История развития законодательства московской Руси

исцом истину, а росту на те заемныя денги не правити потому, что по

правилом святых апостол и святых отец росту на заемныя денги имати не

велено».

Уплата долга полностью так же фиксировалась в документе при

свидетелях. Если взявший взаймы пропивал долг, то он отдавался кредитору до

полной отработки (ст. 206, гл. X). Но приоритетной была имущественная

ответственность. По всей видимости пьянство представляет собой единственный

случай личной ответственности. В других ситуациях ответственность должника

переносилась на его родных. Разорившемуся вследствие стихийного бедствия

или в результате грабежа заемщику предоставлялась рассрочка сроком до трех

лет в выплате долга без процентов. Он давал подписку о невыезде и

представлял поручителей. В случае смерти должника или его бегстве

взыскания переносились на его родственников и поручителей (ст. 203, 204 гл.

X) По истечении трех лет должник отдавался кредитору «головою до искупа»,

то есть до полной отработки долга. Но, видимо, во всех случаях прежде

отработки применялся правеж. Закон устанавливал месяц правежа за 100 руб.

долга. После этого имущество должника распродавалось. А сам он начинал

положенную отработку недостающей суммы.

Существовали сословные запреты на продажу имущества за долги. Дворье,

лавки торговцев и посадских людей в городах продавались посадской общине и

не могли переходить к феодалам «беломестцам» (ст.269 гл. X)

Мена движимого имущества была свободной, хотя во избежание

последующих претензий обмен оформлялся документально в присутствии

свидетелей. Мена поместий регистрировалась и проводилась через

государственные органы (ст. 2-3гл. XVI), поскольку все поместья были

«переписаны» для всех «чинов».

« XVI. 2. А которые помещики всяких чинов похотят межь себя поместьи своими

менятися, и им о росписке тех своих меновных поместей бити челом государю,

и челобитные о том подавати в Поместном приказе, за руками.»

Обмен производился из расчета один к одному, пустошь на пустошь.

Примерно так же осуществлялся обмен вотчинами.

Требовалось документальное оформление и договора поклажи.

Без того имущественные претензии судами не принимались. Для служилых

воинских чинов поклажа могла осуществляться без такого оформления, при

свидетелях. Разновидностью поклажи был заклад имущества за деньги, при

просрочке выплаты имущество переходило в собственность хранителя.

Система ответственности в Уложении весьма тщательно разработана. Если

имущество пропадало от стихийного бедствия или вследствие грабежа вместе с

имуществом хранителя. То решался вопрос о полном прощении долга. Если

погибало имущество заложенное, то убытки распределяет суд. При случайной

гибели заложенного скота («без хитрости») требовалась к уплате половина

его стоимости (ст. ст. 194,197 гл. X) Лицо, закладывающее имущество, могло

опечатать его своей печатью, и трогать его запрещалось. Нарушение печати

влекло полную имущественную ответственность нарушителя (ст.195 гл. X)

Дарение сколько-нибудь значительных вещей должно было документально

оформляться при свидетелях, даже если это касалось родственников, дабы

избежать споров и претензий. Для дарения недвижимости требовалась

регистрация и разрешение государственных органов.

Подряд на выполнении каких либо работ имел, видимо, широкое

распространение. От сторон зависело, какие доказательства они могут

предъявить суду в случае спора. Окончательно вопрос решался судом.

«X. 193. А которые всяких чинов люди учнут всякия свои дела отдавати делати

мастеровым людем, а мастеровые люди только в тех делах учнут запиратися, и

в том на них будут челобитчики, и на тех мастеровых людей челобитчиков

давати суд и с суда указ чинити, до чего доведется”.

Уложение специально оговаривает ювелирные и высокоценные подряды.

Порча украшений, алмазов, драгоценных камней обязывала мастера выплатить

стоимость испорченной веши по оценке сторонних экспертов. Кроме того,

возвращалась и сама вещь (ст.272-274 гл. X). Это правило можно признать

действующим для всех форм подряда.

Найм мог быть имущественный и личный. Имущественный найм зависел от

условий договора на основе свободного волеизъявления сторон. Возвращались

оговоренная сумма и само имущество. Особое значение имел личный найм,

отражавший потребности хозяйства в свободном труде. Уложение устанавливало,

что крестьянам «вольно поступать в найм» без оформления крепостей. Но здесь

требовалось соблюдение пропорций между государством и владельцем поместья

во исполнение повинностей. Найм подразумевался самый различный: обработка

земли, охрана имуществ, хозяйственные работы и т.д. Если договор был связан

с сохранностью имущества, то на наемное лицо выплачивало его стоимость при

повреждении или сгорании.

