавного монарха.

«Краткое изображение...» посвящено почти целиком вопросам

судоустройства и процесса. Изредка встречаются статьи ( и даже последняя

глава ), содержащие нормы материального уголовного права. Отделение

процессуального права от материального - большое достижение русской

законодательной техники начала XVIII века, неизвестное еще Соборному

Уложению.

Вместе с тем еще не разграничиваются уголовный и гражданский

процесс, хотя некоторые особенности уже намечаются ( например, в порядке

обнародования приговоров ). Общий ход процесса, названия процессуальных

документов и действий, в принципе, одинаковы и для уголовных, и для

гражданских дел.

В отличие от Соборного Уложения «Краткое изображение ...»

построено весьма четко. Вначале идут две главы, носящие как бы вводный

характер. В них даются основная схема судоустройства и некоторые общие

положения процесса. Затем идет последовательное изложение хода процесса,

своеобразно разделенное на три основные части.

Формулировки закона несравненно более четки, чем в Соборном

Уложении. Пожалуй, впервые в русском праве часто даются общие

определения важнейших процессуальных институтов и понятий, хотя и не

всегда совершенные. Законодатель не редко прибегает к четкому

перечислению классификации отдельных явлений и действий. Некоторые

статьи закона содержат в себе не только норму права, но и ее

теоретическое обоснование, иногда с приведением различных точек зрения

по данному вопросу.

По своей законодательной технике «Краткое изображение...» стоит

достаточно высоко. Вместе с тем нужно отметить один внешний недостаток

закона. Это — пристрастие законодателя к иностранной терминологии,

обычно совсем ненужной и не всегда грамотной. В.О. Ключевский отмечал,

что Петр I не очень силен в русской грамматике. Надо полагать, что в

иностранных языках он был не сильнее. Еще С.М. Соловьев

отметил, что Петр в отличие от его старших братьев, не получил

серьезного образования. Он был по преимуществу самоучкой, хотя и

гениальным самоучкой[13].

Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не известную до

Петра I, довольно четко регламентирует вопросы подсудности. Для

осуществления правосудия создаются специальные органы. Однако они все

еще не до конца отделены от администрации. Судьями в военных судах

являются строевые командиры, в качестве второй инстанции выступает

соответствующий начальник, приговоры судов в ряде случаев утверждаются

вышестоящим начальством. Нет пока деления на органы предварительного

следствия и судебные органы.

В соответствии с этим в процессе отсутствует деление на

предварительное производство и производство дел непосредственно в суде.

Владимирский-Буданов считал, что «Краткое изображение...» было

заимствовано из западных источников. В нем нашло свое отражение полное

применение понятия следственного (розыскного) процесса. Процесс

становиться тайным и письменным (вместо судоговорения установлен

двукратный обмен бумаг между сторонами). Истец подавал письменное

заявление. Ответчик представлял возражение также в письменном виде.

Такая форма процесса применялась не только в военных судах, но и во всех

судах как по уголовным, так и по гражданским делам. Представительство

допускается только при не возможности сторон лично явиться в суд и

только по некоторым делам.

«Важнейшим недостатком петровского процесса обыкновенно считают

введенное им учение о формальном значении доказательств (то есть заранее

установленной оценке их законом, а не судьею). Но при исключительном

господстве следственных начал в процессе, это скорее достоинство, чем не

достаток: ибо произвол, данный судье, был столь велик, что без

ограничения его теорию формальной силы доказательств, само понятие суда

утрачивалось бы: приговор являлся бы простым решением судьи по его

усмотрению»[14].

Собственное признание по-прежнему считалось доказательством. Оно

являлось «лучшим свидетельством всего света». Благодаря такому

ошибочному взгляду, процесс преимущественно направляется к выколачиванию

собственного признания пыткой, применение которой значительно возросло.

Вторым видом доказательства были свидетельские показания.

Законодатель различал силу свидетельских показаний в зависимости от

моральных качеств свидетеля, его пола, общественного положения и

отношения их к сторонам. В первом случае к свидетельству не допускаются

«преступники, явные прелюбодеи, люди, не бывшие у исповеди»[15]; во

втором случае сила свидетельских показаний больше если свидетель мужчина

(а не женщина), знатный человек (а не простолюдин), духовный (а не

светский), и ученый. В третьем случае свидетельство родственников не

допускалось. Число свидетелей определяется со стороны минимума:

показания одного не являются доказательством.

