Административная система у запорожских казаков

Административная система у запорожских казаков

ДОНЕЦКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра истории

Научная студенческая работа на тему

”Административная система у запорожских козаков”

Выполнил: ст. гр. ТКС-

98а

Научный руководитель:

доц. Барбачева Л.В.

г.Донецк

1999

План

1. Административные и судебные власти

в запоржском низовом войске……………………………………………3

2. Суды и наказания у запорожских козаков……………………………..16

3. Вывод………………………………………………………………………..22

АДМИНИСТРАТИВНЫЕ И СУДЕБНЫЕ ВЛАСТИ В

ЗАПОРОЖСКОМ НИЗОВОМ ВОЙСКЕ

Состоя под верховною протекцией сперва польского, потом русского

правительства, временно под покровительством крымского хана,

запорожские козаки во все время своего исторического существования

управлялись собственным, обыкновенно ежедогодно сменявшимся и непременно

неженатым начальством. Полный штат начальственных лиц у запорожских

козаков, по различным источникам, определяется различно: 49, 118, 149

человек. Последовательно степень этих начальников представляется в таком,

приблизительном, порядке: войсковые начальники — кошевой атаман, судья,

асаул, писарь и куренные атаманы; войсковые служители — подписарий,

булавничий, хорунжий, бунчужный, перначный, подъасаулий, довбыш, поддовбыш,

пушкарь, подпушкарный, гармаш, толмач, шафарь, подшафарь, кантаржей, и

канцеляристы; походные и паланочные начальники — полковник, писарь, асаул,

подписарий, подъасаулий. Когда впервые определился состав запорожских

властей, за неимением точных данных, указать нельзя; полагают лишь, что чин

кошевого существовал уже в XVI веке, тогда как чина войскового писаря в это

время еще не было. Но такого указания принять нельзя ввиду того, что самое

слово «Кош» становится известным, как мы видели, по документальным данным,

около начала XVII столетия.

Первые четыре из перечисленных должностных лиц, именно кошевой атаман,

войсковой судья, войсковой асаул и войсковой писарь, составляли собственно

так называемую войсковую старшину; к ним иногда причисляли куренных

атаманов и старых козаков, бывших старшин, но уступивших, или добровольно

или против воли, свои звания другим; остальные названные лица составляли

или «младшую старшину», «войсковых служителей», или же паланочных и

перевозных старшин; в мирное время войсковая старшина управляла

административными и судебными делами войска, в военное время

предводительствовала козаками, уступая свое место в Сичи наказной старшине,

но по окончании войны вновь принимая свои права.

Кошевой атаман соединял в своих руках военную, административную, судебную

и духовную власть. В военное время кошевой был «главным командиром»,

«фельдмаршалом» войска и действовал как совершенно неограниченный диктатор:

он мог выбросить непослушного за борт лодки или же на шее с веревкой тащить

его за тяжелым обозом; в мирное время он был «конституционным владыкою»

Запорожья и потому управлял всею областью козацких вольностей с их

паланками, селениями, зимовниками и бурдюгами;

исполнял роль верховного судьи над всеми провинившимися и преступниками, и

потому наказывал виновных за проступки и определял казнь злодеям за

преступления; считался верховным начальником запорожского духовенства и

потому принимал и определял духовных лиц из Киева в сичевую и паланочные

церкви, оставлял или возвращал их назад, смотря по поведению и способностям

каждого. Соединяя в своих руках такую обширную власть, кошевой атаман

«властен был над жизнью и смертью каждого из казаков», и хотя указом 1749

года, 13 марта, русского правительства строго воспрещались в Сичи смертные

приговоры, но кошевые атаманы игнорировали подобные приказания и

всегда подписывали смертные приговоры ворам и злодеям, как это видим из

многих примеров: так, в 1744 году повешен был в Сичи козак Иван Покотило; в

1746 году забит киями в Самаре козак Сухий; в 1746 году повешены три козака

в Сичи и один козак, Павло Щербина, в Самарской паланке; в 1770 году казнен

козак Зима в Протовчанской паланке; первые шесть козаков казнены по

предписанию кошевого Павла Козелецкого, последний, седьмой, по определению

кошевого Петра Калнишевского.

