История городского самоуправления Новгорода

похожего на лошадь; на другой печати надпись: печать Великого Новгорода, а

на оборотной стороне ее изображение животного, которое, как кажется,

хотели изобразить львом. На разных грамотах по нескольку печатей разных:

иногда владычная, иногда посадников и тысячских. На грамоте 1317 г. число

печатей простирается до одиннадцати. В старину грамоты писались с именем

того князя, который на ту пору княжил в Нов городе. Но с тех пор, как

Новгород признал над собою верховное первенство великого князя, вечевые

грамоты писались без имени князя — от имени степенного посадника,

тысячского, бояр, житых и черных людей и всего Великого Новгорода, а

иногда с приписью в начале благословения владыки. Выше было рассказано,

как великие князья в XI 1-м веке претендовали за такое отсутствие своего

имени в грамотах. Независимо от большого веча, каждый конец должен был

иметь свое частное вече: это видно из того, что концы писали свои грамоты,

имели свои печати, в случае недоразумения переговаривались друг с другом:

это было бы невозможно без собраний. Обыкновенно большое вече сбиралось на

Торговой стороне, на Ярославовом дворище; но также — на Софийской у св.

Софии, особенно когда дело шло об избрании владыки, или вообще о делах

церковных; часто пред таким вечем собиралось предварительное вече на

Ярославовом дворище. Должно быть, вечевой звон имел что-нибудь особое,

почему можно было узнать его среди множества колоколов: колокол висел на

Ярославовом дворе, на башне; когда вече собиралось на Софийском дворе.

Детинце, созывали вече звоном софийского большого колокола.

Во Пскове большое вече имело те же основания, как и новгородское. Оно

собиралось в Крому близ Детинца. Вечевой коло кол висел на башне у св.

Троицы.

Должностные лица

Кроме князя, два лица были главными административными распорядителями в

Новгороде: посадник и тысячский; их имена стоят впереди в грамотах; они

представляли в себе собирательную и исполнительную силу Великого

Новгорода. Слово посадник известно было во всей Русской Земле, и не

составляло исключительного достояния Великого Новгорода. В других землях

посадник является лицом, имеющим значение княжеского наместника:

случалось, что князь, принимая город и край под свою власть, удерживал его

за собою тем, что сажал там посадника. Так Владимир Мономах сажал своих

посадников по Дунаю. В городе Владимир-на-Волыни Святополк, захвативший

этот город от князя Давида Игоревича, посадил своего посадника Василия.

Когда Мстислав Изяславич занял Торческ, то посадил там посадника. Слово

посад на южнорусском языке означает возведение в сан, дарование власти.

Так в южнорусских свадебных церемониях, которые носят живой образец

удельного склада, новобрачный с невестою, в знак почести, и сажается на

посол. Слово посадник на юге и на севере могло иметь различное

происхождение; на севере оно, быть может, находится в тесней шей связи с

названием посад, означавшим вообще жилое место. В Новгороде и Пскове — не

так как на юге — посадник был правитель, выбранный народом, а не

назначенный князем: здесь слово посадник могло означать лицо, управлявшее

посадом. Тогда, быть может, под теми посадниками, о которых говорится, что

их отправлял киевский князь » Новгород, скорее следует разуметь

наместников — посадников в южнорусском значении, а не в севернорусском. Но

посадники новгородские существовали независимо от тех, которых южные

летописи именовали посадниками. Так Ярослав князь был в Новгороде и в его

пребывание лично находился там посадник; тогда как в других землях, где

посадник означал княжеского наместника, коль скоро находился князь,

посадника при нем не было.

