Боевая организация эсеров

дело Савинкова. Бориса Викторовича Савинкова, 45-ти лет, приговорили к

высшей мере наказания с конфискацией имущества. Имущества не было.

Конфискации подлежала жизнь...

Имя этого читателя Савинков назвал в первых строках свои августовских

показаний 1924 года. За двадцать лет до того они с Егором Сазоновым

готовили покушение на министра внутренних дел, статс-секретаря и сенатора

Плеве. Идеалом Плеве была вечная мерзлота политического грунта. Ему

говорили, что со дня на день возможна студенческая демонстрация, он

отвечал: «Высеку». Ему говорили, что в демонстрации примут участие

курсистки, он отвечал: «С них и начну». Надо бы уточнить. Начинал Вячеслав

Константинович - и продолжал - не розгами, а кандалами и эшафотами. Символ

всего сущего он видел в параграфах инструкций. Он был столь же фанатичным

бюрократом, как и свирепым шовинистом. Именно Плеве разгромил украинских

мужиков-повста-нцев. Именно Плеве подверг военной экзекуции грузинских

крестьян. Именно Плеве науськивал погромщиков на еврейскую голытьбу. Именно

Плеве гнул долу финляндцев. И желая воздать должное коренным подданным,

утопил русских матросов в пучинах Цусимы, русских солдат загубил на сопках

Маньчжурии: именно Плеве подвизался в дворцовом круге рьяных застрельщиков

Русско-японской войны.

«Я сторонник крепкой власти во что бы то ни стало, - бесстрастно диктовал

он корреспонденту «Матэн». - Меня ославят врагом народа, но пусть будет,

что будет. Охрана моя совершенна. Только по случайности может быть

произведено удачное покушение на меня.»

Интервью французскому журналисту дал Плеве весной 1902 года, усаживаясь в

министерское кресло. Озаботившись личной безопасностью, он, что называется,

брал меры: уже возникла эсеровская Боевая организация. Отметим претонкое

обстоятельство - Плеве рассчитывал и на сверхсекретного агента-провокатора,

фактического руководителя боевиков. Эта надежда взорвалась вместе с

метательным снарядом. Июльским утром девятьсот четвертого года, в

Петербурге группа Савинкова настигла карету министра на Английском

проспекте. Плеве сразила бомба Егора Сазонова, тяжко израненного ее

осколками. Эхо разнеслось всероссийское...».

Политический успех дела Плеве вызвал усиление террористических настроений в

партии. Быстрым скачком выросло «влияние сторонников исключительного

значения политического террора и преобладающего значения Боевой организации

с ее специфическими чертами заговорщичества», - говорит об этом времени

С.Н.Слетов. На террор партия возлагала свои основные надежды. В террор

бросала она свои лучшие силы. Вокруг террора она концентрировала главную

агитацию. Это влияло и на очередные лозунги партии, и на направление ее

практической деятельности. Массовая работа в известной мере отступала на

задний план.

Кровавое Воскресенье 1905 года насквозь прожгло Боевую организацию.

Народное шествие, осененное ликом Спасителя, торжественно-умиленное хоровым

призывом к царю царствующих хранить царя православного, мирное шествие

просителей, стекавшееся к Зимнему, было расстреляно, искромсано, разметано,

растоптано.

Еще и сороковины не справили по невинно убиенным 9-го января, как группа

Савинкова изготовилась к удару по династии. Кровь, пролитая на пути к

Зимнему дворцу, отозвалась кровью, пролитой близ Николаевского дворца. В

Кремле был убит генерал-губернатор Первопрестольной.

Бомбист, схваченный тотчас, объявил на первом же допросе: «Я имею честь

быть членом Боевой организации партии социалистов-революционеров, по

приговору которой я убил великого князя Сергея Александровича. Я счастлив,

что исполнил долг, который лежал на всей России».

Бомбист отказался назвать свое имя. То было правило боевиков: покамест

установят твое имя, товарищи успеют скрыться. И верно, группа Савинкова не

пострадала. Перелистывая архивную связку, некогда хранившуюся в Особом

отделе департаменте полиции, убеждаешься в энергии розыска. Но лишь в

середине марта прилетела депеша из Варшавы: «Убийца великого князя... Иван

Каляев, приятель Бориса Савинкова». Каляева удушили на эшафоте ...

