Коренные народности севера: история, культура, быт

Коренные народности севера: история, культура, быт

| |

|МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ |

|РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ |

|УРАЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. А.М.ГОРЬКОГО |

|ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ |

|КАФЕДРА АРХИВОВЕДЕНИЯ |

| |

| |

| |

| |

| |

| |

| |

|КОРЕННЫЕ НАРОДНОСТИ СЕВЕРА: ИСТОРИЯ, КУЛЬТУРА, БЫТ. |

| |

| |

| |

|ДИПЛОМНАЯ РАБОТА |

|студентки V курса |

|Яковлевой Елены |

|Владимировны |

| |

| |

|Научный руководитель: |

|Черноухов Анатолий |

|Владимирович |

| |

| |

| |

| |

| |

|Екатеринбург |

|2000 |

| |

СОДЕРЖАНИЕ

| |С. |

| | |

|ВВЕДЕНИЕ |3 |

| | |

| | |

|ГЛАВА 1. Коренное население Севера в начале XX века | |

| | |

| | |

|ГЛАВА 2. Народности Севера в годы Советской и постсоветской | |

|власти | |

| | |

| | |

|ГЛАВА 3. Этнические традиции, культура народов Севера и проблемы| |

|их сохранения | |

| | |

| | |

|ЗАКЛЮЧЕНИЕ | |

| | |

| | |

|ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ | |

| | |

| | |

|ПРИЛОЖЕНИЕ | |

ГЛАВА 1. КОРЕННОЕ НАСЕЛЕНИЕ СЕВЕРА В НАЧАЛЕ

XX ВЕКА.

Хозяйство саами, как и других народов тундровой зоны, было основано

на оленеводстве в сочетании с рыболовством главным образом (озерным и

морским) и охотой[1]. Летом они отпускали оленей на свободу и собирали их с

пастбищ осенью, но затем стали постоянно сопровождать стада.

Жилище саами раньше представляло собой бревенчатую однокамерную

“коробку” с плоской крыше и одним окном; временное летнее жилище - шалаш из

колье и досок в виде усеченной пирамиды.

Традиционная летняя одежда саами состояла из длинной подпоясанной

рубахи (юпа) и суконных или сделанных из оленьей кожи штанов; под влиянием

русских у мужчин стали распространяться ситцевые рубахи, а у женщин - кофты

и пестрые юбки. Головным убором у мужчин был вязаный колпак, у замужних

женщин - кокошник. Зимой носили глухую меховую одежду до колен, мехом

наружу; в сильный холод одевались в одежды мехом внутрь. Зимним головным

убором служила суконная шапка на меху, обувью - пимы - сапоги из оленьего

меха.

Саами были обращены в православие; но сохранили в пережиточной форме

дохристианские верования, в частности, они поклонялись камням

человекообразной формы.

Ханты и манси, народы угорской языковой подгруппы, являются

ближайшими родственниками венгров, переселившихся с XIII в. с Южного

Приуралья на запад.

Традиционное хозяйство хантов и манси в прошлом было основано на

рыболовстве и охоте; довольно существенную роль играл сбор кедрового ореха.

В целом такой же тип хозяйства характерен для их соседей - селькупов, а

также для кетов - небольшой народности, живущей по среднему течению Енисея.

Материальная культура хантов и манси характеризуется сочетанием

разнообразных по своему составу элементов. Летним жилищем им раньше служил

берестяной чум, зимним - четырехугольная юрта срубного типа, сходная с

алтайской (те и другие отапливались камельком), а у некоторых групп хантов

- землянка. Зимняя одежда, особенно у северных групп, состояла из малицы

(одевалась мехом внутрь) и парки (мехом наружу). Женщины носили сходную с

рубахой народов Поволжья длинную туникообразную рубашку с вышивкой. Была

распространена также халатообразная верхняя одежда, запахивающаяся налево,

с поясом.

В транспортных целях северные группы этих народов использовали

оленей, большинство же хантов и манси - ездовых собак.

Основа питания хантов и манси - рыба. Некоторые группы их знали

земледелие, держали коров, лошадей, что влияло на традиционную пищу.

До вхождения в состав России и некоторое время после этого основу

общественного строя хантов и манси составляли патриархально-родовые

отношения, переходящие к классовым. Ханты и манси были обращены в

православие, но сохранили прежние промысловые культы и шаманизм. В

фольклоре, как и у соседних народов, преобладали героические сказания о

богатырях, которые исполнялись под аккомпанемент щипковых инструментов.

Высокое развитие получило изготовление предметов утвари из дерева и

бересты.

