Рабство в Древнем Египте и Месопотамии

т. д.) или стоящих без дела. Первая же надпись касается, наверное, людей,

изображенных за приготовлением хлеба и пива, основного староегипетского

довольствия. Из этих людей две женщины толкут зерно, одна просеивает, три

растирают его на зернотерках, один мужчина печет хлеб, две женщины мнут его

для приготовления пива. Около одной из зернотерщиц стоит девочка. Все

мужчины-жрецы поименованы, но большинство изображений женщин нет, что,

пожалуй, понятно, если они были женами мужчин, с которыми работодатель

заключал договор. Зато изображения всех тех, кто занят приготовлением хлеба

и пива, снабжены именами, даже девочки. Хозяин, конечно, знал имена

купленных им людей.

Имена все египетские, что, разумеется, еще не доказывает, что носители

их были обязательно египтянами; их могли и переименовать.

Без сомнения, люди были действительно куплены, и покупка закреплена

письменно в купчей. В купчей на дом второй половины Старого царства (до нас

дошел список с купчей, вырезанный на камне и хранящийся ныне в Каирском

музее) употреблены точь-в-точь такие же выражения, как и на ложной двери:

"достать в уплату", "быть (занесенным) за печатью в договор кадастровой

ведомости". Да и обозначение купленных людей говорит самоза себя. Мы

передали его как "платежные (люди)", и оно действительно одного корня со

словом "плата", вслед за тем употребленным. Число купленных людей

внушительно (видимо, их целый десяток). Однако, за исключением пекаря, все

они - женщины, и, хотя выполняемые ими работы те же, что и в больших

мастерских по приготовлению пищи- "заповедниках" (о них речь будет ниже),

все же, по существу, это домашние работы. Поэтому никому не возбранено как

этих людей, так и рабов заупокойных жрецов считать всего лишь домашними

рабами.

В пользу такого мнения могли бы свидетельствовать и надписанные

изображения в гробнице сановника V династии Нисутнефера (Инси-на-фы). За

вельможей следуют два карлика с египетскими именами: один - с тростью и

обувью хозяина, другой - со спальным подголовником и походным ложем.

Изображение каждого надписано помимо имени словом "платежный" (т. е.

купленный), и оба, несомненно, личные слуги.

«Прямо над карликами изображены два "эфиопа", резко отличные но виду

от египетских собратьев, несмотря на свои египетские имена. Один -

"провожатый" с дорожным мешком и умывальными принадлежностями, другой -

"ключник" с хозяйской одеждой. Еще одного слугу, изображение которого

надписано словом "эфиоп", мы находим в гробнице царевича той же, V династии

Хетепсешат. Это тоже личный слуга: в одной руке у него бельевой мешок, в

другой - хозяйская обувь. В Новом царстве наименование "эфиоп" в приложении

к слуге означало "эфиопский раб", и вряд ли наши "эфиопы" были кем-нибудь

иными. В таком случае в числе частновладельческих рабов имелись и иноземцы»

[2, с. 301].

Слуги -"эфиопы" прической и одеждой сходны с поверженным врагом и

пленником, изображенными в поминальном храме царя V династии Ниусерра.

Невольники -"эфиопы" (нубийцы) могли быть из числа пленных. Старое царство

воевало с окрестными племенами и пленных брало немало. Согласно

староегипетской летописи, в один из годов правления родоначальника IV

династии Снофру было уведено в плен 7000 эфиопов, в другой раз - 1100

западных соседей - ливийцев. Своих ливийских пленных и учет их египетской

богиней письма и счета изобразил в поминальном храме второй царь V династии

Сахура (Сах-и-Риа). При VI династии правитель пограничной южноегипетской

области Хирхуф (Хуф-Хара), согласно его гробничной надписи, доставил в

столицу из Эфиопии "большое число пленных", а общеегипетское ополчение под

начальством сановника Уни, разгромив "тех, кто на песке" (возможно, в

Азии), взяло пленных "очень много" (плита с жизнеописанием Уни в Каирском

музее). Несомненно, однако, что значительная часть пленных попадала не в

частные руки. Под одним из годов правления основателя V династии Усеркафа

(Уаскуфа) староегипетская летопись сообщает о 70 иноземцах (иноземках?),

доставленных в виде дани для царской пирамиды или ее поминального храма.

