Проблема происхождения русского народа в отечественной литературе советского и пост-советского периодов

Проблема происхождения русского народа в отечественной литературе советского и пост-советского периодов

ВВЕДЕНИЕ

«Откуда есть пошла Русская земля» - этот вопрос интересовал первых

русских летописцев, и этими словами начинается наша древняя летопись

«Повесть временных лет». Первые известные нам русские летописцы – Никон,

Иван, Нестор, Сильвестр, а также другие неизвестные, творили свои

произведения на берегах Днепра-Славутича в Киеве, в Новгороде на берегу

Волхова, и все они начинали повествование с того, «откуда Русская земля

стала есть».

Как свидетельствуют древнейшие письменные источники, русские сыграли

огромную роль в историческом развитии народов Европы, а также во всемирной

истории. Они создали свое могущественное государство – Киевскую Русь,

игравшее на Востоке Европы ту же роль, что на Западе государство Карла

Великого.

Проблема происхождения славян, равно как и вопрос о возникновении

этнонима рус/рос, – извечная проблема нашей отечественной историографии. От

Нестора и до наших дней делались попытки найти прародину славянских

народов, ответить на вопрос, «Откуда есть пошла Русская земля». Споры

вокруг проблематики славянского этногенеза и возникновения этнонима «рос»

никогда не утихали в отечественной науке, продолжаются они и теперь.

Много столетий назад русские летописцы, пытаясь ответить на вопрос о

происхождении русского народа, связывали его начало с потомством

библейского Иафета, одного из сыновей Ноя – родоначальников послепотопного

человечества. Таким образом, в отечественной исторической науке уже в

период ее зарождения русский народ рассматривался как один из самых

древнейших и имеющих изначально свое собственное имя.

Впоследствии, начиная с петровских времен, вопрос о происхождении

русского народа рассматривался немцами, членами Академии Наук – Готлибом

Зигфридом Байером, его преемником Герардом Фридрихом Миллером и Августом

Людвигом Шлецером. Байер, несмотря на всю свою западноевропейскую ученость,

не был знаком с русским языком и из-за этого был неспособен анализировать

русские летописные источники. Его осмеивали за то, что слово Москва он

производил от мужского монастыря, а Псков – от «псов». Будучи сторонником

норманнского происхождения Руси, Байер переворачивал имена русских князей

всевозможными способами для того, чтобы из них получились скандинавские

имена. Таким образом из Владимира получился Валдамар, Валтмар, Валмар, из

Ольги – Аллогия, из Всеволода – Визавалдур и т. д. К сожалению, Байер,

отстаивая теорию норманнского происхождения Руси, надолго отрезал путь к

изучению этого вопроса с русской точки зрения.

Преемнику Байера – академику Герарду Фридриху Миллеру в 1749 г.

Академия Наук поручила написать речь о происхождении имени и народа

российского для торжественного заседания. Когда речь была подготовлена и

представлена членам Академии для оценки, отзывы большей части академиков

были неблагоприятны для Миллера. В вопросах, касающихся начала Руси,

Миллер, примкнув к норманнистам, практически популяризировал Байера.

Ничем не отличился от Байера и Миллера Август Людвиг Шлецер. Он также

считал, что цивилизацию, государственность и само имя русскому народу дали

норманны, а русская история начинается со второй половины IX в.

Главным противником норманнистов того времени был М. В. Ломоносов.

Рецензируя диссертацию Миллера, он вскоре основательно изучил эту проблему

и изложил ее в своем труде «Древняя Российская история от начала

Российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого, или до 1054

г.». Выступая против извращений норманнистами русской истории, Ломоносов

категорически заявлял, что «мнение… о происхождении россов от шведов, а

имени их от чухонцев весьма неосновательно»1.

Несмотря на то, что диссертация Миллера была отвергнута Академией

Наук, норманнская теория пустила глубокие корни в исторической науке, ее

восприняли западники. Теория оказалась закрепленной в науке такими

историками, как И. М. Карамзин, М. П. Погодин, С. М. Соловьев.

