Происхождение восточных славян

нынешнюю Россию разные народы: с севера готофы, основавшие там, в IV веке

могущественное государство, с востока несметные орды гуннов, алан, балгар,

аваров; но в VII столетии, как можно догадываться, только малочисленные

остатки этих народов, могли удерживаться в западной России, и славяне,

вероятно, нашли там одни пустыни, где скитались слабые толпы частью

единоплеменников их, частью чуждых народов скоро слившихся с ними. В своей

работе “Русская история” Н. Устрялов так же обращает внимание на

норманнскую проблему. И отстаивает свою точку зрения норманиста таким

образом: Предпринимая отдельные походы в моря Атлантическое и Средиземное,

норманны естественно не могли оставить без внимания ближайших стран

Прибалтийских, в особенности славянских, где находили, кроме хлеба и другой

рухляди, другую для себя выгоду: через землю восточных славян пролегал путь

в богатую Грецию, которую они считали самою обильною страной в мире со

всеми благами природы. Они отправлялись туда отчасти для грабежа, отчасти

для получения платы за службу императорам: достоверно, что за долго до

поселения в земли славянской, в императорской гвардии было много норманнов.

До половины IX столетия, норманны приходили в землю славянскую на время, и

кажется не имели прочных поселений: когда же в Скандинавии, по смерти Карла

Великого, произошло всеобщее волнение и недостаток в продовольствии

заставил обитателей ее искать нового отечества, одни толпы бросались на

запад, другие на восток. В Англии, Франции, Италии норманны утвердились

после долговременной войны: в земле славянской не встречали такого отпора и

овладели его без труда.

От пришествия Рюрика на берега Ильменя, или от первого соединения

славян с норманнами, до принятия правнуком его, Владимиром, Христианской

веры, утвердившую Русскую Державу, главным явлением истории нашего

отечества было быстрое расширение пределов Руси, сперва на юго-восток к

берегам Оки, потом на юг по Днепру, далее на запад до истоков Вислы и

Нарева.9 Это расширение было следствием норманнского характера. Славяне

могли жертвовать своею волею и признавать господство норманнов, но

национальность их оставалась неприкосновенной; ибо везде, куда ни

приходили, во Франции, Англии, в Италии норманны быстро сливались с

туземцами, тем неизбежнее было это слияние в земле славянской, что там они

должны были расселиться в стране обширной и при своей малочисленности, в

сравнении с массой покоренного народа, утратить национальную физиологию.

Они были для славян поколением благородным, господствующим, но не

враждебным и служили только звеном соединения.

Так же интересна и генетическая схема С.Ф.Платонова.

Восточная ветвь славян пришла на Днепр вероятно еще в VII веке, и

постепенно расселяясь, дошла до озера Ильменя и Верхней Оки.10 Из русских

славян вблизи Карпат остались хорваты и волыняне (дулебы и дужане). Поляне,

древляне и дреговичи основались на правом берегу Днепра и на его правых

притоках.11

Северяне, радимичи и вятичи перевалили за Днепр и сели на его левых

притоках, причем вятичи успели продвинуться даже на Оку. Кривичи тоже вышли

из системы Днепра на север, на верховье Волги и Западной Двины, а их

отрасль словене заняли речную систему озера Ильменя. В своем движении вверх

по Днепру, на северных и северо-восточных окраинах своих новых поселений,

славяне приходили в непосредственную близость с финскими племенами и

постепенно оттесняли их все далее на север и северо-восток. В тоже время на

западе соседями славян оказались литовские племена, понемногу отступавшие к

Балтийскому морю перед напором славянской колонизации. На восточных же

окраинах, со стороны степей, славяне в свою очередь, много терпели от

кочевых азиатских пришельцев. Позднее же поляне, северяне, радимичи и

вятичи, жившие восточнее прочих родичей, в большой близости к степям, были

покорены хазарами, можно сказать, вошли в состав Хазарской державы.

Так определялось первоначальное соседство русских славян. Перечень

соседей русских славян необходимо дополнить финские и литовские племена, к

ним славяне чувствовали свое превосходство и держались наступательно.