В петровском процессе уцелел «один из видов суда Божьего, именно

Очистительная присяга, к которой допускается обвиняемый в том случае,

когда против него не было других достаточно весомых улик; впрочем

законодатель неодобрительно смотрит на присягу, предпочитая лучше

оставить человека в подозрении»[16]. С принятием присяги подозреваемый

считался оправданным. В случае отказа от присяги, он признавался

виновным, но наказывался значительно слабее, чем при установлении его

виновности другими, более верными доказательствами.

Наконец, в числе лучших доказательств считались письменные

доказательства (например, торговые книги).

Оценка относительной силы доказательств выражается в законе

терминами «совершенное» доказательство или «несовершенное». Всякое

доказательство принимается за свершенное только при известных

обстоятельствах: так, собственное признание («лучшее свидетельство всего

мира») должно быть проверено; свидетельские показания оцениваются судом

по лицам свидетелей и обстоятельствам; даже присяга (остаток прежних

безусловных средств процесса) подозревается в допущении возможности

клятвопреступления.

После рассмотрения доказательств, по большинству голосов судей (суд

был коллегиальным) выносился приговор, который облекался в письменную

форму, подписывался судьями и скреплялся аудитором.

Законодатель не объяснил, к какого рода судам и делам должно

применяться «Краткое изображение...». Можно предположить, что по

первоначальной его[17] мысли, применение его ограничивается военными

судами.

Определенным диссонансом Указу от 21 февраля 1697 года и «Краткому

изображению процесов или судебных тяжеб» звучит именной указ от 5 ноября

1723 года «О форме суда». Указ отменял розыск и делал суд единственной

формой процесса. Возникает вопрос, чем вызвано столь резкое колебание в

законодательстве.

К.Д. Кавелин по этому поводу осторожно заявлял: «Причины...

возвращения к прежней форме судопроизводства, найденной неудобною, с

точностью неизвестны»[18]. С.В. Юшков считал отмену розыска результатом

того, что он себя не оправдал: «Эти процессуальные формы, с вязанные с

канцелярской тайной и письменным производством, не только не устранили

волокиты в судах, но даже значительной степени способствовали ее

развитию»[19].

Однако розыск не был новостью для Руси, и Петр I, вводя его, должен

был знать его недостатки еще в 1697 году и тем более в момент издания

«Краткого изображения...». Историческая обстановка в 1697 и 1723 годах

не различалась столь принципиально, чтобы потребовать коренной ломки

процессуального права. Представляется возможность искать ответ на этот

вопрос каким-то другим путем.

Во-первых, необходимо отметить недостаточную определенность самих

понятий «суд» и «розыск», в силу чего законодатель, возможно, не всегда

столь резко противопоставлял их, как нам часто кажется.

Во-вторых, исследование законодательства ( в частности, «Краткого

изображения...») показывает, что в розыске сохранялись некоторые

элементы состязательности и, наоборот, в суде имелись элементы

формализма свойственные следственному процессу.

В-третьих, сама жизнь препятствовала точному соблюдению Указа от 21

февраля 1697 года, распространению розыска на все уголовные и тем более

на все гражданские дела. Во всяком случае в практике и после этого Указа

удержалось разделение на суд и розыск. Недаром сам Указ от 5 ноября 1723

года упоминает об этом: «Не надлежит различать (как прежде бывало) один

суд, другой розыск...».

В-четвертых, обращает на себя внимание то обстоятельство, что Указ

о форме суда наряду с критикой предыдущего законодательства ( «...а не

по старым о том указом, ибо в судах много дают лишняго говорить, и много

ненадобного пишут, что весьма запрещается») подчеркивает и свою

преемственность с ним: «Понеже о форме суда многия указы были сочинены,

из которых ныне собрано, и как судить надлежит, тому форма яснее

изображена...».

Таким образом, изменения вносимые Указом о форме суда,

представляются не столь уж принципиальными, как это кажется на первый

взгляд. В определенной мере Указ издан не во изменение, а развитие

предыдущего законодательства.

К.Д. Кавелин полагал, что Указ о форме суда означает

«восстановление нашего древнего суда , формы гражданского

судопроизводства, разумеется, видоизмененной сообразно с потребностями

времени»[20].

