Парижская Коммуна

безумием”. Не решаясь открыть парижскому населению свои капитулянтские

замыслы, власти прикрывали их хвастливыми заверениями, что “губернатор

Парижа никогда не капитулирует”, что правительство не уступит врагу “ни

одной пяди” французской земли, “ни одного камня” французских крепостей.

На деле же Трошю и большинство других министров саботировали оборону

Парижа, опасаясь, что, развертывание военных действий повлечет за собой

вооружение рабочих и поставит под удар привилегии буржуазии. “Вынужденное

выбирать между национальным долгом и классовыми интересами, правительство

национальной обороны не колебалось ни минуты - оно превратилось в

правительство национальной измены”[6]. Под руководством члена правительства

Гамбетты, обосновавшегося сначала в Туре, а затем в Бордо, удалось

сформировать несколько новых армий. Но нежелание правящих кругов опереться

на патриотические силы страны и поддержать действия партизанских отрядов

вело все к новым поражениям французских войск.

Военное командование Парижа не предпринимало не только наступательных,

но даже оборонительных операций против немецких войск, не выдавало оружия

новым батальонам национальной гвардии, формировавшимся из жителей рабочего

кварталов, не заботилось об обеспечении населения осаждённой столицы

топливом и продовольствием.

Бездеятельность властей заставила республиканские комитеты

бдительности, избранные после 4 сентября в каждом из 20 округов Парижа,

взять на себя административно -хозяйственные функции, связанные с

удовлетворением первейших нужд трудящихся. Центральный комитет 20 округов,

первый выборный орган революционного Парижа, заседая в помещении рабочих

организаций на площади Кордери, являлся в период осады города политическим

центром его революционных сил.

Не прекращались массовые демонстрации с требованием проведения

законных выборов в коммуну Парижа. С её избранием парижские революционеры

связывали все надежды: перелом в войне, снятие блокады, изгнание

оккупантов, спасение республики, обновление Франции. Под лозунгом выборов в

Коммуну в Париже 31 октября вспыхнуло восстание, толчком к которому

послужило известие о новой военной катастрофе - сдаче маршалом Базеном

крепости Мец со 170-тысячной армией. Обманным обещанием провести выборы в

Коммуну правительству удалось разоружить повстанцев.

Тем временем положение жителей Парижа всё ухудшалось. Недоедание и

холод уносили много жертв. В конце декабря начался артиллерийский обстрел

города немцами. 19 января 1871 г. Французское военное командование, желая

доказать безнадежность дальнейшего сопротивления и оправдать свою

капитуляцию, предприняло предательски организованную вылазку 80-тысячной

армии парижан под Бюзенвалем. Французские войска потерпели жестокое

поражение, понеся огромные потери, особенно среди национальных гвардейцев.

Национальные гвардейцы, поддерживаемые населением, стойко держались,

отбивая яростные атаки немцев, блокировавших Париж. Продовольственное

положение парижан резко ухудшилось. К половине января запасы муки в городе

были на исходе. Торговцы прятали продовольствие, рабочие голодали. Хлебный

паёк был сокращен до 30 граммов в сутки. Но и за этим крошечным кусочком

хлеба женщинам и детям приходилось стоять в очередях у булочных с 5 часов

утра цены на продукты баснословно выросли: 300-400 граммов собачьего или

кошачьего мяса продавалось по 5 франков, одна луковица стоила 50 франков.

Топлива не было - рубили деревья на бульварах. Бомбардировки немцев

производили большие разрушения в городе, многие лишились крова. Вследствие

закрытия многих предприятий в осаждённом Париже выросли безработица и

нищета.

Бланкисты еще раз - 22 января 1871г. - сделали попытку поднять

восстание, но их выступление было подавлено правительственными войсками.

Буржуазное правительство, опасаясь рабочих, пошло на прямую измену. 28

января 1871 г. Оно подписало перемирие с пруссаками на условиях капитуляции

Парижа и сдачи его укрепленных фортов, хотя военные и материальные ресурсы

Франции ещё позволяли продолжать борьбу с немецкими захватчиками. Заключив

перемирие, буржуазия поспешила укрепить свою власть. 8 февраля 1871 г. Были

проведены выборы в Национальное собрание. Монархисты и клерикалы

распространяли провокационные слухи, что рабочие не хотят работать, а

потому стоят на продолжении войны с немцами. Они уверяли крестьян, что

социалисты стремятся разделить их земли. В результате такой агитации в

Национальное собрание были избраны только помещики, представители крупной

буржуазии и монархически настроенное духовенство. Национальное собрание на

первом же своём заседании 12 февраля отказалось признать Францию

республикой. Главой правительства был избран член Законодательного корпуса,

возглавлявший при Наполеоне III реакционную “партию порядка”, - Тьер.