Так же варяги являлись соседями, можно сказать, прямыми, но жили “за

морем” и приходили к славянам “из-за моря”. При тесном общении славян с

варягами можно было бы ожидать большого влияния варяг на славянский быт. Но

такого влияния вообще не заметно – знак, что в культурном отношении варяги

были не выше славянского населения той эпохи.

Древние писатели византийские (Прокопий и Маврикий) раскрывают черты

первоначального быта славян, с некоторыми интересно познакомится, чтобы

уяснить себе, в каком положении, на какой ступени развития застает славян

история.

Первые семена гражданственности и культуры, по его мнению, были брошены

варягами, которые вызвали славян за собой на историческую арену. В “Истории

России с древнейших времен “ С.М.Соловьев поднимает целый ряд важных

проблем русского исторического процесса. Мало касаясь вопроса о древнем

населении Восточной Европы, Соловьев не останавливается подробно на

проблеме происхождении славян. В соответствии с историографией своего

времени (восходящей к летописной традиции) он считал славян пришельцами из

Азии на берега Дуная, где они прибывали длительное время, после чего

расселились по местам их позднейшего жительства.12 Эта неверная точка

зрения была пересмотрена в трудах последующих ученных.

Начальным событием политической истории восточных славян Соловьев

считал утверждение у них власти пришлых варяжских конунгов. “Призвание

первых князей, - пишет Соловьев, - имеет великое значение в нашей истории,

есть события всероссийского, и с него справедливо начинают русскую

историю”. Таким образом, он принимал положения “норманнской теории”

возникновения Русского государства. Это была ошибочная позиция, так же как

ошибочным надо признать мнение Соловьева о сравнительно позднем развитии

славян (с IX века).13 В настоящее время выяснено, что первые

государственные образования у восточных славян возникли еще в VI веке.

Но Соловьев высказал ряд здравых суждений по вопросу о характере

норманнского влияния на Русь, суждений, которые в конечном итоге подрывали

корни “норманнской теории”. Он справедливо указывает, что варяги не стоят

выше славян на ступенях общественной жизни и быстро слились с ними. Так же

он отмечает, что нельзя говорить о влиянии скандинавских языков на язык и

законодательство славян, что князья – потомки Рюрика уже не были чистыми

норманнами. Добросовестное изучение источников привело Соловьева к выводу,

что вопрос о национальности варягов Руси теряет свою важность в нашей

истории. Такова концепция С.М.Соловьева.

Карамзин Н.М. в своей “Истории государства Российского” описывает в

первом томе в главе “О народах, издревле считавших в России. – О славянах

вообще” древнейший период русской истории. Согласно сообщениям греческих и

римских писателей, говорит он, “великая часть Европы и Азии, именуемая ныне

Россиею, в умеренных ее климатах была искони обитаема, но дикими, во

глубину невежества погруженными народами, которые не ознаменовали бытия

своего никакими собственными историческими памятниками”.14

Упомянув о скифах, готах, венедах и гуннах, Карамзин приводит

летописные известии о расселении восточных славян и делает вывод об их

происхождении: “ …Ежели славяне и венеды составляли один народ, то предки

наши были известны и грекам, и римлянам, обитая на юг от моря

Балтийского”.15 Связывая начальный период русской истории с расселением

восточных славян и отвергая утверждения Шлецера о варварстве

восточнославянских племен, Карамзин признает “норманнскую теорию” и

считает, что Рюрик “основал монархию Российскую”.16

Большой вклад внес в историческую науку русский ученый, историк

В.О.Ключевский, который, как мы знаем, разделил нашу историю на четыре

периода. И начало русской истории, или ее первый – “днепровский” период

связывал не с призванием варягов, а с военным союзом восточных славян,

существовавшим на Карпатах в VI веке под предводительством князя дулебов.