Порабощение, с которого мы начали наш обзор староегипетского рабства,

представляло собой, очевидно, насильственное превращение в раба. В одном из

приведенных нами случаев о воздержании от порабощения сказано

непосредственно после слов об отказе от беспощадной палочной расправы. В

другом же из этих двух случаев единственным предметом возможного, но ни

разу не осуществленного порабощения оказываются дочери сограждан. В обоих

случаях непричастностью к порабощению хвалятся люди властные - брат и

управляющий хозяйством царского сановника и областной правитель. И то, что

люди разного общественного положения и жившие в разное время и в разных

местностях хвалятся одним и тем же, доказывает, что насильственное

порабощение было широко распространено. О произволе власть имущих

свидетельствует ставшая общим местом похвальба вельмож второй половины

Старого царства, будто бы они по мере сил изымали убогого из рук более

сильного. Поскольку подобное связывалось с судейской деятельностью, речь

шла, по-видимому, о спасении слабого от сильного на суде. Но если у нас нет

прямых известий о долговом рабстве в Старом царстве, то все-таки трудно

себе представить иную судьбу неоплатного должника. А что неоплатные

должники, по меньшей мере под конец Старого царства, при VI династии, были

довольно-таки обычным явлением, показывает похвальба правителя II

верхнеегипетской области Мериранефера (Маи-Риа-нафы), будто бы он возмещал

из своего хозяйства заимодавцу ссуду зерном за всякого, не вернувшего ее.

Вот примерно, что с большей или меньшей степенью надежности можно

сказать о рабстве в Старом царстве. Немного, очень немного, и к тому же ни

единого достоверного случая применения рабского труда вне домашнего

хозяйства. И это при поразительном изобилии источников о староегипетском

хозяйстве.

Список используемых источников

1. Дьяконов И. М. Проблемы современности. О структуре общества

Ближнего Востока до середины II тысячелетия до н. э. – ВДИ. 1967, №

4.

2. История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и

первые очаги рабовладельческих цивилизаций./Под ред. И. М.

Дьяконова. Ч. 2. Передняя Азия. Египет. М., Наука., 1988 г. с. 623.

3. Г. В. Коранашвили. О причинах не развитости рабства на Древнем

Востоке. ВДИ., 1969, № 9.

2. Источники и характер рабства в Месопотамии

Вопрос социального деления общества древней Месопотамии привлекал

внимание многих исследователей.

В самых древних, еще архаических надписях, найденных в IV слое Урука,

упоминаются рабыни, буквально - "женщины горной страны". Сохранились

документы, содержащие подсчет 211 таких рабынь. В других надписях

упоминаются дети, родившиеся от храмовых рабынь (думу-думу) и находившиеся,

очевидно, на положении домашних рабов. При раскопках Джемдет-Насра, Ура и

Шуруппака также были найдены древние документы, в которых упоминаются рабы

и рабыни. В распоряжении садовников находились рабы - землекопы, носившие

характерное название игину-ду (не подымающие глаз). В некоторых

производствах, например в текстильном (обработка и прядение шерсти),

работали почти исключительно рабыни.

Древнейшие формы рабства существовали еще в период родового строя, в

частности, в недрах патриархальной семьи. Маркс и Энгельс отметили, что

"рабство, в скрытом виде существующее в семье, развивается лишь постепенно,

вместе с ростом населения и потребностей и с расширением внешних сношений -

как в виде войны, так и в виде меновой торговли".

«Целый ряд шумерийских и аккадских документов указывает на эти скрытые

формы рабства, впервые возникающие в большой патриархальной семье.

