Национальная политика в Карелии с 1929 по 1933 гг.

В середине тридцатых годов в Карелии насчитывалось приблизительно

5.000 финнов, иммигрировавших в СССР из Америки. Важную роль в деле

организации финского переселения из Северной Америки сыграл председатель

СНК АКССР Э.Гюллинг. В декабре 1929 года в СНК РСФСР им было направлено

письмо, характеризующее положение с рабочей силой в республике. В

частности, в нём говорилось: «Быстрое развитие лесной промышленности,

лесоэкспорта и тем самым лесозаготовок, вызвало в Карелии острый

недостаток в рабочих лесорубах, возчиках и сплавщиках. Этот вопрос в

Карелии является в настоящий момент особой трудноразрешимой проблемой.

Несмотря на принятые меры механизации увеличения производительности труда,

из года в год растёт количество рабсилы, привозимой на время работы

лесозаготовок извне Карелии. В настоящий момент количество привозных

лесорубов составляет 60.000. Будущий год ставит вопрос ещё более остро, и,

кроме того, вербовка в таких количествах… при развитии лесозаготовок и

экономики в других частях РСФСР, откуда идёт вербовка, делает её из года в

год более затруднительной»1. Выход из создавшегося положения виделся в

создании постоянных кадров лесных и промышленных рабочих. «Чтобы облегчить

организацию этих кадров и создать ударные группы их»2, предполагалось

ввезти некоторое число лесных рабочих из северной и средней Финляндии и,

кроме того, «небольшую группу лесорубов-финнов из Канады, которые, прибыв

со своими рабочими инструментами, могли бы с собой привезти и быстро

привить американские методы работы на лесозаготовках»3. Нельзя забывать и

о том, что обращению карельского руководства к идее использования рабочих

из Северной Америки, способствовали не только экономические трудности и

потребность в рабочей силе. Здесь присутствовало и желание самих

американских финнов работать в Карелии. «Движимые чувствами пролетарского

интернационализма»4, некоторые из них прибыли сюда из идейных побуждений.

Это были как члены коммунистических партий, так и беспартийные, «преданные

делу рабочего класса»5. В одном из заявлений Центральному Исполнительному

Комитету КАССР они писали: «Мы приехали в Советский Союз, для того чтобы

вместе с вами строить социализм, ни один из нас не поедет обратно в

Америку. Мы будем вместе с рабочим классом первой в мире советской страны

строить социализм. Просим Карельский Центральный Комитет возбудить

ходатайство перед Союзным правительством о предоставлении нам права

гражданства СССР. В случае военной интервенции, которую затевают

империалисты против СССР, мы все как один встанем на защиту отечества

пролетариата всего мира»6.

В 1929 г. к Карельскому правительству обращалась с предложениями

группа (50 человек) из Канады. Но переселение из Северной Америки сразу же

пошло не так, как планировал Э.Гюллинг. Целый ряд организаций, начиная с

ОГПУ, всячески препятствовали этому: «…приглашение из Канады в КАССР

финских лесорубов…считает нежелательным…»7. В марте-апреле 1930 г. было

отправлено новое письмо в СНК РСФСР. В нём подчёркивалось, что

«…крупнейшими тормозами для развития лесной промышленности в крае является

низкая производительность труда и острый недостаток рабсилы. Нынешняя зима

достаточно ясно доказала невозможность выполнения всё расширяющихся

лесозаготовительных программ без коренной реорганизации лесозаготовок и

значительной интенсификации труда…»1. Ко всему прочему Н.В.Лаврушина

добавляет: «Правительством Карелии поставлен вопрос о наискорейшем

освоении иностранной техники в области лесозаготовок, для чего необходимо

приглашение группы финнов-лесорубов из Канады, так как они имеют опыт

работы с новейшей техникой, наивысшую в мире производительность труда»2.

