Башкирские шежере как исторический источник

Башкирские шежере как исторический источник

БАШКИРСКИЕ ШЕЖЕРЕ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК Башкирский народ, как и другие

народы нашей страны, имеет боль­шую и чрезвычайно богатую событиями

историю. История Башкирии до XVI в. — это история упорной и мужественной

борьбы за независимость и свободу против многовекового гнета жестоких

завоевателей. История Башкирии XVI—XIX вв. наполнена борьбой трудящихся

башкир про­тив феодального и, позднее, капиталистического гнета. В процессе

этой борьбы зародилась и окрепла та великая дружба с русским народом,

которая, явившись поворотным этапом в исторической судьбе башкир­ского

народа, нашла яркое выражение в победе Великой Октябрьской революции в

Башкирии и бурном социалистическом развитии Башкир­ской Советской

Автономной Республики.

Перед историками Башкирии стоит ответственная задача — раскрыть перед

современниками историю своего народа, от этапа к этапу проследить

мужественную борьбу трудящихся за свободную и счастли­вую жизнь.

Несмотря на то, что в последнее время создано немало работ по истории

Башкирской АССР («Очерки по истории Башкирской АССР», т. I, ч. 1—2;

исторические очерки «Советская Башкирия», ряд моно­графий как по

дореволюционной, так и по советской истории Башкирии), историки республики

все еще в большом долгу перед народом. Многие важнейшие вопросы истории

Башкирии остаются слабо изученными. Особенно это относится к ранним

периодам истории башкирского наро­да. Авторы и редакторы «Очерков по

истории Башкирской АССР» стол­кнулись с большими трудностями при

составлении тех глав и разделов книги, которые посвящены истории края до

XVI в. Даже сегодня, не­смотря на публикацию материалов и появление в

печати некоторых ра­бот по ранней истории Башкирии, мы вынуждены

констатировать, что основные проблемы истории края с древнейших времен до

XVI в. оста­ются пока нерешенными. До сих пор, например, мы очень мало

знаем об истории и условиях формирования башкирской народности. Лишь по

лаконичным сведениям легенд и преданий можно восстановить некото­рые

эпизоды ожесточенной борьбы башкирского народа против мон­гольского и

ногайского господства в XIII—XVI вв. Историки Башкирии сравнительно недавно

приступили к обстоятельному изучению важной проблемы возникновения и

развития в башкирском обществе феодаль­ных производственных отношений.

Наконец, до недавнего времени лишь в общих чертах были известны события,

связанные с переломным моментом в истории башкирского народа — добровольным

присоедине­нием Башкирии к Русскому государству.

Основная причина слабой изученности ранних периодов истории башкирского

народа заключалась (и заключается) в недостатке источ­ников. Башкирская

феодальная историография не имеет давних тради­ций. До настоящего времени,

например, науке не известно ни одного до­кумента, исторического сочинения

или летописи, которые датировались бы периодом до XVI в. и исходили бы от

самих башкир. В значительной мере объясняется это тем, что до середины XVI

в., т. е. до присоедине­ния к России, башкиры не имели не только своей

политической организации (государственности) и постоянной системы местного

управле­ния. Поэтому еще до недавнего времени история Башкирии до XVI в.

изучалась главным образом на основании отрывочных сведений, содер­жащихся в

русских летописях и историко-литературных памятниках других народов.

Чрезвычайно узкий круг источников в течение длитель­ного времени не давал

исследователям возможности более или менее широко развернуть изучение

ранней истории башкирского на­рода.

С присоединением к России, с организацией волостного администра­тивного

управления, с подчинением общественной жизни Башкирии за­конам, издаваемым

царским правительством, те или иные стороны жиз­ни башкирского общества

начинают находить отражение в различного рода актах, договорах, купчих

записях и т. д. За последние годы из ар­хивов Москвы и Уфы извлечены и

опубликованы сотни документов по истории Башкирии. Наиболее значительными

являются публикации «Материалов по истории Башкирской АССР», начатые в 1936

г. К на­стоящему моменту из запланированных восьми томов опубликованы, 1ч-

IV. находится в печати V и подготовлены к изданию VI и VII тт. Публикация

«Материалов...» позволила во многих случаях по-новому подойти к

исследованию ряда сложных вопросов из истории Башкирии периода феодализма:

становления и развития феодальных отношений, характера башкирских восстаний

XVII—первой половины XVIII вв., истории земельных отношений и т. д.