До окончания свободы новгородской всегда был один только посадник. Из

того, что в летописях в последние два столетия (XIV и XV) стали

упоминаться несколько посадников разом, заключали, что число посадников

увеличилось: вместо одного стало два, потом пять, наконец десять. Но здесь

недоразумение. Только пред концом независимости упоминается о

существовании и особого владычнего посадника. Посадник в Новгороде всегда

был один. В древности посадники избирались на неопределенное время; смена

посадника была, некоторым образом, наказание. Так в 1243 году умерший в

посадничсской должности был в ней тринадцать лет. Впоследствии стали чаще

сменять посадников, так что, по свидетельству Ляннуа, посещавшего Новгород

в начале ХУ-го века, каждый год происходил выбор. Посадник, оставляя

должность, не лишался ее имени. Еще в XIII веке, под 1257 годом, говорится

о смерти Анания, бывшего прежде посадником, и он носит это название, между

тем назад тому был третий год, как он лишился самой должности. В 1417 году

Юрий Онцифорович назван посадником, хотя он был перед тем более года нем

и, конечно, не мог исправлять должности. В ином месте человек, уже

удалившийся в монастырь, назван посадником только потому, что прежде

посадничал. Таким образом, название посадника, прежде означавшее

исключительно правителя, стало, как уже было объяснено, означать особое

сословие или класс. О единстве посадника правительствующего говорит ясно

то, что всегда и в тех случаях, когда упоминается о многих посадниках в

одно и то же время, является такое лицо, которое, называясь посадником,

действительно управляет Великим Новгородом; например, бывшие посадники и

тысячские сопровождают в 1416 году владыку, поехавшего к митрополиту на

посвящение в Москву, а посадник с тысячским, — действительно управлявшие,

— встречают по их возвращении. Грамоты всегда писались от имени одного

посадника и тысячского, а не многих. Когда упоминается о каком-нибудь

событии, то для объяснения, когда оно совершилось, приводится имя

правившего тогда посадника, так точно, как в Риме это делалось по имени

консулов. Посадник правительствующий назывался степенный.

Кроме сотских существовали старосты. Учреждение старост чрезвычайно

древнее, — еще под 1016 годом упоминаются старосты, ходившие с Ярославом

на Святополка; о них говорится вместе с смердами и это заставляет

предполагать, что то были сельские начальники. В 1228 году говорится о

Душильце, старосте липнинском, которого хотели убить новгородцы. Липна был

одни из подгородных посадов, следовательно, подгородные посады управлялись

старостами. Везде но волостям были старосты, как это видно на Двине, из

грамоты Андрея Александровича (1294-1304 г.). В переговорах последнего

великого князя Ивана Васильевича с Новгородом великий князь потребовал да

ни с землевладельцев и поименовал и том числе старост. Старосты, везде по

общему русским понятию, были хозяйственными начальниками. Так, в церкви

Иоанна-на-Опоках уставлены были старосты от житых людей. В Новгороде были

пятиконецкие старосты, т.е. от концов; по числу последних их было пять;

они, между прочим, заведывали торговыми мерами. Над улицами были свои

улицкие старосты, и в других частях города; — напр., в XII-м веке

упоминаются побережские (в грамоте Всеволода Иоанну-на-Опоках) старосты.

Во Пскове купцы делились но рядам и каждый ряд имел своего старосту. В

псковских пригородах, селах и волостях — везде были старосты. Равным

образом, были старосты в губах — пограничных волостях — и назывались

"губскими старостами". Старосты в полостях заведывали разверсткою

повинностей и всякими сборами и хозяйственными расходами; от этого

существовало выражение "к старосте тянути", означавшее подлежание

государственным повинностям. Вообще, при всяком предприятии, при вся ком

соединении лиц с одною целью, выбирался староста. Администрация старост

должна быть другая, чем сотских, потому что в судной грамоте говорится: "а

будет навадка от конца, или от улицы, или от старосты, или от ряду". Из

этого видно, что разделение на сотни было особое от разделения на концы и

улицы, которыми заведывали старосты, а также от разделения на ряды.

Подвойский исправлял разного рода поручения; неоднократно является он

гонцом с объявлением воли веча. Подвойские звали к суду; как в городе

подвойские, так в волостях исправляли эту должность "позовники".

Встречается еще название "изветники"; судя по имени, может быть, это были

доносчики по преступлениям, как это существовало у южных славян. Для

размежевания земель, в случае спора, посылались "межники”. Чиновники,

извещавшие народ о распоряжениях, созывавшие на войну, назывались "биричи"

