Историческая личность Федора Федоровича Раскольникова

г. вышел в Воениздате. Но многие вырубленные сталинскими репрессиями из

жизни и из истории революционные деятели ленинского поколения — а они-то и

составляли ту среду, в которой жил и действовал Раскольников,— не были

реабилитированы, на них оставалось клеймо «врагов народа». Не могли они

предстать перед советским читателем в своем подлинном виде и со страниц его

оживших мемуаров.

Вряд ли стоит обвинять тогдашних редакторов в изъятии из текстов имен,

числившихся со сталинских времен в проскрипционных списках идеологической

инквизиции, а иногда и связанных с ними событий. Им, редакторам,

приходилось выбирать одно из двух: или переиздавать книги с неизбежными

купюрами, открывая для читателя хотя бы в таком виде литературное

наследство оклеветанных бойцов революции и расширяя тем самым появившуюся о

них информацию, или не переиздавать вовсе, оставляя их наследство скрытым

от глаз читателя. Одни, как в случае с мемуарами Раскольникова, выбирали

первое, другие — второе. В пользу первого выбора говорит то, что книга «На

боевых постах» имела огромный успех у широкой советской общественности и

немало способствовала восстановлению доброго имени ее автора и исправлению

в умах читателей многих искаженных представлений о событиях, описанных

Раскольниковым, представлений, навязанных идеологическим диктатом

сталинизма.

Чтобы в полной мере окунуться в ту грозную и романтическую эпоху,

прочувствовать ситуацию, сложившуюся в России накануне Февральской

революции, органично включиться в события, описываемые Ф. Ф. Раскольниковым

в книге, современному читателю полезно познакомиться с воспоминаниями его

матери — Антонины Васильевны Ильиной.

В 1912 г. в семье Ильиных произошло несколько событий, определивших во

многом их дальнейшую судьбу. Старший сын Федор был арестован по обвинению в

антигосударственной деятельности и после суда выслан за границу. По дороге

в Германию он тяжело заболел. Матери с трудом удалось добиться разрешения

поместить его в госпиталь в Петербурге. Младший сын Александр (Ильин-

Женевский) за революционную деятельность был исключен из гимназии, без

права поступления в высшие учебные заведения в пределах Российской империи,

и был вынужден выехать за границу...

«20 февраля 1913 г. я проводила младшего сына в Ясеневу... и осталась

дома совершенно одна. Но этот же февраль скоро принес мне и радость:

старший сын, все еще находившийся на излечении, подпал под амнистию 21

февраля 1913 г. и в конце апреля был возвращен домой... Мы немедленно

выехали на дачу в Пискаревку... Значительно оправившись после болезни,

старший сын с этого же времени снова возобновляет свою работу в «Правде».

Весь 1913 г. прошел почти безмятежно, если бы не отсутствие младшего

сына.

Призванный в августе 1913 г. на военную службу и получив отсрочку на год,

старший сын с увлечением занялся изучением библиографического дела у

профессора С. А. Венгерова...

Младший сын поступил студентом факультета общественных наук в Женеве и

летом 1913 г. во время вакаций совершил путешествие на велосипеде по

Швейцарии, Италии и Франции; был и на Капри — у Максима Горького.

Летом 1914 г. ему удалось приехать в Петербург для свидания с нами, но

объявление войны отрезало путь к обратному возвращению в Женеву.

Мобилизация призвала обоих моих сыновей в ряды войск под царские знамена...

Старший сын, желая оттянуть время своего призыва и вообще уклониться от

царской военной службы, подал заявление в Отдельные гардемаринские классы,

учрежденные, по мысли морского министра И. К. Григоровича, исключительно

для студентов высших учебных заведений, куда и был принят, блестяще

выдержав положенные конкурсные испытания.

Младший же сын был принят в Петергофскую школу прапорщиков, которую

окончил в середине мая и немедленно был отправлен на позиции.

В 20-х числах мая 1915 г. старший сын отправился в учебное плавание на

Дальний Восток и в Японию на практические занятия нижних чинов.

Младший же — на германских позициях был отравлен удушливыми газами в

начале июня 1915 г., а в ночь с 8 на 9 июля — тяжело контужен близь

местечка Воли Пясецкой Люблинской губ. Эвакуированный в Брест-Литовск, он

поручил соседу по койке, прапорщику Троицкому, уведомить меня письмом о его

контузии.

