Русь. От феодальной раздробленности до объединения

обретала теперь законченные черты. Государев (царский) двор имел

разветвленную систему статусных рангов и групп, объединенных в три

категории: думных чинов, московских чинов, выборных дворян («выбор из

городов»). Последние были промежуточным слоем между основной массой уездных

детей боярских (в их среде они составляли верхушечную группу) и членами

государева двора (внутри его структуры они занимали низшую ступень, не

считая такой группы, как жильцы). Эпоха преобразований проявила себя в

полноте учетной документации. В середине 50-х годов были составлены

государев родословец (фиксировал генеалогический состав основной части

государева двора), официальная разрядная книга (в ней учтены все значимые,

в том числе и в местническом отношении, воинские назначения, свадебные

разряды и т.п.), разные учетные списки членов государева двора. К их числу

относилась «Тысячная книга», в которую были внесены разбитые на 3 статьи

дворовые, не имевшие подмосковных владений, что затрудняло их службу.

Ученые много спорили о том, были ли реализованы предписания указа 1550 года

о наделении поместьями под Москвой этих лиц («тысячников»). По последним

наблюдениям, большинство из них получили такие владения.

Провинциальное служилое дворянство фиксировалось иными документами, в

основание которых была положена связка территориально-владельческой

оседлости и службы. Сам по себе этот принцип не нов, но с отменой кормлений

внутреннее единообразие дворянских организаций несомненно возросло. В 1555

- 1556 годах состоялись грандиозные смотры почти всех уездных корпораций с

целью выявления качества службы каждого дворянина в соответствии с уже

известными нормами. Персональный состав каждого «служилого города»

фиксировался в десятнях. В зависимости от служебных заслуг и стажа,

происхождения и родственных связей, материального положения и состояния

здоровья дети боярские подразделялись в десятнях на несколько статей

начиная с выборных дворян.

Завершилось формирование вооруженных сил России. Их основу составляло

поместное ополчение, включавшее всех годных к службе дворян с нормированным

числом боевых холопов-послужильцев. Заметной по численности частью армии

стали стрельцы, служилые казаки, пушкари, воротники. Значительная роль

«наряда» (артиллерии) в завоевательных походах общеизвестна. Приборные

служилые люди составляли основу постоянных гарнизонов в пограничных

крепостях. Немалыми тысячами исчислялись контингента легкой кавалерии. В

них включались служилые татары (в основном казанские; касимовские татары

воевали под командованием собственного хана), чуваши, марийцы, мордва и

т.п. На особых основаниях и притом редко в военных действиях в составе

российских сил участвовали отряды ногай. Наконец, вспомогательные части

формировались за счет посошных людей, собранных по особой разверстке с

тяглого сельского люда. Они обеспечивали транспортное обслуживание армии на

марше, инженерно-осадные работы и т.п.

Осталась на том же уровне интенсивность законодательства. Объем новых

узаконений за 50-е годы XVI века не уступал, пожалуй, объему Судебника 1550

года. Основные нововведения - в разделах уголовного и процессуального права

(существенно меняется, в частности, характер доказательной базы), в

установлениях о земле (в том числе о закладе вотчин) и о владении холопами.

Но главная сенсация в другом. Невиданный размах приобрели процессы

кодификации права, что было вызвано изменениями в системе судопроизводства,

в структуре центральных ведомств. На протяжении 5 - 6 лет было составлено

свыше десятка «судебных книг» (уставных или указных книг), принадлежавших

отдельным приказам, включая судные боярские комиссии. Содержание этих

юридических руководств соответствовало прерогативам учреждений, но что

очень важно — они переписывались для нужд местных институтов власти,

становились доступными в широкой среде пользователей права.