“Этот военный союз, - пишет историк, - и есть факт, который можно поставить

в самом начале нашей истории: она и началась в VI веке на самом краю, в юго-

западном углу нашей равнины, на северо-восточных склонах и предгорьях

Карпат”.17

В процессе последующего расселения военный союз распался на племена,

племена в свою очередь разложились на роды, а последние стали дробиться на

мелкие дворы, или семейные хозяйства. В связи с этим автор фиксирует

внимание “прежде всего на последствиях юридических, какими сопровождалось

расселение восточных славян”.18

В конце XIX века при определении места расселения ранних славян, наряду

с историческими и лингвистическими данными привлекаются материалы

топонимики. В 1901 г. появляется интересное исследование А.Л.Погодина в

книге “Из истории славянских передвижений”, в которой на основе сведений

древних авторов дал очерк истории славян, начиная с первых веков нашей эры,

и предпринял попытку отчертить раннюю славянскую территорию при анализе

речных названий. Погодин приходит к выводу, что ранние славяне были

насельниками территории Польши, Подолья и Волыни, где обнаруживаются много

славянских гидронимов. Эти области славяне занимали с глубокой древности

вплоть до раннего средневековья, когда началось их широкое расселение.

Оригинальную теорию славянского этногенеза разработал А.А.Шахматов.

согласно представлениям этого исследователя, в отдаленной древности

восточные индоевропейцы занимали бассейн Балтийского моря. Части их (предки

индоиранцев и фракийцев) отсюда переселились в более южные районы Европы, а

в юго-восточной Прибалтики остались балто-славяне. В I тыс. до н.э. балто-

славянское единство распалось, в результате чего образовались славяне и

балты.19 Отсутствие в славянском языке собственного фитонима для бука и

неславянский характер названий крупных рек Среднего Поднепровья и

Повисленья исключают эти территории из славянской прародины. Главным же,

интересным построением этого исследователя является якобы существовавшие в

древности контакты славян с кельтами и финнами. Славяне, по мнению

Шахматова, первоначально жили в низовьях Западной Двины и Немана, где

соседничали с балтами, германцами, кельтами и финнами. Во II веке н.э.

когда германцы ушли из Повисленья, славяне продвинулись на запад, на

территорию современной Польши, и оттуда уже позже расселились в те области

Европы, где они известны по средневековым источникам.20

Существует множество интересных, оригинальных точек зрения касающихся

проблемы расселения восточных славян и норманнской теории, но я

остановилась на мнениях более выдающихся историков того далекого времени.

Примечания.

К главе I.

1. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений: В 10 Т. Т. 6., М-Л., 1952г.

С. 33.

2. Там же, С. 37.

3. Там же, С. 211,43.

4. Там же, С. 39.

5. Там же, С. 87,207.

6. Там же, С. 174,173,203.

7. Устрялов Н.Г. Русская история. Ч. 1., СПб, 1838г., С. 74.

8. Там же, С. 77.

9. Там же, С. 78.

10. Платонов С.Ф. Курс лекций по Русской истории., М., 1988г., С. 78.

11. Там же, С. 79.

12. Соловьев С.М. История России с древнейших времен . Кн. 1,Т. 1., М.,

1959г., С. 98.

13. Там же, С. 99.

14. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 1., М., 1955г., С.

21.

15. Там же, С. 27.

16. Там же, С. 76-77.

17. Ключевский В.О. Сочинения: В 8 Т., Т. 1., М., 1959г., С. 110-111.

18. Там же, С. 114.

19. Шахматов А.А. Древнейшие судьбы русского племени. Пгр., 1919г., С. 84.

20. Там же, С. 87.

Глава II. Советская историография происхождения славянских племен.

В первые годы советской власти, точнее в 20-е годы, зародилась и почти

на три десятилетия заняла господствующее место в области изучения

этногенеза народов Восточной Европы этнолингвистическая концепция Н.Я.

Марра. Ни сам Марр Н.Я., ни его ближайшие ученики не создали

монографического изложения процесса славянской этногонии. Концепция школы

Н.Я. Марра в области этнославянского этногенеза представлена в серии

работ, посвященных протоисторическим судьбам Восточной Европы. Его работы,

непосредственно затрагивающие проблему восточнославянского этногенеза, были

созданы в основном в первой половине-середине 20-х годов.

Н.Я. Марр выступает как активный противник индоевропеизма в языкознании

с формальной, по его мнению, генеалогической систематизацией языков. Он

противник: миража славянского “братства” и славянского “праязыка”, даже

близость русского и украинского языков ставилась им под сомнение. Так же он

критикует попытку возводить “вопрос о племенном составе русского народа … к

славянскому единству”.1 В отличие от индоевропеистов Н.Я. Марр

категорически отрицает ведущую роль в миграции в народотворческом процессе.