Обязанности кошевого состояли в том, что он утверждал выбранных на

раде всех следовавших за ним чинов, узаконивал распределение «по лясам»

земли, покосов, рыбных ловель, звериных уходов, разделял военную добычу,

войсковые доходы, царское жалованье, принимал новых лиц в Сичь, отпускал

старых козаков из Сичи, выдавал аттестаты заслуженным товарищам, посылал

ордера паланочной старшине, входил в дипломатические отношения с соседними

государствами: Русским, Польским, Крымским, Турецким и отдаленным

Германским, принимал королевские универсалы, царские указы, гетманские

ордера. Официально кошевой титуловался «Мосце пане атамане кошовий»;

«господине кошевий», «Его вельможность пан кошовый атаман»; «Его благородие

пан кошовый атаман»; неофициально назывался «батьком, пан-отцом, вельможным

добродием»; в знак своего достоинства, при общественных собраниях, он

держал в руке металлическую или за неимением металлической, в экстренных

случаях, тростниковую булаву; в церкви имел особое место, бокун или

стасидию, резного дерева, выкрашенную зеленой краской; на время отсутствия

из Сичи назначал себе заместителя, называвшегося «наместником атамана» или

«наказным» атаманом, «кошевым товарищем»; последний мог быть иногда даже во

время пребывания настоящего кошевого в Сичи.

Но при всей своей силе кошевой атаман, однако, не был неограниченным

властелином запорожского войска: не имея ни особенного помещения, ни

отдельного стола, кошевой был в действительности только старшим между

равными, «батьком» для всех козаков, оттого имел больше моральное, чем

дисциплинарное право. Власть его ограничивалась отчетом, временем и радой.

Каждый кошевой ежегодно, 1 января, во время выбора войсковой старшины,

должен был дать отчет во всех своих поступках и действиях, касавшихся

войска; при этом, если во время отчета за кошевым открывалось какое-либо

преступление против войска, какое-либо неправильное решение суда, какой-

нибудь незаконный поступок против заветных преданий запорожских, то его

даже казнили смертью.

Есть известие, что первый предводитель козацкий, Предслав Ландскоронский,

был казнен за то, что имел намерение привести козаков в строгое

повиновение.

В 1739 году был убит козаками на крымской стороне Днепра, против острова

Хортицы, кошевой атаман Яков Тукало.

Затем каждый кошевой избирался только на один год, по истечении которого

на место его становился другой; исключения делались лишь для весьма

немногих, особенно выдающихся и популярных лиц, каковы: Иван Сирко,

Константин Гордиенко, Иван Малашевич и Петр Калнишевский, из коих первый

был кошевым атаманом в течение 15 лет, а последний в течение 10 лет; но и

тут все-таки кошевые оставались в своей должности не на всю жизнь, а каждый

год вновь избирались и вновь утверждались на общей раде всех козаков.

Наконец, каждый кошевой был в зависимости от рады, то есть от совета всего

«низового запорожского товариства» или, говоря московским и польским

языком, от «черни» и «простонародья» козацкого: «Кошевой у них как

беспорядочно избирался не голосами, а криком и киданием шапок на

избираемого, то так же и лишался своей власти по прихоти непостоянной

черни».

Без общей рады всего запорожского войска кошевой атаман ничего не мог и

ничего не смел предпринять: «У насъ не едного пана кошового порада до

писания листовъ бываетъ, лечъ всего войска нашего запорожского единогласна:

що кгди скажетъ въ листу доложи, того а нЂ панъ кошовій, а нЂ писарь безъ

езволенія нашего переставляти сами собой неповинни».

Кошевой не имел права даже распечатывать самолично писем, присылавшихся

на его имя откуда-либо в Сичь. Оттого когда в 1676 году приехал в Запорожье

посланец гетмана Самойловича, Карп Надточий, и вручил письмо гетмана

кошевому Сирку в курене, то Сирко не принял этого письма наедине, а велел

вынести его на раду и там вручить себе. Оттого же на всех ордерах и

письмах, посылавшихся куда-либо от имени кошевого из Сичи, всегда делалась

подпись не одного кошевого, а со всей старшиной и войском: «Ея

Императорскаго Величества войска запорожского низового атаманъ кошовий

(имя) с войскомъ, старшиною и товариствомъ»; «Атаманъ кошевой (имя) с

товариствомъ»; «Атаманъ кошевой и товариство».