Несомненно, преобразования конца 40-х - начала 60-х годов имели

комплексный, программный и структурный характер. Были сформулированы

определенные направления и последовательность реформ (на начальном этапе

несомненна их спонтанность), они охватили основные сферы общества и

государства, серьезным изменениям подверглись отношения и институты, а не

отдельные учреждения. Налицо преемственность с тем, что развивалось в конце

XV - первой трети XVI века. Но далеко не все из принципиальных перемен

середины XVI в. имеет прямые истоки в предшествующей практике. Отмена

кормлений - яркий пример тому. Подчеркивание возврата к порядкам «дедовых и

батьковых уставов» оправдано лишь отчасти. Нередко за этим скрываются

стереотипы средневекового мышления: новое - целенаправленно и неосознанно -

облачалось в старое, привычное одеяние.

Опричное устроение было введено в феврале 1565 года и отменено осенью

1572 года. До последнего вздоха царя Ивана оставалось еще почти двенадцать

лет. Впереди было много событий, но этот краткий - даже по меркам его

царствования - период навсегда определил точку отсчета в оценке Ивана IV.

Что значило введение опричнины? В свой удел царь взял многие уезды на

западе, юго-западе и в центре страны, наиболее лакомые дворцовые владения и

богатые северные регионы (Подвинье, Поморье, Вологда), часть территории

Москвы. Опричный корпус насчитывал тысячу специально отобранных дворян,

получивших поместья только в опричных уездах, все земцы должны были быть

выселены из них. Позднее численность опричников увеличилась в несколько

раз, территория опричнины расширилась. В опричнине были своя Дума, свой

двор, свои приказы. Земская дума и приказы полностью отключались от любого

воздействия на опричнину. В свою очередь, царь, устранившись от текущего

управления (оно было за Земской думой и центральными ведомствами),

сосредоточил в своих руках контроль над дипломатией и важнейшими делами.

Тяготы войны лежали опять-таки на земщине, опричники знали только две

обязанности - охрану царя и его семьи, сыск и выведение изменников.

Укрепление самодержавной власти Иван Грозный производит странным образом,

выделяя третьестепенный по традиционной шкале удел. Ведь опричниной в XIV –

XV веках называли вдовий удел, выделявшийся помимо, опричь других княжений

и уделов. Это первый парадокс. Второй парадокс в том, что именно опричной

части страны усваивается политически и социально первенствующая роль. У нее

есть и своя столица - Александровская слобода, и ее филиал - опричный двор

в Москве, за Неглинкой, напротив Кремля (он был отстроен к 1567 году). В

этом третий парадокс царя, устроившего сложную систему значений-

перевертышей.

Учреждение опричнины ознаменовалось ссылкой в Казань «в опале»

нескольких сотен дворян. Большинство из них принадлежало к ведущим

княжеским домам - Ярославским, Ростовским, Стародубским, Оболенским. Их

родовые земли были конфискованы и пошли в раздачу. На новом месте их

ожидали поместья скромных размеров. Так царь опробовал еще один вариант

разделения элиты (передача бывших вотчин новым помещикам). К весне 1566

года всеобщее неудовольствие опричниной усилилось. Иван IV искал

компромисса, особенно после добровольного ухода с митрополии Афанасия (он

наследовал Макарию). Ссыльные в Казань были прощены, им компенсировались их

владения. Возникла также потребность определиться в отношении Литвы - ее

власти предлагали мир или длительное перемирие на условиях статус-кво.