Характеризуя Тьера как корыстолюбивого и тщеславного человека, К. Маркс

писал, что “Тьер был верен только своей ненасытной жажде богатства и

ненависти к людям, создающим это богатство”[7].

Боясь вооруженного народа, Национальное собрание заседало не в

революционном Париже, а в провинциальном городе Бордо, потом оно переехало

в Версаль.

Французские реакционеры, и прежде всего Тьер, готовились к

заключительному акту измены - к разгрому революционных сил по всей Франции,

к подписанию любой ценой мирного договора с пруссаками. 28 февраля был

подписан прелиминарный мир, по которому от Франции отторгались важные в

стратегическом значении и богатые сырьевыми ресурсами области - Эльзас и

Лотарингия. Франция должна была в короткий срок выплатить Германии

контрибуцию в миллиардов франков. Немецким войскам представлялось право

оккупации Парижа. Коварный замысел Тьера был разгадан руководителями

Национальной гвардии. Когда прусские войска 1 марта вступили в Париж, то по

призыву ЦК 20 округов Парижа и ЦК Национальной гвардии парижане

воздержались от военных столкновений с пруссаками. Всё население Парижа

укрылось в домах, жизнь в городе замерла, улицы опустели, магазины были

закрыты. Расчёт французского правительства на то, что в столкновении с

немецкой армией Национальная гвардия и революционное население Парижа будут

разбиты, не оправдался. Немецкие войска, встретив глухое, но единодушное

сопротивление парижан, после ратификации Национальным собранием

прелиминарного мира 3 марта покинули Парижа, заняв позиции на восточной

окраине города.

Началась новая осада революционного Парижа, но уже не только немецкими

войсками, но и войсками контрреволюции. 10 марта правительство Тьера и

Национальное собрание переехало из Бордо в Версаль и отсюда при содействии

Пруссии начали по существу гражданскую войну против республики.

Революционный Париж был единственным серьёзным препятствием на пути

контрреволюционного заговора версальцев, поэтому разоружение парижского

населения явления Тьера. Вот почему буржуазия поторопилась перейти в

наступление против парижских рабочих и национальной гвардии. Ещё 15 февраля

был издан приказ правительства об отмене жалования национальным гвардейцам.

Тьер надеялся, что не получающие жалования гвардейцы уйдут из батальонов.

Но произошло обратное: к началу марта был окончательно сформирован

Центральный комитет национальной гвардии. Продолжая наступление трудящихся,

правительство Тьера отказалось отсрочить квартирную плату парижан, в

результате чего огромным массам населения Парижа - не только рабочим, но и

мелкой буржуазии - грозило выселением. В начале марта был издан декрет об

уплате в двухдневный по всем просроченным векселям. Этот декрет больно

ударил по мелкой и средней буржуазии: множество мелких и средних

предприятий обанкротилось и закрылось. Был запрещен выход демократических

газет, начались аресты революционных деятелей. 17 марта был арестован и

заключен в тюрьму О. Бланки.

Правительство стало стягивать к Парижу войска. В середине марта

Национальное собрание вынесло решение о разоружении Национальной гвардии.

Над Парижем нависла прямая угроза полного торжества реакции. Пала Вторая

империя, которая “…была праздником космополитического мошенничества”[8].

Парижская Коммуна 1871 г. и её историческое значение.

Революция 18 марта 1871.