Наконец в апреле того же года СНК АКССР сообщил своему представителю при

Президиуме ВЦИК: «…Из-за затягивания получения письменного подтверждения о

разрешении приглашения артели канадских лесорубов в АКССР нами ввиду

имения принципиального разрешения послана телеграмма в Канаду о том, чтобы

артель приготовилась к отъезду»3. Первая группа американских рабочих

приехала в Петрозаводск к сентябрю того же года. С этого момента

начинаются более массовые переселения. XVI съезд ВКП(б) в июне-июле 1930

г. признал необходимым расширение практики посылки за границу рабочих и

специалистов и приглашение иностранных инженеров, мастеров и

квалифицированных рабочих в СССР»4. Это решение повлияло на дальнейшую

переселенческую политику Карелии. В 1931 г. Политбюро разрешило ввезти в

республику из Канады и США 2.000 лесорубов. К первому мая 1932 г. было

завербовано 3.734 рабочих, с членами семей – 6.925 человек. К середине мая

из них в Карелию переехало 1.764 (3.228) человек. Остальные не могли

выехать из-за противодействия ОГПУ. Наркомат иностранных дел не выдавал

въездных виз. Ещё в январе 1932 г. первый секретарь Карельского обкома

Г.Ровио получил из Ленинграда пакет от С.Кирова, в котором излагались

«соображения ГПУ и ЛВО по вопросу о переселенцах из Канады»5. В нём

говорилось, что в Карелию планируется в 1932 г. завезти 10.000 человек, но

вопрос о расселении иностранных рабочих не был решён. «…Высказывая в целом

сомнения относительно целесообразности массового завоза в Карелию

иностранной рабочей силы, авторы документа «по соображениям оборонного

порядка» предлагали невозможным расселение иностранцев в нижеперечисленых

районах и пунктах Карелии»6, - пишет И.Р.Такала. Представитель ОГПУ

Медведев и член РВС ЛВО Славин указывают целый ряд районов, пограничных с

Финляндией, таких как Кандалакшский, Кестеньгский, Ребольский и др., где,

по их мнению, находятся стратегические тракты, антисоветские элементы и

т.п. Но, тем не менее, предложение и запреты ГПУ не были приняты в полном

объеме: американские финны работали во многих «запретных» районах. И всё

равно переселенческие процессы продолжали тормозиться. Это, например,

видно из случая, когда Наркомат иностранных дел не выдавал въездных виз.

Г.Ровио говорил о скандальном положении. Он, обосновывая свои просьбы к ЦК

ВКП(б) воздействовать на ОГПУ и НКИД с тем, чтобы они немедленно

возобновили выдачу виз, приводит целый ряд фактов, доказывающих

целесообразность переселенческой политики. «Завоз ведётся на безвалютной

основе, рабочие едут за свой счёт и при этом везут необходимый инструмент

и машины. В общей сложности в Карелию было завезено оборудования на сумму

свыше 130.000 долларов»1, - пишет И.Р.Такала. К тому же американские финны

отдавали свои сбережения в заём Карельскому СНК для покупки оборудования.

И в большинстве своём это были квалифицированные специалисты.

Руководство Карелии пыталось придать переселенческому движению

организованный характер. В 1931 г. в Петрозаводске было создано

специальное переселенческое управление. В Нью-Йорке и Торонто были созданы

общества «Техническая помощь Карелии», которые возглавили всю работу по

организации технической помощи Карельской АССР, а также по отбору

необходимых для Карелии квалифицированных кадров и организации их въезда в

СССР. Трудились американцы во всех отраслях промышленности, почти во всех

районах республики. Финские трудящиеся США и Канады оказали трудящимся

Карелии значительную помощь промышленным оборудованием, инструментами,

машинами. Для приобретения необходимой в Карелии техники был создан фонд

техники, куда каждый поселенец мог добровольно внести свои сбережения. В

него вкладывали деньги также и те, кто не мог в силу каких-либо причин

выехать на работу в Карелию. Всего, по неполным данным, на личные

сбережения финнов, отданные займы Советскому государству, в Америке для

Карелии было закуплено машин и инструментов на сумму 500.000 долларов (1

млн. рублей в золотой валюте). Часть этого оборудования вместе с

продуктами питания, одеждой и обувью переселенцы привозили с собой.

Большую помощь американские финны оказывали хозяйственным организациям

КАССР в подготовке и переподготовке кадров квалифицированных рабочих путём

индивидуального шефства над молодыми рабочими или через бригадное

обучение.

Конечно, условия жизни и труда американских переселенцев отличались

от положения, в котором оказались финперебежчики, однако разница иногда

была не столь велика. Многие рабочие использовались не по специальности.