Еще один парадокс опричнины - первый полный по составу (включая

представителей от купцов) Земский собор 1566 года. Он не был совещанием

правительства со своими чиновниками (депутаты избирались, правда, из числа

дворовых в Москве), и его роль вовсе не сводилась к единодушному одобрению

позиции царя. Он действительно нуждался в мнениях сословий - продолжать ли

войну с Литвой или мириться? Поддержка Собора, возможно, стала результатом

ожиданий земщины, что царь распустит опричнину в условиях общественного

согласия. Надежды не оправдались, а выступление против опричнины нескольких

сотен дворян было подавлено, трое предводителей (участников Собора) были

казнены. Удалось также царю сравнительно безболезненно поставить нового

митрополита - соловецкого игумена Филиппа (из рода Колычевых), уговорив его

снять требование об отмене опричнины и взяв обязательство не вступаться в

нее. На этом сравнительно спокойный период опричнины завершился, с 1567 -

1568 годов маховик репрессий и террора стал раскручиваться с ужасающей

быстротой. Смерч репрессий пронесся над страной в 1569 - 1570 годах. Они

начались летом 1569 года, в дни пребывания Грозного в Вологде, но особенный

размах получили с октября. В декабре открылась уже не малая, вполне

«нормальная» война царя против своих подданных: Грозный отправился с

опричниками выводить измену из Новгорода. Уже по дороге, «на заказе» число

жертв достигло многих сотен, но то, что творили опричники в Новгороде и

окрестностях на протяжении пяти недель, с трудом поддается описанию. Людей

самых разных сословий - от новгородских приказных, местных дворян, бояр

новгородского архиепископа до крестьян близлежащих сел — вешали, топили в

прорубях в Волхове, рубили топорами, секли саблями, расстреливали из

пищалей, травили медведями, сжигали в домах. По минимальным подсчетам,

жертв было около 3 тысяч, а, скорее всего - в полтора-два раза больше. От

этого погрома Новгород не оправился.

Так завершилась первая, семилетняя фаза царских экспериментов с

властью. За это время не было издано ни одного указа, который бы сохранила

правовая традиция. Нет новаций в сфере государственного устройства, если не

считать за него использование старой формы уделов совсем в иных целях. Он

не отказался и позднее от столь полюбившихся ему приемов управления. В 1572

- 1575 годах не было разделения территории страны, но существовали два

двора - земский (общегосударственный) и государев. В 1575 году три волны

казней и расправ обезглавили особый двор царя, вновь прошлись по Новгороду

(в изменниках оказался Леонид, тогдашний новгородский архиепископ). В итоге

царь устроил новое, теперь уже совсем фарсовое разделение страны и

общества, вновь сопровождавшееся «перебором людишек». Великим князем он

провозгласил крещеного Чингизида Симеона Бек-булатовича (российского

царского титула он не получил), а себе отвел позицию московского удельного

князя. Впрочем, уже через год Симеон получает в удел Тверь, царь же

возвращается к практике двух дворов.

3.2. Становление сословно-представительной монархии.

В годы правления Ивана Грозного распространилась практика созыва

сословных совещаний, называемых иногда «соборами» (позже, в XVII уже веке,

– «земскими соборами»). Такие собрания созывались царем для обсуждения

важнейших вопросов внутренней и внешней политики Российского государства,

для принятия решений по делам, не терпящим отлагательства.

Основой «собора» был так называемый думный собор, т. е. Боярская дума.

Остальные участники соборов – представители различных групп господствующего

класса феодалов (светских и церковных).

На соборе 1566 года присутствовали купцы; и собор этот в большей мере,

чем другие, напоминал земские соборы XVII века. Период в истории

Российского государства с середины XVI века до годов самостоятельного

правления Петра I, т. е. почти до конца XVII века, часто характеризуют как

период сословной или сословно-представительной монархии.

История земских соборов – это, прежде всего, история внутреннего

развития этого учреждения, отнюдь не сразу конституированного. Это также

история формирования общественного отношения к нему, постепенного признания

его значения.

В XVI веке земский собор только формировался как учреждение и

первоначально не имел ни четкой структуры, ни четкой компетенции. Практика

созыва и порядок заседаний, тем более состава собора, не были строго

регламентированы и изменялись; постепенно формировалась и, так сказать,

соборная терминология – установить четкие различия между собственно

земскими соборами и более или менее широкими совещаниями соборной формы, т.

е. совещаниями «думных людей» или думного собора (Боярской думы и

освященного собора) с представителями отдельных групп феодалов или даже

посадского населения, не всегда возможно. Даже в XVII веке, в годы

царствования первого царя династии Романовых Михаила Федоровича (1613 –

1645), когда деятельность земских соборов была наиболее интенсивной,

собирались как земские соборы, состоявшие из значительного числа выборных

людей с мест, так и земские соборы только из представителей находившихся в

Москве служивых людей и московских посадских верхов. Следовательно, состав

представительства на земских соборах даже тогда зависел от степени

экстренности решаемых вопросов, а также и от самого характера этих

вопросов.