В словесных отношениях с козаками кошевой обращался с ними не

повелительно, а отечески или товарищески, называя их «дітками, братчиками,

панами-молодцями, товарищами»; так, выслушав какую-нибудь бумагу на

войсковой раде, кошевой обращался с речью к товариству: «А що будем робити,

пани-молодці?» «Братія моя милая, атамани молодці, войско запорожское

низовое, днипровое, как старый, так и молодой». Если случалось решать какое-

либо важное войсковое дело, то кошевой атаман созывал все товариство на

общее собрание и, приняв важный и вместе почтительный вид, входил с

открытою головой на определенное место среди радной площади, становился под

войсковое знамя, кланялся несколько раз собранию и, стоя во все время рады,

держал к товариществу речь, или осуждая какое-нибудь преступление, или

смиренно прося у войска какой-либо в свою пользу благосклонности. Козаки

слушали его с большим вниманием, а потом громко высказывали каждый свое

мнение и, в случае несогласия с кошевым, показывали это своим голосом и

разными телодвижениями; в случае же находили требование кошевого

несообразным или просто мало основательным, то совсем не покорялись его

воле и лишали всеобщего уважения.

Как на Украине гетман, так в Запорожье кошевой атаман имел при

«боку», особенно во время военных походов, несколько человек, от 30 до 50,

слуг, выполнявших обязанности адъютантов при «власной» особе кошевого; это

были так называемые молодики, джуры или хлопцы, слуги-товарищи, исполнявшие

такую же роль при кошевом, какую исполняли пажи при важной особе какого-

нибудь рыцаря. Во время войны 1769 года в строевых козацких реестрах

показано несколько человек молодиков «при пану кошевому»; впрочем, эти же

молодики прислуживали не только кошевому, но и другим лицам войсковой

старшины по два или по три при каждом, большею частию в хлопцы или слуги

сичевых козаков попадали молодые люди из поляков. То что это были не

простые слуги при кошевом и других старшинах, видно из самых обязанностей,

на них возлагавшихся: «молодики должны были Богу добре молиться, на коні

реп'яхом сидіти, шаблею одбиваться, списом добре колоти і із рушниці зорко

стріяти». Впрочем, слово «молодик» иногда означало в Сичи и просто молодой

человек.

Жизнь кошевого атамана, как и прочих старшин, нисколько не отличалась от

жизни остальных козаков: он пребывал всегда в том самом курене, в котором

состоял и раньше до избрания своего на должность кошевого; стол и пищу имел

в том же курене, обще с козаками; даже платье получал из общего войскового

скарба. Так было испокон веков и только под конец исторического

существования Запорожья войсковая старшина стала обзаводиться собственными

домами в Сичи и иметь отдельный стол для себя, а в XVIII веке, как

свидетельствуют очевидцы, кошевые атаманы стали жить уже в особых домах,

которые выстраивались среди площади «города»; там же стояли особые дома для

войскового судьи и писаря.

Главными источниками дохода кошевого атамана были: участок земли,

дававшийся ему войском при общем разделе земных угодий между козаками,

каждого нового года; царское жалованье —70 рублей в год; часть пошлины за

перевозы через реки; часть пошлины с товаров, именно «кварта», т.е. ведро

от всякой «куфы» или бочки привозимых в Сичь горилки и белого вина, часть

муки, крупы и крымских или турецких товаров —«по товару от всякой ватаги»;

судебная вира, т.е. плата за раскованно преступника от столба и «некоторый

малый презент» от всяких просителей; часть военной добычи от всякой малой

партии козаков, отправлявшихся на какие-либо поиски; случайные приношения

от шинкарей, брагарников, мясников и калачников медом, пивом, бузою

(брагою), мясом и калачами. Кроме всего этого, на праздник Рождества

Христова и святой Пасхи кошевой получал так называемый «ралец», т.е.

подарок, по две или по три пары лисиц и больших калачей, от шинкарей,

купцов и мастеровых: они собирались тремя отдельными партиями, являлись с

поклоном к кошевому и подносили ему свои дары; за это кошевой должен был

угощать их, пока схотят, холодною горилкою и медом. В эти же дни кошевой

поил и угощал у себя в курене всю старшину, куренных атаманов и простых

козаков. Наконец, кошевому атаману шли еще некоторые из приблудных,

пойманных на степи, лошадей: они держались в течение трех дней и, если по

истечении этого времени к ним не отыскивался хозяин, поступали в

собственность войсковой старшины, а в том числе, следовательно, и кошевого.