Производительность труда зависела от условий Карелии. Часть переселенцев

оказалась просто не готова к ним. Стимулов к хорошей работе было тоже

немного: рациональные предложения иностранцев во многих случаях

игнорировались, их опыт не перенимался. Да и разброс в зарплате был очень

велик. К тому же не обошлось без столкновений на национальной почве.

И.Славин описывает случай с кладовщиком Союзхлеба и американскими

рабочими: «Американские рабочие спрашивают кладовщика, почему он не

пропускает к ним через свой двор водовоз с водой. «Иностранцы приехали нас

учить, но нас учить не приходится!» - таков был грубый и резкий ответ.

Когда же один из рабочих американцев нагнулся за вожжами, чтобы всё же

проехать, то на него обрушился удар пивной бутылкой по голове; другого

рабочего кладовщик-хулиган ударил рейкой по спине»1. Таких инцидентов,

очевидно, было не так уж мало. Во многом американские финны и не понимали,

когда ехали в СССР ситуацию сложившуюся здесь. И.Р.Такала отмечает и

цитирует: «В первое время большинство, даже коммунисты видят большие

недостатки. После углублённого разъяснения со стороны парторганов они всё

же понимают и начинают шире всматриваться в вещи окружающие их. У многих –

остатки левацки-синдикалистских предрассудков, которые проявляются в

требованиях полнейшей демократии при разрешении вопросов узаконенных

правительством. Требуют права выбора руководителей работ.…В культурном

уровне они значительно выше нашего рабочего, но в практических вопросах

нашего строительства, в понимании трудностей законов переходного периода,

особенно в тактике партии они ничего не понимают. Естественно, что

адаптироваться в новых, столь непривычных часто непонятных и непохожих на

то, о чём они мечтали, условиях, американским финнам было очень трудно.

Среди них нарастало недовольство, чувство разочарования. Одни привыкли,

другие переезжали с места на место и, в конце концов, отчаявшись, уезжали

совсем»2. Карелию в 1931-32 гг. покинуло 290 взрослых, из них 232 человека

уехали за границу и 58 - в другие области СССР. Но нужно иметь ввиду, что

это лишь сведения о тех, кто регистрировал свой отъезд.

Глава 2.

Языковая политика и культурное развитие Карелии в 1929-1933 годах.

§1.Национально-языковая политика Карелии: межнациональный язык – русский

или финский?

В культурной национальной политике в Карелии вопрос о национальном

литературном языке 1920-30-х гг. был одним из самых острых. В эти годы

проводилось активное языковое строительство, когда десятки ранее

бесписьменных народов обретали впервые письменность. На XII партийном

съезде 1923 г. были приняты основные принципы политики коренизации.

Согласно им «…важнейшей задачей партии стало преодоление фактического

неравенства народов…»1. «Под равенством понимались не только экономическая

развитость, но и управление национальных территорий коренными силами.

Титульные народы каждой «национальной» территории должны были быть

пропорционально представлены в аппаратах партии и государства, языком

управления и преподавания должен был стать «национальный» язык»2, -

замечает Тимо Вихавайнен. О самом термине «национально-языковая политика»

А.А.Левкоев пишет, что это «сознательное регулирование государством

языковых процессов, связанное с отношениями к различным слоям общества, с

выбором форм и методов руководства и не только в области культурного

строительства»3.

В Карелии языковая проблема была очень острой. Известно, что

огромную роль в истории республики этого периода сыграли финские эмигранты-

революционеры. Они осуществили целый ряд преобразований, заложивших основы

развития КАССР. Споры и разногласия вызывала и вызывает до сих пор среди

учёных попытка приобщения карел и вепсов, не имевших письменности, к

финскому литературному языку. Изучение этой проблемы значительно дополнит

знание о процессе становления государственности карел в 20-30 гг.

В пределах республики по данным первой Всесоюзной переписи населения

проживало 265.662 человека, из них русские составляли 153.967 человек,

финны – 2.544, карелы – 100.781 и вепсы – 8.587. Русские проживали

преимущественно в восточной части Карелии (часть Петрозаводского уезда,

Заонежье, Пудожский уезд, Беломорье). «Карелы занимали всю западную часть

края, от линии Мурманской железной дороги до границы с Финляндией»1.