Шумерийские законы разрешали отцу продавать в рабство своих детей. Это было

вполне реальное право, постоянно осуществлявшееся в семейном быту. Родители

часто продавали в рабство своих детей, причем условия такой продажи

записывались в документах, сохранившихся до нашего времени. Некоторой

маскировкой этой продажи был обычай усыновления чужого ребенка, что также

закреплялось особым документом. Усыновитель платил отцу усыновляемого

определенную сумму в качестве платы за усыновление» [2, с. 127].

Женщина в древней Месопотамии занимала неполноправное положение, что

усугублялось обычаем многоженства. Дочерей обычно продавали в рабство, на

что указывают документы и термин "цена жены". Развитию рабства

способствовала долговая кабала. Бедняки, беря ссуду у богачей, чаще всего

зерном, нередко не могли вернуть в срок ссуду и проценты на нее.

Запутавшись в долгах, бедняк становился жертвой богача ростовщика. Ему

угрожало неминуемое рабство.

Однако основную массу рабов давали войны, которые постоянно вели между

собой сперва родоплеменные союзы, а затем древнейшие государства

Месопотамии, а также и более крупные государственные образования с

соседними народами. Во время этих войн захватывали пленных, которых обычно

обращали в рабство. Так, на одном оттиске печати из Урука сохранилось

изображение захвата военнопленных. Слова "раб" в "рабыня" сопровождались

знаком, изображавшим иноземную горную страну. Очевидно, пленников,

захваченных во время войны с Эламом, обычно обращали в рабство. Рабов в

Шумере называли "саг" (штука, голова), а в Аккаде-"арду", что означает

"опустившийся", или "решу" (голова). На рабов пленников, как и на свободных

людей, обращенных в рабство, смотрели как на товар или скот, считая их по

штукам или же по головам. В законах рабы перечисляются наряду со скотом или

"иными ценными предметами". Стоимость раба колебалась от 14 до 20 шекелей

серебром (117-168 граммов серебра).

Имущественное расслоение в сельских общинах, рост производительных

сил, развитие торгового обмена и рабства, наконец, грабительские войны

способствовали выделению из среды общинников древнейшей рабовладельческой

аристократии, которая занимала высшие общинные должности и

сосредоточивалась вокруг общинного храма - центра хозяйственной жизни и

управления. Наряду с этим наименее обеспеченные слои общинников

превращались в бедняков и даже в рабов. Появляются древнейшие социальные

термины, обозначавшие богачей, владевших землей и рабами - это "большие"

люди (лугаль). Им противостояли свободные малоимущие члены сельских общин.

«Итак, на развалинах родового строя возникает древнейшее классовое

общество. Большие люди этого общества - рабовладельцы - нуждаются в

аппарате господства, чтобы удержать в повиновении массы бедняков и рабов,

нуждаются в государстве. "И оно явилось - государство рабовладельческое, -

аппарат, который давал в руки рабовладельцев власть, возможность управлять

всеми рабами"» [2, с. 134].

Конечно, эти древнейшие рабовладельческие государства возникли не

сразу, а в процессе углубления имущественных, классовых противоречий.

По мнению ряда исследователей, частные рабы были заняты в основном

обслуживающим трудом. Однако в некоторых случаях труд рабов использовался и

на сельскохозяйственных работах, наиболее часто это происходило, по-

видимому, в крупных хозяйствах, где число рабов было сравнительно велико.

Судя по документам, значительным количеством рабов располагали те

хозяйства, где имелись и поля. Не надо, однако, забывать, что большинство

старовавилонских документов отражало служебную и частную деятельность

государственного административно-хозяйственного персонала. Насколько широко

труд частных рабов использовался на полях, которыми владели эти лица?

Обратимся прежде всего к вопросу о количестве рабов в их хозяйствах и о

соотношении в них числа рабов и рабынь. Данные об этом содержат документы

раздела имущества.