Поздно вечером 17 марта 1871 в глубине рабочих кварталов Парижа, в

школе на улице Баффруз заседал ЦК национальной гвардии. Заседание было

посвящено проверке полномочий вновь избранных членов ЦК национальной

гвардии, решались и другие организационные вопросы. В эти же часы в

кабинете военного министра проходило совещание, на котором обсуждались

детали уже давно задуманного контрреволюционного переворота: разоружения

Национальной гвардии, ареста руководящих деятелей рабочего класса, и прежде

всего членов первого Интернационала. Так, пренебрегая интересами нации,

Тьер и его клика решили начать военный поход против народа. Реакционные

силы в Париже готовились перейти в решительное наступление. Политическая

беспечность членов ЦК национальной гвардии была настолько велика, что, по

свидетельству одного из активных деятелей Коммуны - Алемана, ЦК вечером 17

марта разослал комитетам бдительности отдельных округов специальные

познания в которых указывал, что “правительство находится в

нерешительности” и что вследствие этого “пока опасаться нечего”. “Мы можем

немного отдохнуть”, - писали политически неопытные члены ЦК национальной

гвардии как раз в тот момент, когда в парижских казармах шли последние

приготовления к предстоящему революционному походу. Поздно ночью 18 марта

по распоряжению военного министра Лефло во дворах военных казарм

выстраивались полки линейных войск, командиры которых получили приказ

захватить все опорные пункты национальной гвардии, и прежде всего высоты

Монмартра и Бельвиля, где была сконцентрирована артиллерия национальной

гвардии. В тоже время отряды полиции и жандармерии должны были арестовать

командиров батальонов национальной гвардии, членов ЦК национальной гвардии,

ЦК 20 округов Парижа и членов Интернационала по спискам, заранее

подготовленным префектом полиции. На первых порах казалось, что зловещий

план Тьера выполняется идеально. Выведенные на улицы войска никаких

препятствий не встретили. К 5 часам утра 18 марта передовые части генерала

Леконта достигли высот Монмартра и Бельвиля. Но как только войска Леконта

вошли в соприкосновение с караулом у пушек и раздались первые выстрелы на

высоты Монмартра стали стекаться национальные гвардейцы и парижане. Генерал

Леконт торопил офицеров и солдат поскорее завершить операцию по эвакуации

орудий с Монмартра. Но здесь как раз и произошло то, что не было учтено

контрреволюционерами. Солдаты 88 полка на Монмартре и войска на высотах

Бельвиля начали братания с народом. Генерал Леконт пытавшийся призвать их к

повиновению, был схвачен и расстрелян своими же солдатами. Вместе с ним был

расстрелян и второй генерал Клеман Тома.

Таким образом, события в Монматре и Бельвиле показали, что

контрреволюционеры плохо рассчитали: общее недовольство во Франции охватило

тогда все слои населения и проникло в армию. Поистине это был момент, когда

генералы остались без армии. Отчаянные призывы мэра Парижа Ж. Ферри и

префекта полиции к населению буржуазных кварталов спасти “порядок” во

Франции остались безответными.

Рабочие Парижа взялись за оружие, чтобы отстоять свои завоевания. В

шестом часу утра 18 марта на Монмартре ударили в колокола двух местных

церквей. В XIII округе Парижа рабочий-литейщик Дюваль, командовавший

батальоном национальной гвардии, по собственной инициативе дал сигнал к

обороне, произведя орудийный залп и тем самым известив о нападении врагов.

Колокольный звон и орудийные залпы подняли на ноги весь трудовой Париж как

раз в тот момент, когда генералы доносили в свой штаб, что “развевавшиеся

на площади Бастилии красные знамена сорваны”. Разбуженные парижские рабочие

и ремесленники становились под знамена батальонов национальной гвардии и

под руководством её мужественных командиров перешли вскоре от обороны к

наступлению. Смело и инициативно действовали отдельные члены ЦК

национальной гвардии, руководя борьбой с версальцами. Именно по инициативе

решительных и бесстрашных бланкистов Эда, Дюваля, Брюнеля, Фальто, Жаклара

к вечеру 18 марта штурмом была захвачена ратуша. Власть буржуазии была

свергнута. Империя пала. Так свершилась в рамках одного города первая в

истории пролетарская революция.

Около часа дня 18 марта Тьер дал распоряжение оттянуть свои

деморализованные войска назад, в западные округа Парижа, а потом отступить

с ними дальше за черту города, в сторону Версаля. Тьер стремился спасти

всё, что можно было ещё спасти, для повторного контрреволюционного удара.