В соборах середины XVI века участвовали, употребляя терминологию того

времени, «воеводы», «княжата», «дворяне большие», «дети боярские»

(«дворовые» и «городские», «московские и новгородские»), «воины», а также,

видимо, «приказные люди» и вообще «кормленщики». Все эти лица принадлежали

к различным прослойкам господствовавшего класса феодалов.

Данные об участии в соборах середины XVI века посадского населения

(так называемого третьего сословия) очень сомнительны, хотя решения соборов

и были во многом выгодны верхам посада; более того, социально-экономические

изменения, и, прежде всего, возросший удельный вес городов в социально-

экономической и общественно-политической жизни страны, явились

существенными предпосылками созыва соборов, и именно к горожанам обращалось

правительство с успокоительными призывами.

Правда, А. И. Копанев полагает, что в 1550 году царь совещался и с

представителями городов, под которыми исследователь подразумевает посадских

людей. Поэтому-то, по мнению Копанева, собор 1550 года может считаться

первым Земским собором. Однако представителями городов в данном случае

могли быть и не посадские люди, а местные дворяне или кормленщики.

Советниками государя на соборах становились не только члены Боярской

думы – «думные люди» и близкие придворные, но и люди «государева двора», из

которых формировались все руководящие кадры для военной, придворной и

административной службы. Это верхушка уездного дворянства, входившая

постепенно в состав правящей верхушки Российского государства.

Лица эти воспринимались, видимо, уже в середине XVI века как

представители «земли» или «земель», что отразилось даже в формулировках

таких официальных памятников делопроизводства, как Тысячная книга 1550 года

и Дворовая тетрадь начала 1550-х годов.

Думный собор составлял основу соборов. Остальные же участники этих не

упорядоченных по своему составу и не определенных по своим полномочиям

совещаний собирались от случая к случаю.

Совещания середины XVI века обнаруживают и черты расширенных совещаний

думного собора с участием «воев» и черты церковных соборов с участием

большого числа светских лиц. В России XVI века, по мнению М. Н. Тихомирова,

существовала прочная традиция сословного представительства.

О церковных же соборах напоминают порядок обсуждения вопросов на

соборах середины XVI века и церковная торжественность обстановки. Участие

не только государя, но и членов его семьи, бояр и дьяков в обсуждении

вопросов на церковных соборах было традиционным.

Соборы середины XVI века оказываются по своей форме традиционно

связанными как с расширенными собраниями светских феодалов, так и с

церковными соборами предшествовавшего времени.

Собрание, более широкое, чем думный собор, и более зависимое лично от

государя, должно было противостоять феодальной аристократии – и кичливым

наследникам удельных князей, и московским потомственным боярам, гордым

вековой близостью с правящей династией. Такие расширенные собрания

способствовали утверждению представления о царе как о государе

всероссийском («всей земли»). Поэтому они призваны были противостоять и

сепаратизму отдельных областей государства, и возрождению традиций

феодальной раздробленности.

Наконец, – и это, по-видимому, самое главное – соборам середины XVI

века (расширенным собраниям феодалов, созванным верховной властью)

предшествовали и сопутствовали и другие собрания – массовые народные

собрания, созванные по почину самих посадских людей. Ведь конец 1540-х

годов – это не только время соборов, но и время народных восстаний и

возрождения вечевых собраний.

Не вынуждены ли были противостоять этой возрожденной форме народного

общественного мнения, этим столь опасным для господствующего класса и для

самого государя организованным собраниям горожан тоже более широкое по

составу собрания верхов? Не потому ли и пришлось прибегнуть к форме

покаянно-примирительных обращений царя к сравнительно широкому кругу лиц?

Постановка вопроса о решительной войне с Казанским ханством также

должна была успокоительно воздействовать на народ, особенно терпевший от

«бесчисленных пленений и кровопролитий». Недаром на соборах обращались ко

«всему православному христианству», и принятие соборных решений

мотивировалось, прежде всего, заботой о «християньстве».