Материальная культура селькупов и кетов была весьма сходна с

культурой некоторых групп хантов и манси. В хозяйстве кетов более видную

роль играла охота; в отличие от хантов и манси они почти не практиковали

подледный лов рыбы.

Летом они кочевали в больших крытых лодках, пользуясь парусом и

веслами. По уровню своего социально-культурного развития они несколько

отставали от хантов и манси. Это выразилось, в частности, в сильном

развитии у селькупов шаманизма, а также большем сохранении тотемизма

(почитание каких-либо животных). Особенно был распространен культ медведя:

убив его, они устраивали праздник, лишь длившийся несколько дней.

Материальная культура ненцев, а также энцев и нгасан, была

приспособлена к кочевому быту. Жилищем служил конический чум с остовом из

шестов, крытый оленьим шкурами, иногда берестой. Посередине чума

располагался открытый очаг, который позже стали заменять железной печкой.

Одежда ненцев - глухая малица с капюшоном - надевалась на голое тело

мехом внутрь; зимой, особенно при езде на оленях, поверх ее носили совяк -

мехом наружу; обувью служили меховые сапоги - пимы.

Передвигались на нартах, в которые запрягались веером несколько

оленей. Основная пища - оленье мясо, в меньшей степени рыба,

употреблявшаяся нередко в замороженном виде. Питание и существенное место

занимала дичь, а также грибы и ягоды.

В начале XX века ненцы находились на стадии разложения патриархально-

родового строя, среди них шло выделение богатых оленеводов. Сохранялась

родовая эклогами (запрет браков с сородичами), многоженство, калым и

отработка за жену. В религии важную роль играли различные промысловые

культы (с особенным почитанием медведя) и шаманизм, в фольклоре - песенные

сказания о богатырях.

Лесные ненцы называют себя “нещан”, то есть “человек”, тундровые

ненцы называют их иначе: пяк-хасава ( пя - дерево, хасава - человек)[2]. По

некоторым данным, селькупы называют лесных ненцев “хандаярами”. Сами же

лесные ненцы тундровых называют “люди с другой страны”.

Язык ненцев - и лесных, и тундровых, - относят к самодийской группе,

в которую еще входят селькупский, нгасанский, энецкий языки, составляющие

северно-самодийскую подгруппу.

В XVI - XVII в.в. русские, начав освоение земель по рекам Обь и Таз,

впервые столкнулись с лесными ненцами.

Первые материалы по языку ненцев на подлинно научной основе были

собраны финским ученым Александром Христиановичем Кастреном в 40-50 г.г.

прошлого столетия: кроме материалов по ненецкому (юрако-самодийскому),

нгасанскому (тавгийско-самодийскому), селькупскому (остяко-самодийскому)

языкам Кастрен также собрал ценные данные и о южно-самодийских языках[3].

Кастрену принадлежат первые и более полные сведения о лесных ненцах, как о

самостоятельной этнической группе ненецкого народа. По мнению Кастрена,

лесные ненцы представляют собой как бы переходное звено между северно-

самодийской и южно-самодийской подгруппами этносов.

Замечательный след в изучении языка лесных ненцев оставил советский

ученый Григорий Давыдович Вербов, наиболее полно исследовав его морфологию.

В лесном наречии ненецкого языка имеется большое количество слов,

одинаковых по звучанию и близких по фонетическому оформлению с хантыйским.

Сближение между наречиями тундровых и лесных ненцев за весьма долгий

исторический период не произошло: оба они продолжают сохранять

специфические черты, особенно ярко проявляющиеся в фонетике, а также в

морфологии, синтаксическом строе и лексике.

Традиционное хозяйство эвенов и эвенков издавна основывалось на охоте

с использованием в качестве транспортного средства вьючных и верховых

оленей[4]. Охота на копытных животных (лося и оленей) и на птицу давало им

пищу, а на пушных зверей - товары для обмена или торговли. Эвенки и эвены

подразделяются на ряд диалектных и этнографических групп. Летом обычно

перекочевывали к рекам и занимались рыболовством, причем часть рыбы

заготавливали впрок. Зимой они уходили вглубь тайги - в районы своих

охотничьих угодий, где они промышляли, разбившись на мелкие группы.

Кочевому быту эвенов и эвенков соответствовало их основное жилище -

конический чум, крытый оленьими шкурами (без шерсти) или берестой; лишь

южные группы эвенов и эвенков в конце XIX в. стали переходить к

полуоседлости и оседлости и жить в избах русского типа. В местах промыслов

эвенки устраивали свайные амбары и лабазы на столбах. Зимой для

передвижения пользовались оригинальными широкими лыжами, а также санями -

волокушами. Традиционная одежда представляла собой своего рода кафтан из

оленьего меха с несходящимися спереди полами; промежуток между ними занимал

нагрудник, у женщин - более короткий и широкий с богатой вышивкой. Под

кафтан одевали кожаные или меховые штаны, на голову - чепчикообразную

меховую шапку (южные женщины - эвенки, носили платки), на ноги - ноговицы

или унты.