: они исправляли вообще должность созывщиков, посыльщиков, а также брали

под стражу. Биричи были как в городе, так и в волостях, и побуждали к

исполнению повинностей. Приставы были общее название лиц, которым власти

поручали какое-нибудь судебное или распорядительное действие. Таким

образом, если нужно было послать в дом привести к крестному целованию

женщину, то посланные для этого назывались "приставами". Выборные судьи на

суде княжеского тиуна назывались "приставами". Если тяжущиеся были

недовольны судьями, или докладчиками, то брали от веча лип, которым

поручалось поверить их действия, — и эти лица назывались приставами. В

Псковской судной грамоте, напр., "приставами" называются те, которым от

князя и посадника поручалось но чьей-либо жалобе делать где-нибудь обыск,

по поводу подозрения в воровстве; когда владелец жаловался на изорника,

который сбежал у него с земли, не покончи» с ним счетов, то брал у князя и

посадников "приставов", которые распоряжались, при старостах и сторонних

людях, продажею имущества бежавшего; равным образом приставы" посылались

для осмотра имущества умершего без потомства изорника. Вообще, во всякого

рода делах, когда надобно было посылать куда-нибудь, посланный назывался

"приставом". Деныцики были чиновники, отправлявшиеся для собрания дани в

провинции, неустроенные еще по славяно-русскому образцу и населенные

инородцами, платившими дань Великому Новгороду. Предводители военной рати

назывались вообще воеводами; это имя не означало постоянного,

определенного звания или сана, а значило военачальника вообще. Впрочем,

когда предводительствовал начальник с высшим саном, например, тысячский,

то другие предводители, начальствовавшие отрядами, назывались восводами.

Пригороды и волости.

Отношение пригородов к метрополии и вообще способ их управления

представляют неясные стороны. Мало знаем об этом, и можно делать

заключения только но общим чертам. Новгород в отношении пригородов был

господин; его княжение называлось стол. Вместе с пригородами он составлял

единое политическое тело, и потому, заключая договор, новгородцы целовали

крест разом за Великий Новгород и за все пригороды. В пригородах были

посадники. В летописях они упоминаются при случаях, в городах: Русс,

Ладоге, Но-вом-Торгу, Порхове; на Двине было разом несколько посадников.

Вероятно, они были в каждом пригороде, управляли или охраняли его от

неприятеля. Встречаются известия, когда вид но, что они назначались из

новгородцев и притом из бывших в Новгороде посадников; напр., Нежата,

лишенный посаднической должности в Новгороде в 1161 году, был в 1164 году

посадником в Ладоге. Очень может быть, что в тех местах наших летописей,

где упоминаются посадники явно нестепенные, разумелись кроме старых к

такие, которые, быв прежде на должности в Новгороде, поступили потом куда-

нибудь посадниками и при город, а о них говорится под общим именем

новгородских; на это наводит несколько то, что под 1443 годом некто Иван

Васильевич, державший посадничество русское (в Русе), назван новгородским

посадником. Этими назначениями посадников из Новгорода пригороды не всегда

были довольны, коль скоро в пригороде пробуждалось стремление управляться

самобытно;

так в Торжке не приняли посадника, присланного из Новгорода. В псковских

пригородах, по образцу псковскому, были также посадники в каждом. Так, в

1426 году, когда Витовт подступил к псковскому пригороду Вороночу, в этом

пригороде начальствовали и просили помощи у псковичей два посадника.

Пригороды имели свои народные классы под теми же названиями, как и в

Новгороде, например, бояре новоторжские, купцы ладожские, купцы русские.

Пригороды были главным центром управления приписной к ним территории,

называвшейся волостью пригорода, например, Новоторжская волость, Лужская

волость, Корельская волость (состоявшая под управлением Корельского

города), Вороночская волость (в Псковской Земле). Пригороды имели свой

торг, свое торговое место и свою патропальную церковь. Так, Новый-Торг

состоял под покровительством Св. Спаса, Порхов под покровительством

святого Николы, Руса под покровительством святого Преображения. Как в

Великом Нов городе, так и в его пригороде был свой детинец или крепость,

собственно город. Постройкой его заведовал Великий Новгород, а пригород, с

своей стороны, высылал людей для поддержки укреплений в Новгороде. За

пределами детинца или города в пригороде распространялся посад, который

также был огорожен, но вообще хуже города; так в 1338 году немцы успели

взять ладожский посад, но города не взяли. В пригородах должны были быть

непременно и свои веча.