«Суд по форме» должен был иметь применение во всех невоенных

судах, в том числе уголовных: «все суды и розыски имеют по сей форме

отправлятца». Некоторые главные постановления суда по форме не

применяются, однако, к делам об измене, «злодействе», оскорблении

величества и бунте (статья 5: «кроме сих дел: измены, злодейства или

слов противных на императорское величество и его семью и бунт»). «Уже

при самом Петре I (в 1724 году) действие процессов и «формы суда» было

распределено по отношению ко всем судам империи так: последняя должна

действовать при решении гражданских дел («партикулярных»), первые в

делах уголовных («доносительных и фискальных»). В 1725 г. мая 3 сенат

истолковал, что под названием «злодейства» разумеются преступления

против веры, убийство, разбой, татьба. Итак, общее значение суда по

форме исчезло: к этому привели практика и последующие узаконения: с

одной стороны, воинские «процессы» были рецепированы для невоенных

судов, с другой — найдено было невозможным руководствоваться в уголовных

судах «судом по форме». Однако, такая двойственность форм процесса

(гражданского и уголовного) не удержалась: как узаконения, так и

практика решительно наклонялись в сторону инквизиционного процесса»

[21]. Очевидно, общие тенденции развития абсолютизма все же требовали

господства розыска, хотя, может быть, и не в столь безграничной форме,

как предусматривалось Указом от 21 февраля 1697 года.

Г л а в а III.

Состязательный процесс

по Именному указу от

5 ноября 1723 года

«О форме суда».

Указ от 5 ноября 1723 года «О форме суда» изменяет судопроизводство

Воинского устава к восстановлению прежнего порядка состязательного

процесса с некоторыми изменениями, «клонящимися к сообщению судье более

активной роли при борьбе сторон»[22].

Указу о форме суда была предпослана вводная часть. В ней даны

обоснование закона, его отношение к предыдущему законодательству и

основные направления изменений, вносимых этим актом в процессуальное

право.

Главное нововведение здесь, как уже отмечалось, — отмена розыскной

формы процесса. Однако практика не пошла по линии полной линии полной

отмены розыска. Во всяком случае уже через три года А.Д. Меншиков, давая

указания специальному суду по делу А.М. Девиера, П.А. Толстого и других,

записал: «А розыску над ними не чинить»[23]. Очевидно, что без этого

указания такой розыск мог быть учинен. Впрочем, так и получилось: А.М.

Демивера по всем правилам розыскного процесса подвергли пытке и даже

дважды.

Процесс начинался с подачи письменного прошения истцом —

челобитной. Указ уделяет особое внимание на связанность изложения

прошения. Требования краткости и четкости челобитной выдвигались еще в

«Кратком изображении...» (ст.3 гл. «О челобитчике»). Определенные

требования к челобитной предъявлялись и Соборным Уложением (ст. 102 и

др. гл. Х), в частности требование точно указывать цену иска. В Указе

«О форме суда» было предписано прошение располагать пунктами, пункт за

пунктом и так, чтобы то, что написано в одном пункте не повторять и не

смешивать с изложенным в другом (статья 1: «Как челобитныя, так и

доношении писать пунктами, так чисто, дабы что писано в одном пункте, в

другом бы того не было»).

Закон различает два вида челобитчиков: истец — в гражданском

процессе и доноситель — в уголовном. Однако противная сторона носит

прежнее общее для тех и других дел название — ответчик.

Закон предъявляет определенные формальные требования к протоколу,

ранее отсутствовавшие в законодательстве (статья 2: « А когда время

придет суда, тогда изготовить две тетради прошивные шнуром, и оной

запечатать, и закрепить секретарю по листам, из которых на одной писать

ответчиков ответ, на другой истцовы или доносителевы улики.»).

Регламентируется порядок судебного следствия. В отличие от

«Краткого изображения...» (ст.2 гл. «О ответчике») теперь запрещается

давать ответ на челобитную в письменном виде. Тем более уже не может

быть речи об одном обмене процессуальными бумагами.

Запрещается возбуждать встречный иск или встречное обвинение до

окончания следствия по основному делу. Возможна передача встречной

жалобы в другой суд, если она не подсудна данному суду.