Договор перевозки через реки или в иной форме осуществлялся по

взаимному соглашению сторон. Подробно он не регламентировался, но

существовало правило (гл. IX), согласно которому перевозка лиц, состоящих

на «государевой службе», при ее исполнении осуществлялась бесплатно.

Обязательства из причинения вреда строилось по общему правилу,

согласно которому убийство животного влекло возмещение двойной стоимости

ущерба. Однако в ряде случаев закон устанавливал твердые штрафы за

истребление имущества.

Аренда недвижимости (земли, водоемов и т.д.) имело широкое

распространение в крестьянской среде. Основную роль здесь играли свидетели,

способные в случае споров подтвердить условия договора.

4. СЕМЕЙНО–НАСЛЕДСТВЕННОЕ ПРАВО

4.1.Семейно-наследственное право в Судебниках 1497г. и 1550 г.

На развитие семейно-наследственных отношений в XII – XV вв. заметное

влияние оказывали специфические факторы. В условиях владычества Орды роль

мужчины-воина как главы семьи повысилась. С другой стороны, формировалось

нечто вроде «затворничества» женщин из-за опасности насилия. Закреплялись

особые правила «домостроя», выразившиеся в подчиненности женщин в быту,

запрете мирских увеселений и т. д. Обремененное военными заботами

государство независимо от своей воли консервировало правило «домостроя»,

облегчающие повиновение семьи жесткому государственному порядку.

В крестьянской среде подчиненность женщин была особенно ощутима.

С присоединением Новгорода и Пскова к Московскому государству угасли

наметившиеся там ориентиры наследования. Воля наследователя уже не была

абсолютным критерием, Судебники 1497 и 1550 гг. для новых форм (вотчин и

поместий) установили значительные наследственные ограничения. Женщины

допускались к наследованию (ст. 60 Судебника 1497 г. и ст. 92 Судебника

1550 г.). Родовые вотчины оставались в роду, их не имели права завещать по

своей воле. Поместья также не могли отчуждаться «на сторону», они

переходили к детям с условием службы. Женщины получали из состава поместий

законную долю на «прожиток». В крестьянской среде практиковалось

наследование по обычному праву.

В целом ко времени Судебника 1550 г. вопрос о соотношении завещания и

закона не всегда достаточно ясно регламентировался нормами права. Более

четко обозначены права первоочередных наследников – жены и детей, лишь при

их отсутствии призывались к наследованию другие родственники. Внебрачные

дети не имели прав на наследство как плод «блуда».

4.2. Семейно-наследственное право в Уложении 1649 г.

В XVIII в. господство мужчины в семье и власть родителей над детьми

были законодательно утверждены. Согласие на брак родителей было

обязательным. Дети обязаны были чтить родителей и повиноваться им. Жалобы

детей на родителей Уложение запретило под страхом наказания. Муж имел

право отдавать жену и детей для отработки долга в услужение. Убийство

родителей детьми наказывалось «нещадной смертью», убийство детей родителями

– годом тюрьмы и церковным покаянием. В брак разрешалось вступать трижды,

четвертый брак запрещался. Внебрачные дети не имели наследственных прав.

Для заключения брака требовалось разрешение архиерея («венечная память»)

священнику на венчание, на основании чего проверялось, нет ли препятствий к

браку (наличие кровного родства, прошлого брака и т. д.). После церковного

венчания брак вступал в силу и был юридическим основанием для возникновения

наследственных прав.

Уложение допускало к наследованию женщин и разделяло наследование по

закону и по завещанию. В нем много говорится вотчинах и поместьях, но не

раскрывается ситуация в крестьянской среде, где еще было сильно влияние

обычного права. Наследование у прикрепленных к земле крестьян было

направлено к переходу земли к семье с сохранением на крестьянском наделе

налогов и повинностей. Поэтому в перераспределении наделов большую роль

играла община, завещательные отказы были ограничены. Свобода завещаний в

посадской среде ограничивалась из-за стремления сохранить городские земли в

посадских общинах. Купленные вотчины могли передаваться по завещанию,

родовые и выслуженные сохранялись внутри рода, их не имели права передавать

посторонним лицам и женщинам. Завещать недвижимость церкви запрещалось.

Действовал ранее сформировавшийся принцип обеспечения имущественных

интересов всех членов семьи законной долей на «прожиток» при завещании кому-

то другому. Движимостью собственник распоряжался свободно.