В XIX в. в связи с общим подъемом русского самосознания усиливается

интерес российского общества к древнейшей истории росов. В 1854 г. доктор

философии и магистр изящных наук Е. И. Классен опубликовал материалы,

относящиеся к древнейшей истории славян и русов, с приложением своих

очерков по истории русов до Рождества Христова.

Большой вклад в изучение истории русского языка, наречий,

географических названий, народных песен, поверий, преданий, обычаев внесли

славянофилы и их последователи: К. С. Аксаков, А. И. Афанасьев, Ф. И.

Буслаев, А. Ф. Гильфердинг, В. И. Даль, П. И. Киреевский, П. Н. Рыбников,

П. В. Шейн и другие. К сожалению, ни один из них не обратился к

изначальной истории росов, ограничиваясь констатацией их славянских корней.

В XX в. больших успехов в изучении исторического прошлого славян

достигли этнография, антропология, климатология и другие науки. Археология,

вооруженная всеми новейшими естественно-математическими методами, давно

вышла из той фазы, когда раскопки только лишь пополняли музейные коллекции.

Все это позволило более точно представить картину исторического прошлого

славян, однако к древнейшей истории росов наука еще только начинает

подступать.

Следует отметить, что в отечественной исторической науке уже делались

попытки произвести историографический анализ по вопросу этногенеза

восточных славян. Каждая из таких работ отражала специфические взгляды и

убеждения того периода времени, в котором она была написана.

В 1940 г. коллектив сотрудников ИИМК подготовил, а в 1941 г. издал под

редакцией М. А. Артамонова сборник работ по этногенезу восточных славян,

которым должна была открываться серия публикаций материалов по этой

проблеме, накопленных в предшествующие годы.

В 1976 г. был издан сборник статей «Вопросы этногенеза и этнической

истории славян и восточных романцев. Методология и историография»2,

подготовленный Институтом славяноведения и балканистики АН СССР.

В 1978 г. Академией Наук СССР была издана коллективная монография под

редакцией В. В. Мавродина «Советская историография Киевской Руси»3, первые

три главы которой непосредственно посвящены проблеме формирования

древнерусской народности.

Данная работа ставит цель по возможности полно осветить вопрос

этногенеза русского народа в отечественной историографии советского и пост-

советского периодов с 1917 по 2000 г.

ЧАСТЬ 1 (СОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ 20-х гг.)

Несмотря на стремительное развитие в XX в. таких вспомогательных

исторических наук, как археология, этнография, антропология, позволивших

более ясно увидеть картину исторического прошлого славян, ученые нового

века не сразу смогли отказаться от представлений, гипотез и идей века

минувшего.

Так, работа А. А. Шахматова «Древнейшие судьбы русского племени»4,

изданная через несколько лет после революции, в 1919 году, явилась итоговой

в том смысле, что в этой работе был изложен весь комплекс представлений о

древнем этапе формирования славянорусской народности, сложившийся в

отечественной науке к началу XX века. Шахматов, будучи крупнейшим историком

и лингвистом дореволюционного времени, создал наиболее разработанную схему

ранних этапов сложения древнерусской народности.

Сущность этногенетической схемы А. А. Шахматова заключалась в том,

что восточнославянская, или русская, «ветвь» выделилась из общеславянской

племенной группы, которая, в свою очередь, выделилась из индоевропейской

общности. Летописные восточнославянские племена образовались в результате

раздробления единой общерусской «ветви», «одного общего этнического

ствола». Последний был, по мнению А. А. Шахматова, известен византийцам под

названием «анты». Территорию общеславянской прародины А. А. Шахматов

определял в бассейне Вислы, откуда во второй половине IV в. в связи с

нашествием гуннов часть славян мигрировала в Поприпятье, а затем к Дунаю,

где «расщепилась» на словен и антов. Анты заняли лесостепь между Днестром и

Донецким бассейном, где они и оставались до аварского нашествия в середине

VI в. и даже позднее — до VIII — начала IX в. Удар, нанесенный аварам

Карлом Великим в Паннонии, привел к их перемещению в области, занятые

антами, следствием чего явилась новая миграция славян-антов, выразившаяся в

виде расселения по Восточной Европе летописных племен, из которых

образовались «три русские народности».