Террористическую деятельность эсеры рассматривали не только как средство

дезорганизации правительственного аппарата, но и как средство пропаганды и

агитации, подрывающей авторитет правительства. При этом они подчеркивали,

что индивидуальный террор - отнюдь не «самодовлеющая система борьбы»,

которая «собственной внутренней силой неминуема должна сломить

сопротивление врага и привести его к капитуляции...». Террористические

действия должны не заменить, а лишь дополнить массовую борьбу.

Пропагандируя и защищая тактику индивидуального террора, социалисты-

революционеры доказывали, что «толпа» якобы бессильна против самодержавия.

Против «толпы» у него есть полиция и жандармерия, а вот против «неуловимых»

террористов ему не поможет никакая сила. Проповедники террора утверждали,

что «каждый поединок героя» будит в массах «дух борьбы и отваги» и в конце

концов в результате цепи террористических актов «чаша весов» перевесит.

Однако на деле эти поединки, вызвав скоропреходящую сенсацию, в конечном

итоге приводили к апатии, к пассивному ожиданию следующего поединка.

В начале работы съезда эсеров (конец декабря 1905г) было прочитано письмо

Гершуни из Шлиссельбургской крепости. Оно касалось разворачивающейся

революции и поразительно точно отражало пафос эсеровской ментальности:

«Сбылось предсказание: последние да будут первыми. Россия сделала

гигантский скачок и сразу очутилась не только рядом с Европой, но впереди

нее. Изумительная по грандиозности и стройности забастовка, революционность

настроения, полное мужества и политического такта поведение пролетариата,

великолепные его постановления и резолюции, сознательность трудового

крестьянина, готовность его биться за решение величайшей проблемы,

социальной. Все это не может не быть чревато сложнейшими благоприятными

последствиями для всего мирового трудового народа».

Но без имени Азефа нельзя «понять много в истории первой русской революции

- революции 1905г. и последующих годов», - писал Ю.Николаевский - автор

книги «История одного предателя: террористы и политическая полиция» (1991).

Человек, свыше 15 лет состоявший на службе в качестве тайного агента для

борьбы с революционным движением и в то же время в течение свыше 5 лет

бывший главою террористической организации - самой крупной и по своим

размерам, и по размаху ее деятельности, какую только знает мировая история;

человек, предавший в руки полиции многие и многие сотни революционеров и в

то же время организовавший ряд террористических актов, успешное проведение

которых остановило на себе внимание всего мира; организатор убийств ряда

крупных представителей власти; организатор покушения против царя,

покушения, которое не было выполнено отнюдь не по недостатку «доброго»

желания у его главного организатора, - Азеф является поистине еще

непревзойденным примером того, до чего может довести последовательное

применение провокации как системы.

Действуя в двух мирах - в мире тайной политической полиции, с одной

стороны, и в мире революционной террористической организации - с другой,

Азеф никогда не сливал себя ни с одним из них, а все время преследовал свои

собственные цели и соответственно с этим предавал то революционеров

полиции, то полицию революционерам. В обоих этих мирах его деятельность

оставила заметный след. Азеф, конечно, не покрывал своей тенью всей

деятельности ни Боевой организации партии социалистов-революционеров,

бессменным руководителем которой он так долго состоял, ни политической

полиции, главной надеждой которой для борьбы с указанной организацией его

так долго считали. Особенно в истории Боевой организации важно уметь

отделить саму эту организацию, ее действительные задачи и всех остальных ее

деятелей от личности того, кого они считали своим вождем.

Вызывает удивление продолжительность провокаторской деятельности Азефа уже

потому, что у многих людей при первом взгляде на него являлась мысль: «Это

- провокатор!». Впоследствии член ЦК партии социалистов-революционеров, ее

теоретик В.М.Чернов не отрицал, что Азеф производил на многих тяжелое

впечатление.

В 1909г. весь мир был потрясен сенсацией: Азеф - провокатор. Уличил его «в

самом злостном провокаторстве, небывалом в летописях русского

освободительного движения» известный охотник за провокаторами в России

В.Л.Бурцев. Позднее Б.Н.Николаевский сделал «героем» своей книги Азефа

главным образом потому, что провокация сложилась в царской России «в

стройную законченную систему», давшую миру «дело Азефа», которому суждено

было войти в историю «в качестве классического примера провокации вообще».