5. УГОЛОВНОЕ ПРАВО МОСКОВСКОЙ РУСИ

(конец XV- середина XVII вв.)

5.1.Общая характеристика.

В XV в. оформилась идеология национального единения, основанная на

борьбе за независимость. Традиции терпимости и гуманности, несмотря на

свойственную средневековью жестокость, в русском уголовном праве были

значительно сильнее, чем в западных странах. Интересы сохранения населения

и налогоплательщиков в условиях постоянных войн являлись весьма

значительными факторами, препятствующими развитию террора,

членовредительства и прочих бесцельных жестких наказаний. Огромную роль в

сдерживании жестокости сыграло православие.

5.2. Развитие понятия преступного.

В едином Русском государстве понятия преступления как «обиды» уже не

существовало. К XVI в. имела место известная неотделенность уголовно

наказуемых деяний от гражданскоправовой сферы и процессуальной

деятельности, хотя и оформилось деление уголовного права как бы на два

направления: одно – для обычных правонарушений, другое – для «лихого дела»

(профессиональной преступной деятельности, наиболее сурово караемой).

3. Субъект преступления.

Возраст преступника не был достаточно четко определен. Однако

преступление одновременно рассматривалось как грех, а в религиозной теории

считалось, что человек может грешить с семи лет. Именно этот возраст был

минимальным порогом привлечения к уголовной ответственности. Полную

уголовную ответственность в XV-XVII вв. несли женщины, достигшие 12-летнего

возраста, и мужчины - с 14-ти лет. Это возраст вступления в брак по

церковным законам, приобретения всех имущественных и семейных прав. В

Уложении 1649 г. и в последующее время произошло, видимо, увеличение

возраста, с которого наступала ответственность (в Уложении возраст

клятвопринесения определен в 15 лет).

Сословная принадлежность субъекта преступления в Судебниках XV-XVII

вв., по всей видимости, не влияла на наступление ответственности.

Независимо от принадлежности к классу или сословию лицо, совершившее

преступление, подвергалось суду. Однако для лиц высших сословий могло

следовать прощение от Государя, а наделенные правом суда над низшими

сословиями феодалы имели преимущество в процессуальной сфере. На Руси (в

отличии отЗапада) действовал принцип применения всех видов наказания ко

всем сословиям, но при этом суровость кар для феодалов была ниже. К тому же

в силу естественных условий феодал просто не мог совершить обычную кражу, а

крестьянин - должностное преступление (поскольку никогда не мог стать

должностным лицом).

Для обозначения преступника-профессионала (разбои, грабежи, убийства и т.

д.) в XV-XVI вв. использовался термин «лихой человек». Признание

преступника лихим автоматически порождало возможность применения смертной

казни. Применялись и специальные термины: «тать», «зажигальник»,

«душегубец», «крамольник», «вор» и т.д.

Постепенно в этот период субъектами преступления стали холопы.

5.4. Преступления и наказания в Судебниках 1497 г. и 1550 г.

Оба Судебника знаменует этап единого Русского государства и в области

уголовного права начинают долгий процесс формирования системности. Деление

преступлений осуществляется по наличию специального субъекта – «лихих

людей». Все наиболее тяжкие преступления – разбой, душегубство, татьба –

выделены в особую группу, связанную с «лихим делом».

Судебники закрепили наказуемость антигосударственных деяний (ст. 9

Судебника 1497 г. и ст. 61 Судебника 1550 г.), под которыми понимались

политические и должностные преступления. В противовес «измене» Псковской

грамоты, политическая деятельность против государства именуется крамолой,

подчеркивается ее «внутренний характер», направленность против власти:

«Государскому убойце и крамольнику, церковному татю и головнику, подымщику

и зажигальщику…живота не давать, казнить смертной казнью».

Сюда же примыкали заговоры и мятежи, бесчестье и брань в адрес государя.

Должностная преступность в Судебнике 1497 г. упоминается в виде

запретов взяточничества, мздоимства, злоупотреблений властью, без

установления конкретных репрессивных мер. Страна управлялась узкой группой

лиц, в отношении которых государство ограничивалось превентивными

запретами. В Судебнике 1550 г. взяточничество уже рассматривается как

уголовно наказуемое деяние. По некоторым мнениям, идея служебного долга

была на Руси достаточно развита и европейское право не знает такого

целенаправленного воздействия в борьбе с злоупотреблениями и коррупцией,

как русские Судебники. Следует отметить, что коррупция и злоупотребления

властью особенно развились в царствование Ивана IV и в опричное время.