Этому невольно содействовали сами национальные гвардейцы. Впоследствии

военный министр правительства Тьера Лефло рассказывал на следствии: “Как

раз во время проходившего на набережной совещания мимо здания министерства

иностранных дел, с криками “смерть Тьеру!” и “смерть Фавру!” прошли

несколько батальонов национальной гвардии из самых разных округов

левобережного Парижа. Они направлялись в сторону городской ратуши…

Поскольку здание МИДа охранялось лишь полу батальоном егерей, да и то не

слишком надёжных, национальным гвардейцам “действительно ничего не стоило

сделать пол-оборота на право”, проникнуть во дворец и захватить всех

министров до единого.

Там же на следствии, Лефло говорил, что положение министров,

отсиживавшихся в здании МИДа было настолько критическим, что он, Лефло

сказал Тьеру: “Мне кажется, мы пропали. Нас всех арестуют”. Дело, однако,

ограничилось для министров одним испугом, поскольку батальоны национальной

гвардии, не получив от своего ЦК никакого распоряжения, спокойно продолжали

свой путь мимо дворца. Отдав категорическое приказание генералу Винуа

немедленно вывести из Парижа правительственные войска, Тьер выехал в

Версаль. Винуа собрал остатки войск и двинул их к Версалю.

И тут восставшие Парижане допустили одну из первых и роковых своих

ошибок. Враг был разбит, но не добит в тот момент, когда он был наиболее

деморализован. Раз начатое восстание должно было быть доведено до победного

конца. Между тем ЦК национальной гвардии не препятствовал выводу солдат

деморализованной регулярной армии из Парижа. Он допустил ещё более крупную

ошибку - не отдал приказ о наступлении на Версаль, чтобы раздавить

контрреволюционное гнездо, пока Тьер не успел ещё накопить военную силу и

восстановить дисциплину среди солдат. “Момент был упущен из-за

совестливости, - писал по этому поводу К. Маркс. - Не хотели начинать

гражданской войны, как будто бы чудовищный выродок Тьер уже не начал

гражданскую войну своей попыткой обезоружить Париж!”[9].

“Разнообразие истолкований, которые вызывала Коммуна, и разнообразие

интересов, нашедших в ней свой выражение, доказывают, что она была высшей

степени гибкой политической формой, между тем как все прежние формы

правительства были, по существу своему, угнетательскими.”[10]

Поставленный ходом событий у власти, Центральный комитет национальной

гвардии рассматривал себя как временную власть и считал необходимым

немедленно приступить к выборам в Парижскую Коммуну. В это время среди

рабочих и ремесленников Парижа весьма популярным было требование образовать

Коммуну как осуществление традиций революции 1789-1794 гг. Совершенно

естественно, что ЦК национальной гвардии, опиравшийся на вооруженный народ

не мог не удовлетворить эти требования. Но ЦК проявил излишнюю

щепетильность, торопясь передать власть новому выборному органу. члены ЦК

национальной гвардии опасались, чтобы их не упрекнули и не обвинили в

узурпации власти, хотя для всех было очевидно, что именно ЦК национальной

гвардии тогда являлся единственным представителем вооруженного народа

Парижа.

Первоначально выборы в Парижскую Коммуну были назначены на 23 марта,

но развернувшиеся события в Париже заставили перенести выборы на 26 марта.

Буквально на второй же день после взятии власти ЦК национальной гвардии

столкнулся с попытками контрреволюционных элементов восстановить своё

господство в Париже. Сначала буржуазные мэры Парижа на своём собрании

попытались оспаривать власть ЦК национальной гвардии и через его голову

назначили командующим национальной гвардией реакционного генерала Сэссе.

Только бдительность членов ЦК предотвратило внезапный контрреволюционный

переворот в Париже. Назначение Сэссе было отменено решением ЦК национальной

гвардии, а 22 марта национальные гвардейцы разогнали группы

контрреволюционных аристократов, пытавшихся захватить штат национальной

гвардии. 24 марта было подавлено контрреволюционное выступление отряда

Сэссе.

Казалось, что эти первые контрреволюционные выступления должны были

насторожить ЦК национальной гвардии и побудить его к решительной ликвидации

контрреволюционного очага в Версале. Вместо этого драгоценное время было

потрачено на выборы совета Коммуны, которые состоялись 26 марта 1871 г. на

основе всеобщего избирательного права. 28 марта на площади у ратуши при

огромном стечении народа члены ЦК национальной гвардии передали власть

избранному совету Коммуны. Под звуки оркестров торжественно было

провозглашено первое в мире пролетарское государство - Парижская Коммуна.