Я начала усиленно хлопотать в военном министерстве о выдаче мне пропуска

в прифронтовую полосу для свидания с сыном. И тогда, когда мои хлопоты уже

увенчались успехом и на руках была разрешительная бумага в штаб 6 армии,— я

получила вдруг телеграмму от В. У. Вноровской, поехавшей в Брест-Литовск

как сестра милосердия, что сын эвакуирован в Петроград...

6 августа того же 1915 г., в 6 часов вечера, карета скорой помощи

доставила мне больного сына на квартиру, но на следующий же день, ввиду

сложности лечения его тяжелой контузии, он был перевезен в лазарет

заводчика Кенига на Сампсониевской набережной, где он и пробыл до 11

февраля 1916 г., пользуясь заботливым уходом и образцовым лечением под

наблюдением профессора В. В. Срезневского и доктора Виндельбранта.

Старший сын возвратился из плавания в начале октября и в первый же вечер

навестил больного брата, привезя ему из Японии подарки. В мае 1916 г.

старший сын снова поехал в плавание на Дальний Восток, в Японию и Корею, но

уже для научных практических занятий по офицерскому чину.

В июле 1916 г., немного оправившийся от болезни, младший сын был зачислен

в тыл, в химическую роту, где и встретил революцию 1917 г.

В начале февраля 1917 г. департамент полиции, неуклонно следивший за

старшим сыном, прислал директору Гардемаринских классов уведомление, чтобы

кончающий классы старший гардемарин Ф. Ф. Ильин не был допущен в

действующий флот, а зачислен в чиновники по Адмиралтейству.

Ввиду выдающихся способностей, а также хорошего поведения моего сына,

педагогическим советом такое предложение было отклонено, и директор сам —

лично — вызвался ехать на объяснения с морским министром.

Но случилась Февральская революция, перемешавшая все карты и переменившая

все обстоятельства.

@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@@

Судьба бывает несправедливо жестока к людям не только при жизни, но и

после их смерти... Один из героев Октября и гражданской войны, дипломат и

литератор большевик-ленинец Федор Федорович Раскольников в 1939 году был

оклеветан и объявлен Верховным судом СССР вне закона. Вступив в открытую

борьбу со Сталиным, он вскоре скончался на чужбине, и почти на четверть

века имя его исчезло из истории и памяти народа.

Лишь в 1963 году Раскольников был полностью реабилитирован. Очерки о нем

появились в газетах и журналах, в сборнике «Герои гражданской войны» (ЖЗЛ),

Воениздат выпустил книгу «На боевых постах», куда вошли в сокращении

воспоминания Федора Федоровича «Кронштадт и Питер в 1917 году» и «Рассказы

мичмана Ильина», а Лениздат — брошюру А. П. Константинова «Ф. Ф. Ильин-

Раскольников». Ставился вопрос о переносе праха Раскольникова на родину и

увековечении его памяти. Казалось, справедливость восторжествовала.

Но миновал краткий период «оттепели», и политическая ситуация в стране

изменилась. Ползучая реабилитация Сталина не могла не отразиться на

посмертной судьбе его страстного разоблачителя—Раскольникова. Осенью 1965

года заведующий отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС Трапезников вновь

оклеветал Раскольникова, не стесняясь в выражениях и не обременяя себя

аргументами: «Сбратавшись с белогвардейцами, фашистской мразью, этот

отщепенец стал оплевывать все, что было добыто и утверждено потом и кровью

советских людей, очернять великое знамя ленинизма и восхвалять троцкизм».

Здесь не было ни единого слова правды, но тем не менее доброе имя

Раскольникова снова было предано поруганию и умолчанию на двадцать два

года.

Правда бывает и бессильна, но, в конечном счете, она неотвратима и все

расставляет на свои места. В 1987 году, с перестройкой и гласностью.

Раскольников вернулся к нам, навсегда. Новое поколение узнало Федора

Федоровича прежде всего как автора «Открытого письма Сталину», что

естественно и закономерно. Написанное впечатляюще сильно, искренне и ярко,

«Открытое письмо Сталину» приобрело ныне особую актуальность и остроту,

оно, без сомнения, останется одним из важнейших документов нашей истории.