Войсковой судья был вторым лицом после кошевого атамана в запорожском

войске; как и кошевой атаман, он избирался на войсковой раде из простого

товариства. Судья был блюстителем тех предковских обычаев и вековечных

порядков, на которых зиждился весь строй козацкой жизни; в своих решениях

он руководствовался не писаным законом, как совсем не существовавшим у

запорожских козаков, а преданиями или традициями, должно быть, занесенными

из Украины в Запорожье, переходившими из уст в уста и освященными временем

многих веков. Обязанностью войскового судьи было судить виновных скоро,

право и нелицеприятно; он разбирал уголовные и гражданские дела и

произносил суд над преступниками, представляя, однако, окончательный

приговор суда решать кошевому атаману или войсковой раде. Войсковой судья

иногда заменял особу кошевого, под именем «наказного кошевого атамана»,

исполнял должность казначея и артиллерии начальника при войсковом «скарбе и

армате». Внешним знаком власти войскового судьи была большая серебряная

печать, которую он обязан был держать при себе во время войсковых собраний

или рад и прикладывать к бумагам, на которых постановлялось решение всей

рады. Судья, как и кошевой атаман, не имел ни особого жилища, ни отдельного

стола, а жил и питался обще с козаками своего куреня. Главным доходом судьи

было царское жалование —70 рублей в год и часть пошлины за перевозы через

реки; кроме того, он получал, как и кошевой, ведро водки или белого вина от

каждой привозимой в Сичь куфы, «по товару» от всякой ватаги, одного коня из

приблудившихся лошадей, выкуп за «отбитие» преступника от столба, «малый

презент» от всякого просителя, часть добычи от каждой партии, известное

количество меду, пива, бузы, мяса и калачей от сичевых шинкарей,

брагарников, мясников и калачников, наконец, рождественский и пасхальный

ралец.

Войсковой писарь, как и кошевой атаман и войсковой судья, выбирался

товариством на общей раде и заведывал всеми письменными делами запорожского

войска. Так, он рассылал приказы по куреням, вел все счета приходов и

расходов, писал, иногда по совещанию с монахами, бумаги к разным государям

и вельможам от имени всего запорожского войска, принимал все указы, ордера,

листы и цидулы, присылавшиеся от разных царственных, властных и простых лиц

в Сичь, на имя кошевого атамана и всего низового войска. У запорожских

козаков обязанности войскового писаря исполняло одно лицо, но при нем, в

качестве помощника, состоял выборный войсковой подписария и сверх того

иногда несколько человек «канцелярских разного звания служителей».

Настоящей канцелярии, в виде особого учреждения, для писаря в Запорожье не

полагалось, и все письменные дела отправлялись при «квартире» (т.е. курене)

писаря. Обязанность писаря считалась в Запорожье столь важной и

ответственной, что если бы кто другой, вместо него, осмелился писать от

имени коша кому-либо или принимать письма, присылаемые на имя писаря, того

без пощады казнили смертью. Значение войскового писаря в Запорожье было

очень велико: многие из войсковых писарей влияли на настроение всего

войска; многие держали в своих руках все нити политики и общественной жизни

своего времени; оттого роль войсковых запорожских писарей сравнивают с

ролью генерального секретаря или даже военного министра в наше время.

Влияние войсковых писарей тем сильнее было в Запорожье, что большинство из

них оставалось на своих должностях в течение многих лет бессменно. Так,

известно, что в течение 41 года, от 1734 по 1775 год, в войске запорожском

сменилось всего лишь четыре человека в звании войскового писаря. Но при

всем своем действительном значении, войсковой писарь, однако нигде и ни в

чем не старался показывать свою силу; напротив того, он всегда держал себя

ниже своего положения. Оттого на всех бумагах, исходивших от войскового

писаря, мы нигде не встречаем его единоличной первоначальной подписи:

обыкновенно писарь, в конце каждой бумаги,— подписывал известную формулу:

«Атаман кошовый зо всем старшим и меншим низовым войска запорожского

товариством»; далее, если кошевой был грамотный, то он собственноручно

подписывал свою фамилию; если же он был неграмотен, то вместо него писал

его фамилию писарь, часто при этом не обозначая того, что он подписывает

«вместо неграмотного» кошевого и с его согласия или приказа. На бумагах,

исходивших от имени запорожского войска, очень редко можно встретить имя и

фамилию писаря: «Писарь войска запорожского низового Андрей Тарасенко», или

«Иван Глеба». Внешним знаком достоинства войскового писаря была в длинной

серебряной оправе чернильница — каламарь, от восточного слова «калям» —

тростник, при войсковых собраниях, писарь затыкал свой каламарь за пояс, а

гусиное перо, обыкновенно находившееся в длинной трубке того же каламаря,

извлекал из трубки и закладывал за правое ухо. Жизнь и содержание

войскового писаря во всем были схожи с жизнью и содержанием войскового

судьи, т.е. он получал 50 рублей казенного жалованья и те же приношения от

бочек водки, товаров, судебной пени и т.п.