В отношении русского языка (и соответственно этноса) Марр утверждает, что

“язык… образовался… на той территории, где он впервые выступает

исторически; он… образовался из доисторического населения Европы,

повсеместно яфетического”.2 Русский язык трактуется им как индо-

европеизированный славянский язык, а славянский язык – как “сколотский”,

т.е. скифский и сарматский, которые, по его мнению, были яфетическими

языками.

Среди работ современников и последователей Мара Н.Я. следует особо

выделить статьи С.Н. Брима, И.И. Мещанинова и С.Н. Быковского. Так,

развивая мысли Н.Я. Марра о существовании в Восточной Европе яфетического

пласта, В.А. Брим возводил к этому пласту этнонимы “анты” и “русь”,

полагая, что сохранение этих этнонимов у исторических славян

свидетельствует о включении древнейших яфетических групп Восточной Европы в

состав индоевропейского русского этноса. С.Н. Быковский пришел к выводу о

том, что предки восточных славян – “протославяне” могут быть обнаружены в

недрах скифского мира, и высказывал предположение, что “одним из предков

позднейших славян” были тавры.

Таким образом, в течение 20-х годов в молодой советской науке созрела

концепция восточнославянского этногенеза, представлявшая антитез концепции

А.А. Шахматова (концепцию А.А. Шахматова см. в главе 1.). Вместе с тем в

эти годы появился ряд работ, значение которых в историографии проблемы

восточнославянского этногенеза не может не отмечено. Среди них следует

назвать серию лингвистических очерков А.И. Соболевского, в которых была

развита гипотеза славянского этногенеза, синтезировавшая в себе элементы

автохтонизма и миграционизма.3 Прародина современных славян, по его мнению,

- берега Балтики, где произошли столкновение и ассимиляция древнего славяно-

балтийского языка и одного из наречий скифского языка (по А.И.

Соболевскому, скифы-иранцы заселяли не только степи, но и лесные районы

Восточной Европы). В области образования славянского праязыка лесные скифы

были автохтонами по отношению к балто-славянам.4 А.И.Соболевский, был

склонен их рассматривать, как потомков киммерийцев (по его мнению, тоже

народ иранской ветви). Такова концепция А.И. Соболевского.

В решении проблем восточнославянского этногенеза археология в 20-х

годах по существу не принимала участия, несмотря на то, что старой русской

археологией был накоплен значительный вещевой материал. Но уже в 30-е годы

ознаменовалось дальнейшее сближение археологии и истории. Постепенно к

концу 30-х – началу 40-х годов “монополия” на разработку проблемы

восточнославянского этногенеза и ранней этнической истории славян полностью

перешла к археологам.

Значительно удачнее явилась первая попытка написать историю Восточной

Европы, используя не только данные письменных источников, но и данные

археологии.5 Ю.В. Готье, в отличие от его предшественников, занимающихся в

этой области, оказался в значительной зависимости от используемой им

археологической информации и ее интерпретации, порой весьма противоречивой.

В трактовке проблемы восточнославянского этногенеза Ю.В. Готье оказался

между индоевропейской миграционистской концепцией А.А. Шахматова и

автохтонистской позицией украинского археолога В.В. Хвойки, труд которого

“Древние обитатели Среднего Приднестровья и их культура с доисторических

времен”, впоследствии оказавшей заметное влияние на ряд советских

исследователей истории древнейшего славянства, был впервые широко

использован при издании общей концепции восточнославянского этногенеза.

Общая схема славянской ранней истории у Ю.В. Готье почти не отличается от

схемы А.А. Шахматова. Историко-лингвистические изыскания Н.Я. Марра никоим

образом не затронули исторических представлений Ю.В.Готье. Восточные

славяне, по Ю.В. Готье, это “несомненно” потомки антов, которые, начиная с

VII века распространяются с той территории, которую они заселяли после

раскола славянского единства. Территория, откуда в VII в. Начали

расселяться анты – это область с севера ограниченная Западной Двиной, а с

востока Днепром.6 На западе их земли упирались в Карпаты. На этой

территории славяне жили “с незапамятных времен “. Вслед за В.В. Хвойкой

Ю.В. Готье связывал поля погребений с антами, но вместе с тем он отмечал,

что “предположение о едином племен, олицетворяющим культуру погребальных

полей, встречает непреодолимые трудности на пути к своему признанию…”.