Известия летописные, вообще очень скудные во всем, что касается до

пригородов и до волостей, упоминают о вече один только раз в Торжке, и то

в смутное время; но о существовании вече в пригородах надобно

предполагать, во-первых, потому, что во Пскове они существовали в древние

времена, когда еще Псков не достиг последующей независимости от Новгорода;

во-вторых, потому, что учреждение веч было общее не только по пригородам,

но и по селам; в-третьих, потому, что в летописях встречаются такие

события, когда пригороды распоряжались своими делами в значении местного

общества, составляющего корпорацию. Так, напр., порховичи могли сами

покончить с Витовтом дело и заплатить ему 5.000 р. серебра за себя. Эта

сделка с Витовтом невозможна была без народного собрания, которое должно

было и согласиться на такую сумму, и разложить ее между своими членами.

Гак же точно жители городов, отданных в кормленье князю Патрикию

Наримунтовичу, являлись на большое вече в Новгород жаловаться на князя.

Чтоб сойтись в Новгороде, надлежало прежде собираться в пригородах, и,

следовательно, такое дело не могло обойтись без народных сходок по

пригородам; сверх того, как скоро из нескольких пригородов сошлись разом в

Новгород, то значит, эти местные сходки или веча сносились между собою.

Случай, когда Порхов заплатил Витовту окуп собственно да себя, независимо

от того, что заплатил тому же князю Великий Новгород, указывает, что

пригороды имели свою казну. Из этой-то казны, собранной с волости,

тянувшей к пригороду, следовала известная доля в Новгород скую казну: то

была обязанность пригородов и волостей их; в 1436 году Великие Луки и

Ржева не стали было давать дани, и за то новгородцы ходили па эти волости

ратью и воевали Ржев скую волость, как неприятельскую землю; тогда пожгли

все ржевские села до самого псковского рубежа. Вместе с новгородцами для

укрощения Ржевы ходили ополчения Русы и Порхова. В этой печальной судьбе

пригородов с их волостями видно, что веча должны были существовать в их

обычаях. Конечно, поступок новгородцев был вследствие открытого

сопротивления и отказа в платеже, что должно было произойти только при

существовании веча; оттого новгородцы, признавая возмущение двух

пригородов делом общим, мирским, и казнили весь мир. В Псковской Земле, в

пригородах, также должны были собираться веча. Это можно видеть в примере

из события в 1341 году, когда псковичи обращались к островичам с

предложением : хотят ли они ехать на войну? Островичи согласились (яшася)

и назначили срок и место, где им сойтись с псковичами. Без общего

совещания или веча в Острове невозможно было такое решение.

В 1347-1348 Новгород называет право Пскова управляться самобытно своим

жалованьем: это право состояло в том, что Новгород не назначал туда своих

посадников, не звал к суду, следовательно, в других пригородах посадники

были назначенные и верховный суд в Новгороде.