Созыв в середине XVI века соборов с декларацией планов государственных

преобразований – знамение времени. Земские соборы, рожденные в пламени

классовой борьбы, не столько продолжали традиции народных «вечевых»

собраний, сколько противостоять им (сближаясь в то же время в какой-то мере

с аристократическими вечевыми заседаниями).

Ни о каком «примирении» царя с народом или феодалов с народом на этих

соборах не может быть и речи, хотя соборы середины XVI века в какой-то мере

и были формой «непосредственного общения власти с народом». Напротив, созыв

соборов – результат объединения сил господствующего класса для

сопротивления требованиям народов, для подавления народа. Соборы середины

XVI века были созваны по инициативе сверху. Основная цель их – оградить

феодалов от опасности народных движений, укрепить крепостиническое

государство, а также успешно завершить Казанскую войну.

Но, прослеживая историю соборов середины XVI века, можно обнаружить

моменты не только межклассовой, но и внутриклассовой борьбы. Правительство

пыталось использовать соборы и для ослабления политического и

экономического положения крупных феодалов – бояр. Однако это происходило

путем постепенного сближения прав и обязанностей различных прослоек

светских феодалов. Соборы середины XVI века – и по составу участников, и по

программе и характеру своей деятельности – как раз и являлись выразителями

политики компромисса прослоек класса феодалов, которую проводила Избранная

рада. Политику эту можно характеризовать как политику временного

«примирения» прослоек класса феодалов. В этом плане и соборы середины XVI

века, на которых ставились вопросы государственных преобразований, можно

условно назвать «соборами примирения».

В условиях приблизительного равновесия политических и экономических

сил крупных и средних светских феодалов особое влияние приобрели церковные

феодалы во главе с Макарием, а также высшая бюрократия – думные дворяне и

особенно думные дьяки. С оформлением в средине XVI века приказной системы

образуется по существу дьяческая корпорация. Виднейшие из дьяков входят в

состав думного собора.

Вмешательству духовенства в правительственную деятельность, повышению

идейного престижа церкви в государстве способствовало и ведение Казанской

войны, лозунгом которой была борьба с «басурманством». 1547 – 1548 годы

были «моментом наивысшего расцвета монастырских иммунитетных прав».

Постановка на церковных соборах вопросов «земского устроения» –

нововведение времени Макария, акт прямого вмешательства церкви в светские

дела, хотя и обставлено это было как поддержка высшим духовным авторитетом

политики «примирения» светских феодалов. Вполне основательно приписывают

Макарию и инициативу установления внешних порядков земских соборов, их

церемониальной стороны. Собраниям постарались придать особую

торжественность, церковную обрядность, невиданную в западноевропейских

сословно-представительных учреждениях.

А так как в обществе настоятельно ощущалась потребность в

преобразованиях и идея созыва собраний широкого состава была популярна,

надо было всячески оказать «законность» созыва этих соборов, освящение

именно их церковным авторитетом; надо было демонстрировать независимость

верховной власти от «временников», от княжат и бояр и поддержку ее и

духовенством, и более широкими слоями класса феодалов.

После отдаления Макария от дел духовенство, конечно, продолжало

участвовать в расширенных собраниях феодалов во главе с царем, так как без

санкции церкви нельзя было в то время принимать серьезные решения, но на

церковных соборах, собиравшихся в XVI столетии, «земские» вопросы уже не

ставились и не разбирались, а церковные власти уже имели меньшее влияние на

правительственную деятельность – первостепенного значения успех в деле

дальнейшей централизации страны. Осуществление важнейших из задуманных и

задекларированных реформ имело место уже после «Казанского взятия» и

удаления от правительственной деятельности Макария и некоторых других

«епархов и синклитов».

Соборы середины XVI века, положившие начало большой творческой

деятельности в области государственных преобразований, – важный фактор

организации власти централизованного государства, когда совет государя,

состоявший преимущественно из наследственных советников, из князей и бояр,

а также высшего духовенства, расширяется за счет представителей всех групп

правящего класса из разных «земель» Российского государства. Однако соборы

середины XVI века можно рассматривать лишь как зачаточную форму земских

соборов.