Войсковой асаул, так же, как кошевой атаман, судья и писарь, избирался

общею радою из простых козаков низового товариства; обязанности войскового

асаула были очень сложны: он наблюдал за порядком и благочинием между

козаками в мирное время в Сичи, в военное в лагере; следил за исполнением

судебных приговоров по решению кошевого или всей рады, как в самой Сичи,

так и в отдаленных паланках войска; производил следствия по поводу разных

споров и преступлений в среде семейных козаков запорожского поспольства;

заготовлял продовольствие для войска на случай войны, принимал хлебное и

денежное жалованье и, по приказу кошевого, разделял его сообразно должности

каждого старшины; охранял всех проезжавших по степям запорожских

вольностей; защищал интересы войска на пограничной линии; посылался впереди

войска для разведки о неприятелях; следил за ходом битвы во время сражения;

помогал той или другой стороне в жаркие минуты боя. Оттого мы видим, что в

1681 году войсковой асаул, с несколькими козаками, охранял московских

послов во время ночлега их на реке Базавлуке; в 1685 году, по просьбе

кызыкерменского бея, он сгонял с Низу Днепра по Сичи Козаков, занимавшихся

здесь уводом татарских лошадей и причинявших другие «шкоды» татарам; в 1765

году он посылался от Сичи к Днепру и Орели для охранения запорожской

границы и козацких зимовников от русской линейной команды; в 1757, 1758,

1760 годах асаул, с большими командами, преследовал в степи «харцызов» и

гайдамак. Оттого же понятно, почему войскового асаула разные мемуаристы и

историки называют «поручиком», правой рукой и правым глазом кошевого и

сравнивают его должность с должностью министра полиции, генерал-адъютанта

при фельдмаршале. Внешним знаком власти запорожского войскового асаула была

деревянная трость, на обоих концах скованная серебряными кольцами, которую

он обязан был держать во время войсковых собраний. Жизнь и доходы

войскового асаула были такие же, как и войскового писаря; но жалованья он

получал 40 рублей в год. В помощники войсковому асаулу выбирался войсковой

подасаулий, а на случай войны войсковой обозный, ведавший артиллериею и

войсковым продовольствием и разделявший все труды асаула.

Все четыре названные лица — кошевой, судья, писарь и асаул —

составляли запорожскую войсковую старшину, ведавшую военные,

административные, судебные и даже духовные дела всего запорожского низового

войска; следовавшие за ними должностные лица только помогали главным и

исполняли их волю и приказания. Не довольствуясь управлением края из Сичи,

войсковая старшийа не раз отправлялась вовнутрь козацких вольностей по

городам, селам и зимовникам, чтобы на самих местах сделать такое или иное

распоряжение, сообразно нуждам и потребностям населения: или уравнять

повинности, или освободить от податей, или разделить угодья, или разобрать

ссоры и наказать преступников. Как происходили эти поездки, видно из

походных журналов сичевого архива, сохранившихся до нашего времени.

Должность куренных атаманов, называемых просто «отамання», числом

38, по числу куреней в Запорожской Сичи , как и другие, была выборная; в

куренные избирался человек расторопный, храбрый, решительный, иногда из

бывшей войсковой старшины, а большею частию из простых козаков; выбор

куренного атамана известного куреня составлял частное дело только этого

куреня и исключал вмешательство козаков другого куреня. Куренные атаманы

прежде всего исполняли роль интендантов в Сичи; прямою их обязанностию были

доставка провизии и дров для собственного куреня и хранение денег и

имущества козаков в куренной скарбнице; оттого у куренного атамана всегда

находились ключи от скарбницы, которые в его отсутствие никто не смел

брать, если на то не было разрешения от куренного. Куренные атаманы

заботились о козаках своего куреня, как отцы о собственных детях и, в

случае каких-либо проступков со стороны козаков, виновных наказывали

телесно, не испрашивая на то ни у кого разрешения. «В курене старший был

атаман куренной, а по нем кухарь; ежели козаки прошкодят, то атаман и

кухарь, осудя оных, говорят: а, подайте київ на сучих синів! и виноватых

бьют киями». Любимых куренных атаманов запорожские козаки слушались иногда

больше, чем кошевого или судью, и потому часто через куренных атаманов

кошевой атаман в трудных и опасных вопросах или случаях действовал и на

настроение всего войска; таким образом куренные атаманы служили как бы

Страницы: 1, 2