Но сама личность Раскольникова все еще вызывает противоречивые оценки и

споры. Для явных и тайных сталинистов он по-прежнему «пренебрег советскими

законами, бросил доверенный ему Советским .правительством пост посла, бежал

под защиту родственника-миллионера во где сотрудничал в белогвардейской и

правой французской прессе... его заявление «Как меня сделали „врагом

народа"» и его открытое письмо Сталину от 17 августа 1939 года пронизаны

злобой и клеветой на наш общественный строй» (Молодая гвардия, 1988, № 4),

Эти и подобные им «обвинения», упорно возвращающие нас к 1937—1939 годам и

к году 1965-му, исходят от людей, не желающих считаться с фактами, по-

прежнему уповающих на ложь и «страшные» ярлыки. Серьезная полемика с ними,

пожалуй, бессмысленна, «вечно вчерашние» таковыми и останутся.

Большую тревогу вызывают голоса тех, кто резко критикует Раскольникова с

антисталинских позиций за то, что он слишком долго шел за «вождем народов»,

было время, судил литературу и искусство с «классовых» позиций, за то, что,

будучи председателем Главреперткома, выступал против пьес Булгакова. Если

бы эти, видимо искренние, поборники демократии разбирали и оценивали

подлинные и мнимые «грехи» Раскольникова объективно, не умалчивая о его

бесспорных заслугах, их стремление восстановить непростую правду истории

надо бы только приветствовать. Но, к сожалению, именно объективности и

взвешенности суждений критикам Раскольникова «слева» как раз недостает. И

потому вырванные из контекста времени отдельные факты биографии героя

революции, оставшегося до конца верным ее идеалам, разрастаются в

неоправданные негативные обобщения.

В необходимом и благотворном процессе анализа и переосмысления прошлого,

в том числе роли и значения выдающихся личностей, нас подстерегают немалые

опасности. Как это ни парадоксально, но, пытаясь заново понять свою

историю, мы нередко подходим к ней со старыми мерками, которым присущи

схематизм, упрощение сложнейших социально-политических процессов, черно-

белая классификация явлений, однобокая категоричность в оценках деятелей

прошлого. Нам все еще недостает подлинно обновленного историзма мышления,

желания и способности постичь мировоззрение, психологию людей, систему

общественных ценностей, которые даже и не в столь отдаленные времена были

во многом иными, нежели сейчас. Самое малое, что из-за этого происходит,—

модернизация, а, следовательно, новое искажение истории.

Понятны опасения замены одних «икон» другими. Но если мы не хотим

превратиться в новых идолотворцев, то тем более должны с пониманием и

терпимо относиться к ошибкам и заблуждениям, которых не избежал ни один

исторический деятель, К действительным ошибкам и заблуждениям, но не к

преступлениям!

Федор Раскольников в конце жизненного пути выступил с гневным разоблачением

Сталина, удивительно созвучным нашим сегодняшним прозрениям. Да,

Раскольников долго славословил «вождя партии и народа», и не сразу поймешь,

когда он делал это искренне, а когда лишь следовал неумолимым «правилам

игры». Нелишне вспомнить, что значило для старых большевиков единство

партии, которое пестовал и завещал им Ленин. Сколько их—ленинцев,

оболганных, оклеветанных, сложило головы во имя этого единства, поруганного

и извращенного Сталиным!

Раскольников был одним из тех, кто пусть не сразу, но понял, что Сталин,

извратив ленинский смысл единства партии, обратил его во зло самой партии и

народу, заставил служить своей преступной личной диктатуре. Поняв, не сразу

решился на изобличение узурпатора. Но—решился.

Федор Раскольников жил в сложное, противоречивое время и прошел трудный

путь к своему гражданскому подвигу накануне смертного часа. Отдав дань

революционному романтизму, классовому максимализму, а порой и фанатизму, он

сохранил в себе главное — нравственные, общечеловеческие начала, душу живу,

способность развиваться, изменяться, не потерял мужества — ив трагической

ситуации прямо посмотрел правде в глаза, возвысил голос в ее защиту.