Ответственность за должностные преступления имела сословный характер:

высшее боярство выплачивало штрафы, дьяков наказывали тюрьмой, подьячих –

торговой казнью.

Преступления против личности и собственности в большинстве случаев

объединены (татьба, разбой, грабеж). Смертной казнью могла наказываться

церковная и “головная” татьба. Действовал принцип личности и собственности

всех сословий, хотя ответственность за преступную деятельность имела

сословный оттенок. В центре стояла охрана жизни, принадлежащей Богу, и за

душегубство разбойники карались смертью. Бытовые убийства Судебники

регулируют недостаточно ясно.

За обычную кражу били кнутом, заставляли возместить ущерб и сажали в

тюрьму до тех пор, пока виновного не брали на «крепкие поруки». При

вторичной краже, при разбое и грабеже тщательно расследовалась связь

подозреваемого с «лихими людьми», при обнаружении ее могла следовать

смертная казнь. Судебник 1497 г. устанавливает, что при отсутствии денежных

средств вор должен отработать убытки. Судебники за все виды посягательства

на личность и собственность предусматривают имущественно-штрафные

взыскания. За нарушения межи князя или боярина били кнутом и наказывали

штрафом в 1 руб.; за нарушение крестьянской межи также полагался денежный

штраф.

Централизация государства благоприятно складывалась на торгово-

экономической деятельности. Но преступность в этой сфере приобрела

организованный характер, участились финансовые злоупотребления. Поэтому

возникла необходимость в регламентации торговых пошлин, охране торговли. В

1553 г. в Москве состоялась массовая казнь преступной организации,

занимавшейся подделкой монет. К середине XVI в. по всем торгам разослали

единые меры для торговли. Употребление старых влекло уголовную

ответственность: сначала штраф, а потом тюремное заключение.

Религиозные преступления в Судебники не были включены, и практика

здесь имела свои особенности. За тяжкие религиозные преступления виновные

подвергались двойному преследованию со стороны государства и со стороны

церкви. Как и в Европе еретиков сжигали, но в сравнении со странами Европы

число казненных на Руси было в тысячи раз меньше. Русскому праву не был

свойственен террор ради террора. Еретиков сжигали лишь тогда, когда в их

действиях видели социальную опасность. Церковь осуществляла свою

деятельность в духовной сфере более последовательно, на Руси не было

инквизиции, а принцип духовной свободы долгое время занимал важное место.

Уголовные наказания в Судебнике 1497 г. были значительно мягче,

нежели в странах Западной Европы, хотя карательная практика средневековья

везде отличалась достаточной жестокостью. В русских уголовных наказаниях

отсутствует свойственная Западу идея превентивного террора, они более

идеологизированы (связаны с религиозными воззрениями), направлены на

изменение духовного облика и поведения преступника, на сохранение его в

лоне общественной жизни.

Смертная казнь в Судебнике 1497 г. предусмотрена примерно в десяти

случаях. Действовало правило, согласно которому государь мог помиловать

приговоренного. Власть понимала, к каким гибельным последствиям мог

привести террор в отношении собственного населения. Мнения западной науки о

русском деспотизме мало соответствует действительности. В литературе

имеются указания, что в германской Каролине (1523 г.) смертная казнь

предусматривалась гораздо чаще – в 44 случаях. Анализ летописей,

показывает, что с времени правления Ивана III (с 1462 г.) до середины XVI

в. связи с борьбой с «лихой преступностью» даже по политическим заговорам

против Москвы казни применялись очень ограниченно. Огромную роль в этом

играла национальная идеология, согласно которой преступник после смерти

отвечал лишь перед Богом, а светская власть не вправе предрешать его

судьбу. Отсюда – строгое соблюдение погребальной обрядности. Изуверские

способы казней не были распространены: наиболее приемлемым считалось

отсечение головы, разбойников вешали, фальшивомонетчикам (как и в Европе)

заливали горло металлом.

Телесные наказания в Судебниках представлены довольно широко. Однако

русскому праву было чуждо изуверство ради устрашения. В отличии от

«цивилизованной» Европы на Руси не выкалывали глаза, не отрубали части

тела. Конечно, в этом сказывался прагматический подход: инвалид не был

нужен обществу, обремененному войнами и тяжким трудом.