«Рабы как часть наследуемого имущества в документах о разделе

имущества из Южной Месопотамии упоминаются: из Ларсы 4 раза из 18 [YOS VIII

88, 89; TCL X. 55; XI, 224], из Ура-5 раз из 22 [UET V, 108, 112, 117, 119,

120], из Куталлы - 2 раза из 12 [TS 5, 44]. Общее число рабов, подлежавших

разделу, колебалось при этом от 1 [TS 44; UET V, 112] до 39 [TCL XI, 224],

причем рабов чаще всего значительно больше, чем рабынь» [1, с. 41].

Для наглядности мы представили данные этих документов следующим

образом:

|Документ |Всего |Рабы |Рабыни |

TCL XI, 224 39 28 11

UET V, 120 22 22 -

TCL X, 55 20 16 4

YOS VIII, 98 19 13 6

YOS V, 108 10 10 -

TS5 5 2 3

UET V, 117 4(?) 2 2(?)

UET V, 106 3+x 3(?) [х]

TS44 1 +x 1 [x]

UET V, 122 1 1 -

YOS 88 x x x

Та же самая тенденция количественного преобладания рабов над рабынями

наблюдается в документах о разделе имущества и из других городов

старовавилонской Месопотамии. Можно привести следующие соотноше-ния такого

рода: 6:1 [ThD 89], 3:1 [ThD 98], 11:7 [LER 23], 4:1 [TIM IV, 21], 2:2

[Poebel 23]. В документах о разделе имущества из Сиппара рабы упоминаются

не более чем в половине случаев. Число рабов небольшое: один-два на каждого

наследника. Сравнительно большое число рабов упоминается в четырех

документах из Сиппара, связанных с дарением и передачей имущества. При этом

соотношение рабов и рабынь здесь следующее: 13:13, 10:10, 10:10, 3:7.

Существенно и то, что во всех этих документах либо прямо говорится о полях,

либо наличие их у владельца рабов устанавливается из контекста. Также и в

том единственном документе о разделе имущества из Парсы, где среди делимого

имущества упомянуты и поля, фигурируют и рабы. Согласно этому документу, на

долю каждого из делящихся приходилось около 40 га полей и «рабы, рабыни,

крупный рогатый скот и овцы». Количество рабов и скота здесь не указано,

вероятно, эта часть имущества оставалась в общем пользовании всех братьев.

По-видимому, в этом хозяйстве рабы составляли важную, если не основную

часть рабочего персонала.

Известны случаи, когда рабов отдавали в наем для различного рода

работ, в том числе и земледельческих. Так, в одном письме упоминается раб,

которого хозяин отдал внаем. Наниматель не захотел выплатить полностью всю

сумму наемной платы, которую хозяин раба и так уменьшил ему по сравнению с

обычной в связи с их родственными отношениями. Тогда хозяин раба потребовал

вернуть ему его раба и уплатить за проделанную тем работу по уборке урожая,

решив отдать раба внаем другому, более добросовестному нанимателю.

В ряде случаев, покупая рабов, хозяева имели в виду, вероятно,

использовать их труд и на земледельческих работах. Так можно, видимо,

понимать покупку жрицей Шамаша „за свои кольца" весом в 1/3 мины серебра

одного раба и одного вола.

Таким образом, отдельные данные, как прямые (отдача раба внаем для

уборки урожая), так и косвенные (преобладание числа рабов, более подходящих

для тяжелых физических работ, над числом рабынь среди имущества отдельных

лиц; наличие полей у тех лиц, которые владели наибольшими по численности

группами рабов), свидетельствуют о том, что владельцы рабов, безусловно,

применяли их труд на своих полевых (или садовых) участках. Нельзя, однако,

забывать, что рабов в частном владении в старовавилонское время было, в

общем-то, немного (хотя, как считает И. Гельб, количество их и возросло по

сравнению с предшествующим шумерским периодом) и труд рабов в относительно

небольших частных хозяйствах, вероятно, не играл существенной роли в общем

сельском хозяйстве страны.