В проблеме происхождения русского народа одним из главных является

вопрос о происхождении его имени.

А. А. Шахматов стал первым ученым, пытавшимся разработать скандинавскую

версию происхождения имени русского народа. Эта идея перешла в новый век по

наследству от XIX столетия. Шахматов не имел своего твердого мнения в

решении этого вопроса. Он заявляет: «Происхождение имени Руси, несмотря на

настойчивые старания ученых, остается темным. С уверенностью можно сказать,

что более первоначальною его формой было Ros…». Шахматов не считал название

«Русь» (и, соответственно, «русский») этническим, он прежде всего видел в

нем термин политический. «Сначала, - по его мнению, - так называли себя и

свою страну жители Киевского Поднепровья, а по мере распространения

киевского политического могущества термин «русский» охватывал все племена,

объединявшиеся в Киевской державе Владимира и Ярослава».

* * *

В течение 20-х гг. концепция А. А. Шахматова встретила сильное

сопротивление. В эти годы зародилась и почти на тридцать лет заняла

господствующее положение в области изучения этногенеза народов Восточной

Европы этнолингвистическая концепция Н. Я. Марра. Признана, правда, она

была только после смерти ее автора. Эта концепция не нашла отображения в

какой-либо монографии, но была представлена в серии работ, посвященных

протоисторическим судьбам Восточной Европы. Работы Н. Я. Марра,

непосредственно затрагивающие проблему восточнославянского этногенеза, были

созданы в основном в первой половине — середине 2О-х годов.5

Н. Я. Марр, не соглашаясь с индоевропейской гипотезой происхождения

русского народа, выраженной Шахматовым, подвергает ее критике с

лингвистической точки зрения. Марр писал, что все русские диалекты, и тем

более, украинский, возникли независимо друг от друга, а если и похожи, то

потому, что скрещивались между собой. В отличие от индоевропеистов Н. Я.

Марр категорически отрицает ведущую роль миграций в процессе возникновения

русского народа.

Касаясь вопроса о происхождении русского языка, Марр считает его

изначально славянским языком, впоследствии прошедшим индоевропеизацию, а

сам славянский язык считает потомком скифского и сарматского языков,

которые, по его мнению, были «яфетическими» языками. Этот термин Марр

изобрел еще учась в университете. Сначала термин обозначал родственные

грузинский, сванский, мергельский и чанский языки, происшедшие, по Библии,

от Иафета, позже к «яфетической семье» Марр стал привлекать все древние

мертвые языки Средиземноморского бассейна и Передней Азии.

* * *

Среди работ современников и последователей Н. Я. Марра следует

выделить статьи В. А. Брима6 и С. Н. Быковского7, так как они

сконцентрировали в себе идеи Марра по поводу этногонии восточных славян,

разбросанные в разных книгах. Так, развивая мысли Марра о том, что в

Восточной Европе существовал яфетический пласт, В. А. Брим возводил к этому

пласту этнонимы «анты» и «русь», полагая, что сохранение этих этнонимов у

исторических славян свидетельствует о включении древнейших яфетических

групп Восточной Европы в состав индоевропейского русского этноса. С. Н.

Быковский пришел к выводу о том, что предки восточных славян –

«протославяне» могут быть обнаружены в недрах скифского мира, и высказывал

предположение, что «одним из предков позднейших славян были тавры». В

другой своей работе он обосновывал мысль Н. Я. Марра о доскифском этапе

славянской истории в Восточной Европе. Эта работа называлась - «Яфетический

предок восточных славян – киммерийцы».

* * *

Важно отметить, что в решении проблем восточнославянского этногенеза

археология в 20-х гг. по существу не принимала участия, несмотря на то, что

старой русской археологией был накоплен значительный вещевой материал. Обе

концепции, и концепция Шахматова, и концепция Марра опирались, в основном,

на данные лингвистики, но работы Марра положили начало синтезу археологии,

истории, этнографии и лингвистики для получения более четкой картины

исторического прошлого славян.