Однако все документы, включенные в «Материалы...», относятся к XVII—XVIII

вв. Важнейшие вопросы из истории Башкирии до XVII в. по-прежнему оставались

областью догадок и предположений, основан­ных часто на произвольном

толковании отдельных высказываний древ­них авторов, исторической литературе

XVII—XVIII вв. и т. д.

Таким образом, историки Башкирии уже давно остро ощущали не­обходимость

найти источники, которые дали бы возможность хотя бы частично заполнить

«белые пятна» в разработке истории Башкирии до XVII в. Поиски такой

документальной базы дали неожиданные резуль­таты. Оказалось, что в Башкирии

существуют, и долгое время находятся в забвении интереснейшие документы,

внимательное изучение которых может пролить свет на многие важные моменты

ранней и сред­невековой истории- Башкирии. Эти документы — башкирские

шежере.

Башкирские шежере — своеобразные письменные памятники XVI— XIX, а иногда и

более ранних веков. Слово «шежере» (шэжэрэ) озна­чает «родословная» или

«родословие» (Башкирско-русский словарь, М., 1958, стр. 667). Однако такой

перевод не исчерпывает того значения, которое термин «шежере» имеет в

действительности. Не случайно в историко-краеведческой литературе XIX в.,

где были опубликованы пере­воды на русский язык нескольких башкирских

шежере, эти письменные памятники назывались по-разному: хроникой,

преданием, летописью или просто исторической записью. Однако ни один из

этих переводов нельзя считать точным. Строго говоря, точный перевод,

видимо, невоз­можен, так как сами шежере ни по форме, ни по содержанию не

одина­ковы. Если одни шежере действительно являются только родословными, то

другие включают сведения, приближающие их к летописям. Тем не менее, к

большинству шежере, во всяком случае, к наиболее ценным из них, на наш

взгляд, было бы правильно применить термин «генеало­гическая летопись».

Чтобы обосновать это мнение, коротко остановимся

на происхождении башкирских шежере и' их развитии в качестве исторического

источника.

У башкир, как и у ряда других в прошлом кочевых скотоводческих народов,

издавна существовал обычай составлять родословную своего рода. В

родословную включались члены рода по мужской линии. Каж­дый член рода

должен был хорошо знать свою родословную. Знания в этой области башкиры

передавали своим детям и внукам.

Рождение этого обычая было связано, видимо, с принципом родо­вой экзогамии

у башкир. Башкирский род, в отличие от родоплеменных организаций оседлых

земледельческих народов, не имел твердо очерченных границ. Род у башкир

представлял собой лишь один из звеньев многоступенчатой родоплеменной

системы. Это звено, как и другие звенья всей родоплеменной системы, было

подвержено постоянным, хотя я мед­ленным, изменениям. Родовая организация у

башкир могла превратить­ся в племенную, распавшись на несколько

самостоятельных родов, или, наоборот, превратиться в родовое подразделение,

влившись в состав другого, более сильного рода. В этих условиях,

естественно, строгое соблюдение существовавшего v башкир принципа экзогамии

требовало точного знания родословной. Таким образом, составление и знание

ро­дословной сначала было необходимостью, продиктованной обычаями

патриархально-родовых отношений. Наиболее точно и подробно знали

родословную (шежере) аксакалы рода, однако, согласно обычаям, и ря­довые

башкиры должны были запоминать имена своих предков до 10—15 колена.

Эти традиции в быту башкир сохранялись очень долго. Даже в на­стоящее время

нередко встречаются старики, знающие свою родослов­ную в пределах 10—12

поколений.

Однако уже в период господства патриархально-родовых отноше­ний шежере

стали перерастать свое первоначальное назначение. Пере­даваясь от отцов к

детям и внукам, родословные постепенно стали со­провождаться рассказами о

событиях, которые происходили при жизни родового вождя — бия. Из поколения

б поколение шежере стали превращаться в своеобразную неписаную историю рода

или пле­мени. В этой истории находили отражение и представления данного

рода о своем происхождении, и события, связанные с межплеменной борьбой, и

генеалогии родоплеменной знати и т. д.

В XV—XVI вв. и позднее, когда шежере многих родоплеменных групп башкир

стали слишком громоздкими, чтобы удержаться целиком, без искажений в памяти

отдельных людей, их стали записывать. XV—XVI вв.—дата, конечно, примерная.

Более точно определить вре­мя превращения шежере в письменные документы

пока невозможно. Нам известно лишь два свидетельства о записи шежере в XVI

в. Шежере племени Юрматы было написано под диктовку бия Татигаса муллой

Бакыем. Татигас-бий умер в 972 г. хиджры, или в 1564—1565 гг.