Список используемых источников

1. Государство и социальные структуры на Древнем Востоке. Сборник

статей. Козырева Н. В. Социальный состав рабочего персонала крупных

хозяйств в старовавилонской Месопотамии. М.: Наука. 1989. – 158 с.

2. История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и

первые очаги рабовладельческих цивилизаций./Под ред. И. М.

Дьяконова. Ч. 1.Месопотамия. М., Наука., 1983 г. с. 534

Заключение

В данной работе мы попытались раскрыть источники и характер рабства в

Древнем Египте и Месопотамии. Для выработки теории, адекватно отражающей

исторический процесс, протекавший в древних обществах, и в частности на

Древнем Востоке, потребуется еще значительное время и множество конкретно-

исторических исследований.

В нашей работе мы хотим остановиться на одном лишь вопросе - о том,

почему на Древнем Востоке рабство, возникнув в зачаточном состоянии в форме

уклада, не получило "классического" развития. Согласно точке зрения И. М.

Дьяконова, рабство на Древнем Востоке не получило дальнейшего развития

потому, что там отсутствовали необходимые средства насилия для массового

применения рабского труда, а организационные возможности для создания

больших хозяйств латифундиально-рабовладельческого типа были недостаточны.

Ю. И. Семенов развитое рабство связывает с периодом раннего железа, в

период же бронзы, когда формировались древневосточные общества, рабство, по

его мнению, не могло развиться в "классические" формы.

Классическое рабство было вызвано определенным уровнем

производительных сил, но это не значит, что в Греции Х-V вв. до н. э.

феодализм был невозможен по той лишь причине, что орудия труда как основной

элемент производительных сил были здесь примитивнее, нежели у германцев или

славян в I-Х вв. н. э., когда у тех складывались феодальные формы

эксплуатации. Причины заключались во всем комплексе исторических условий, в

силу которых на основе одних и тех же (или почти одних и тех же) орудий

труда процесс производства у каждого из этих народов развивался по-разному.

В свою очередь, использование дешевой рабской силы, вызванное потребностями

расширяющегося производства, ускоряло материальное развитие Греции. В этих

условиях быстро росли города с концентрирующимися в них ремеслами,

торговлей и т. д. Рабовладение стало основой расцвета Древней Греции, но

оборотной стороной его явились стагнация и упадок греческого

рабовладельческого общества.

Проследив процесс возникновения и формирования рабовладельческого

способа производства в античной Греции, можно констатировать, что этот

социальный институт развился при наличии целого ряда специфических

благоприятных условий, а его расцвет был определен значительным ростом

уровня производительных сил античного общества. Осмысление этого поможет

нам в понимании причины того, почему рабство не стало основой

соответствующего способа производства на Древнем Востоке.

Древневосточные народы вступили на путь формирования классового

общества и государства в эпоху энеолита. Однако в условиях разложения

первобытного строя на Древнем Востоке медные орудия труда не получили

заметного распространения. В странах речных цивилизаций, составлявших

передовую часть древневосточных государств, не было месторождений медных

руд. Привозная медь была дорога, да и по своей эффективности медные орудия

едва ли могли превосходить орудия неолитические. По этим причинам последние

были широко распространены на Востоке даже в эпоху бронзы. Несмотря на

примитивность орудий труда, в древневосточных странах возникло классовое

общество, сложилось государство, развитая культура и искусство.

Прогрессивное развитие производства шло во многом за счет использования

производительной силы больших рек. Естественным образом наводняя и удобряя

прибрежную полосу, давая возможность искусственного орошения, реки

поднимали производительность общественного труда древних египтян,

шумерийцев и других народов, населявших долины Нила, Тигра и Евфрата, Инда.