Судебное следствие ведется по отдельным пунктам челобитной,

прошение истца читалось по пунктам, на которые ответчик должен был

давать последовательные ответы. Он не мог касаться следующего пункта,

пока не давал исчерпывающего ответа на предыдущий вопрос (статья 3: «А

когда первой пункт со всем очистит... тогда спросить истца, имеет ли он

еще доказательства, и потом ответчика, что он имеет ли более к

оправданию... велеть руки приложить к каждому своему пункту»). Ответчик

теперь имеет право в любой момент судебного следствия ходатайствовать о

приобщении к делу новых документов. Для этого дается время — поверстный

срок( статья 3: «... буде же ответчик станет просить времяни для

справок, то давать, ежели какие письма имеет, с поверстным сроком...»).

Конкретные нормы поверстного срока не указаны.

В этой статье довольно ярко выступает состязательность процесса.

Стороны спорят, доказывая свою правоту, по каждому вопросу.

Принцип состязательности проводится и в стадии до судебной

подготовки с некоторыми изъятиями для серьезных преступлений (измена,

бунт, оскорбление императорской фамилии). Ответчику не позже чем за

неделю дается копия («список») челобитной, чтобы он мог подготовиться к

защите (статья 5: «Надлежит прежде суда... дать список ответчику с

пунктами, поданных от челобитчиков... призвав ответчика пред суд, и ему

самому отдать оной список, на котором пометить всем судящим число на

которое стать к суду, дабы неделя полная та копия в ответчиковых руках

была»). Вводятся определенные канцелярские формальности для обеспечения

явки ответчика в срок на суд: пометка о дате судебного разбирательства,

расписка в получении «списка» — реверс (ст.5 «...и взять с него реверс,

что он копию получил, и должен на положенной срок к суду стать без

всякой отговорки»). Эти формальности дополняются более существенными

мерами: возможностью наложения ареста на имущество (прямо не

предусмотренной, но подразумевающейся в законе), поручительством,

арестом ответчика (ст.5 «А ежели усмотрено будет, что у того ответчика

на толикое число, сколко в челоибитье истцове показано иску, движимого и

недвижимого имения не будет, то собрать по нем поруки, которым в том

иску можно верить, что ему до вершения того дела не съехать, и в зборе

тех порук сроку более недели не давать; а буде порук по ком не будет, то

держать ево под арестом»).

Указ возвращается к довольно широкому применению поручительства,

почти забытого в «Кратком изображении...». Судебное представительство

существенно расширяется. Если раньше оно допускалось главным образом при

болезни стороны, то теперь не ставиться никаких ограничивающих условий.

Вводится институт доверенности («письма верющие»). При этом права

поверенного предполагаются равными по объему правам доверителя ( статья

7: «Челобитчиком же и ответчиком дается воля посылать в суд, кого хотят,

только с письмами верющими, что оной учинит, он прекословить не будет»).

Что касается ареста, то по указам от 12 декабря 1720 года и от 6

апреля 1722 года[24] арестованные ответчики содержались за счет истца.

Поэтому для истца эта мера пресечения была довольно обременительной.

Истцу и ответчику надо было приходить с суд не позднее 8-ми часов

утра. Если кто-то из них не придет раньше 11-ти часов, то ему

предписывалось на следующий день явиться к 8-ми утра, а если он опять

вовремя не придет, то задержать его в суде, чтобы не волочить дело

(статья 5 «А приходить истцом и ответчиком к суду в указной день не

позднее осьмого часу по утру; а ежели кто из них придет в одиннадцатом

часу, тогда тому сказать, чтоб он (ежели не торжественный праздник и не

воскресный день, в которые судные дела не отправляютца) был на другой

день рано; а буде кто и в другой день также придет позднее осьмаго часа,

тогда того до другова дни, в котором суд быть имеет, из приказу не

выпускать, чтоб от того в таких судных делах продолжения не было»).

Челобитчик сам обязан собрать все необходимые доказательства (один

из характерных принципов состязательного процесса) до начала судебного

разбирательства. Лишь если ответчик выдвигает неожиданные возражения,

истцу дается возможность представить новые материалы. Впрочем, здесь

идет речь о документах, а не о всяких доказательствах ( ст. 5 «... он

(истец) должен стать на положенной срок в суде со всеми к тому иску

принадлежащими писмянными документами или доказателствы ...... ежели

ответчик такие отговорки в оправдание себе принесет, о которых истец и

чаять не мог, но принужден будет оное писмянным свидетелством

опровергнуть, то в таком случае истцу для положения такова при нем

необретающагося документу судье давать поверстный срок...»).