хрис­тианского летосчисления '. Следовательно, в середине XVI в. шежере уже

записывались. Однако по тексту шежере юрматынцев, по содержав­шимся в нем

сведениям можно предполагать, что Татигас-бий, диктуя Бакыю содержание

летописи, не только рассчитывал на свою па­мять, но и пользовался другими,

более ранними письменными источника­ми. Вероятно, шежере, хотя и редко,

записывались и раньше, в начале XVI в. или даже в XV в. Кроме того, надо

учесть и то обстоятельство, что шежере как в XVI в., так и в последующие

века записывались муллами. Это дает основание говорить о том, что

превращение некогда устных ро­дословных в письменные документы было связано

с укреплением му­сульманской религии в Башкирии и распространением арабской

письменности, т. е. с XV—XVI вв.

Таким образом, процесс превращения башкирских шежере в письменные документы

был довольно длительным. До наших дней ше­жере дошли в копиях XVIII—XIX

вв., и только в ряде случаев — в более ранних списках.

Надо иметь в виду, что шежере становились «писанными история­ми» в условиях

классового феодального общества и социальные усло­вия тон эпохи ни могли не

отразиться на их содержании. Основная часть шежере, родословная, постепенно

превратилась в генеалогию башкир­ской родоплеменной знати. Составители

шежере нередко включали в текст содержание ханских ярлыков, предания о

знатном происхождении своих родовитых предков, а позднее, после

присоединения Башкирии к России, — грамоты на право вотчинного владения

землей, раздельные акты и т. д.

Сейчас многие из этих материалов в совокупности с генеалогиями, а также

народными преданиями о происхождении того или иного пле­мени, представляют

для историков и этнографов исключительный ин­терес. Они позволяют не только

заполнить некоторые «белые пятна» в области ранней истории Башкирии, но и

более глубоко, чем раньше, ис­следовать общественный строй башкир в период

становления и развития феодальных отношений.

В XVI—XVIII вв., когда произошли большие изменения в земель­ных отношениях,

башкирские шежере приобрели новое социальное зна­чение. В условиях

чрезвычайной запутанности форм земельной собст­венности в Башкирии, когда

башкирские волости формально выступали коллективным владельцем общей

вотчины, шежере с их обширной ро­дословной стали юридическим документом,

подтверждающим право участия того или иного башкира данной волости (рода) в

вотчинном владении волостными землями. Весьма важно и характерно то, что

царская администрация при проведении земельной политики не только считалась

с этими шежере, но и при возникновении спора о праве участия той или иной

группы башкир в волостной земельной вотчине требовала обязательного

представления родословной, которая служила «доказа­тельством»

принадлежности этих башкир к определенному роду. Новой функцией шежере

широко воспользовались башкирские феодалы. В це­лях узурпации земельной

собственности они включали в родословную лиц, фактически, не имеющих

никакого отношения ни к данному роду, ни к его земельной собственности.

Естественно, поэтому, что в старые тексты шежере вносились изменения и

искажения, которые были в ин­тересах башкирской феодальной верхушки.

Оговоримся, что при всем этом шежере сохраняли и свое тради­ционное

значение. Это была история, генеалогическая летопись опреде­ленного рода,

определенного племени. В качестве таковой шежере было атрибутом

патриархально-родовой жизни. Наличие шежере в башкир­ском роде было так же

обязательно, как обязательны были такие родо­вые атрибуты, как тамга,

птица, дерево. В XVII—XVIII вв. эт.1 элементы былой патриархально-родовой

жизни превратились уже большей частью в пережитки, но все же в обществе,

где господствовали патриархально-феодальные отношения, эти пережитки еще

долго сохраняли определен­ное значение в быту башкир. Поэтому башкиры в

целом бережно отно­сились к сохранившимся наиболее старым текстам шежере,

стремясь не вносить в них существенных изменений.

Важно подчеркнуть, что шежере не есть явление, присущее только башкирам. На

определенной стадии общественного развития, а именно в эпоху разложения

родового строя и формирования классовых отноше­ний, составление генеалогий

имело место у многих народов. У народов, в жизни которых до сравнительно

недавнего времени сохранялись атри­буты патриархально-родового уклада,

генеалогии или воспоминание о них живы еще и в наши дни. Устные шежере

бытуют среди казахов, туркмен, башкир, киргизов, монголов и других народов.