Если для соборов середины XVI века была характерна политика

компромисса между сословиями класса феодалов, в частности между светскими и

церковными феодалами, то на соборе зимы 1564/65 года в эту среду был сразу

же внесен раскол, точнее, и без того напряженные отношения были еще более

обострены. Одна группа светских лиц, сопровождавшая царя, была особенно

выделена и сразу же противопоставлена большинству феодалов, возвышена над

этим большинством. В то же время светским феодалам были противопоставлены

церковные.

Было еще одно, быть может, особенно важное различие в деятельности

соборов середины XVI века и собора зимы 1564/65 года и в действиях царя

Ивана на эти соборах. В середине XVI века царь еще не выделял из среды тех,

к кому он обращался, посадских людей; посадские люди, видимо, и не

участвовали в соборах тех лет. Зимой 1564/65 года верхушка московского

посада впервые становится соборным «чином». Это показатель политического

роста посадской верхушки, в пользу которой еще в предшествовавшие годы были

проведены значительные преобразования в области городского управления,

финансов и суда. Без участия посадских верхов или хотя бы без устранения

возможности их противодействия трудно было бы пытаться осуществить

задуманные мероприятия. Обращение Ивана IV к посаду – это свидетельство

потребности царя найти дополнительную официальную опору для укрепления

своего положения в государстве, в борьбе с реальными и мнимыми врагами и

свидетельство стремления найти оправдание нового политического курса в

поддержке относительно широкой общественности.

Собор 1564 – 1565 годов, к какому бы времени ни относить начало его

деятельности, представляется первым собором, в котором участвовали

посадские люди. Правда, политическая роль посадских людей была еще

сравнительно невелика, но посадские люди оказывали влияние на ход событий,

в значительной степени определяли результаты столкновения царя с феодальной

оппозицией и способствовали признанию за царем прав неограниченного

монарха. Так сословные учреждения помогали установлению абсолютизма.

Соборы в середине и во второй половине XVI века созывались

нерегулярно. Они созывались при исключительных обстоятельствах, и состав их

участников зависел в значительной мере от причин созыва собора и содержания

его деятельности.

Современники рассматривали соборы прежде всего как расширенные

заседания думного собора. Заседания Думы напоминали и порядок заседания, и

делопроизводство соборов – протоколы, особые мнения, даже расположение

присутствующих.

Боярская дума в XVI веке постепенно приняла характер постоянно

действующего высшего государственного учреждения России. Она не имела

самостоятельной, раздельной от государя компетенции; и к русскому

государственному строю второй половины XVI века применимо определение,

данное В. И. Лениным государственному строю России XVII века: монархия с

боярской Думой и боярской аристократией.

Боярская дума при Иване Грозном оставалась средоточием княжеско-

боярской аристократии, но с расширением состава боря и окольничих в годы

правления Избраной рады реальное значение феодальной аристократии в

центральном аппарате уменьшилось и Боярская дума, прежде всего, являлась

органом, укреплявшим феодальную монархию. Особенно это стало заметно с

введение в ее состав думного дворянства и усилением роли думного дьячества.

Исконная формула совета государя «сглав с бояры» вовсе не означала, что

советниками государя были только бояре. Так назывались все лица,

принимавшие участие в заседаниях Боярской думы.

Участники соборов не пользовались равными правами. И – в тех случаях,

когда это удается проследить по источникам, – обсуждение вопросов (во

всяком случае, вопросов общегосударственных преобразований) происходило

раздельно: на думном соборе и на соборе с более широким кругом участников.

С помощью соборов правительственная власть снимала с себя в какой-то

степени ответственность за проводимые ее мероприятия, так как эти

мероприятия оказывались одобренными достаточно широким кругом советников.

Соборы уже в XVI веке нужны были укрепляющемуся самодержавию как

орудие сопротивления сохраняющейся еще феодальной раздробленности. Более

широкие совещания во главе с царем призваны были противостоять и на деле

противостояли узким традиционным совещаниям с княжеско-боярским кругом и

способствовали дальнейшей централизации государства и укреплению феодальной

монархии.