В основе применения телесных кар лежали болевые наказания (особенно

кнут), чтобы посредством боли и страданий заставить преступника следовать

государственным предписаниям. Судебник 1497 г. предусматривает применение

кнута (торговая казнь) к феодалам, замешанным в антигосударственных

заговорах, за посягательства на собственность (кражу), за порчу межевых

знаков.

« 62. О МЕЖАХ. А кто сореть межу или грани ссечет…ино того бити книтием, да

истцу взяти на нем рубль».

К середине XVI в. телесные наказания пропагандируются в семье

(нравоучительные побои). К этому времени сложилась ситуация, когда палки и

плети стали одним из методов «наведения должного порядка» в работе

государственных учреждений и в быту. В этом проявилась логика

государственной политики. «Раздача боли» подданным в политике Ивана IV

очень важный фактор.

Судебник 1550 г. вводит болевые наказания за должностные преступления:

фальсификация протоколов суда, подделка документов, корыстные

злоупотребления, необоснованные обвинения во взяточничестве (ст. ст. 5, 28,

47, 53, 54, 99). Одновременно он предусматривает применение кнута по «лихим

делам» как пыточного средства и сохраняет его для случаев Судебника 1497 г.

В середине XVI в. стали практиковаться так называемые «правежи» –

битье толстыми с целью принудь к уплате долгов. В 50-е они были

законодательство урегулированы. После месячного правежа неплательщик

выдавался «головую до искупа». Наказания такого рода свидельствуют о

проникновении «палочной» дисциплины в народный быт.

Тюремное заключение в Судебнике 1497 г. не упоминается, преступники

могли помещаться в монастырском подвале или на срок «сколько государь

укажет». Государство еще не имело возможности обременять себя расходами на

содержание заключенных, тюрьма была уделом высокопоставленных лиц.

Толчком к развитию меры наказания в виде лишения свободы послужило

разрастание массовой преступности, хотя порядок содержания в тюрьмах был

еще не определен. В этой связи практиковалось «окование в железо» во

избежании побегов. В 30-50-х годах XVI в. в ходе земско-губных реформ

появились тюрьмы, которые обслуживались населением. Имелись случаи

нападений на места лишения свободы преступных группировок с целью

освобождения собратьев и тюремных поджогов.

Судебник 1550 г. упоминает тюремное заключение уже в 21 случае (для

служащих, «лихих людей», лжесвидетелей). Тюремное заключение становится

самостоятельным видом наказания, осознается его влияние на преступников и

встает вопрос о сроках заключениях, но он начинает разрабатываться уже

после Судебника 1550 г.

Штрафы в Судебниках выступали как дополнительный вид наказания за

большинство преступлений (вместе с телесными наказаниями и тюремным

заключением). Как самостоятельное наказание штраф назначался за оскорбление

и бесчестье (ст. 26 Судебника 1550 г.) Штрафная система была сословной.

Более высокие штрафы предусматривались для высокопоставленных лиц, но и за

бесчестье представителей высших сословий платили больше (за гостя – 50

руб., торгового и посадского – 5, крестьянина – 1). За бесчестье женщин

выплачивалась двойная сумма штрафа.

5.5.Развитие уголовного права до Уложения 1649 г.

В период опричнины национальная карательная доктрина была забыта, в

стране полыхал террор. Однако по своим масштабам опричные репрессии не

превышали аналогов в Европе.

В Уложении 1649 г. репрессивность хоть и возросла, но в целом его

теоретическую основу составляли традиционные религиозно-терпимые взгляды на

уголовное право.

Политическая конфронтация вызвала усиление политических преследований

в XVII в., борьбу с «подысканием царства» в период самозванчества. Еще со

времен Ивана VI стояла проблема ограждения преследования родственников

виновных. При вступлении на престол В. Шуйского (1606 г.) была утверждена

«крестоцеловальная запись» о гарантиях неприкосновенности личности и

укреплении общегосударственной законности. Царь обязывался заботиться о

безопасности всех сословий, подданные получали гарантии личной

независимости, тщательного разбора обвинений, защиты от доносов,

справедливого суда. Закреплялся принцип индивидуальной ответственности для

всех сословий, запрещалось преследование невинных родственников и членов

семьи. Положения этого документа впоследствии вошли в Уложение 1649 г.

В рассматриваемый период совершенствовалось законодательная

регламентация отдельных преступлений. Довольно обстоятельно разрабатывались

формы должностных преступлений (подделка документов, печатей, превышение и

злоупотребление властью и т. д.) Все это позволило в Уложении 1649 г.