Почти полвека спустя после своей гибели, в год 70-летия Великого Октября,

Раскольников вновь оказался в первом ряду борцов. Вновь зазвучал его чистый

и гневный голос обличителя сталинщины, без преодоления тяжких последствий

которой немыслима перестройка. Раскольников стал нашим современником и

соратником, но мы еще не успели по-настоящему узнать его. Лишь несколько

посвященных ему журнальных и газетных публикаций появилось за два последних

года, да небольшую книгу выпустило издательство «Московский рабочий» — в

ней собраны антисталинские документы Раскольникова и отрывки из ряда его

произведений, дополненные биографическим очерком, к сожалению содержащим

некоторые устаревшие толкования.

Начав работу в партии как журналист, Раскольников писал всю жизнь, какой

бы пост ни занимал. Сфера его литературных интересов всегда была очень

широка — от газетных статей на актуальные, главным образом политические,

темы до исторических исследований, рассказов, пьес, эссе. Но, естественно,

наиболее полно раскрывается его личность в жанре мемуаров. Самые

интересные, значительные воспоминания Раскольникова и включены в этот

сборник. Они расположены хронологически, чтобы читатель мог получить

наиболее полное представление как о жизненном пути и деятельности автора,

так и об эволюции его взглядов, отношения к действительности.

К тому же Раскольников писал не учебник истории, и, думается, именно

субъективность повествования позволяет приблизиться к постижению личности

автора, избавляет от ее идеализации и апологетики.

Жизнь Раскольникова оборвалась внезапно, в расцвете творческих сил, и он

не оставил нам воспоминаний о многих важных этапах своей биографии: о

работе в Коминтерне, Главреперткоме и Главискусстве, на редакторских

постах, в качестве полпреда. Не успел написать он и о самом тяжком времени,

когда был вынужден остаться за границей.

В какой-то мере эти обидные пробелы восполняют воспоминания матери и

вдовы Раскольникова, его письма, а также некоторые документы, которые

удалось найти в архивах, где далеко не все еще доступно исследователю.

ДОКУМЕНТЫ

Приговор

Именем Союза Советских Социалистических Республик

Верховный Суд Союза ССР в составе: Председательствующего—председателя

Верховного Суда Союза ССР тов. Голякова И. Т. и членов Верховного Суда

Союза ССР тов. тов. Солодилова А. П. и Никитченко И. Т., рассмотрев в своем

заседании от 17 июля 1939 года дело по обвинению Раскольникова Федора

Федоровича, бывшего полпреда СССР в Болгарии, в невозвращении в СССР,

установил:

Раскольников Федор Федорович, бывший полпред СССР в Болгарии, самовольно

оставил место своей службы и отказался вернуться в пределы СССР, т. е.

совершил преступление, предусмотренное Законом от 21 ноября 1929 года «Об

объявлении вне закона должностных лиц — граждан Союза ССР за границей,

перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства И отказавшихся

вернуться в Союз ССР».

На основании ст. ст. 319 и 320 УПК РСФСР и Закона От 21 ноября 1929 года

Верховный Суд Союза ССР—

приговорил:

Объявить Раскольникова Федора Федоровича вне за

кона.

п. п. Председательствующий Голяков. Члены: А. Солодило в,

Никитченко

№ 4н 854/63

В ПЛЕНУМ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

Протест

По приговору Верховного Суда СССР от 17 июля 1939 года бывший полномочный

представитель СССР в Болгарии

РАСКОЛЬНИКОВ Федор Федорович, 1892 года рождения, уроженец гор.

Ленинграда, русский, член КПСС с 1910 года,

на основании Закона от 21 ноября 1929 года объявлен вне закона.

РАСКОЛЬНИКОВ признан виновным в том, что, будучи полпредом СССР в

Болгарии, оставил место своей службы и отказался вернуться в пределы СССР,

т. е. в совершении преступления, предусмотренного Законом от 21 ноября 1929

года «Об объявлении вне закона должностных лиц — граждан СССР за границей,

перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказавшихся

вернуться в Союз ССР».

Указанный приговор полагаю необходимым отменить и РАСКОЛЬНИКОВА Ф. Ф.

реабилитировать по следующим основаниям.

В ходе проводившейся проверки ни уголовного дела на РАСКОЛЬНИКОВА, ни

судебного производства не найдено, а приговор оказался подшитым в наряде

Верховного Суда СССР с разной перепиской.