Лицо по разным делам могло быть подсудно разным органам. Из этого и

возникает отраженная в статье 6-ой Указа коллизия, очевидно, нередко

использовавшаяся недобросовестными людьми, чтобы выиграть процесс

обходными путями. В статье расценивается как преступление и случай

грубого воспрепятствования стороне явиться суд. «Ежели истец или

ответчик, в срочный для судоговорения день будут взяты в другой суд, по

другому делу, то они должны объявить о себе, что им в этот день

назначено судоговорение в таком-то суде и показать — ответчик копию

челобитной, а истец — билет данный ему судьями, после чего суд такового

немедленно должен отпустить, в противном случае судьи, задержавшие

такового, будут наказаны как преступники закона».[25] В этой же статье

говорится о том, что если истец или ответчик заболеют ко дню

судоговорения, то они должны известить об этом суд, который должен

послать для освидетельствования трех членов, и после освидетельствования

отложить дело до выздоровления больного. Если кто-либо из тяжущихся не

явился ко сроку, назначенному для разбора дела, то торжественно, с

барабанным боем, оглашался указ, предписывающий отсутствующему явиться в

недельный срок под угрозой быть обвиненным заочно.

Указ перечисляет случаи уважительной неявки суд: « 1) Ежели от

неприятеля какое помешательство имел. 2) Без ума стал. 3) От водяного и

пожарного случая и воровских людей какое несчастие имел. 4) Ежели

родители или жена и дети умрут.».

Отсутствие на судебном разбирательстве без уважительных причин, как

это было и в предшествующем законодательстве, влечет за собой проигрыш

дела. Взыскание по судебному решению обращается на имущество проигравшей

стороны и ее поручителей.

Хотя Указ и провозглашает устность в качестве процессуального

принципа, однако в статье 8-ой мы видим опять довольно сложную систему

письменного оформления дела («А когда дело изследовано все будет, тогда

зделать выписки пунктами ж, и прочесть каждому и велеть подписать по

пунктам челобитчику и ответчику каждому на свое, для того все ли

выписано»).

Закон требует, чтобы приговор выносился по отдельным пунктам

обвинения, а не общий для всего дела, как это было раньше.

Впервые требуется, чтобы приговор основывался на соответствующих

(«приличных») статьях материального закона. За применение ненадлежащего

закона ( решение дела «по неприличным пунктам») судья подвергался

наказанию (статья 8: «... тогда приговоры подписывать на каждом пункте

для решения по государственным правам, приводя самые приличные пункты к

тому решению; а ежели по неприличным пунктам решение учинено будет, то

судящия нижеписанным штрафом наказаны будут»). Однако об отмене

приговора в этом случае ничего не говориться.

Указ «О форме суда», подобно предыдущим процессуальным законам, не

предусматривает еще таких этапов процесса, как прения сторон и

заключительное слово подсудимого.

В заключительной форме Указа прежде всего приводится форма

челобитной, которая «начиналась титулом государя»[26], — нововведение,

которого раньше не было в процессуальном законодательстве.

Под титулом, открывающим челобитную, помещается обращение к судье.

Содержание дела излагается в соответствии с требования статьи 1-ой

рассматриваемого указа. Еще указом от 12 октября 1699 года[27] было

предписано челобитные, как и некоторые другие процессуальные документы,

писать на гербовой бумаге.

В заключении подчеркивается распространение настоящего указа на все

виды судов и запрещается под страхом наказания применять другую форму

процесса («Все суды и розыски имеют по сей форме отправлятца, не толкуя,

что сия форма суда к тому служит, а к другому не служит. А ежели кто

будет иным образом судить и розыскивать, или челобитные принимать, то

яко нарушитель государственных прав наказан будет»). Однако совершенно

очевидно, что данный Указ не мог полностью заменить «Краткое

изображение...» и даже Соборное Уложение в области регламентации

судопроизводства, ибо он намного беднее этих законов с точки зрения

полноты освещения процесса. Поэтому отмену Указом предыдущего

законодательства, как это говориться во вводной части закона, следует

понимать не как отмену противоречащих ему отдельных норм, заключенных в

этих законах.