“Перед лицом прусской армии, присоединившей к Германии две французские

провинции, Коммуна присоединила к Франции рабочих всего мира”[11].

В Коммуну было избрано 86 человек, среди них - 26 рабочих, более 30

служащих, несколько мелких предпринимателей, лица интеллигентного труда

(педагоги, врачи, журналисты, адвокаты). Более 20 представителей крупной и

средней буржуазии, избранных в буржуазных округах, вышли из Коммуны (частью

в конце марта, частью в начале апреля), отказавшись участвовать в работе

совета, в котором преобладали революционеры и социалисты. Чтобы заполнить

вакантные места, 16 апреля состоялись дополнительные выборы, на которых

было избрано 16 новых членов (среди них 6 рабочих).

В итоге Коммуна представляла собой блок пролетарских революционеров и

мелкобуржуазных демократов. В её составе были видные деятели рабочего

движения, руководители секций Интернационала, профессиональных союзов,

производственных и потребительских кооперативов. Имена Эжена Варлена, Эмиля

Дюваля, Огюста Авриаля, Альберта Тейса, Шарля Амуру, Антуана Арно, Симона

Дерера, Жюля Жоанара, Огюста Серрайе, Луи Шалена и ряда других рабочих-

социалистов пользовались большой популярностью среди пролетариата всей

Франции, были известны и за её пределами. Среди членов Коммуны находились и

выдающиеся представители интеллигенции: художник Гюстав Курбе, писатель

Жюль Валлес, поэты-революционеры Эжен Потье и Жан Батист Клеман, врач и

инженер Эдуард Вайян, историки и публицисты Огюст Верморель и Гюстав

Тридон, антрополог Гюстав Флуранс. В составе Коммуны был и один иностранный

рабочий - венгр Лео Франкель. Лео Франкель, рабочий по профессии, Венгр по

национальности, был, по выражению Маркса, пожалуй, самым последовательным

коммунистом из числа членов Совета Коммуны. Несгибаемый революционер

страстно ненавидевший врагов рабочего класса, Франкель снискал большое

уважение и любовь французского народа. В составе Коммуны он как бы

олицетворял её интернационализм.

В политическом отношении Совет Коммуны разделялся на “меньшинство” и

“большинство”. “Меньшинство” Совета Коммуны состояло из прудонистов. Часть

их - правые прудонисты из которых наиболее влиятельными являлись член ЦК

национальной гвардии Журд, члены первого интернационала Лефрансе, Асси,

журналист Верморель, были противниками подавления врагов пролетарской

революции. Многие из них отрицали необходимость политической борьбы и

организации твердой революционной власти - диктатуры пролетариата. Другая

часть прудонистов - “левые прудонисты - коллективисты”, вопреки учению

Прудона, считали необходимым добиваться общественной собственности на

средства производства, связывались с рабочими массами, профессиональными

организациями и демократическими клубами. Одним из наиболее видных и

активных членов “меньшинства” был Луи Эжен Варлен. В дни Парижской Коммуны

со всей силой развернулся его талант подлинного революционера-

интернационалиста. Поэтому не случайно К. Маркс, давая советы коммунарам

обращался со своими письмами прежде всего к Варлену и Лео Франкелю -

другому выдающемуся деятелю Парижской Коммуны, также примыкавшему к

“меньшинству” Совета Коммуны.

К “меньшинству” примыкал также член генерального совета первого

Интернационала и член ЦК национальной гвардии рабочий Огюст Серрайе,

связанный с К. Марксом и находившийся под его влиянием. “Большинство”

Совета Коммуны состояло из мелкобуржуазных демократов - неоякобинцев (36

человек) и бланкистов (12 человек). Неоякобинцы считали себя продолжателями

дела первой буржуазной революции 18 марта 1871 г. коренным образом

отличалась от всех предшествовавших революций. Неоякобинцы стремились

упрочить мелкую собственность и хотели только “ограничить” крупный капитал.

Они были стойкими, горячими защитниками республики от внешних врагов и от

внутренней монархической реакции. Виднейшими из неоякобинцев были активный

участник революции 1848 г. Шарль Делеклюз и журналист Феликс Пиа.

В главных вопросах борьбы с реакцией неоякобинцы шли за бланкистами,

самыми активными политическими деятелями Коммуны. Наиболее влиятельными из

Страницы: 1, 2, 3