В этом приговоре нет указания об участии судебного секретаря, нет и

других данных, предусмотренных ст. 334 УПК РСФСР. После снятия копии с

приговора дата его составления была изменена.

Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что уголовное дело на

РАСКОЛЬНИКОВА в Верховный Суд СССР не поступало и в судебном заседании не

рассматривалось, поэтому приговор в отношении РАСКОЛЬНИКОВА следует

признать незаконным.

Проверкой установлено, что РАСКОЛЬНИКОВ 1 апреля 1938 года выехал из

Софии в отпуск, но в СССР не вернулся. В августе 1939 года по поводу

психического заболевания он был помещен на излечение в частную клинику в

Ницце, где и умер 12 сентября 1939 года.

Из объяснений РАСКОЛЬНИКОВА, которые он давал в письмах к Сталину,

Литвинову, в беседах с Литвиновым и полпредом СССР во Франции, а также в

заявлении для печати усматривается, что в апреле 1938 года он не выехал в

СССР и продолжал оставаться за границей только потому, что предвидел

неизбежность расправы над ним.

Эти объяснения находят подтверждение в материалах проверки.

В соответствии с решением компетентного органа, РАСКОЛЬНИКОВ сдал в

Государственный литературный музей личный архив, в котором были и служебные

документы за подписью Троцкого.

В 1937 году и в начале 1938 года от ныне реабилитированного ДЫБЕНКО П. Е.

и некоторых других арестованных органами следствия были получены ложные

показания о принадлежности РАСКОЛЬНИКОВА к антисоветской троцкистской

организации. В связи с этим за РАСКОЛЬНИКОВЫМ было установлено наблюдение,

которое он замечал.

С января 1938 года Наркоминделом с РАСКОЛЬНИКОВЫМ велась переписка о его

приезде из Софии в Москву, причем в одном из писем Литвинов сообщил

РАСКОЛЬНИКОВУ, что о его приезде всегда спрашивают в Кремле.

РАСКОЛЬНИКОВУ были известны случаи, когда некоторые советские полпреды,

вызванные в Москву на переговоры, были репрессированы без каких-либо

законных оснований.

Находясь в пути из Софии в Москву, РАСКОЛЬНИКОВ узнал, что он освобожден

от обязанностей полпреда, причем в Указе от 5 апреля 1938 года он даже не

был назван товарищем.

О том, насколько реальна была угроза расправы над РАСКОЛЬНИКОВЫМ,

свидетельствует то, что через два дня после выезда РАСКОЛЬНИКОВА из Софии,

т. е. когда не было еще решения об освобождении его от должности и когда не

было точных данных ни о месте пребывания его, ни о дальнейших намерениях,

Наркоматом Внутренних дел СССР было дано указание своим агентам о розыске и

«ликвидации» РАСКОЛЬНИКОВА.

При таких данных следует признать, что незаконными и неправильными

действиями должностных лиц, в обстановке массовых незаконных репрессий,

которые проводились в отношении видных деятелей партии в период культа

личности Сталина, РАСКОЛЬНИКОВ был поставлен в такие условия, которые

препятствовали своевременному возвращению его в СССР.

Находясь за границей, в отношении Советского Союза РАСКОЛЬНИКОВ вел себя

лояльно. В письмах к Сталину и Литвинову он объяснял причины, по которым

продолжал оставаться за границей, писал о своей преданности партии и

Родине, просил предоставить ему там работу по линии НКИД и отложить

возвращение его в СССР.

В беседах с Литвиновым и полпредом СССР во Франции РАСКОЛЬНИКОВ не

отказывался от возвращения на Родину и заверял, что он сделает это, как

только к нему будет восстановлено доверие.

Собранные в ходе проверки материалы свидетельствуют о том, что не было

оснований не только для применения к РАСКОЛЬНИКОВУ репрессивных мер, но и

для выражения ему недоверия.

РАСКОЛЬНИКОВ—член РСДРП(б) с 1910 года. В 1912 году являлся первым

секретарем «Правды». За принадлежность к партии был арестован и осужден к

высылке. После освобождения из ссылки возобновил сотрудничество в «Правде»

и «Просвещении». Будучи призван в 1914 году на флот, вел агитацию среди

матросов, писал прокламации, участвовал в легальном петроградском

издательстве «Волна».