разбить виды преступлений по главам и систематизировать их. Важные

изменения коснулись уголовных наказаний центрального института

средневекового уголовного права.

Изуверские способы казней, применяемые Иваном IV, не утвердились в

русском праве. Основными формами лишения жизни по-прежнему оставались

обезглавливание и повешение, вне закона стояло утопление (поскольку это

лишало казненного погребения и погребальной обрядности). Приговоренные к

смерти преступники имели право на исповедь, содержались некоторое время в

«покаянной избе».

Телесные наказания по-прежнему не сопровождались изуверством и

остались, по сути, болевыми. Развивается символический талион, например

урезание языка за богопротивные речи. Однако отрезание ушей, рвание ноздрей

было связано не с устрашением, тем самым преследовалось цель пометить

преступников при отсутствии документов. Указ от 19 мая 1637 г.

регламентировал нанесение знаков-букв на лице разбойников и татей.

Важнейшее значение имели штрафы. В русских Судебниках до Уложения

1649 г. соотношение развития всех видов штрафов и материальных взысканий с

телесными наказаниями составляло 2:1, то есть государство стремилось

действовать прежде всего рублем.

Тюремное заключение приобретает «исправительный характер»,

устанавливаются сроки лишения свободы. В XVI в. тюрьмы строятся во многих

городах, происходит становление общегосударственной тюремной системы.

5.6. Уголовное право в Уложении 1649 г.

Преступления в Уложении представлены в определенной системе. На

первом месте стоят религиозные, на втором – государственные, далее

рассматриваются менее опасные деяния против личности, собственности,

должностные, воинские.

Религиозные преступления (богохульство, нарушение церковной службы,

бесчинства в церкви) впервые подробно регламентируются светским правом. Это

обусловлено реакцией на духовное брожение в русском обществе, которое

вскоре закончилось религиозным расколом. Богохульство каралось сожжением на

костре, смерть предусматривалась и за еретичество. Былой либерализм угасал,

религиозные преступления приобретали политический смысл.

В политических преступлениях (измена, заговоры, сношения с врагом)

закон защищал уже не государство, а государя. За обнаружение умысла на злое

дело, даже без материальных последствий предусматривалась смертная казнь.

Смертью карался «скоп и заговор» против власти. В дополнение следовала

конфискация имущества преступника. Однако принцип неответственности

родственников виновного в политическом преступлении сохранялся. Оскорбления

(хулу в адрес государя) кодекс не предусматривает, эти действия

рассматривались в особом судопроизводстве – «Слово и дело». Особа монарха

окружалась священным ореолом, в гл. 3 Уложения на царевом дворе запрещалась

брань, запрещалось обнажать саблю (за это могла отрубаться рука), стрелять

из оружия, драться и т. д.

Должностные преступления и преступления против порядка управления

были весьма многочисленны (взятка, вынесение ложных приговоров, подделка,

документов, лжеприсяга, нарушение порядка судопроизводства и т. д.). За них

предусматривались штрафы, телесные наказания, тюремное заключение.

В отношении воинских преступлений (побег со службы, нарушение правил

службы и т. п.) применялась конфискация части поместий и кнут. Особенностью

русского права была защита мирного населения от произвола армии.

Предписывались возмещения вреда за истребление имущества, казнь за насилие

над женщинами.

Преступления против личности и имущества – самые многочисленные в

Уложении. Закон требовал тщательно выяснять, было ли совершено умышленно

или по неосторожности. В первом случае обычно следовала смертная казнь, во

втором – менее суровое наказание. Угроза убийством влекла внесение

многотысячного залога, дабы предотвратить ее реализацию. При случайном

убийстве (ошибка на охоте и т. д.) ответственность не наступала.

Отягощающим обстоятельством считалось убийство господина зависимым

человеком, убийство родственников или родителей.

Уложение сохранило принцип всесословной жизни личности: жизнь

человека принадлежит Богу. В ином ключе представлены преступления против

чести и телесной неприкосновенности. Ценность личности определялась

сословным положением, за посягательства на высшие сословия штрафы

назначались довольно высокие. Всего в Уложении штрафы предусмотрены в 29 %

статей.

В области имущественных преступлений особое внимание уделялось

татьбе, разбою и грабежу. Смертная казнь за кражу назначалась уличенному в

ней в третий раз. Для «лихих людей» предусматривалась казнь, обычным

похитителям резали уши (это была своего рода «справка о судимости») и

сажали их в тюрьму. При имущественных посягательствах закон требовал

возмещения вреда пострадавшему.