* * *

В 20-е гг. вышла серия лингвистических очерков А. И. Соболевского8,

который, приводя Шахматова и Марра к компромиссу, развил гипотезу

славянского этногенеза, синтезирующую в себе элементы и автохтонизма, и

миграционизма. Прародина современных славян, по его мнению, — берега

Балтики, где произошли столкновение и ассимиляция древнего славяно-

балтского языка и одного из наречий скифского языка. Скифы-иранцы, по

мнению Соболевского, заселяли не только степи, но и лесные районы Восточной

Европы. В области образования славянского праязыка лесные скифы были

автохтонами по отношению к балто-славянам. Соболевский был склонен

рассматривать их как потомков киммерийцев, которые, по его мнению, также

были народом, относящимся к иранской языковой ветви.

Концепция Соболевского в целом стала аналогичной поискам и

исследованиям Н. Я. Марра.

* * *

Обзор накопленного археологией материала и программа дальнейших

археологических исследований, призванных решить спорные вопросы этнической

истории Восточной Европы, впервые были намечены А. А. Спицыным в его статье

«Археология в темах начальной русской истории». Статья А. А. Спицына

содержала краткий перечень основных фактов, добытых археологией, и давала

определение проблем, поднятых этими фактами.

В отношении древней истории славян А. А. Спицын оказался на позиции

миграционистов. Время славянской миграции А. А. Спицын определял VIII – IX

вв., а причину миграции видел в натиске германцев, норманнов, аваров. Он не

разделял точки зрения А. А. Шахматова о тождестве восточных славян и антов.

А. А. Спицын в 20-е годы, как и в ряде своих дореволюционных работ,

пытался проложить путь от археологии к истории с целью сделать

археологические материалы полноправными источниками по истории

бесписьменных эпох в Восточной Европе. В то же время путь к археологии

искали лингвисты и историки.

Широко, но не очень удачно использовал археологические источники А. И.

Соболевский. Удачнее это удалось сделать Ю. В. Готье9. Труд Ю. В. Готье

«Очерки по истории материальной культуры Восточной Европы до основания

первого русского государства» явился первой попыткой написать историю

Восточной Европы, используя не только данные письменных источников, но и

данные археологии. В трактовке проблемы восточнославянского этногенеза Ю.

В. Готье оказался между индоевропеистской миграционистской концепцией А. А.

Шахматова и автохтонистской позицией украинского археолога В. В. Хвойки,

труд которого «Древние обитатели Среднего Приднепровья и их культура с

доисторических времен»10, впоследствии оказал заметное влияние на ряд

советских исследователей истории древнейшего славянства и был впервые

широко использован при создании общей концепции восточнославянского

этногенеза.

Общая схема славянской ранней истории у Ю. В. Готье почти не

отличается от схемы А. А. Шахматова. Историко-лингвистические изыскания Н.

Я. Марра никоим образом не затронули исторических представлений Ю. В.

Готье. Восточные славяне — это, по Ю. В. Готье, «несомненно» потомки антов,

которые начиная с VII в. распространяются с той территории, которую они

заселили после раскола славянского единства. Территория, откуда в VII в.

начали расселяться анты, — это область, с севера ограниченная Западной

Двиной, а с востока Днепром. На западе их земли упирались в Карпаты. На

этой территории славяне жили «с незапамятных времен».

Вслед за В. В. Хвойкой Ю. В. Готье связывал поля погребений с антами,

но вместе с тем он отмечал, что «предположение о едином племени,

олицетворяющем культуру погребальных полей, встречает непреодолимые

трудности на пути к своему признанию... Вопрос открыт, в нем много

загадочного, и при теперешнем состоянии наших знаний он не может быть решен

в утвердительном смысле».

Значение труда Ю. В. Готье в исследовании ранних этапов этнической

истории Восточной Европы переоценить трудно. Ему принадлежит осуществление

синтеза истории и археологии, построение единой схемы исторического

развития страны и населяющих ее народов с глубокой древности до времени

Киевской Руси.

ЧАСТЬ 2 (СОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ 30-40-х гг.)

30-е годы ознаменовались дальнейшим сближением археологии и истории.