После Февральской революции Центральным Комитетом партии РАСКОЛЬНИКОВ был

направлен в Кронштадт, где редактировал газету «Голос правды» и

неоднократно выступал на собраниях и митингах, излагая линию большевиков по

важнейшим политическим вопросам.

РАСКОЛЬНИКОВ был товарищем председателя Кронштадтского Совета рабочих и

солдатских депутатов и председателем Кронштадтского комитета РСДРП; был

делегатом Апрельской конференции, одним из руководителей июльской

демонстрации, организовывал оборону дома Кшесинской, в котором находились

Центральный и Петроградский комитеты партии.

РАСКОЛЬНИКОВ принимал активное участие в Октябрьской революции. Был

членом Военно-Революционного комитета Петроградского совета, участвовал в

боях под Пулковом, во главе отряда моряков выезжал в Москву на поддержку

революции, являлся комиссаром при Морском Генеральном штабе.

По поручению фракции большевиков он огласил декларацию об уходе из

Учредительного собрания.

В 1918 году Центральным Комитетом РКП(б) РАСКОЛЬНИКОВ делегирован в

Поволжье в качестве агента ЦК. Выезжал в Новороссийск для обеспечения

выполнения решения Советского правительства о потоплении кораблей

Черноморского флота.

РАСКОЛЬНИКОВ был членом Реввоенсовета республики, Восточного фронта,

Балтийского флота, командовал Волжской и Волжско-Каспийской флотилией,

участвовал в освобождении Казани, в боях под Царицыном, руководил

операциями по взятию персидского порта Энзели.

РАСКОЛЬНИКОВ награжден двумя орденами Красного Знамени, в 1920 году был

командующим Балтийским флотом, затем — полномочным представителем в

Афганистане.

После этого он работал в исполкоме Коминтерна, был редактором журналов

«Молодая гвардия», «Красная новь», главным редактором издательства

«Московский рабочий».

С 1930 года РАСКОЛЬНИКОВ находился на дипломатической работе, был

полпредом в Эстонии, Дании, а с 1934 года в Болгарии.

РАСКОЛЬНИКОВ был членом ВЦИК нескольких созывов, делегатом Х съезда

РКП(б), неоднократно встречался с Лениным и выполнял его поручения, состоял

членом Союза писателей.

Учитывая изложенное и принимая во внимание конкретную обстановку, при

которой РАСКОЛЬНИКОВ воздержался от возвращения в СССР, а также данные о

его личности, следует признать, что для объявления РАСКОЛЬНИКОВА вне закона

не было достаточных оснований.

Руководствуясь ст. 15 п. «а» Положения о Верховном Суде СССР,

Прошу:

Приговор Верховного Суда СССР от 17 июля 1939 года в отношении

РАСКОЛЬНИКОВА Федора Федоровича отменить.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

(А. ГОРКИН) 26.VI.1963 г.

Основные даты жизни и деятельности Ф. Ф. РАСКОЛЬНИКОВА

1892, 28 января • родился в Петербурге

1900 • поступил в реальное училище (окончил в 1908 г.)

1909 • поступил в Петербургский политехнический институт

(окончил в 1913 г.)

1910. декабрь • вступил в РСДРП

1911. весна • начал сотрудничать в большевистской газете «Звезда»

1912. апрель • стал секретарем редакции «Правды»

21 мая • арестован

9 октября • выслан за границу

29 октября • вернулся в Петербург

1914—1916 • обучается в Отдельных гардемаринских классах

1917, 17 марта • направлен партией в Кронштадт, где редактирует

газету «Голос правды», становится товарищем председателя

Кронштадтского Совета, председателем комитета РСДРП(б)

3 апреля • встреча и знакомство с В. И. Лениным

3—5 июля • во время демонстрации в Петрограде возглавляет

колонну кронштадтских моряков

13 июля —11 октября • тюремное заключение в «Крестах»

12 октября -2 ноября • активно участвует в подготовке и свершении

Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, в боях

под Пулковом, в подавлении контрреволюционного мятежа

Керенского — Краснова

2 ноября • отъезд в Москву во главе отряда моряков

13 ноября • назначен комиссаром Морского Генерального штаба,

возвращается в Петроград

Страницы: 1, 2