Законодатель стремился устранить склонных к преступной деятельности,

исправить преступников, восстановить справедливость возмещением им вреда.

Смертная казнь в Уложении предусматривается за наиболее опасные

преступления (богохульство, сдача города неприятелю, подделка денег,

изнасилование, поджог, третья татьба и т. д.)

Телесные наказания назначаются Уложением в 140 случаях. Очень редко

упоминается о членовредительстве (всего в нескольких статьях), сохраняется

приоритет болевых наказаний, чтобы принудить преступников следовать

предписаниям государства доступными для того времени способами. Урезание

ноздрей (для «табачников») и ушей (для татей) было способом символического

указания на характер преступной деятельности. Таким образом, применение

телесных кар обуславливалось идеей целесообразности наказаний. Часто

телесные наказания совмещались со штрафами, причем последние играли

огромную роль. Телесные наказания предусмотрены в 16 % статей.

Тюремное заключение предусмотрено более чем в 40 раз. Различается

заключение до «порук» (под гарантию местных жителей), до указа, на

определенный срок, до смерти. Заключение на определенный срок

свидетельствует о признании его исправительной мерой. В отношении «лихих

людей» по Уложению тюрьма не играла никакой роли, они содержались там до

смерти, или до других обстоятельств. Однако простых преступников сроки

содержания в тюрьме колебались от трех дней до четырех лет, причем очень

часто практиковалось лишение свободы на несколько недель или месяцев. Идея

краткосрочного заключения как исправительной меры была в кодексе ведущей.

Тюремное заключение предусматривалось за нанесение побоев, бесчестье,

кражи, оскорбления, нарушение порядка деятельности государственных

учреждений.

Строительство тюрем закрепляется в Уложении как государственная

обязанность. В это время стали практиковаться принудительные работы

заключенных.

Практиковалась в России и ссылка на окраины государства с целью

использовать ссыльных для охраны городов и на некоторых государственных

службах. Цель ссылки имела чисто прагматический характер.

5.7. Понятие вины.

В Уложении 1649 г. достаточно четко разграничены преступления

умышленные и совершенные по неосторожности, случайно. Однако понятие вины

формировалось постепенно и имело некоторые специфические черты.

В Судебниках понятия «виноватости» совпадает с преступным действием,

осудить без преступления было нельзя. Лишь во времена Ивана IV власть

боролась не с преступлением, а со «злодейскими помыслами». С земско-губных

преобразований XVI в. в борьбе с профессиональной преступностью виновность

стала связываться с психическим отношением преступника к содеянному,

формировалось понимание «хитростных» (внутренне обдуманных) деяний,

«умышления».

В Уложении 1649 г. умышление представлено в трех формах: умышление на

государственные интересы (здесь ответственность наступала без совершения

преступления), умышление воровское и умышление на убийство. «Бесные» (то

есть психически больные) на Руси освобождались от наказаний.

6. ИСТОРИЯ СУДЕБНОГО ПРОЦЕССА

6.1. Судебный процесс в едином Русском государства XV– XVI вв.

К концу XV в. государство сосредоточило в своих руках судебные

функции по всем важным делам, что было закреплено в Судебнике 1497 г.

Вотчинная юстиция теряла свое значение, за ней остались лишь

малозначительные дела. Судебная функция стала областью государственной

деятельности с определенным штатом исполнителей, дьяков и судей, на

содержание которых требовались деньги. В Судебниках 1497 и 1550 гг.

определен размер судебных пошлин.

Параллельно с состязательным развивался розыскной процесс, при

котором инициатива ведения следствия и процессуальных действий принадлежит

государственным органам, а стороны теряют самостоятельность в выборе

действий. В состязательном процессе по гражданским делам роль

государственного суда и его инициатива значительно возросли. Укрепление

состязательных начал основывалось на понимании законодателем разницы в

процессе по уголовным и гражданским делам. Состязательный процесс начинался

обычно по жалобе истца, розыскной – по инициативе государства.

В области гражданского процесса особенно важными были земельные

споры. В XV в. еще не все земли подверглись документальной регистрации.

Отсутствие документов, расчистка пустошей и новых земель порождали

ожесточенные споры сторон, упорно приписывающих себе оспариваемые участки.