Относительная многонациональность усугубляла, делала сложнее проблему

выбора языка. Осложнялось это ещё и тем, что в Карелии не было единого в

одинаковой степени понятного для всех карел разговорного языка.

«Карельский язык содержит три наречия: собственно карельское (в средней и

северной Карелии, а так же в Калининской, Ленинградской и Новгородской

Областях), ливвиковское (у восточного побережья Ладожского озера и дальше

вглубь Олонецкого перешейка) и людиковское (узкой полосой вдоль восточного

края ливвиковского наречия, недалеко от Онежского озера)»2, - пишет

Э.Л.Алто. Эти наречия делились в свою очередь на диалекты, а затем – на

говоры. Численность карел, говорящих на собственно карельском наречии,

проживавших в Паданском и Ухтинском уездах, названных собственно карелами

или беломорскими карелами, составляла немногим более 25 тыс. человек. Их

речь была наиболее близка восточным говорам финского языка. В южной

Карелии проживали ливвики, или олонецкие карелы, людики, или прионежские

карелы и вепсы, являвшиеся исконным древнейшим населением республики.

Ливвики и людики составляли примерно три четверти всего карельского

населения. Их речь была наиболее далека от финского языка, но испытывала

на себе значительное влияние русского языка. В некоторых районах различие

между собственно карельским наречием и речью южных карел и вепсов было

настолько существенно, что затрудняло взаимопонимание представителей

различных наречий. «Их сходство и различие зависело от того, в каком

соседстве находился данный диалект (русском, карельском, финском или

вепсском)»3, - пишет Э.Л.Алто. Это ещё больше усугубляло языковую пестроту

и приводило к большим трудностям в формировании единого карельского языка

и карельской письменности.

Карельский и вепсские языки по своим функциям являлись языками

местного бытового общения. Межнациональным языком ещё со времён

дореволюционной России в Карелии был русский язык. Он был средством

общения русского, карельского и вепсского населения, языком школы и

администрации. «Многовековое совместное проживание и общение карельского и

русского крестьянства, массовое отходничество карел и вепсов с середины

XIX века на заработки в русские губернии, школьное обучение и

распространение литературы на русском языке, что значительная часть

карельского населения, главным образом центральных и южных районов и

преимущественно мужского, в большей или меньшей степени владела русским

языком»1, - подчёркивает А.И.Афанасьева. Безусловно, все эти моменты

должны были учитываться при языковом строительстве. Основные принципы его

в республике были определены уже в 1921-24 гг. Они обсуждались на

Всекарельских съездах Советов, областных партийных конференциях, сессиях

ЦИК республики, а так же в их решениях и постановлениях. В феврале 1921 г.

I Всекарельский съезд постановил: «Ввиду того, что население имело право

обращаться в советские органы на том языке, которым оно желает

пользоваться, на русском или карельском (финском), советским органам

вменяется в обязанность без замедления применять меры, обеспечивающие им

возможность вести свою деятельность на русском и финском языках»2. Далее

указывалось, что «основной целью работы ОНО (Отдел Народного Образования)

должно быть поднятие культурного уровня населения Карелии на тех

культурных языках, посредством которых это наиболее легко достижимо» и что

«такими языками в Карелии для русских является русский язык, для карел –

русский и финский языки в зависимости от того, на каком языке карелы тех

или иных мест хотят обучаться»3. В этом же году на II Всекарельском съезде

Советов было постановлено: «При отсутствии карельской письменности,

многообразии наречий и невозможности создания специального карельского

литературного языка ведение культурно-просветительной работы среди

карельского населения возможно лишь на русском и финском языках в

зависимости от воли отдельных граждан и их влечения к той или иной

культуре»4. Таким образом, оба Всекарельских съезда подчёркивали

нецелесообразность создания единого карельского языка в силу ощутимых

различий диалектов, а так же особо уделяли внимание необходимости

соблюдения добровольности при изучении русского и финского языков, которые

были введены в республике. После постановлений 9 августа 1924 г. «во всех

устных формах деятельности просветительных и образовательных учреждений

карельских районов и в работе государственного аппарата республики было

введено употребление местных диалектов карельского языка, что

способствовало вовлечению в общественную и культурную жизнь части

карельского населения, не владевшего ни русским, ни финским языком»1.