Важно учитывать и то, что в период становления земских соборов на Руси

(так же как и в период становления сословно-представительный учреждений в

Западной Европе) классовые различия зачастую не проступали столь наглядно,

как в последующие эпохи, – они существовали как бы в подтексте наблюдаемых

отношений; и современники имели иное, чем ныне, представление не только о

социальной стратификации, но и о правовых нормах, о сословном отношении

различных слоев населения, об отношениях государя и подданных.

Участие посадских людей в деятельности соборов не означало, что Иван

IV склонен был как-то уменьшить свою власть их соучастием в управлении.

Напротив, царь рассчитывал на поддержку посадских людей в борьбе против

феодальных сил, которые могли ограничить его власть. Иван Грозный – одни из

инициаторов этих собраний – не мыслил делить свою власть с широким кругом

лиц, особенно с представителями «третьего сословия», которых он не считал

за «людей». Соучастие купечества в управлении государством Иван Грозный

считал делом недопустимым, ронявшим «государьскую честь».

Обстоятельства политической истории, финансовые нужды вынуждали царя,

однако, привлекать к «великим государевым делам» и верхи посада. Это

подсказывал и накопившийся опыт деятельного участия посадских людей в

местных сословно-представительных учреждениях.

Допущение посадских людей в местные представительные учреждения,

деятельное участие верхов посада в городском управлении, в обсуждении

важнейших местных дел как бы готовило общественную мысль к тому, что

посадские люди могут и должны участвовать в работе и центральных

представительных учреждений. К этому времени посад был уже более

значительной политической силой, чем прежде, и не оставался в стороне от

политической борьбы между группировками класса феодалов. Внутри посадского

населения уже достаточно четко обнаружилось классовое размежевание.

Посадские верхи стояли значительно ближе к феодалам, чем к посадским низам.

Известная близость классовых позиций и обуславливала возможность

совместного участия феодалов и верхов посада в деятельности высших

государственных учреждений.

Соборы при первых Романовых внешне как бы продолжали деятельность

широких собраний. Однако земские соборы при первых Романовых на самом деле

не были продолжением деятельности «советов всея земли» - правительственные

верхи постарались использовать форму правления, ставшую уже популярной,

устраняя при этом элементы ее демократизации. Но сделать это было очень

сложно, да и опасно для правительства. Практика подачи челобитных, по

существу воспринимавшихся как инициативу к созыву собора, первое время была

неустранима. Тогда-то оформилась и система выборов на местах представителей

в земские соборы. В XVI веке еще такой системы не знали, так же как и не

считали обязательным участие так называемого третьего сословия в соборных

совещаниях. XVI век – это время лишь становления сословной монархии и

сословных учреждений.

Заключение.

Покорение Ордой Руси был обусловлен разными стадиями развития

феодализма в монгольской империи и на Руси в начале XIII века. Империя

Чингисхана была тогда огромным раннефеодальным, еще достаточно

«централизованным» государством с сохранившимися пережитками эпохи «военной

демократии» (в распоряжении ордынских правителей была большая, хорошо

дисциплинированная и весьма боеспособная армия). Русская земля,

расчлененная на отдельные княжества, не могла противопоставить этому

противнику сколько-нибудь равноценный военный потенциал. Наметившиеся на

рубеже XII – XIII веков в Северо-Восточной и Юго-Западной Руси

центростремительные тенденции никак не могли изменить сложившееся тогда

соотношение сил между консолидированной империей Чингисхана и политические

раздробленной Русской землей, не могли предотвратить торжество

завоевателей.

Новая форма политической организации древнерусского общества

соответствовала экономическому и социальному развитию феодального строя на

данном уровне его развития. В периоде феодальной раздробленности выделяется

несколько этапов, причем первый этап продолжался до татаро-монгольского

нашествия на Русь, принесшего неисчислимые бедствия народу, вызвавшего

огромное разрушение материальных ценностей, политическое ослабление страны.