Эсеры были потрясены, узнав о предательстве Азефа, многие не верили в это.

Но факт остается фактом: Азеф был провокатором. Архивные дела об Азефе

говорят сами за себя: Дела Департамента полиции по сношениям с Азефом за

время с 1893 по 1902гг.; Дела того же Департамента полиции от 1909-1910гг.

по подготовке материалов для правительственного ответа в Госдуме на запросы

об Азефе; Дело служебного следователя, производившего дознание по делам

Лопухина; Дело того следователя Чрезвычайной следственной комиссии,

созданной Временным правительством в 1917г., который проводил специальное

следствие об Азефе. Особняком среди материалов этой группы необходимо

поставить сообщения А.В.Герасимова, бывшего начальника Охранного отделения

в Петербурге в 1905-1909гг. и полицейского руководителя Азефа за время с

апреля 1906г. по момент его разоблачения. Еще в начале 1917г. были

опубликованы его письма - донесения начальнику заграничной агентуры

Департамента полиции Л.А.Ратаеву, которые пестрят именами, явками, фактами.

Но многое, по другим источникам, он не называл, так как был осторожен и

всегда оставлял себе «свободу маневра» или лазейку.

Провокатором Азеф стал по доброй воле, причем в этом деле несомненно

доминировали его меркантильные интересы. Никаких нравственных барьеров у

него здесь не было: эту «химеру» заменил ему чистоган. Лицемерие и фальшь

пропитали все его существо. И без этих качеств он вряд ли бы состоялся как

«великий провокатор». «Великим он стал потому, что он был непосредственно

причастен к «покушениям века», являлся крупной фигурой в революционном

лагере и в то же время был накоротке со всеми руководителями царской

политики, а это все давало возможность преуспеть в выбранной им сфере

деятельности.

Во время своего последнего приезда за границу, в начале 1903г. Гершуни

оставил у Гоца, который был его постоянным поверенным по всем делам - и

специально о делам Боевой организации - свое, так сказать, завещание:

подробный обзор всех связей последней, адреса, явки, пароли и т.д., а также

список лиц, которые предложили себя для работы в Боевой организации. В

случае ареста Гершуни, согласно этому завещанию, во главе Боевой

организации должен был стать Азеф. Гоц полностью одобрял этот выбор

Гершуни, а потому вполне понятно, что когда в июне 1903г. на женевском

горизонте появился Азеф, то он был встречен Гоцем и близкими к нему людьми

как признанный новый вождь Боевой организации, который должен увеличить

славу последней. И он не спеша принимал дела.

Силы, которыми располагала Боевая организация при вступлении Азефа в

руководство ее делами, были достаточно велики: имелось много добровольцев,

имелись деньги. Вместе с Гоцем, который стал его ближайшим поверенным и

советником по делам Боевой организации, Азеф разработал план нападения на

Плеве.

Акт убийства Плеве был восторженно встречен социалистами-революционерами.

Они его расценили как их победу, как их торжество. И только вполне

естественно, что авторитет Азефа - главного «органи-затора этой победы» -

поднялся на небывалую высоту. Он сразу стал настоящим «героем» партии.

Террор взлетел на небывалую высоту. О стал «святая святых» для всей партии,

а Азеф - отныне всеми признанным «главой террора», имя которого ставится

наравне и даже выше имен крупнейших террористов прошлого - выше имен

Желябова, Гершуни. Вокруг него создается настоящая легенда: он человек

железной воли, неисчерпаемой инициативы, исключительно смелый организатор-

руково-дитель, исключительно точный, «математический» ум. «Прежде у нас был

романтик, - говорил Гоц, сопоставляя Азефа с Гершуни, - теперь у нас

реалист. Он не любит говорить, он еле-еле бормочет, но уж он проведет свой

план с железной энергией и ничто его не остановит». Больше других в

создании этой легенды участвуют члены Боевой организации: они увлечены

Азефом, идеализируют его и преданы ему. Свою дальнейшую работу они мыслят

только под его руководством. Его положение - положение непременного

руководителя Боевой организации - закреплено «всерьез и надолго».