Необходимо отметить новое достижение в области законодательной

техники — специальное указание в законодательстве на время введения его

в действие («Суды по сей форме начать судить с приходящего 1724 году с

начала». «С начала» следует понимать как с 1 января.).

З а к л ю ч е н и е.

Постановления Указа «О форме суда» не только не улучшили, а,

напротив, усугубили недостатки судопроизводства. Указ до крайности

стеснил действия сторон в процессе, расширил произвол судей, не

установил определенных сроков для вынесения приговора и тем самым создал

почву для процветания порядков, которые шли в разрез с элементарными

требованиями правосудия. «Поэтому неудивительно, что большинство

наказов, поданных в законодательную комиссию 1767 года, вооружаются

против состязательного процесса, как он установлен в «форме суда», так

как от него осталась, действительно, только форма, которая лишь

усложняла и удлиняла процесс, между тем, как сами дела решались по

инквизиционному усмотрению судей»[28].

Из всего выше сказанного можно сделать вывод, что в первой половине

XVIII-го века существовали две формы процесса: следственный, игравший

господствующую роль, и состязательный, не имевший большого значения.

Основные нормативные акты.

1. Указ от 5 ноября 1723 года «О форме суда».

2. Указ об отмене очных ставок, о бытии вместо оных распросу и

розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании

лжесвидетелей и о пошлинных деньгах от 21 февраля 1697 года.

3. «Краткое изображение процесов или судебных тяжеб» 1715 года.

4. Русская Правда.

5. Судебник 1497 года.

6. Соборное Уложение 1649.

Основные исследования.

1. Законодательство Петра I. М., 1997.

2. Российское законодательство X-XX. Т. 4. М., 1986.

3. Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. М., 1988.

4. Радин И.М. Учебник истории русского права. Петроград., 1915.

5. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Киев-

СПб., 1909.

6. Юшков С.В. История государства и права СССР. Ч.1. М., 1950.

7. Чельцов М.А. Уголовный процесс. М., 1948.

8. Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV.

9. Кавелин К.Д. Собрание сочинений. СПб., 1897-1898.

10. Калинычев Ф.И. Правовые вопросы военной организации Русского

государства второй половины XVII в. М., 1954.

11. Соловьев сочинения в восемнадцати книгах. Кн. XVIII. М., 1995.

12. Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. М.,

1888.

13. История отечественного государства и права. Ч.1. М., 1996. Под

редакцией профессора Чистякова О.И.

14. История государства и права СССР. Ч.1. М., 1967. Под редакцией

Софроненко К.А.

-----------------------

[1] Кое-какое представление о достижениях Запада — в виде иноземных вещей и

книг — Петр получил еще в детстве, в семье «западника» А.С. Матвеева, где

выросла его мать и где воспитывался он сам. Позднее на юного Петра

произвели неизгладимое впечатление преимущества западного военного и

морского дела.

[2] Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. М., 1988.

[3] Радин И.М. Учебник истории русского права. Петроград. 1915.

[4] Радин И.М. Указ. соч.

[5] Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Киев-СПб.,

1909.

[6] Юшков С.В. История государства и права СССР. Ч. 1. М.,1950.

[7] Чельцов М. А. Уголовный процесс. M.,1948.

[8] Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. T. IV. C. 87

[9] ПСЗРИ. Т. III. № 1576.

[10] Кавелин К.Д. Собрание сочинений. СПб., 1897-1898.

[11] Калинычев Ф.И. Правовые вопросы военной организации Русского

государства второй половины XVII в. М., 1954.

[12] Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч.

[13] Соловьев С.М. Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. XVIII. М., 1995.

[14] Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч.

[15] Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч.

[16] Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч.

[17] Петра I.

[18] Кавелин К.Д. Указ. Соч.

[19] Юшков С.В. Указ. Соч.

[20] Кавелин К.Д. Указ. соч.

[21] Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч.

[22] Радин И.М. Указ. соч.

[23] Цит. по: Павленко Н.И. Указ. соч.

[24] ПСЗРИ. Т.VI. № 3685, 3940.

[25] Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1888.

[26] Беляев П.И. Указ. соч..

[27] ПСЗРИ. Т. III. № 1703.

[28] Радин И.М. Указ. соч.

Страницы: 1, 2