Татаро-монгольское иго показало уникальную способность русского народа

преодолевать самые тяжкие невзгоды и подниматься “из пепла”.

Русской народ освободился от иноземного ига, а затем создал

могучее государство. Это чудо возрождения древней Руси В. О. Ключевский

объясняет ссылкой на то, что “одним из отличительных признаков великого

народа служит его способность подниматься после падения”. При этом

Ключевский был твёрдо убеждён, что “как бы ни было тяжко его унижение, но

пробьёт час, он соберёт свои растерянные нравственные силы и воплотит их в

одном великом человеке или в нескольких великих людях, которые и выведут

его на покинутую им временно прямую историческую дорогу”.

С татаро-монгольским нашествием в истории Русской земли наступил

период, ознаменованный не только длинным противоборством Московского и

Тверского княжеств в области общей централизации русской земли, но и

началом формирования на Руси института самодержавной власти.

Одной из важнейших причин установления самодержавия в России

большинство ученых историков считают влияние монголо-татарского ига на

процесс формирования русского народа и государства. Речь идет о самом

факте господства на русской земле и атмосфере насилия в течение двух с

лишним столетий.

Авторы этих и других подобных высказываний утверждают, что тяжёлые

испытания не смогли не сказаться на будущем России. Возможно, именно 250-

летнее монголо-татарское иго определило то “азиатское начало”, которое

затем обернулось для России тяжёлым крепостным правом и деспотическим

самодержавием. Монголо-татары возможно сломали российскую историческую

судьбу и стимулировали иную.

Однако на причины установления самодержавия в России существует и

другая точка зрения. П. Н. Милюков, в частности, утверждает что “многие

институты, установленные московскими царями, были характерны для

византийских императоров... Эпоха их заимствований имела место гораздо

раньше времени влияния монгольского ига. С другой стороны ...феодальные

институты, очень близкие западным, играли гораздо более важную роль в

России, нежели обычно считалось...”

Постепенно, по мере усиления политического влияния и экономического

могущества московских князей происходит фактическое подчинение «младших

братьев» их власти. Это приводит к появлению у них множества служебных

князей, которые получают возможность владения своими вотчинами под

покровительством великого князя в обмен на отказ от верховных

государственных прав.

Социальной опорой складывавшейся московской монархии являлись

дворянство, старомосковская служилая княжеско-боярская знать, купечество,

дьячество.

По мере становления, развития и укрепления централизованного

государства происходят изменения в сфере государственного управления. В

руках царя к XVII в, сосредотачивается вся полнота законодательной,

судебной и исполнительной власти.

Окончательное становление института самодержавной власти связано с

Иваном IV Грозным и его матерью Еленой Глинской.

Литература.

1. Карамзин Н. М. История государства Российского. – М.:

Республика, 1994.

2. Карамзин Н. М. Предания веков. – М.: Правда, 1987.

3. Орлов А.С. История России. – М.: Проспект, 1998.

4. Сахаров А.Н., Буганов В.И. История России с древнейших времен

до конца 17 века. – М.: Просвещение,1995.

5. Павленко П., Кобрин В. История России с древнейших времен:

Учебное пособие для вузов. – М., 1994.

6. Удальцова Н.Н., Карпова В.П. История средних веков. – М.:

Просвещение, 1993.

7. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. – Ростов-на-

Дону: Феникс, 1998.

8. Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории. – М.:

Терра, 1996.

9. Коробков Ю. Д. История России. – Магнитогорск: МГПИ, 1994.

10. Бушуев С. В. Россия в XVI веке. – М.: Наука, 1989.

11. Хрестоматия по истории отечества с древнейших времен до наших

дней / Сост. Орлов А. С. – М.: Проспект, 1999.

12. Смирнов А. Е. Самодержавие в России. – М.: Проспект, 2000.

13. Шмидт С. О. Становление Российского самодержавия. – М.: Мысль,

1973.

14. Греков И. Б., Шахмагонов Ф. Ф. Мир истории. – М.: Молодая

гвардия, 1988.

Страницы: 1, 2, 3, 4