Не один раз повторяются примеры в новгородской истории, что Великий

Новгород отдавал свои пригороды в кормленье призванным князьям. Это мы

видим еще в XII иске. Когда из Володимерской Земли прибежали в Новгород

изгнанники князья Мстислав и Ярополк, то первого посадили на столе,

второго в Новом Торгу, а Ярослава, своего бывшего князя, на Волоке-

Ламском. Князь на пригороде был в отношении к пригороду на таком же праве,

как князь в Новгороде к Новгороду: не получал пригорода во владение, не

был в нем государем, а получал известные доходы и обязывался защищать свой

пригород в случае войны; и обыкновенно пригороды, как укрепленные места,

строились в таких пунктах, где можно было ожидать неприятеля. Оттого-то

пригороды были по большей части близко к границам. Помещение особого князя

в пригороде значило, что Новгород считает необходимым усилить средства

защиты пригорода и окружающей его полости. Если в пригороде появился таким

образом князь, то ничто не устанавливало на будущее время какого-нибудь

права или даже обычая непременно держать там и впоследствии князя. Тем

менее этот князь имел бы на пригород право долее того времени, на какое

ему уступлено управление. Так, тот же Ярополк, о котором сказано выше,

переведен в Новгород, и Новый Торг остался без князя. Но после, в 1245

году, в Новом-Торгу явился опять князь (Ярослав Во-лодимирович); чрез то

пригород не приобретал никакой особой самостоятельности и князь не получал

над ним никакого личного права. Примеры такой отдачи городов в кормленья

повторяются. В 1333 году Наримунту отдали Ладогу, Орехов, Корельский город

и половину Копорья — страны пограничные. Волости эти

были отданы притом наследственно, но они чрез то не уходили из-под власти

Новгорода. В 1383 году сыну Наримунта, Патрикию, отданы были в кормленье

те же города, кроме Ладоги, а потом отняты и даны Руса и Ладога. Власть

князя в пригородах, отданных на кормленье, не могла расшириться до того,

чтоб сделаться для него правом, независящим от воли Новгорода. Это

доказывается тем, что когда князем Патрикием Наримунтовичем стали жители

пригородов недовольны, то явились в Новгород и подняли весь город, и

большое вече присудило князю другие города; а потом вече совсем изгнало

его, когда оп оказался негодным к охранению вверенного ему края. Те же

пригороды, два раза бывшие в кормленьи, первый раз у Наримунта, другой у

его сына, поступили в третий раз Симеону Ольгердовичу. Самая щедрая

раздача пригородов была в 1404 году последнему князю смоленскому, Юрью:

Новгород дал ему тринадцать пригородов за крестное целование с его стороны

(Русу, Ладогу, Орехов, Тиверский, Корельский, Копорье, Торжок, Волок-

Ламский, Порхов, Вышгород, Высокое, Кошкин и Городец. Все это значило

только, что Великий Новгород принимал его к себе на службу и поручал ему

свои волости в управление и защиту, по тогдашним правам и обычаям, с теми

доходами, которые шли в пользу князя, как бы в вознаграждение за труды по

управлению и охранению вверенного ему края.

Слово волость вообще означало подвластную (волость — власть) кому бы то

ни было территорию. В обширном смысле вся Новгородская Земля была волостью

Великого Новгорода; пригород, куда по управлению тянула окрестная

территория, имел свою волость, которая, в спою очередь, распадалась на

несколько волостей, как это показывает выражение: "а се волости

Новгородские: Волок со всеми волостями" и т.п., встречаемое часто в

договорах. Точно то же и в летописях: напр., Волок-Ламский с волостьми,

Торжок с волостьми. В тесном смысле полостью называлось соединение

поселений, принадлежащих к одному владению. В этом смысле различались

волости новгородские, т.е. принадлежащие Великому Новгороду — казенные, по

теперешнему образу выражения, — волости боярские, волости св. Софии, —

т.е. владычные, — волости монастырские и волости княжеские — иначе

князчина, т.е. такие, с которых доходы следовали князю. В таком смысле

погосты заключали в себе волости. В перечислении полостей в смысле частей

Новгородской Земли в договорах не соблюдается полнота; то есть о многих не

упоминается, вероятно, потому, что на них не было никаких притязаний.

Суд

Говоря о суде в Великом Новгороде, надобно различать исследование дела

или собственно суд, называемый теперь этим словом, и исполнение суда, что

тогда называлось судом. Тогда проиграть процесс какой бы то ни было,

значило — платить князю и Великому Новгороду; поэтому исполнением

приговора заведывали посадник и (в древности) князь, или (впоследствии),

вместо князя, наместник великого князя (а взамен наместника тиун).

Тысячский имел свой особый суд. У посадника и тысячского там, где они не

могли быть лично сами, были свои судьи, исполнявшие за них обязанности на

суде и собирали пошлины по правилам. Что касается до самого судного

процесса, то в Новгороде и основании он имел такой порядок. Спорящие

стороны выбирали себе двух человек (а кто в суду кого посадит, тот и с тем

и ведается); кажется, эти липа есть те самые, которые ниже того в той же

грамоте называются рассказчики. Эти рассказчики имели значение

примирителей. Они рассматривали спор и предлагали уладить его каким-либо

способом. Когда тяжущиеся на это соглашались — тяжба прекращалась сама

собою. То был вольный ряд: ни князь, ни посадник, никакие судьи не могли

его пересуживать. Если же рассказчики не успевали, тогда начинался суд.

Так, между прочим наблюдалось и в сношениях с немцами: когда немей с

новгородцем поспорит, обе стороны должны представить но двое таких

рассказчиков с каждой стороны. Если они не успеют уладить спора, тогда уже

начинали разбирать его судебным порядком. В верховном новгородском суде

сидели лица, творившие суд , да по боярину и но житому человеку с каждого

новгородского конца; они назывались докладчики, их было десять человек.

Страницы: 1, 2, 3