Вот почему на заре цивилизации первые очаги государственности и культуры

могли существовать только на ограниченных территориях вдоль больших рек

жаркого пояса. За пределами этих территорий широкое развитие земледелия

было невозможным, невозможным было, следовательно, и распространение там

цивилизации. Только позднее в результате постепенного развития орудий

труда, агротехники, применения в земледелии животных в качестве тягловой

силы и т. п. очаги цивилизации стали возникать и в других районах Азии.

У древних египтян и шумерийцев первобытный строй разложился уже в IV

тыс. до н. э., у ряда других древневосточных народов - в III и II тыс. до

н. э. Отныне коллективный труд оставался необходимым только при орошении и

защите от наводнений. Здесь, в странах речных цивилизаций, не сложились

города-государства, которые мы могли бы идентифицировать с полисами

античного типа, являвшимися объединением свободных граждан. Натуральное

хозяйство, низкий уровень производительных сил, сочетание сельского

хозяйства с домашними ремеслами, незначительность обмена между общинами,

жившими в одинаковых условиям производства, обусловливали автарктичность

общинного хозяйства. Зато потребности ведения ирригационного хозяйства

способствовали объединению общин, возникновению государства на большой

территории. Таким образом, у древневосточных народов объединяющий импульс

возник уже с начала их земледельческой жизни. Осушение болот, регулирование

разливов больших рек, устройство ирригационных систем без чего земледелие

было невозможно, - все это оказалось не под силу маленьким общинам,

вынуждало их объединяться.

Естественно, что основной функцией государственных объединений,

возглавляемых деспотами, долго оставалось руководство совместными работами

общин, связанными с сохранением и развитием ирригационной системы.

Естественно и то, что государственная власть, ограниченная этими жизненно

необходимыми функциями, но не опирающаяся на достаточно развитой социально-

экономический базис, не могла не приобрести специфических форм и черт

деспотии, насильственно связующей экономически разобщенные социальные

организмы. В самом деле, древневосточные общины были вполне независимы друг

от друга во всем, что выходило за пределы их совместных задач. Они не

нуждались в развитом обмене продуктами между собой: в жарких климатических

условиях их потребности были ограничены; кроме того, для развития

общественного разделения труда у них не было естественной основы. Поэтому

обмен между общинами не мог приобрести систематического характера и

способствовать разложению их натурального хозяйства, основанного на

соединении сельского производства с домашними ремеслами. Кроме того,

развитию товарного хозяйства внутри общин мешало присвоение их прибавочного

продукта верхними слоями общества, сращенными с государственным аппаратом.

Это ограничивало возможность накопления избытка у земледельца,

препятствовало созданию рынка и выделению ремесла из сельского хозяйства.

Городов как центров ремесленной и торговой деятельности на Древнем

Востоке было мало. Часть их возникла на международных торговых путях, в

основном же города были резиденциями деспотов, жрецов, чиновничества,

армии. Но существование таких городов, наличие в них ремесленников,

высвобожденных из сельскохозяйственного труда, при ограниченности внешней

торговли, монополизированной государством, почти ничего не меняло в общем

экономическом, социальном и культурном состоянии древневосточных обществ,

не знавших сколько-нибудь заметного общественного разделения труда.

Достаточно было перемещения торговых путей, политических неурядиц,

нашествий чужеземных народов, перенесения резиденций деспотов на новые

места- и города приходили в упадок.

Эти и многие другие особенности древневосточных обществ тесно связаны с

азиатской формой собственности, отличной от античной. В античном мире

утвердилась частная собственность на землю, а у древневосточных народов

преобладающая роль общинной собственности на землю не была устранена.

Причина того, что на Древнем Востоке превращение земли в частную

собственность не получило широкого распространения, заключалась в

господстве натурального хозяйства, отсутствии такого фактора, как целиком

самостоятельное ведение земледелия семьей. Основу производства в этих

странах составляли общинники-крестьяне; здесь сформировалось "поголовное

рабство", и общинники сами стали основным объектом эксплуатации и насилия.