До XVII в. у эвенов и эвенков сохранялся патриархально-родовой строй.

Однако многие группы их уже в то время стали втягиваться в торговые связи с

якутами и бурятами. После прихода русских купцов и скупщиков торговля

расширилась, что привело к разложению родоплеменного строя. Формально эвены

и эвенки были крещены, но господствующей формой религии оставляя шаманизм,

развитый больше, чем у других народов Сибири. Существовал и промысловый

культ, связанный с верой в духов-хозяев природы и покровителей промыслов. В

тунгусском фольклоре преобладали сказания о богатырях. Изобразительно

искусство было представлено главным образом резными фигурками и

геометрическим орнаментом из бисера на одежде.

Юкагиры по материальной культуре, связанной с их основными занятиями

- охотой и рыболовством, почти не отличались от эвенков. В их общественном

строе и духовной культуре сильнее сохранялись архаичные черты, в частности,

пережитки матриархата и шаманизма. У юкагиров существовала пиктографическая

письменность, применявшаяся для передачи сведений товарищам по охоте,

посланий девушкам и т.п.

В хозяйстве народов тунгусско-манчжурской группы алтайской семьи:

нанайцы, нечидальцы, ульчи, ороки, орочи, удэгейцы основную роль играло

рыболовство с применением сетей, лишь отчасти дополняемое охотой (главным

образом зимний).

Зимним жилищем народов, ведших оседлый образ жизни, служили землянки,

которые в XIX в. стали вытесняться надземным жилищем, отапливаемым печью с

длинным дымоходом под нарами, а затем рубленными домами русского типа.

Летним временным жилищем служили различные шалаши и хижины, крытые корой.

Амбары для хранения вяленой рыбы, а иногда и сами жилища, строились на

сваях.

Основным типом одежды у всех этих народов был халат из рыбьей кожи

или покупных тканей, запахивающийся направо; зимой - меховая одежда того же

типа. Все народы (кроме удегейцев), использовавшие ездовых собак, зимой

носили одежду из собачьего меха. Костюмы украшались орнаментом.

В целом у всех перечисленных народов был очень сильно развит

шаманизм, сочетавшийся с родовыми культами. Ни один из этих народов не имел

письменности.

Основную роль в хозяйстве ительменов (камчадалов), как и у народов,

живших по Амуру, играло рыболовство. Ловили главным образом рыбу лососевых

пород, которая шла на икрометание в реки. Рыба заготавливалась впрок- ее

вялили (такая рыба называлась юкола) или квасили в ямах. Подсобную роль в

хозяйстве играл сбор съедобных растений и охота. Эскимосы

и алеуты являются типичными охотниками на морского зверя(тюленей, моржей,

китов). Этот же вид хозяйства преобладал у береговых чукчей и коряков. В

месте с тем существовали “оленные” чукчи и коряки, которые подобно ненцам,

занимались оленеводством мясного типа и кочевали по тундре. Главным

транспортным средством у всех оседлых групп этих народов были упряжки

собак. Основное

жилище оседлых групп этих народов составляли крупные юрты, а также

землянки, в которые спускались через центральный лаз, служивший и

дымоходом. Традиционное жилище кочевых чукчей и коряков-яранга- своим

внешним видом (нижняя часть цилиндрическая, крыша коническая) несколько

напоминала юрты бурят. Внешнюю ее часть образовывали шесты, крытые оленьими

шкурами, а внутри располагался полог- квадратное помещение также из оленьих

шкур, отапливаемое жировой лампой. Постепенно яранга стала основным жилищем

части береговых чукчей и коряков. Для этих народов была

характерна глухая (надеваемая через голову) одежда до колен, мехом

внутрь; зимой на нее надевалась одежда с капюшоном мехом наружу; из меха

или выделанной кожи шились штаны и сапоги. Своеобразным элементом

материальной культуры охотников на морского зверя были сделанные из

натянутой на каркас кожи одноместные лодки каяки и многоместные лодки, а

также особые гарпуны. Основной социальной единицей у

кочевых групп было стойбище, у оседлых поселок.

В мифологии чукчей и коряков центральное место

занимали сказания оБольшом Вороне, бывшем якобы творцом всего

существующего. Большую роль играл шаманизм.