Роль Азефа в жизни Боевой организации была действительно огромна. Правда,

как утверждает Б.Николаевский, много лет работавший с архивными

материалами, Азефом не было обнаружено ни выдающейся инициативы, ни

необычного по своей широте размаха. Легенда о том, что именно он создал те

новые методы террористической борьбы, которые Боевая организация применила

в 1904-1906гг. - только легенда. Действительную инициативу в деле поисков

новых путей проявлял М.Р.Гоц, который сам по болезни не мог принять

непосредственное участие в террористической работе. Обычно он подавал новые

идеи - Азеф их уточнял, разрабатывал и претворял в жизнь. Но начальником

генерального штаба Боевой организации был именно Азеф, вся основная штабная

работа лежала на нем, равно как и вся основная работа организационного

характера.

Прием в организацию новых членов производил обычно сам Азеф, который крепко

держался за эту функцию, особенно в начале. К кандидатам он предъявлял

большие требования и отбор среди них производил самый строгий. Он

уговаривал идти не в террор, а заняться какой-нибудь другой партийной

работой. К уже принятым членам Организации Азеф проявлял самое заботливое

внимание, обо всем помнил, все замечал. По воспоминаниям, членам

организации он казался необычайно внимательным, чутким и даже нежным.

Сегодня такое поведение легко объяснимо: он не просто боялся измены, он

опасался предательства, которое разоблачит его двойное собственное

предательство.

В работу Боевой организации чужеродным телом вклинилось покушение на

Столыпина, организованное максималистами. «Максима-листы», отделившись от

партии социалистов-революционеров и создав свою собственную организацию,

решили самостоятельно вести и террористическую борьбу. После неудачного

покушения на Столыпина, организованного «максималистами» в адрес Боевой

организации все чаще стала раздаваться критика, на почве которой возникли

острые конфликты между членами Боевой организации. Создавал их и руководил

ими, конечно, Азеф. Но он предпочитал, по своему обыкновению, по большей

части держаться в тени. Руководящую роль вовне играл его заместитель

Савинков.

В терроре кроме террориста-исполнителя необходимо должен существовать

террорист-организатор, - тот, кто расчищает дорогу для первого, кто

подготавливает возможность его выступления. По ряду причин Савинков стал

именно таким террористом-организатором. На беду Савинкова, первым, кто он

прислонился в годы своей работы в Боевой организации, был Азеф. Нет

никакого сомнения в том, что, наряду со своим практицизмом, он покорил

Савинкова полным отсутствием внутренних колебаний разъедающих душу

сомнений. Риск Савинкова как террориста-организатора был очень велик, и

каждый раз, когда Савинкова провожали на «дело», его близкие прощались с

ним как с обреченным. Но террор для него все больше и больше становился

самоцелью.

В.М.Зензинов рассказывает в своих воспоминаниях, как он вместе с А.Р.Гоцем

в начале 1906г. вели спор с Савинковым относительно движущих мотивов их

личного поведения. «С удивлением, с недоумением мы услышали от Савинкова,

что его категорическим императивом является воля Боевой организации.

Напрасно мы ему доказывали, что воля более или менее случайных лиц не может

сделаться для человеческого сознания нравственным законом, что с

философской точки зрения это безграмотно, а с моральной - ужасно. Савинков

стоял на своем». Интересы Боевой организации и той террористической

деятельности, которую она ведет, стояли для него выше, чем все остальные.

При подобных настроениях Савинкова Азефу не составило труда превратить его

в свое орудие и в деле проведения в жизнь всех своих планов. Поэтому когда

в сентябре 1906г. на собрании (в Финляндии) Центрального комитета ПСР был

поставлен вопрос о работе Боевой организации и о претензиях последней

против Центрального комитета («в неудачах Боевой организации виновен ЦК: он

не дает средств и достаточно людей для надлежащего развития боевой

деятельности, он равнодушно относится к вопросу о терроре, не питает

доверия к руководителям Боевой организации» и т.д.), Савинков вместе с

Азефом подал в отставку.

Преданность Азефу не позволила Савинкову увидеть в выступлениях членов

Боевой организации имевшее место недовольство бюрократическим централизмом,

введенным в Организацию Азефом и Савинковым, полное подавление личной

инициативы боевиков, введенное Азефом.