Значение труда Ю.В. Готье в исследовании ранних этапов этнической истории

Восточной Европы переоценить трудно. Ему принадлежит осуществление синтеза

истории и археологии, построение единой схемы исторического развития страны

и населяющих ее народов с глубокой древности до времен Киевской Руси.

Самым значительным трудом, оказавшим наибольшее влияние на сложение

представлений о начальном периоде восточнославянской истории, в 40-50-е

годы, явилась монография Б.Д. Грекова 7, где впервые проблема славянского

этногенеза выступила в тесной органической связи с проблемами

экономического и социального развития Киевского государства. Б.Д. Греков

широко использовал фактические данные и этногенетические построения

археологов. Этногенетическая позиция Б.Д. Грекова была в основе своей ярко

автохтонистской.8 В ней наиболее полно проявился синтез трех направлений в

исследовании восточнославянского этногенеза – направления, ведшего свое

происхождение от старой русской антинорманской школы Д.И. Иловайского –

И.Е. Забелина, направления, основанного на археологическом материале

Среднего Поднепровья, восходящего к работам В.В. Хвойки и направления,

возникшего на основании яфетической теории Н.Я. Марра. Общей платформой для

всех трех направлений явилось признание автохтонности славян в Восточной

Европе в максимально широких формах начиная с неолита.

Касаясь проблемы восточнославянского этногенеза и ранних этапов

этнической истории восточных славян, Б.Д. Греков на первый план постоянно

выдвигает вопрос о культурной, а не чисто этнической преемственности.9 Он

стремится подчеркнуть столь важную для раскрытия общей цели его

исследования мысль о том, “что вся предшествующая Древнерусскому

государству общественная и политическая жизнь народов юга нашей страны

связана с последующими событиями, развернувшимися на той же территории”.10

Представления Б.Д. Грекова о процессе восточнославянского этногенеза

были исключительно близки взглядам Б.А. Рыбакова, ранние работы которого

способствовали окончательному оформлению этногенетической позиции

Б.Д.Грекова.

Прародина, по Б.А. Рыбакову, это условная, с сильно размытыми рубежами

территория, на которой проходил необычайно запутанный и трудно определимый

этногенетический процесс. В бронзовом веке ее пределы доходили до Одера и

Варты, проходили севернее Припяти, охватывали земли по Днепру с устьями рек

Березина, Сож, Десна, Сейм, а с юга были ограничены течением Роси и

Тясмина, затем граница пересекала в верхнем течении Южный Буг, Днестр и

Прут и шла по северному склону Карпат.11 Разработанная Б.А. Рыбаковым

концепция происхождения и древнейшая история славян основана на

совокупности данных разных наук, приведенных в общую систему и взаимно

подкрепляющих друг друга. Основой концепции является совпадение ареалов

археологических культур, прослеженное на протяжении трех хронологических

периодов, в общей сложности охватывающих около тысячи лет, что отвечает

существованию определенной этической общности.12 Совпадают ареалы тшинецко-

комаровской культуры XV-XII вв. до н.э., раннепшеворской и зарубинецкой

культур II в. до н.э. – II в. н.э. и славянской культуры VI – VII вв. н.э.

типа Прага-Карчак (карта 2. приложение). Область тшенецко-комаровской

культуры, по мнению Б.А.Рыбакова, можно признать первичным местом

объединения и формирования праславян, отпочковавшихся от массива

индоевропейских племен, что автор подтверждает мнением лингвистов о времени

обособления праславян в середине II тыс. до н.э.13

Вторая составная часть концепции Б.А. Рыбакова сводится к выяснению

причин прерывистости процесса единообразного развития археологических

культур в пределах намеченной территории. Первый интервал на протяжении

около тысяч лет был связан, по его мнению, как с переменами в

хозяйственном и социальном развитии внутри славянского мира, так и с

вовлечением западной части праславян в сложный процесс формирования

лужицкой культуры, основа которой, по всей вероятности, была кельто-

иллирийской. В восточной половине славянского мира развитие шло более

Страницы: 1, 2, 3, 4