Эти памятни­ки древней и средневековой истории у различных народов могут

назы­ваться различно (шэжэрэ, тайра, тарих и т. д.), но суть их остается

примерно одинаковой, т. е. они включают родословную того или иного рода с

более или менее подробным изложением наиболее выдающихся событий из жизни

данной родоплеменной группы.

К сожалению, только ничтожная часть этих исторических докумен­тов введена в

научный оборот. Многие из них еще вообще не известны. Объясняется это в

значительной степени тем, что среди некоторых ис­ториков был распространен

неверный взгляд как на происхождение ше­жере, так и на его значение как

исторического источника. Авторы «Истории Казахской ССР», например, пишут,

что шежере—это «родослов­ные казахских родов, сочиненные мусульманским

духовенством» в конце XIX — начале XX вв. По их мнению, «ничего общего с

подлинной исто­рией казахов эти «шежере» не имеют». Аналогичное отношение к

шежере имело место и среди историков других республик. Иначе нельзя

объяснить то, что до настоящего времени шежере не использовались или почти

не использовались при разработке древней и средневековой исто­рии, вопросов

этногенеза и т. д. казахского, туркменского, каракалпак­ского, киргизского,

башкирского и других народов. По сути дела шежере как ценные исторические

источники отвергнуты историками на основании только одного факта:

большинство шежере содержат много сведений библейского характера или

сведений, почерпнутых из тюрко-монгольской мифологии. Однако это

равносильно тому, если бы историки игно­рировали сочинения Абу-л-Гази, хана

хивинского, только на том осно­вании, что они также начинаются с библейской

легенды о происхожде­нии тюрков от Яфеса. Неверно также и то, что шежере

составлялись мусульманским духовенством в конце XIX — начале XX вв.

Наоборот, народы, основным занятием которых в прошлом было кочевое

скотовод­ство, имеют весьма древние традиции составления шежере. Это можно

проиллюстрировать на примере крупнейших исторических работ сред­невековья.

Первая часть труда персидского историка XIV в. Рашид-ад-дина «Джами ат'-

таварих» (Сборник летописей) является ценнейшим источником для разработки

дофеодальной истории монгольских и тюрк­ских народностей и племен.

Профессор И. П. Петрушевский пишет об этом: «Разделы, посвященные истории

тюркских и монгольских племен и истории Чингиз-хана до объединения под его

властью Монголии, имеют значение исключительно важного свода сведений о

кочевых племенах Центральной Азии в дофеодальный период их истории». На

основании каких источников написана эта часть труда Рашид-ад-дина? Наряду с

более ранними историческими работами Рашид-ад-дин широко исполь­зовал

устные предания, родословные тюркских и монгольских племен, генеалогии

князей и т. д. Эту особенность труда Рашид-ад-дина отмечали уже его

современники. Профессор И. П. Петрушевский приводит слова Ольджайту-хана,

который, познакомившись с трудом персидского исто­рика, сказал: «То, что

изустно передано от эпохи Чингиз-хана до те­перешнего времени из всех дел

[монгольского народа] и объяснения [про­исхождения] последнего — есть общая

цель сего [труда]...». Между про­чим, некоторые легенды, упоминаемые Рашид-

ад-дином, до наших дней

живут среди башкир и туркмен в устных преданиях или в шежере. Та­ково,

например, предание о происхождении кипчаков'.

Широко известная древняя монгольская летопись «Сокровенное сказание»,

составленная в 1240 г. при дворе хана Угэдэя, также бази­руется на

официальных -монгольских генеалогиях, преданиях, по край­ней .мере в той

его части, где речь идет об истории и происхождении мон­гольских племен -'.

Таким образом, уже ранние сводные исторические труды и летописи в качестве

важнейшего источника использовали родоплеменные генеалогии, предания,

родословные родоплеменной аристо­кратии и т. д., которые, устно передаваясь

от поколения к поколению, в течение сотен лет жили в памяти народа.

Об этом же свидетельствуют и более поздние исторические источни­ки. Недавно

опубликована .монгольская летопись XVII в. «Шара Туджи», для которой

характерно «наличие более или менее разработанных генеалогий монгольских

феодалов»3. Вся летопись является по существу родословной князя Гэрэсэндзэ

и его потомков, владевших Халхой.

Особенно показательны в этом плане сочинения хивинского хана XVII в. Абу-л-

Гази: «Шаджара-i таракима» (Родословная туркмен) и «Шаджара-i турк»

(Родословная тюрок). В основу обоих этих сочине­ний в конечном итоге были

положены генеалогические предания, родо­словные, сопровождаемые рассказами

о событиях, синхронных той или иной личности. В известном смысле сочинения

Абу-л-Гази являются обобщенным переложением распространенных среди туркмен

шежере. Примечательно, что оба сочинения хивинского хана называются

«Шаджара...».