Пока существовала Боевая организация, имевшая от партии, так сказать,

монопольное право на ведение центрального террора, вся боевая работа в

Петербурге была централизована и находилась под контролем Азефа. Ни один

шаг в этой области не мог быть сделан без его ведома и согласия. Теперь же,

после ухода Азефа и роспуска Боевой организации, с монополией было

покончено и террористическая работа пошла сразу по нескольким руслам. Так,

в Петербурге появилось целых три активно действующих боевых группы,

наиболее действенной из них была группа под руководством А.Д.Трауберга

(«Карл») - латыша по национальности, активного участника восстания 1905г. И

это была единственная группа из всех действовавших боевых групп, о составе

и планах которой Азеф до некоторого времени не имел никаких сведений. В

результате уже очень скоро после отъезда Азефа за границу Охранное

отделение очутилось в полных потемках относительно планов и состава боевых

групп. Последствия не замедлили сказаться: начиная с декабря 1906г. боевым

группам удалось совершить покушение на адм. Дубасова (второе), 3-го января

был убит петербургский градоначальник фон Лауниц, 8 - главный военный

прокурор ген. Павлов, 30 - начальник временной тюрьмы в Петербурге Гудима,

отличавшийся своей жестокостью в обращении с политическими заключенными.

Вернуться в Боевую организацию Азефу помог бежавший из Сибири Гершуни,

который менее всего был склонен мириться с уходом Азефа от боевой работы. В

качестве основной, едва ли не единственной, задачи, перед восстановленной

Боевой организацией КЦ поставил дело царя. Строго законспирированная, она

должна была вести только одно это дело, не отвлекаясь в стороны других,

относительно более мелких мероприятий. Ведение же всех остальных

террористических предприятий центрального значения решено было

сосредоточить в ведении Летучего боевого отряда «Карла»., руководство

которым было поручено Азефу и Гершуни.

Естественно, что с возвращением Азефа в Организацию не только возобновилось

регулярное поступление подробной информации о деятельности центральных

учреждений партии, но и сведения о составе и планах центральных боевых

групп: это были те сведения об уцелевшей части Боевого отряда Зильберберга,

которые позволили Герасимову и Столыпину создать знаменитый в свое время

процесс о «заговоре против царя». Но главное внимание было обращено на

поимку «Карла». Была мобилизована вся агентура для поисков нитей к отряду и

все получаемые указания сопоставлялись с теми указаниями, которые дал Азеф

относительно местонахождения конспиративной квартиры отряда. 20 февраля

1908г. было взято 9 человек. Суд был скор и немилостив: 7 человек, в т.ч.

три женщины, были приговорены к смертной казни. Вскоре после этого судили

«Карла» и некоторых других членов отряда, арестованных в разное время по

доносу Азефа. Летучий боевой отряд был уничтожен...

Систематические неудачи Боевой организации во всем главном, что только она

ни задумывала, начали наводить на печальные размышления многих из числа

партийных деятелей.. Становилось бесспорным, что предатель в самом центре

партии имеется, и методом исключения все, вставшие на путь этих

рассуждений, приходили к подозрениям против Азефа. Кампанию против Азефа

начал и довел до конца В.Л.Бурцев. Звенья цепи обвинения замыкались одно за

другим. 5 января 1909г. КЦ ПСР созвал совещание ряда наиболее ответственных

партийных работников и, подробно изложив положение дела, поставил вопрос:

что делать? Ослепление «блестящим прошлым» Азефа было настолько велико, что

и из 18 присутствующих лишь четыре подали свои голоса за немедленную казнь

предателя. Остальные колебались. Карпович, живший в это время в Петербурге,

писал, что он «перестреляет весь Центральный Комитет, если осмелятся

поднять руку на Азефа». Было известно, что таково настроение и многих

других членов Боевой организации.

Полное разложение, полное недоверие ко всем на верхах политической полиции

- с одной стороны; глубочайшая дискредитация во всем мире - с другой, -

такова была месть Азефа-провокатора той системе, которая создала

возможность его появления на свет божий. Но отмстил он не одной только

полиции.