Постепенно к концу 30-х — началу 40-х годов «монополия» на разработку

проблемы восточнославянского этногенеза и ранней этнической истории славян

полностью перешла к археологам. Ведущим археологическим учреждением страны

в то время являлась Государственная Академия Истории Материальной Культуры

(ГАИМК), возглавлявшаяся с момента ее основания, Н. Я. Марром и сохранявшая

влияние Марра и его яфетической теории до 1950 г., когда 9 мая в газете

«Правда» была напечатана статья А. С. Чикобавы с резкой критикой

«марринизма». Вполне естественно, что та многообразная археологическая

информация, которая стекалась в течение 20—30-х годов в ГАИМК,

интерпретировалась в ее стенах чаще всего в соответствии с основными

положениями «яфетического» учения Н. Я. Марра.

* * *

В 1940 г. С. В. Юшков напечатал свою статью «К вопросу о происхождении

Русского государства»11. Основной вывод, к которому он пришел в своей

статье сводится к тому, что «русь» - не варяги, а славяне. «И византийские,

и арабские источники, - пишет он, - говорят о руси, как о народе, жившем

или неподалеку от Черного моря, или же даже на побережье Черного моря».

«Масуди… называет руссов «великим народом»…, памятники говорят о руси, как

о многочисленном «народе»…, Ибн-Хордадбе говорит, что русские «суть племя

из славян и т. д.». В заключение он пишет: «С течением времени социальные

группы, говорившие на особом, более развитом, нежели наречия славянских

племен языке, имевшие более высокую культуру, развивавшуюся под

значительным арабским и византийским влиянием, настолько резко стали

отличаться от массы общинников, которая их окружала и которая платила им

дань и находилась под их властью, что возникла необходимость в особом

названии этих групп. Так возникло название «русь».

«Поскольку мы имеем основание считать этнический термин «русь» более

ранним, чем наименование тем же термином «социальной группы», отмечаемой

нашими источниками, признать правильной точку зрения С. В. Юшкова мне не

представляется возможным» - пишет Б. Д. Греков.

* * *

В вышеупомянутом сборнике работ по этногенезу восточных славян,

выпущенном в 1941 г., стоит выделить три статьи, в которых данная проблема

представлена в наиболее широком плане. Это статьи И. И. Ляпушкина, М. А.

Тихановой и П. Н. Третьякова.

И. И. Ляпушкин посвятил свою работу проблеме движения славян на юго-

восток, к Дону и Тамани. Он пришел к выводу, что граница славянских

поселений до конца IX — X столетий не выходила за пределы лесостепи и лишь

после крушения Хазарского каганата славяне утвердились в пунктах, которые в

предшествующий период являлись крупными торговыми и военно-стратегическими

поселениями на юго-востоке.

Работа М. А. Тихановой12 была посвящена проблеме выявления

раннеславянской археологической культуры на юго-западе восточнославянской

ойкумены — в западных областях Украины. М. А. Тиханова пришла к выводу, что

на территории западных областей Украины в первые века нашей эры не

происходило резкой смены населения. Липицкая культура первых столетий

сменилась здесь культурой IV — V вв., которая, по мнению М. А. Тихановой,

может быть сопоставлена с культурой поздних полей погребений Среднего

Поднепровья - черняховской культурой. В принадлежности черняховской

культуры славянскому населению Тиханова не сомневалась.

Данная работа M. А. Тихановой явилась по существу первым в советской

литературе детальным разбором археологических источников первых веков нашей

эры, происходящих из тех областей, которые на основании письменной традиции

определялись как вероятные земли славянской прародины. Работа имела большое

значение для дальнейшего развития представлений о начальном этапе

славянской истории. Положения о принадлежности славянам памятников

черняховской культуры, ее поздней датировке, дающей основание для вывода о

непосредственном перерастании этой культуры в культуру Киевской Руси, мысль

о принадлежности поздних форм этой культуры антам и об ее автохтонности и

т. п. в послевоенные годы были широко восприняты молодой тогда еще

украинской археологией и активно отстаивались вплоть до начала 70-х годов.

Не менее значительные последствия для дальнейшего развития

этногенетических взглядов советских археологов имела работа П. Н.

Третьякова13. По объему затронутых в ней материалов и характеру их

изложения она далеко выходила за пределы поставленной в заглавии темы

Страницы: 1, 2, 3