В свете сказанного представляет большой интерес история написа­ния ханом

Абу-л-Гази его сочинений. А. Н. Кононов, недавно опублико­вавший

исследование о «Родословной туркмен», пишет в предисловии:

«Написана «Родословная туркмен», по словам Абу-л-Гази, «по просьбе

туркменских мулл, шейхов и беков», которые считали, что распростра­ненные в

народе Огуз-наме полны «ошибок и друг с другом не сходятся». Нужно было

дать официальную редакцию предания о происхождении туркмен, их развития и

размещения. Каждое племя знало, и в ряде слу­чаев сохраняет до наших дней

свои родословные, но сводной родослов­ной различных туркменских племен не

было. Но уже тогда, во времена Абу-л-Гази, т. е. в середине XVII в., в

политических целях самого Абу-л-

Гази нужно было кодифицировать разрозненные противоречивые родо­словные

отдельных племен». Таким образом, основным источником при изложении

сочинения Абу-л-Гази послужили родословные туркмен или «.седжре, до сих пор

сохраняющиеся в народной памяти» 2.

Историческая обстановка в Башкирии сложилась таким образом, что она не

вызвала необходимости кодификации родословных, весьма различных по

происхождению башкирских племен. Этому не способст­вовали ни этническая

разобщенность башкирских племен, ни слабые тенденции к политической

централизации Башкирии. В то же время в XV—XVI вв., в связи с развитием

производительных сил и прогрессом в общественной жизни башкир, родилась

необходимость в создании •официальных редакций наиболее популярных шежере,

которыми были родословные крупных башкирских племен. В таких племенах

появились свои «историки», которые стали записывать шежере и создавать тем

са­мым письменные варианты шежере, которые впоследствии, при снятии с них

многочисленных копий, меньше, чем обычно, подвергались измене­ниям.

Из сказанного выше следует, что, во-первых, родословные на опре­деленной

стадии общественного развития были характерны для многих тюркоязычных и

монгольских народов, во-вторых — исторические рабо­ты средневековья,

начиная от «Сокровенного сказания» и кончая сочи­нениями Абу-л-Гази, широко

использовали в качестве источника эти ро­дословные. А это в свою очередь

означает, что сбор, изучение и издание шежере (родословных), сохранившихся

в памяти башкирского, казах­ского, туркменского, каракалпакского,

киргизского и других народов, будет иметь неоценимое значение для изучения

многих вопросов, свя­занных с этнической историей этих народов, с их

общественным строем в период становления классового общества и т. д.

Башкирские шежере составлялись каждым родом. Позднее, в XVII—XVIII вв.,

когда род у башкир распался, шежере стали состав­лять жители группы

родственных сел, одного села или даже члены от­дельных семей. В такие

шежере обычно записывались имена всех муж­чин данного села или семьи на

протяжении нескольких поколений. Эти подробные генеалогии представляют

немалый интерес с точки зрения изучения ряда вопросов общественного строя

башкир. Однако гораздо интереснее шежере более крупных организаций

башкирского общест­ва — племени, рода, так как именно они включают сведения

о важней­ших моментах истории башкирского народа. Но подобных шежере

сохра­нилось сравнительно немного.

Шежере каждого рода (тем более племени) записывалось в тече­ние нескольких

поколений, поэтому оно представляло собой большую ценность, своеобразную

реликвию, свидетельствующую о древности про­исхождения данного рода, о

богатстве его истории и т. д. Этими шежере башкиры очень дорожили и с

особым пристрастием их хранили. Храни­телями шежере обычно были мулла или

один из наиболее авторитетных аксакалов рода. Они записывали в шежере

события и имена людей, со­временниками которых являлись сами. Перед смертью

аксакал или мулла передавал шежере своему преемнику, который нередко заново

его копировал. Потерять шежере рода считалось большим позором. По

рас­сказам стариков, потеря шежере истолковывалась как забвение принци­пов

родовой солидарности, как забвение памяти отцов, чем башкиры особенно

дорожили. Понятно поэтому, что родовое шежере очень строго охранялось,

редко кому показывалось и за пределами рода его место­нахождение почти

никому не было известно. Как это ни парадоксаль­но, именно это

обстоятельство, т. е. слишком бережное отношение к ше­жере, и явилось одной

Страницы: 1, 2