Именно для пресечения земельных споров и стимулирования хозяйственной

активности в Судебниках установлена шестилетняя исковая давность для земель

великого князя и трехлетняя для остальных земель. Однако доказательств при

рассмотрении земельных тяжб часто не хватало, стороны давали противоречивые

показания. Поэтому Судебники разрешают судебные поединки. Участие в

поединках подробно регламентируется, стороны могут использовать наемных

бойцов, допускается примирение сторон. Использовались и традиционные

доказательства, включая присягу. Процесс тщательно документировался,

свидетельские показания записывались, а стороны получали копии приговоров с

подписями и печатью.

К концу XV в. начало развиваться специальное действие –

«облихование». В условиях роста профессиональной преступности и

разбойничьих шаек необходимо было отличить «лихого человека» от обычного

преступника, поскольку для «лихого» совершение преступления грозило

вынесением смертного приговора.

Облихование представляет собой опрос добропорядочного окрестного

населения о принадлежности подозреваемого к категории «лихих». Как следует

из текста Судебника 1550 г., 10-15 «детей боярских» или 15-20 «добрых

людей» большинством голосов выносили вердикт о принадлежности к «лихому».

Если голоса разделялись поровну, к обвиняемому применялась пытка. Не

признавшего себя «лихим» при равенстве голосов заключали в тюрьму до

открытия новых обстоятельств, или брали на поруки местные жители. Со

временем появилось правило, по которому «обыскные люди», участвующие в

облиховании, при ложном вердикте наказывались кнутом.

Во второй половине XVI в. в связи с усилением государственных начал

при Иване IV судебные поединки полностью исчезают из судебной практики.

Власть в любых случаях сама стремилась вынести приговор, не отдавая решения

судебного спора на волю сторон.

6.2.Судебный процесс в Уложении 1649 г.

Политизация жизни в царствование Ивана IV и во время «Смуты»

усиливала роль государства и подготовила закрепление розыскных начал в

судебном процессе XVII в. Справедливый суд был важной основой

государственной стабильности, и в Уложении дважды (в преамбуле и в главе о

суде) декларируют принцип: «…чтобы Московского государьства всяких чинов

людем, от болшаго и до меншаго чину, суд и расправа была во всяких делех

всем ровна».

Первые статьи главы о суде предусматривают отвод судей по причине их

заинтересованности в деле и недружбы с какой либо из сторон. После

вынесения приговора жалобы на судей не принимались. Судьи несли

ответственность за вынесение неправых приговоров в зависимости от сословной

принадлежности: от лишения чести до торговой казни (с отстранением впредь

от судебной деятельности). При раскрытии ситуации с взятками дело

пересматривалось коллегией бояр, а судьи несли наказание. В гражданских

делах применялась состязательность, при преобладании в тяжбах о земле и

холопах элементов розыска. Уложение предписывало решать дела коллегиально и

предусматривало наказания за уклонение судей от выполнения своих

обязанностей. При бесхитростном ложном приговоре тяжбы пересматривались.

Копии приговоров вручались сторонам и хранились в государственных архивах.

По гражданским делам основой возникновения процесса была жалоба

(челобитная) с указанием цены иска и места жительства ответчика. К ней

прилагались необходимые документы. Вызов сторон в суд осуществлялся на

основе «зазывных» грамот, адресованных местным властям. Просрочка явки

больше чем на неделю влекла проигрыш дела. Разбор по существу ограничивался

недельным сроком, а отлучка во время судебного разбирательства на срок

более чем на неделю влекла проигрыш дела отсутствующей стороны. Могли

применяться и принудительные приводы при уклонении участников процесса от

явки или сопротивлении представителям власти. В последнем случае

применялись и уголовные санкции. При необходимости практиковались выезды на

места для выяснения обстоятельств дела, суд на это время прерывался. В

качестве доказательств чаще всего использовались документы и свидетельские

показания. Могли проводиться массовые опросы населения, очные ставки, как

крайняя мера допускались пытки. Присяга сторон (целование креста)

дозволялось с 20 лет, в исключительных случаях – с 15 лет. Ей придавалось

большое значение. Нарушение порядка заседания суда, оскорбление суда,

ругань были уголовно наказуемы.

По уголовным делам процесс возбуждался и проводился по инициативе и

усмотрению государственных органов. На допросах и очных ставках выяснялись

обстоятельства совершения преступления, при необходимости с применением

пыток. Хотя и с учетом сословного статуса, они применялись ко всем

социальным слоям. К женщинам пытки применялись в меньшем объеме. В делах о

татьбе и разбоях примирение потерпевших запрещалось под страхом уголовных

кар. Большую роль играло «поличное» – вещественные улики.

Подготовил: 1998 г.

Страницы: 1, 2, 3