Сказанное помогает уяснить сущность древневосточного общества, и прежде

всего то обстоятельство, почему на Древнем Востоке рабство играло столь

незначительную роль. При низком уровне производительных сил, наличии

натурального хозяйства на Древнем Востоке установление рабовладельческого

способа производства было невозможно, поскольку отсутствовали такие

важнейшие предпосылки, как превращение значительной части земель в товар,

отрыв большинства непосредственных производителей от земли как главного

средства производства. Какова была классовая структура древневосточного

общества? В Древнем Египте, Шумере, Индии и других древнеазиатских странах,

по крайней мере, в раннюю эпоху их цивилизованного существования, абсолютно

преобладавшей формой землевладения и землепользования были мелкие наделы

общинников. Возможность эксплуатации труда рабов на таких участках была

исключена. В других отраслях производства вследствие весьма ограниченного

их развития труд рабов также не мог сколько-нибудь широко применяться.

Более того древний египтянин, шумериец, китаец и т. д. даже в условиях

применения неолитических орудий труда мог создавать кое-какие излишки сверх

необходимого для потребления его самого и членов его семьи, эти излишки не

могли служить накоплению у него богатств. В отличие от античных народов на

Древнем Востоке, как мы уже отмечали, эти излишки изымались государством в

пользу слоев, свободных от производственного труда, но выполнявших

определенные общественные функции. Вследствие такого ограниченного развития

существовавшее как уклад рабство в древневосточных странах не вызвало

быстрого расслоения населения на имущих рабовладельцев и люмпен-пролетариев

(свободных производителей, вытесненных из производства рабами), не создало

резкой противоположности свободного общества и массы рабов. Военнопленных

здесь не превращали в рабов античного типа, а ставили в условия,

аналогичные условиям жизни самих непосредственных производителей

древневосточных стран. Производство в древневосточных обществах, будучи

основанным на соединении сельского хозяйства с домашними ремеслами, не

нуждалось в массе новой рабочей силы, доставляемой извне.

Остановимся на значении этого явления в жизни соответствующих обществ.

Достигнув своей классической формы, рабство в античном мире стало

необходимым интегрирующим элементом общественной системы. На Древнем

Востоке показывает иной их характер, присущий иной формации. Для их

функционирования как важных элементов целостной общественной системы

рабство не было необходимым элементом: таким был труд крестьян-общинников.

Суммируя все сказанное выше, мы приходим к выводу, что превращение

рабства в основной способ производства, значительная степень вытеснения им

труда мелких крестьян и ремесленников стали возможными в античном мире при

наличии ряда благоприятных условий. Классическое развитие рабовладельческих

отношений соответствовало высокому уровню развития производительных сил.

Античное рабовладельческое общество было логически высшей ступенью по

отношению к древнеазиатским обществам. Но на Древнем Востоке

неблагоприятная историческая и географическая среда ограничивала

возможности роста производительных сил, а тем самым препятствовала

превращению рабства из уклада в способ производства.

Список используемых источников

1. Дьяконов И. М. Проблемы современности. О структуре общества

Ближнего Востока до середины II тысячелетия до н. э. – ВДИ. 1967, №

4.

2. Государство и социальные структуры на Древнем Востоке. Сборник

статей. Козырева Н. В. Социальный состав рабочего персонала крупных

хозяйств в старовавилонской Месопотамии. М.: Наука. 1989. – 158 с.

3. История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и

первые очаги рабовладельческих цивилизаций./Под ред. И. М.

Дьяконова. Ч. 1.Месопотамия. М., Наука., 1983 г. с. 534

4. История Древнего Востока: Зарождение древнейших классовых обществ и

первые очаги рабовладельческих цивилизаций./Под ред. И. М.

Дьяконова. Ч. 2. Передняя Азия. Египет. М., Наука., 1988 г. с. 623.

5. Г. В. Коранашвили. О причинах не развитости рабства на Древнем

Востоке. ВДИ., 1969, № 9.

Страницы: 1, 2, 3