В начальный период освоения Сибири (конец XVI-XVII в

в.)[5]. Московское государство, стремясь закрепиться на вновь освоенных

территориях и обложить проживающее там население данью(ясаком), использует

методы как прямого,так и косвенного колониального управления. С одной

стороны, вся полнота административной и судебной власти на местах в

“заочной государевой вотчине” передавалась в руки воевод. Сбор ясака должен

был осуществляться ясачными сборщиками, которые отправлялись в “ улусы и

кочевья ясашных” в сапровождении казачьих команд. При этом широко

практиковалось аманатсво- пленение “ князца”,его ближайшего родственника

или кого либо из “лучших людей” с целью призвать к “государеву ясаку”

подведомственных им аборигенов. Ясачные сборщики , кроме того, имели право

производить и судебные разбирательства между “ясашными”. Такая форма

взаимоотношений с коренным населением складывалась в этот период , как

правило, там,где не сформировалась сильная власть племенных вождей, где

население оказывало открытое сопротивление колонизаторам, а также в тех

районах, жители которых “ по бродяжьему быту своему” постоянно переходили с

места на место в тайге или кочевали с табунами оленй в тундрах зачастую

сознательно укрываясь от поборов.

Вмете с тем царская администрация вынуждена была считаться с авторитетом

наиболее сильных и влиятельных традиционных лидеров, используя его в

собственных целях.На условиях подчинения русским властям - добровольном

взносе ясака, участии в военных походах “ князцы” не только были оставлены

у управления своих “княжеств” и освобождены от уплаты дани, но и наделялись

достаточно широкими иммунитетами.Москва официально признавала их

владельческие права, жаля особыми грамотами.Свои должности и привилегии эти

“княжики” передавали по наследству ,сохраняя право на получение “поминок”с

той части подвласного населения, которая не уплачивала “государева ясака”.

Таким образом, обладая в своих владениях всей полнотой власти,эти “князцы”

пользовались правами, являющимися “характерным признаком политической

самостоятельности, а именно правом суда и сбора дани”.

Две охарактеризованные формы

управления “ясашными инородцами”, сложившиеся в этот период, на практике,

скорее всего не существовали в чистом виде, а сочетались в зависимости от

конкретных обстоятельств.Поэтому, постепенно укрепляясь на Западно-

Сибирском Севере, Московское правителство к середине 17века ликвидирует

привилегированное положение большинства своих бывших вассалов,облагая их

ясаком и низводя до уровня простых глав ясачных волостей, либо заменяя

выборными старшинами,из числа “лучших людей”.

На протяжении XVIII в. происходят

существенные изменения в социально- экономическом положении коренного

населения края[6]. К концу столетия завершается процесс унификации форм

ясачного обложения. Ясак теряет черты дани и трасформируется в феодальную

ренту. Власти пытаются силою указов регламентировать действия ясачных

сборщиков, наказывая, чтобы они под страхом смертной казни не брали у

аборигенов пушнину в свою пользу.

Видя тщетность попыток пресечь “лихоимство” своих агентов,

правительство повелевает местным властям: Указами Сената от 1 и 8 февраля

1740 г. и Указом Сибирского приказа 1742 г. оповестить “князцов” и страшин,

чтобы они сами приносили ясак в города воеводам.

Окончательный отказ от методов прямого колониального управления

происходит в результате деятельности первой ясачной комиссии 1763 - 1769

г.г. В соответсвие с инструкцией Сената, был упразднен институт ясачных

сборщиков, отменялось аманатство - заложничество. Фуекции сбора ясака

передавались в руки “князцов” и старшин. В XVIII в. главы волостей и родов

стали утверждаться в должности губернскими властями. При этом приносилась

присяга на верность царю и вручался наказ, определявший функции этих лиц.

На фоне понижения социального статуса “князцов” усиливается роль

коллективного управления. Общество в лице общих собраний (сходов) имело

возможность контролировать действия глав волостей, родов, патронимий,

отдельных селений и сменять неугодных (кроме наследующих свои должности).

Решающее значение при этом играло мнение “лучших людей” или “почетных

родовичей”, составлявших своеобразный совет знати при страшинах и

“князцах”. Несмотря на то, что старшины были официально наделены всей

полнотой власти в своей волости, роде, единолично они решали только мелкие

дела. Обычной в начале XIX в. была практика решения дел на ярмарках

(сугланах), во время уплаты ясака, при общих сходах “инородцев”. Общий сход

представлял собой собрание всех мужчин волости, рода, уплачивающих ясак.

Страницы: 1, 2, 3, 4