Решения начала 20-х гг. в целом соответствовали языковым процессам в

Карелии. Приобщение основной массы карельского населения к грамоте и

культуре на двух развитых языках ускорилось. Как пишет А.И.Афанасьева, на

практике вскоре подтвердилась правильность решений и постановлений: карелы

северных районов избрали финский литературный язык, а южные карелы и вепсы

– русский. В условиях свободы выбора большинство карельского населения всё

же отдало предпочтение русскому языку. И, несмотря на то, что в ряде школ

велось обучение на финском языке, а также на нём издавалась

республиканская газета, литература и велось делопроизводство в Ухтинском

уезде, языком межнационального общения в то время оставался русский язык.

В связи с миграционными процессами с 1926 по 1933 гг. национальный

состав населения КАССР заметно изменился.

Национальный состав населения Карелии по данным переписей населения

(в %)2

|Национальность|1926 |1933 |

|Русские |56,2 |60,2 |

|Карелы |38,2 |29,3 |

|Финны |1 |3,2 |

|Вепсы |3,3 |2,2 |

|Прочие |1,3 |5,1 |

Как видно из приведённых в таблице данных, произошло увеличение доли

русских, финнов и других национальностей при сокращении доли карел и

вепсов. В Карелии, ставшей ещё более многонациональной, потребность в

языке межнационального общения возросла. Конечно, реально им мог стать

только русский язык, являвшийся языком подавляющего большинства населения

республики. Ведь им владели не только русские, но и значительная часть

карел, финнов, вепсов, белорусов и украинцев. Но, несмотря на всё это,

стоявшие в 20-30-х гг. у руководства Карелии финны-политэмигранты, думали

иначе. В исторической и лингвистической науке в то время преобладали

взгляды тех финляндских учёных, которые возводили происхождение карел к

прибалтийско-финскому племени Емь (Hдme), то есть они считались, по их

мнению, восточной ветвью финской нации. Речь беломорских и олонецких карел

они рассматривали в качестве наречия финского языка. «Одностороннее

освещение финляндской наукой этногенеза карел в какой-то мере повлияла на

решение языковой политики в Карельской ССР»1, - пишет А.П.Баранцев. Исходя

из «родства» карел и финнов, бывшие политэмигранты заключили, что языком

обучения карельского населения должен был стать финский литературный язык.

Но, однако, они признавали необходимым выпуск учебников и газет в

карельских местностях юга Олонецкой губернии на местном диалекте с

использованием русской графики письма как промежуточный этап на пути

сближения языка олонецких карел с финским литературным языком. Налицо была

двойственность языковой политики. В конце 1920-х – начале 1930-х гг.

возникла дискуссия по проблеме национальной письменности. А.Нуортева и

Г.Ровио пытались теоретически и практически доказать правильность политики

внедрения финского литературного языка. Председатель ЦИК республики

А.Нуортева утверждал, что «несмотря на столетиями длившееся

изолированность и русское влияние, карельский говор сохранил все основные

черты финского языка. Опыт школьной работы показывает, что ребёнок,

попавший в школу, зная только местное карельское наречие, несравненно

быстрее и легче схватывает литературный финский язык, чем русский»2.

В рецензии на учебник карельского языка учителя Кузьмина из

Новгородской губернии он отмечал: «Если отдел считает, что для карел вне

Карельской АССР всё же нужно составлять особую азбуку, то мне кажется, что

придётся составлять особую азбуку для каждого отдельного района. Если

будет решено создать приемлемую для всех карел азбуку, то, по моему

убеждению, нет смысла огорода городить, а нужно взять за основу

литературный финский язык»3. Иными словами, отрицался какой-либо способ

разрешения языкового вопроса, противный движению к финскому языку. Чаша

весов стала склоняться в сторону красных финнов.

§2.Финнизация Карелии.

В начале первой пятилетки вопросы языкового планирования встали как

никогда остро. В связи с возросшим объёмом лесозаготовок к началу 30-х гг.

Страницы: 1, 2, 3, 4