Когда сомневаться в факте его измены стало невозможным, среди эмигрантов-

террористов поднялась агитация за необходимость «восста-новить честь

террора». Особенно горячо вел ее Савинков. Путь он признавал только один:

надо восстановить Боевую организацию и на деле показать, что еще есть

террористы, что еще возможен террор. Только таким путем, говорил он, будет

смыто пятно, наложенное Азефом. На его призыв откликнулись многие, из рядов

которых Савинков отобрал 12 человек для своего отряда. Не было ни одного, у

кого бы за плечами не стояло бы тюрьмы, ссылки, каторги, многие уже раньше

принимали участие в боевой работе. Все были людьми, видавшими смерть и

казалось, что им теперь смерть не может быть страшна, что они никогда не

свернут с намеченного пути. На деле вышло совсем иначе: последняя атака

кончилась хуже, чем ничем. Среди отборных двенадцати трое оказались

предателями... Измена Азефа внесла отраву в большую и чистую веру, убила ее

чистоту.

«Получилось впечатление, говорил два года спустя Слетов, - если бы партии

удалось свалить самого царя, партийные люди прежде всего заподозрили бы тут

провокацию...». В подобной обстановке террор как система борьбы и

политически, и психологически стал, конечно, невозможен. Удар по ПСР,

вызванный разоблачением Азефа, был настолько силен, что она так никогда и

не смогла полностью оправиться от него.

Эсеры были весьма прогрессивны для своего времени. Исторической заслугой

эсеров можно считать преимущественную ориентацию на крестьянство и

первоочередное решение аграрного вопроса. Прежде всего они напряженно

осмысливали характер исторического развития России и в некоторых

существенных моментах (особый тип капитализма в России, сочетание его с

некапиталистической эволюцией в отдельных секторах народного хозяйства и

жизни) были, возможно, на пути к созданию оптимальной «почвенной» модели

социально-экономического развития. Однако успешно завершить решение этой

проблемы они не смогли. Партия эсеров воспроизвела не только силу, но и

слабость «почвы», что проявилось в крайней противоречивости теории,

программы и тактики партии, склонности к экстремизму. Эсеры возродили

террористическую традицию в российском освободительном движении и несут за

это историческую ответственность. Однако нельзя сбрасывать со счетов Боевой

организации эсеров подготовку и проведение более 30 террористических актов,

наложивших отпечаток на революционное движение начала XX века.

Революционное восстание 1901-1904 гг. породило террор, террор углубил

революционную ситуацию и стал одним из очевидных ее проявлений. В эти годы

некоторые левые порицали террор как средство, отвлекающее массы от

революционной борьбы. Однако террор и рождение Боевой организации были

объективным результатом политического и социально-экономического состояния

страны, отражением глубокого недовольства в обществе самодержавным строем,

о чем свидетельствовал уже тот взрыв ликования, который всколыхнул все слои

российского общества при известии о гибели апостола самодержавия В.К.Плеве:

«Никогда ни один временщик не знал такой ненависти. Никогда ни один человек

не родил к себе такого презренья. Никогда самодержавие не имело такого

слуги. Страна изнемогала в неволе. Кровью пылали города, и тщетно сотнями

гибли борцы за свободу. Тяжелая рука Плеве давила все. Как крышка гроба,

лежала она на восставшем, уже пробужденном народе. И мрак становился все

гуще, и все невыносимее становилось жить. И тогда Сазонов пошел умирать. Он

убил не Плеве. Он в самое сердце поразил Николая. Динамитный террор...

вошел в жизнь, стал действительностью, и обагренный в крови Николай впервые

почувствовал, что значит кровь и впервые же понял, что кровь рождается

кровью...» - писал Б.В.Савинков.

Террористическая традиция сняла обильную кровавую жатву в России XX века и

бумерангом нанесла смертельный удар самой партии социалистов-

революционеров, однако эсеровские иллюзии были, быть может, наиболее

почвенными из всех политических иллюзий, которыми столь богата была Россия

начала нынешнего столетия.

Литература:

Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к

контрреволюции: Исторический очерк. - М., 1975.

История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. - 2-е

изд., доп. и перераб. - Ростов н/Д, 1996.

Николаевский Б. История одного предателя: Террористы и политическая

полиция. - 1991.

Политические партии России в контексте ее истории. В 2-х вып. - Ростов н/Д,

1996. - Вып.1.

Савинков Б.В. Воспоминания террориста. - М., 1990.

Чернов В.М. Перед бурей. Воспоминания. - М., 1993.

Страницы: 1, 2